Зелёная трава

Проснувшись как следует отдохнувшим, Стив понял, что свалился на кровать Баки, как был, в одежде, даже не помылся. Рисовал до поздней ночи, потом просто дошёл до спальни и упал. Он снова оглядел комнату — теперь уже их комнату — и понял, что нет никакого ощущения, что Баки надолго уехал. Его пластинки и наушники, его книги, его вещи в шкафу и даже подушка на кровати — всё было на своих местах. Даже зубная щётка в ванне и станок для бритья оказались не тронутыми. Конечно, Баки скорее всего просто купил всё новое, но это не меняло ощущений Стива, что он не один тут. Они живут здесь вместе, просто Баки временно в отъезде. И Стив испытал очень необычное, глубокое чувство, когда размещал свои вещи рядом с вещами Баки в одном шкафу, когда положил несколько своих книг на стол рядом с его стопкой, и особенно — когда ставил свою зубную щётку в один стакан к другой. Даже если дорога этой старой щётке одна, в мусорное ведро, Стив прекрасно осознавал, что не тронет её и пальцем. Эта старая щётка Баки будет стоять здесь столько, пока её хозяин не вернётся — и не поменяет её на новую. Раскладывать свои немногочисленные вещи оказалось довольно увлекательным занятием. Стив вживался в роль хозяина этого дома, настраивал себя на то, что теперь будет жить здесь вместе с Баки, пускай пока временно без него. Тут же обнаружилась необходимость уборки и похода в супермаркет, чтобы закупиться едой и чистящими средствами, которые у Баки почти закончились. Стив честно не собирался провести воскресенье в уборке, но что-то внутри, что отвечало за чувство удовлетворения, возникающее, когда он смотрел на их вещи, лежащие вместе, диктовало свои правила. Стив хотел, чтобы здесь, в их доме, было хорошо. Красиво и чисто. Он потратил чуть больше часа и почти сто долларов из своей заначки, чтобы купить всё, по его мнению, необходимое. Самое дорогое в чеке оказалось мясо. Стив мысленно ужаснулся, пытаясь рассчитать, как маме удавалось кормить их всех каждый день. Это ведь просто нереально. Потом, когда он брёл с двумя увесистыми пакетами по тротуару вдоль дороги, он раздумывал, зачем купил столько еды, которую нужно готовить, и будет ли у него время для готовки. Не проще было бы купить что-то быстрого приготовления? Но потом вспомнил долгую и местами нудную лекцию доктора Эрскина насчёт требований к его питанию и решил, что может ей оправдаться. А готовить… что же, придётся найти для этого время. Первое, что он сделал дома, это распаковал свежую курицу и, обмазав её пряными ароматными специями, поставил в нагревающуюся духовку. Долго готовить у него не было ни сил, ни желания, но уж испечь курицу и смешать по-быстрому салат он уж сподобится. Наступило время уборки. Вооружившись громоздким пылесосом, Стив был готов начать со второго этажа и спальни, как вдруг зазвонил телефон. Стив торопливо выхватил его из заднего кармана джинсов и несдержанно улыбнулся, нажимая на зелёный значок. — Доброе утро, Бак, — сказал он с улыбкой. — Стиви, — сонно улыбаясь, отозвался с той стороны Баки. — Значит, мне вчера не приснилось. — Не приснилось, — подтвердил Стив. — Только проснулся? — Да, отоспался как следует. Что делаешь сейчас? Стив рассказал о всех своих утренних приключениях и особенно не забыл упомянуть про забытую зубную щётку. Стив понял, что Баки смутился, по его тону: — Я специально оставил её, купил в дорогу новую. Не хотел, чтобы ты чувствовал себя одиноким там. Мы вместе, детка, и этот дом наш. Мне кажется, что две щётки как нельзя лучше символизируют этот факт. Стив тихо рассмеялся в трубку. — Я так и подумал. — Да, кстати. Я звоню не просто так.Не только, чтобы услышать тебя. Есть кое-что ещё… — Стив немного напрягся тому, как Баки резко переменил тему и свой тон. — Зайди в спальню. — Уже тут, — отозвался Стив, оставляя монстро-пылесос стоять пустой вешалкой на пороге. — Видишь, на столе стопка книг? — Твоих или моих? — решил подначить Стив, и Баки фыркнул в ответ. — Под моими книгами. Посмотри. Стив неловко зажал телефон ухом, чтобы поднять стопку из шести толстых книг. Ему показалось, что его очки вот-вот свалятся с носа, но потом он вспомнил, что уже пару дней как не носит очки. Под книгами оказалась пластиковая банковская карта. — Ты забыл дома карту? — поинтересовался Стив. На кусочке пластика помимо цифр было выгравировано имя Баки. — Нет, детка. Это дубликат моей карты. Пароль я тебе сообщением скину, чтобы не забыл. — Зачем? — совсем растерялся Стив. — Я просто хочу быть уверен, что если тебе что-то понадобится, ты сможешь это получить. Конечно, основную часть моей зарплаты отчисляют на погашение кредита по дому, но я всё же получаю кое-что и на свой счёт. Просто… Баки замялся, а Стив понял, что в груди разгорается негодование. Он что, какой-то малолетний ребёнок, который не в состоянии о себе позаботиться? Он даже был рад, что разговаривал с Баки по телефону, а не лицом к лицу. Иначе бы точно не сдержался. — Я понял, — ровно ответил он и тут же заставил себя добавить: — Спасибо. Но не думаю, что буду ей пользоваться. — Послушай, Стиви… — вздохнул Баки. — Я знаю, что ты взрослый и самостоятельный, и можешь сам о себе позаботиться. Но позволь мне тоже иногда заботиться о тебе. Хотя бы так, как я могу. Мне спокойнее, когда я знаю, что у тебя есть запасной вариант в случае чего, — спокойно добавил Баки. — Не нужно ничего выдумывать кроме этого. Стив фыркнул, не столько соглашаясь, сколько принимая к сведению. Они проговорили ещё немного, потом Баки вызвали по каким-то военным делам, а Стив продолжил уборку, всё время думая, не слишком ли Баки его опекает и как ему вообще к этому относиться. Уже несколько лет он почти не чувствовал этого — маме хватало забот и с сёстрами, а порой она сама нуждалась в заботе. И что сейчас происходит? Стив искренне недоумевал, забыв, как должен реагировать. Пластиковую карту он оставил на месте нетронутой, для надёжности придавив сверху Диккенсом. После окончания уборки и дегустации едва не сгоревшей курицы Стив снова поднялся на чердак и сел дорисовывать портрет Баки, используя для него скоростное письмо маслом, как снова зазвонил телефон. Точнее, ему казалось, что они вот только говорили с Баки, но в окна уже дышала темнота, и Стив с удивлением обнаружил, что отрисовал несколько часов подряд, не разгибаясь. Спина и шея нещадно ныли, и на миг показалось, что он вообще не сможет разогнуться. Этому волшебному свойству живописи — сжирать время — он всегда поражался. — Да? — коротко ответил он на звонок с незнакомого номера. — Привет, м-м, Стив? — услышал он женский голос. — Наверное, ты не ожидал, что я позвоню… помнишь, мы познакомились в Розовой Пантере четырнадцатого, я приходила с Пегги, и мы… Я Шерон, — наконец, выдала девушка скомканную речь, и Стив, конечно, вспомнил. Как и то, что она давала ему свой номер, но он совершенно забыл, куда делась та бумажка. Собственно, и причин звонить ей никаких не было. Но теперь она сама каким-то образом звонила ему, и такое, наверное, случилось впервые в его жизни. — Да, конечно, Шерон. Привет. Я помню тебя. Откуда ты узнала мой номер? — спросил Стив и только потом подумал, что, наверное, это не совсем вежливо прозвучало. Шерон коротко рассмеялась. — Не сочти за наглость, Пегги помогла мне с этим. Сегодня мы были на ланче у Старка… — Говарда? — не понял Стив. — Нет, в особняке его отца, в общем… Я видела твою картину. Ту, что ты подарил Говарду. Стив помнил эту картину. Наташа во всей её красе. — И я, в общем, загорелась идеей. Я помню, что ты художник, но эта картина… в общем, она поразила меня. Я не ожидала, что ты на самом деле создаёшь такое. — Спасибо, — сдержанно поблагодарил Стив. Похвала была приятна, но при этом отчего-то стало тревожно. — Не подумай, что я странная, но… может быть, мы могли бы выпить кофе где-нибудь вместе сегодня вечером? И обсудить кое-что. — Обсудить? — удивился Стив ещё больше. — Да. Я не думаю, что смогу нормально объяснить по телефону. Что скажешь? Выпьешь со мной кофе? Я угощаю, — она улыбалась в трубку, словно думая, что для такого, как Стив, проблема заплатить за себя в кафе. Это немного задело его. — Думаю, это возможно. А сколько сейчас времени? — Шесть, начало седьмого, — тут же отозвалась Шерон. Боги, он прорисовал четыре часа подряд. Ну и дела. — Успеешь подъехать к семи на Манхэттен? — К половине восьмого, я думаю, — поразмыслив, ответил Стив. И только тогда понял, что это прозвучало как согласие. Отказываться теперь было глупо. — Отлично! — обрадованно воскликнула Шерон. — Я скину тебе адрес, это недалеко от сабвея. Я не отниму у тебя много времени. Стив фыркнул. На его решение повлияло в большей степени то, что он на самом деле хотел выбраться из дому после долгого транса рисования. Размяться, почувствовать себя снова частью большого города, вдохнуть прохладный влажный воздух. — Хорошо. Скидывай адрес. Встретимся на месте, — сказал он и, попрощавшись, отключился. Откинулся на спинку своего стула и, потягиваясь всем телом, оглядел картину на мольберте. Баки, мягкий и сонный, такой настоящий, что Стив с трудом поборол желание коснуться незасохшего масла пальцами. Почти закончил, оставалось несколько заключительных штрихов, но, пожалуй, он должен сделать паузу и завтра взглянуть на своё творение свежим взглядом. Шерон привнесла своим звонком смуту в его размеренно текущий день. Не сказать, чтобы он не хотел с ней встретиться. Она сумела зацепить его любопытство. Но… это было и тревожно в той же мере, как любопытно. Он бы с удовольствием поехал туда вместе с Нат. Вот только у той сегодня были какие-то свои таинственные дела. Да и… как бы он выглядел? Вздохнув, он взял себя в руки и решил быстро сгонять в душ, раз сам устроил себе выход в свет. Днём он ползал по дому едва ли не на коленях, приводя всё в божеский вид. Теперь единственным, что требовало мытья и чистки в этом доме, был он. * Стив вышел из перехода сабвэя на сорок седьмой улице, довольно близко к Центральному парку. Поёжился от внезапно налетевшего порыва ветра, закинувшего холодные капли растаявших снежинок ему в лицо, и пошёл согласно ведущей его стрелочке навигатора в айфоне до кафе, адрес которого скинула ему Шерон. Он запомнил это имя, оно нравилось ему и отчего-то казалось необычным. Маргарет и Шерон Картер, золотые девочки семейства Картер, при этом первая вызывала ощущение, схожее по яркости с эффектом взрыва, вторая же казалась совсем другой. Мягкой, немного неловкой, не такой самоуверенной. Впрочем, Стив давно разочаровался в эффекте первого впечатления. Как показал его скудный опыт, всё не то, чем кажется. Поэтому он брёл по влажному, местами скользкому тротуару, кутаясь в капюшон и рукава парки, и раздумывал, зачем эта милая девушка вообще на него вышла. Что ей нужно? С другой стороны, у богатых свои причуды, и если она хочет предложить ему работу — то почему бы нет? Дополнительный заработок ему сейчас не помешает. Он совершенно точно не собирался даже прикасаться к банковской карте, что оставил Баки. Даже если это было «на всякий случай», даже если так выражалась забота Баки… было в этом что-то, что он совершенно не мог принять. Словно какое-то неясное, но вызывающее тревогу покушение на его самостоятельность и свободу. Наверное, это были глупые мысли, но для Стива внезапно оказалось важным быть независимым. Именно независимость давала ему право делать то, что он считал нужным, жить так, как он считал правильным и… встречаться с Баки. Любить его. Несмотря на то, что даже он, вольный мальчик, живущий в современном Нью-Йорке, понимал, что они довольно нестандартная пара. Дело было даже не в том, что они оба парни, и не в разнице в возрасте. Они на самом деле были очень разными. Сейчас, когда Баки пришлось уехать, и там, далеко, он занимался непонятными секретными военными делами, собирал и разбирал винтовки, учил своих солдат каким-то смертельным трюкам, он, начинающий художник, шёл по центру Манхэттена и думал о том, согласится ли он на предполагаемую подработку. Они с Баки были как магниты-подковы, расположенные полюсами так, чтобы никогда не притянуться друг к другу. Но что-то случилось, мир вокруг них сделал кувырок, и они притянулись и склеились намертво. Была ли это шутка мироздания или просто случилось то, что и должно было с ними случиться, Стиву было неведомо. Но он чувствовал огромную благодарность за то, что у него есть Баки. Тот словно… гранил его, как драгоценный камень, отсекая лишнее, наносное, делая его если и не лучше, то как минимум гармоничнее. Стив с лёгким содроганием вспоминал все предыдущие учебные семестры и то, каким он был, как себя вёл и чувствовал, и насколько это казалось для него нормальным. Всё так сильно изменилось! И Баки сыграл в этом свою огромную роль. За этими плавно текущими мыслями он дошёл до небольшого кафе; свет из его витражных окон уютно окрашивал скучный тротуар в оттенки топлёного масла. На углу дома стояла девушка в стильном тёплом пальто до колен и изящно курила. Стив лишь мазнул по ней взглядом, как вдруг она окликнула его: — Стив? Это я, Шерон. Стив остановился и, после неловкой улыбки и взмаха рукой, подошёл к ней. — Эм-м, привет? — протянул он ладонь. Шерон, широко улыбаясь, пожала её. Холодные тонкие пальцы, но рукопожатие у неё оказалось уверенным, с небольшим нажимом. Воротник её пальто оторачивал шикарный мех, выглядела она вся очень стильно и дорого. На миг Стив испытал неловкость за свою чуть потасканную парку и заляпанные слякотью ботинки, но тут же отогнал от себя эти бессмысленные эмоции. Летать он не умел, а погода стояла такая, что даже один шаг вымарывал твою обувь подтаявшей снежной кашей. — Я так счастлива, что ты приехал! — искренне выдохнула она и тут же зачастила, явно волнуясь: — Ничего, если я докурю? Прости, наверное это глупо, но я немного нервничаю… Уже поздно, я до последнего не верила, что ты приедешь. — Мы ведь договорились, — пожал он плечами, невольно втягивая тонкие язычки табачного дыма. От запаха невольно ёкнуло сердце, но он даже не закашлялся, реагируя только жарким воспоминанием о том, как Баки порой бесстыдно и эротично курил, словно дразня его. Шерон благодарно улыбнулась, словно давая понять, что в её реальности такие вот договорённости не много стоят. Через несколько торопливых затяжек она закончила, и, осторожно бросив окурок в кармашек мусорного бака неподалёку, позвала его зайти внутрь. — Сегодня вроде не холодно, но всё же лучше оказаться в тепле поскорее. Я сама успела продрогнуть всего за пару минут, — говорила она, пока Стив пропускал её внутрь. От меха вокруг её шеи пахнýло вкусными стойкими духами, смешанными с запахом табака. Интересное сочетание, заставляющее тянуть носом снова и снова. Они прошли к небольшому столику у окна, он галантно — мамины уроки не могли пропасть зря — помог ей снять пальто и сам повесил свою парку на плечики на ближайшую вешалку. Кафе было не из простых забегаловок, судя по отделке деревом, кожаным диванчикам и общему стилю. Стив был рад, что надел спокойный синий пуловер и классические джинсы. Наверное, он выглядел не особенно изысканно, но всё же чувствовал себя неплохо. Особенно оттого, с каким плохо скрываемым интересом оглядывала его Шерон. — А ты не очень разговорчивый? — с едва заметной улыбкой спросила она, принимая в руки книжечку меню от подошедшего официанта. — Вообще, иногда мой рот не закрывается, — признался Стив, фыркнув. — Но сейчас немного не та ситуация, мне просто очень любопытно, почему ты предложила встретиться. И всё же для начала они сделали заказ, Стив решил побаловать себя яблочно-коричным штруделем и двойной порцией каппучино — раз Эрскин сказал, что нового курса инъекций в ближайшее время не будет. Цены если и не пытались отхватить руку по локоть, но всё же ощутимо покусывались, и Стив на секунду приуныл, представляя, с какой намного большей пользой он мог бы потратить тридцать баксов. Впрочем, долго думать об этом он не стал, снова посмотрев на сделавшую свой заказ Шерон. Они остались без ненавязчивого окружения в виде официанта, и на несколько мгновений повисла та неловкая тишина, когда не вполне понимаешь, о чём и как начать разговор. Он смущённо размял пальцы и спросил: — Ты говорила что-то про картину, что я нарисовал, и что у тебя есть какая-то идея… — начал он, и Шерон тут же подхватила: — Да! Твоя картина… — она смотрела на него широко распахнутыми от восторга глазами. — Просто… я подумала на миг, что если бы у меня была возможность попасть на полотно к художнику, который в силах создавать такое… знаешь, это волшебство! И я могла бы считать, что юность не прошла бесследно, в бесконечной учёбе и делах, — она снова улыбнулась, и щеки её порозовели. Шерон, сидящая напротив в довольно простом, но стильном чёрном платье — пенале с распущенными волосами и такой вот неловко-смущённой улыбкой вызывала у него странные тревожные чувства. Её хотелось… приободрить? Сказать, что она очень красивая, и вряд ли он — тот самый художник, достойный увековечить её на картине. Её внешность была довольно простой, но при этом волнующе-изящной. В ней не было выплёскивающегося в каждом изгибе тела и взгляде чувственного эротизма Наташи. Но было что-то другое, необычное, словно из прошлого века, что-то, что всё же хотелось запечатлеть. — Ты хочешь, чтобы я нарисовал тебя? — спросил Стив, прикидывая, как можно вообще втиснуть эту подработку в его насыщенный график, включая учёбу, посещения медцентра и висящую над ним Дамокловым мечом дипломную работу. Он на миг скривился, внезапно вспоминая, что завтра понедельник, и он с самого утра должен будет отчитаться Хелен, а всё, что у него есть, это картина с полуобнажённым Баки… Всё же, нужно было что-то делать с его несобранностью. — Что-то не так? — тут же отреагировала на его выражение лица Шерон. В тоне была тревога: — Я не… я не подхожу? — Нет, ты совершенно не причём. Просто вспомнил кое о чём, касающемся учёбы. Я могу нарисовать тебя, — он ободряюще улыбнулся. От Шерон исходило застенчивое тепло, и ему совершенно не хотелось её расстраивать. — Только одна загвоздка — мне нужно сейчас целиком и с головой уйти в дипломную работу. В начале мая планируется выставка выпускных работ, и хоть времени до весны ещё немало, предстоит много работы. Это должно быть полотно примерно такого размера, — он показал руками, — и выполнено с безукоризненным качеством. И… у меня некоторые проблемы с идеей, никак не могу нащупать нить… — Может быть, — она чуть придвинулась и заглянула глаза, — можно соединить приятное для меня с полезным для тебя? Стив задумался. В этот момент им принесли кофе и десерты, расставляя на небольшом круглом столике. Мысль была интересной. Но требовала раздумий. — После выставки, — продолжила Шерон, отпив глоток своего чёрного кофе и на миг прикрыв в удовольствии глаза, — я ведь смогу забрать картину себе? — Обычно, после выставки все работы возвращают авторам. Если только это будет не исключительный случай, и агенты какой-нибудь галереи не захотят выставить её у себя. Это счастливый билет для любого выпустившегося художника. Но даже в этом случае художник может сослаться, что модель против того, чтобы выставлять работу в галерее. Шерон задумалась. Стив десертной вилкой отломил кусочек ароматного, влажного от соуса и обилия яблок внутри, штруделя и с чувством совершенной эйфории отправил его в рот. — А после галереи? — она словно совершенно не сомневалась, что именно картину Стива выберут для показа, и это очень льстило. — Сложно сказать… — вздохнул Стив, дожевав божественное творение местных кондитеров. — Цель галереи — раскрутить имя художника и продать его картины, получив свою часть прибыли. Но какую-то из картин можно объявить «не для продажи», я думаю. В любом случае, это очень рискованно. Но решение об этом принимать мне — и тебе, конечно. Шерон замялась, опуская взгляд. Теперь розовыми были не только её щёки, но и кончик аккуратного уха, за который она заправила светлую прядь длинных волос. — Я не уверена, но… я так сильно хочу, чтобы ты нарисовал меня. Я готова рискнуть. У меня есть одна идея… пришла ко мне в голову, когда я увидела твою картину. Но я не смогу описать её. Что, если как-нибудь на неделе мы встретимся у меня, и я покажу? — У тебя? — уточнил Стив, потому что ему совсем не хотелось заниматься живописью в каком-нибудь особняке, принадлежащем семейству с фамилией Картер. — Я снимаю небольшую квартиру в одной из высоток в нескольких кварталах отсюда, — призналась Шерон. — Родители живут за городом, и очень долго добираться до учёбы. Или тебе это будет неудобно? Стив задумался. Предложение звучало неплохо, потому что в их с Баки дом он точно не хотел бы никого приводить. И всё же ему было странно-тревожно. То ли от самого предложения, то ли от того, с какой затаённой надеждой и ещё какой-то непонятной, но волнующей эмоцией в глазах смотрела на него Шерон. — Надо будет попробовать, посмотреть, достаточно ли места и света, — сдался он, наконец. — И тогда уже решить. Казалось, Шерон озарили лучи пробившегося между туч солнца — так она засияла. Стив не сдержал улыбки. Хотя чувствовал себя довольно глупо — потому что обычно сначала обсуждал вопросы оплаты, а потом всё остальное. Наверное, Шерон прочитала его мысли, потому что тут же предложила: — Мы можем встречаться несколько раз в неделю по вечерам, я буду платить тебе пятьдесят долларов в час не зависимо от того, сколько времени займёт работа, — выпалила она. Щедрость её удивила, и Стив невольно поднял брови, но промолчал. Вспомнил, как поговаривала мама: «Дают — значит могут дать. Бери и не раздумывай». С другой стороны окатило странное чувство, что его покупают, как… Стив не стал додумывать, перебив оборванную мысль мыслью о том, что он, вообще-то, будет работать. И не сказать, чтобы работа эта была лёгкой. Судя по тому, как горят глаза Шерон, ожидания у неё ещё те — как бы оправдать, дотянуться, чтобы воплотить идею. — Давай встретимся в первый раз, и если всё пройдёт хорошо, то начнём работать. Чтобы все были довольны? — Стив очень хотел заполучить эту возможность совместить хорошо оплачиваемое предложение работы с дипломом, но что-то тревожило его. Странное волнение, какого он не испытывал прежде, ни работая с Нат, ни даже, когда рисовал Говарда. Они сидели, доедая свои десерты, и Стив понимал, что ему нужно как-то привыкнуть к эффекту от общества этой странной девушки — потому что если они будут работать вместе, придётся проводить несколько часов наедине. — И всё же, — Стив решил спросить, — почему именно я? За такую оплату можно найти художника с именем, что согласится рисовать тебя как угодно. Почему ты… — Я не очень доверяю незнакомцам, — перебивая, искренне призналась Шерон. — Я не могу представить, как кто-то совершенно чужой придёт ко мне и будет… — она вздохнула, и Стив подумал, что понимает её. — То, что Говард и Пегги знают тебя лично, для меня лучшая рекомендация. К тому же… — она подняла большие ореховые глаза и тепло улыбнулась, — я на самом деле восхищена, как ты нарисовал эту девушку… — Наташа. Её зовут Наташа. — Да, — кивнула Шерон. — Словно видишь через картину не только внешнюю красоту, но и ощущаешь внутреннюю силу. Её энергию, эмоции… это завораживает. Стив подумал, что если он в силах сделать что-то, чтобы вселить в Шерон уверенность и порадовать её, он должен попытаться. Он не так часто общался с девушками наедине, Наташа не в счёт, и эмоции от компании стильной и привлекательной Шерон были непривычно волнительными. Как же по разному люди действуют друг на друга! Расплатившись за свои заказы, они оделись и снова вышли в промозглый вечер. Они просидели в кафе почти час, и теперь Стиву не мешало бы поскорее добраться до дома. — Я пойду пешком, — Шерон кивнула головой в противоположную сторону тротуара. — Тут не очень далеко. Стив не горел желанием, но почувствовал себя обязанным спросить: — Тебя проводить? Уже поздно… Шерон вспыхнула. — О, нет, что ты… я и так… Не переживай, тут обычно спокойно, я дойду сама. Тебе самому ещё добираться. — Тогда до… вторника? — с облегчением спросил Стив. — Да, вторник звучит отлично, созвонимся ещё насчёт времени, — она улыбнулась, снова чему-то смущаясь, и пошла от него по тротуару, неловко помахав рукой и пару раз обернувшись. Хмыкнув, Стив натянул капюшон парки и сунул руки в карманы; затем развернулся и пошёл к сабвэю. Волнение медленно отступало, оставляя после себя информацию, над которой требовалось поразмыслить. * Утром Стив, не выспавшийся и немного потерянный, ждал Хелен у кабинета. По коридору спешили студенты разной степени свежести, а там, за дверью, была обитель кураторов — столы, компьютеры, высокие стеллажи с многочисленными папками и бумагами. Хелен уже была здесь, но не в кабинете; попросила подождать её, пока она освободится. Стив был искренне рад, что он выпускается в этом году. Хотелось уже найти своё место под Нью-Йоркским солнцем, какое-то дело себе по душе. Он много думал о том, что мог бы стать иллюстратором, и при этом продолжать создавать свои картины. Быть может, ему и правда повезёт, и какая-нибудь современная галерея на самом деле заинтересуется его работами. — Стив, заходи, — Хелен подошла к нему и пригласила внутрь, открыв дверь с мутной стеклянной вставкой. Она с самого утра была взъерошенной и чуть напряжённой, и Стив понял, что не он один затягивает с дипломной работой. Но теперь, он почему-то был в этом уверен, у него всё должно пойти как по маслу. В голове уже неспешно вставали образы, которые он мог бы воплотить на холсте. Оставалось понять, насколько они совпадают с тем, что ожидает от него Шерон. — Ну что, тебе есть, что рассказать? — она села за свой стол, заваленный бумагами с наклеенными на них яркими разноцветными стикерами. Стив вчитался — так и есть, знакомые имена ребят с его выпускного курса. Его файл был отмечен ярко-бирюзовым стикером, и он про себя похвалил Хелен за выбор цвета. — Если ты о том, что я что-то начал рисовать, то нет, — сказал Стив и, прерывая рассерженную тираду, принимая её нахмуренный взгляд, — но теперь у меня есть идея. Хелен, я нарисовал отличную картину за один субботний вечер. У меня есть снимки всего процесса, и если хочешь, ты можешь предоставить их как доказательство работы над дипломом. Но это не та работа, которую я хотел бы выставить. — Тогда что? Я должна быть уверена, что ты начал работать, — строго припечатала она. Стив вздохнул. Он понимал, что у него нет никакого права выпрашивать для себя послаблений, каким бы талантливым он не был. — Послушай, — начал он. — Завтра я встречаюсь с моделью для первой сессии. Если ты дашь мне времени до следующего понедельника, я предоставлю тебе наброски и концепцию. Хелен въедливо смотрела на него, скрестив руки на груди, словно в её голове балансировали весы с чашами «завалить» и «дать шанс». Стив был готов показать ей ту картину с Баки, хотя точно не собирался выставлять её на всеобщее обозрение. За спиной тихо переговаривались другие кураторы, едва слышно шелестели бумагами на столах. Стив слышал, как тикали большие, подвешенные на центральной стене, круглые часы со стрелками в виде художественных кистей. По спине от шеи до поясницы медленно бежали мурашки. — Если ты меня подведёшь, ты представляешь хотя бы на секунду, какие у меня будут проблемы? — тихо спросила она. Стив проглотил набежавшую слюну и кивнул. Уверенно и так же тихо ответил: — Я не подведу. Мы уже обо всём договорились. Я начну работать завтра вечером, мы встретимся ещё пару раз на неделе, и у меня будет как минимум набросок на руках. Наконец, Хелен расслабилась — напряжённая спина чуть округлилась, и она сползла ниже в своём кресле. — Если ты кому-нибудь с курса расскажешь, что я пошла тебе навстречу, я больше никогда не буду с тобой разговаривать, Роджерс, — сказала она, открывая его папку и делая какие-то пометки. — Но будь добр, к следующей встрече у тебя должны быть доказательства на руках. Никакие отговорки и просьбы больше не помогут. — Спасибо, Хелен, спасибо! — счастливо выдохнул Стив, чувствуя, как отпускает сковавшее его напряжение. — Ты чудо просто, — на что Хелен состроила ему недоверчивое выражение лица и махнула рукой, видимо, этим самым прекращая их беседу. Он собрался уже уходить, как Хелен спросила: — Ты перешёл на линзы? Последнее время не вижу тебя в очках. — Вроде того, — смутился Стив и попрощался. — В это же время через неделю, Роджерс, — строго прилетело ему в спину, и он, улыбнувшись, вышел из кабинета. Он выловил Наташу во время ланча и теперь они сидели за дальним столиком в углу, обедая. Нат выглядела расслабленно и загадочно, непривычно мало говоря. — Так что ты делала в выходные, признавайся, — Стиву достался вполне сносный бифштекс, и он им наслаждался. Но всё же хотелось узнать — и, чего таить, рассказать о своей встрече с Шерон. — Не уверена, что тебе это понравится, — так же загадочно протянула Наташа. Она взяла себе грибной суп, который по обычаю называла сопливым, и овощной салат. — Я даже не уверена, как самой к этому относиться. — Даже так, — приподнял брови Стив. Обычно, никакие дела Нат не вызывали в ней сомнений. Сожаления — бывали, порой. Но только не сомнения. — Я встречалась с Клинтом, — тихо сказала Наташа после долгой паузы, не поднимая глаз. — Опять? — чуть ли не вскрикнул Стив. — В смысле, вы снова… — добавил он тише и уставился на Наташу. Та жевала салат. — Я же говорила, я сама немного в шоке. — Нет, ты не в шоке, ты в прострации, — пробурчал Стив. — В шоке ты была с утра в пятницу у меня на кухне. Я думал, то, что произошло между вами, было случайностью. — Я тоже так думала. Но когда он позвонил и предложил встретиться, я не нашла в себе сил отказаться. Можешь назвать меня глупой. — Чёрт, Нат! — возмутился Стив. Конечно, совсем не его дело, с кем Наташе спать, но сама мысль о том, насколько Наташа и Клинт наверняка по-разному смотрят на происходящее между ними, выводила из себя. Наташа, выглядевшая сейчас так, словно… влюбляется? И Клинт… который ни к кому особо не относился серьёзно. Даже Баки говорил об этом. Стив помнил, что совсем не волновался, когда Наташа начала встречаться с Сэмом, потому что у них всё было по-другому. Или, может, потому что Нат сама не была слишком взволнована этими отношениями? Догадка выморозила позвоночник. — И что, вы снова… — Нет, — перебив, Наташа покачала головой. — Встретились, гуляли, в кино сходили, отлично провели время, ничего такого, — вздохнула она, и стало понятно, что она-то как раз была совсем не против «такого». — Подозрительно смахивает на свидание, — нахмурился Стив. — Целовались, как безумные, — добавила она тихо, и Стив, вздохнув, сполз по своему стулу. — Ты влюбилась. Наташа не ответила. Не поднимая глаз, мешала совсем уже остывший суп. — Я… не знаю, — сказала она, наконец. — Не знаю, что это. Это как лихорадка, ни о чём думать не могу больше. Переписываемся целый день без остановки, и не надоедает. Первый раз чувствую подобное. — Ты уверена, что он не… — Я ни в чём не уверена, — снова перебила его Наташа, словно не желая, чтобы эти слова прозвучали. — Но я не собираюсь останавливаться, пока мне так чертовски хорошо. Не переживай за меня, ладно? Лучше расскажи, что там у тебя произошло такого интересного, что заслужило целых пяти восклицательных знаков в твоём сообщении, — она улыбнулась уголком рта, и хоть Стив понял, что она переводит тему, не стал настаивать. Наташа всегда была более продвинутой в отношениях, и сколько бы он ни беспокоился, решать она будет явно без его помощи. Он вздохнул, собирая разбежавшиеся было мысли в кучу. — Баки наконец вышел на связь, — улыбнулся он. Наташа искренне оживилась. — Как он? Всё в порядке? — Да, представляешь, у него телефон заперли в камере хранения, звонки на территории базы ведь запрещены. А он мой телефон не помнил наизусть. Наташа фыркнула. — Теперь, наверное, выучил? Стив рассмеялся. Он был счастлив, что неделя неведения подошла к концу. — Сказал, будет звонить каждый день со стационарного. — Телефон не расплавится? — хихикнула Наташа, и Стив, сначала хотевший переспросить, о чём это она, почувствовал, как краснеют уши. — Не завидуй, — фыркнул он в ответ. — Он оставил мне дубликат своей карты. Зачем-то. — О, так мы гуляем? — шутливо спросила Наташа. — Нет, конечно. Вообще не собираюсь её использовать. Почему-то меня это напрягает. — Как у вас, парней, всё сложно, — вздохнула Наташа. — Он просто пытается позаботиться о тебе. Не думаю, что у него было много возможностей в жизни как-то проявить заботу к кому-то. Нет, я не призываю тебя пойти и потратить все его деньги, конечно, — она пожала плечами, — но относиться к таким вещам спокойнее в твоих силах. — Просто… как бы он отнёсся, если бы я оставил ему карту и сказал, что хочу просто позаботиться о нём? В чём между нами разница? Мы оба парни. Не зависимо от того, что происходит между нами в постели, — тихо добавил Стив, снова смущаясь. — Может, потому что ты студент? Потому что ты должен заняться своим дипломом, наконец, а не тратить время в поисках работы? И твой парень понимает это и не хочет бросать тебя на произвол судьбы, пока он не рядом? — Кстати, насчёт этого… — Стив размял пальцы, отчего-то почувствовав внезапную неловкость. — Я вчера встречался с Шерон. Она настойчиво предлагает мне работу. Удивление яркими мазками кисти проступило на лице Наташи. — Очень любопытно, — протянула она. — Ты на самом деле такой наивный, или просто притворяешься? — О чём ты? — искренне не понял Стив. — Стиви, я ещё в клубе заметила, что ты ей понравился! Неужели ты не чувствуешь? — Чушь, — уверенно возразил Стив. — Я просто хочу поработать с ней. Хорошая оплата, к тому же можно совместить с дипломом. Ей очень понравилась картина, что купил у меня Говард. Помнишь? Наташа прищурилась и покачала головой. — Стиви, ты красавчик, — выдала она внезапно, очень удивляя. — Понимаю, что ты не привык к этому, и девушки особо не баловали тебя вниманием, или ты просто сам этого не замечал. А сейчас, когда ты чуть успокоился со своим бунтарством и немного набрал вес, от тебя вообще взгляд не отвести. Ты потрясающий. Просто помни об этом и будь с ней осторожнее. У Шерон есть зубки, даже если она их не показывает до поры. Стив не знал, что ответить. Наташа впервые говорила ему такой откровенный комплимент, хоть он и знал, как тепло она к нему относится. — Хорошо, буду осторожен, — смущённо улыбнулся он, чувствуя, как горят уши. — И… спасибо? — Не за что, красавчик. Смотри почаще в зеркало и вокруг, — фыркнула Наташа, откидываясь на спинку пластикового стула. — На тебя уже половина колледжа оглядывается, а ты живёшь в своём мире незнания. Стив провёл весь вечер после занятий в колледже, как и должен был, согласно их договорённости с доктором Эрскином, в тренировочном зале медицинского центра. С «таблетками» в ушах долго и нудно делал множество подходов на всевозможных тренажёрах под неусыпным наблюдением незнакомой женщины-доктора. Периодически она замеряла ему пульс и делала электрокардиограмму под нагрузками, он сдавал кровь до и после тренировки. Каждый раз за ним присматривал кто-то новый, словно это занятие являлось отработкой какой-то провинности, и вскоре Стив перестал пытаться запоминать новые имена. Вежливо здоровался — и приступал к делу. После длительной тренировки его ждала отдушина — длинный и совершенно пустой бассейн на четыре дорожки. Стив искренне наслаждался плаванием и теперь мог без перерыва плавать целый час. В раздевалке, после быстрого душа, когда на наручных часах высветилось начало восьмого, он внезапно замер перед большим, во всю стену зеркалом. Обычно он спешил и просто быстро одевался спиной к нему, не замечая собственного отражения. Но в этот раз слова Наташи весь вечер бродили в его голове, натыкаясь на надежду и в то же время неверие. И вот — огромное зеркало в его распоряжении, и он перед ним, и он, мокрый и в одном полотенце, обёрнутом вокруг худых бёдер. Стив замер, мешкая несколько секунд. Но никого кроме него в раздевалке не было, скрытых камер он не наблюдал, и, наконец, решился. Медленно распутал полотенце, непривычно выпрямился. И застыл, разглядывая себя. Сложно понять, насколько ты изменился, когда привыкаешь видеть себя каждый день. Эти изменения протекают незаметно для собственного восприятия — так родители не замечают, как растут, меняясь, их дети, но редко видящие их друзья или родственники не устают восклицать при встрече: «Боже, какой он уже большой!» Стив мог лишь заметить, что его тело стало… оформленным. Почувствовал, как сердце чуть ускорило ритм — обычно он не разглядывал себя обнажённого в зеркале. Да и зеркал такого размера у него не было. Бёдра больше не были худыми — подтянутые ноги стали рельефными, и мышцы бёдер чуть выделялись спереди и сзади — Стив специально покрутился, повернувшись задом… округлым и аппетитным. Когда он успел? Всего за месяц он набрал почти два десятка фунтов и словно вытянулся, при этом мышцы его оформились и теперь чётко угадывались под светлой кожей. Конечно, до того же Баки ему было ой как далеко, но то, что он видел сейчас в зеркале — развернувшиеся и словно ставшие шире плечи, рельефные руки и проступившие грудные мышцы, привычно тонкая талия, но теперь живот был каменно твёрдым, с чуть проступающими пресловутыми кубиками, и ноги, переставшие быть тонкими палками, заканчивающимися непропорционально большими ступнями… Теперь его ноги выглядели стройными, сильными и… возбуждающими. То, что он сейчас видел в зеркале, поражало и заводило до того, что собственный член дёрнулся и начал наливаться, стоило ему подумать на миг, как эти изменения воспримет Баки. Даже лицо, с вечными кругами под глазами и острыми, выступающими скулами, словно смягчило очертания — совсем немного, так, что он и не замечал, пока не принялся разглядывать. На миг — всего на короткий миг — он затосковал по тому болезненно-худому нескладному парню, что смотрел на него раньше из зеркала. Но вместе с астеническим телосложением уходили его болезни, что было совершенным чудом — и он точно не хотел бы вернуть ни одну из них. Его зрение, аллергия, астма, плоскостопие, сколиоз… чёрт знает что ещё родом из самого детства, что не давало ему чувствовать себя полноценным и активным, — всё это он с радостью оставил бы в прошлом. Он никогда не хотел выглядеть классическим качком из спортзала, поэтому то, что он сейчас видел в зеркале, несказанно его обрадовало, до счастливой улыбки на губах. Даже в своих мечтах он не воображал себя таким, потому что знал, это невозможно. Оказалось — чудеса случаются. Наконец, он стряхнул с себя оцепенение, оделся, отмечая, что раньше свободная, одежда начинает сидеть на нём слишком облегающе. Значит, ему просто необходима работа, нужны деньги, чтобы выглядеть достойно. В медцентре осталось совсем мало света, лишь некоторые кабинеты дальше по коридору светились на его пути. Он помахал женщине-доктору, что присматривала за ним сегодня, а теперь сидела за рабочим столом, сосредоточенно вглядываясь в монитор, и, минуя пост с сонным охранником, вышел на улицу. Именно сегодня, после разглядывания себя самого, он шёл по улице до сабвея и смотрел в лица встреченных прохожих. Иррационально искал в их скользящих взглядах какую-то эмоцию, отклик: каким они видят его? Могут ли заметить что-то необычное? Кто-то совсем не обращал внимания, кто-то приветливо улыбался, и Стив понял наконец, что вокруг ничего особенного не происходит, мир едет по своим привычным рельсам. Даже если с ним самим произошли настоящие чудеса. Дома, уже под одеялом, но ещё не спящего, нежащегося в собственных тёплых эмоциях и воспоминаниях о множестве приятных минут, проведённых на этой кровати, его застал звонок с незнакомого номера. К несказанной радости Стива, это оказался Баки. — Привет, детка, не спишь ещё? — чуть усталым голосом, но с явной теплотой спросил он. — Только собираюсь, — счастливо улыбнулся Стив, хоть Баки и не мог его видеть — только слышать. — Лежу, тебя вспоминаю, — мягко добавил он. — И как воспоминания? — хмыкнул Баки. — Твёрдые, — честно выдохнул Стив и чуть сжал себя между ног через бельё. — Мой нетерпеливый горячий мальчик, — таким же выдохом ответил ему Баки. — Так жаль, что сегодня я стою практически посреди коридора, слушать такой твой голос просто мучение. — Придётся зарядиться и нести заряд до своей комнаты? — подначил Стив, хотя на самом деле понятия не имел, где и как обитает Баки на базе. — Далеко нести придётся, — разочарованно протянул Баки. — Жилые помещения в паре миль от тренировочной базы. Стив нетерпеливо фыркнул, зажмуриваясь и представляя Баки, стоящего у телефона-автомата посреди коридора, по которому порой туда-сюда проходят военные разного ранга. И Баки приходится кому-то кивать, и при этом чувствовать всё то, что он наверняка чувствует сейчас, как и сам Стив. У него от голоса Баки под кожей растекалось тепло, слабели колени и твердело между ног. В голове появлялся плотный туман, и все мысли и идеи о том, как много он хотел рассказать Баки, уходили на второй план, прятались, уступая место чистому, незамутнённому желанию. Оно билось в ритме сердца в груди, растекалось с кровью по венам под кожей, делало его безвольным и жаждущим. И очень, очень скучающим по уверенности и теплу Баки, его объятиям и крепким рукам. — Я скучаю так сильно, — негромко признался Стив. — Я тоже, детка. Пока не забыл, — вдруг воспрянул Баки от утягивающего их обоих морока, — у меня две новости. Одна не очень, а вторая вполне себе ничего. — Давай с той, что не очень, — попросил Стив и немного напрягся. — На этих выходных я не смогу вырваться, прости меня, мой хороший, — быстро сказал Баки. — Но хорошая новость в том, что я выбил себе выходные на два дня через две недели. Поэтому на следующей неделе я обязательно приеду в Нью-Йорк. Жди меня в субботу ближе к вечеру. Стив едва удержался от радостного вскрика. Почему-то он почти не верил, что Баки вообще сможет вырваться оттуда, и подспудно эта мысль очень его угнетала. — Ты не шутишь? — с воодушевлением спросил он. — Бак? — Если не начнётся третья мировая, — фыркнул он, — постучи там по чему-нибудь. Стив послушно постучал по деревянной тумбочке с его стороны кровати. — Ты не рад? — Не рад? Ты что! Я просто в шоке немного, если честно, я почти не верил, что тебе удастся оттуда вырваться. Баки на той стороне негромко рассмеялся. — Стиви, прошло всего-то чуть больше недели, — мягко напомнил он. — Ты так говоришь, будто для тебя это расстояние ничего не значит, — надулся Стив. — Конечно значит, — голос Баки звучал обволакивающе, — не могу коснуться тебя и обнять, как хочу, и как бы я много не думал о тебе в течение дня, нет никакой надежды, что вечером мы встретимся и утолим наш голод. Я на самом деле не представлял, как это будет сложно для меня. Работа, конечно, отвлекает сильно. Но я всё равно думаю о тебе постоянно. Знай это и не думай, что для меня всё просто. Стив вздохнул. Хотелось снова спросить, стоит ли оно того, но он вовремя удержал рвущиеся изнутри слова. Чтобы отвлечься, Стив решил перевести тему. — Как вообще у тебя дела? Чем занимаешься? Мне правда интересно, я просто хочу иногда думать о том, что ты можешь делать в этот момент, и ничего на ум не идёт. Баки хмыкнул. — Много рассказать не могу, сам понимаешь. Я даже не уверен, пишут этот автомат или нет. Склоняюсь к первому. Но кое-что, думаю, можно рассказать. У меня команда из шести бойцов. Не желторотые, все уже служили. Так что мы неплохо ладим. Я гоняю их в хвост и в гриву, поэтому всё то время, что мы проводим на базе, они меня тихо ненавидят. Мне всё равно, лишь бы запомнили, чему я их учу, и остались живы. Иногда зовут меня в местный бар выпить. Я пока отказываюсь, — Баки коротко выдохнул. — Не уверен, что мне стоит пить. А то угоню военный джип и поеду прямиком в Нью-Йорк. Стив рассмеялся в трубку. Он очень живо представлял, как Баки гоняет кого-то через препятствия или ехидно комментирует неудачный выстрел. А уж угнанный джип… — А как твои дела? Нашёл идею для дипломной работы? — Кое-что наклёвывается, — замялся Стив. — Завтра можно будет сказать точнее. Хочу начать. — Не расскажешь? — понятливо спросил Баки. — Пока нет, — Стив улыбнулся. — У художников тоже есть свои военные тайны. — И называются они мнительность и суеверность, — подвёл Баки. Стив только фыркнул. Пускай и так. Просто сейчас ещё не о чем было говорить. И он на самом деле боялся спугнуть удачу. — Да, сэр, — вдруг раздался совсем другой тон Баки. — Так точно, сэр. Будет сделано. — Потом он немного помолчал, и был неразборчиво слышен другой голос. — Стив, детка… мне нужно идти. Я обязательно позвоню завтра вечером, хорошо? Люблю тебя, — выдохнул он, и прежде чем Стив договорил своё «люблю тебя тоже», сбросил звонок. Раскинув руки, Стив ещё какое-то время лежал с закрытыми глазами. Подушка рядом до сих пор едва уловимо пахла Баки, и Стив решил не стирать наволочку до тех пор, пока Баки не приедет сюда на выходные. Он чувствовал физическую необходимость в его запахе. Трогать себя без звучания его будоражащего хрипловатого голоса совершенно не хотелось. Словно из пазла выпали ключевые куски. Он подумал о том, что когда Баки приедет, уже наступит март. А март — это весна. Стив ждал весны, потому что устал от зябкой слякотности нью-йоркской зимы, и потому что ждал, как начнёт уже просыпаться природа. У них с Наташей была традиция весной идти в Центральный Парк, и Стив делал множество быстрых скетчей с ней и окружающим их просыпающимся ярко-зелёным миром. Теперь он будет ждать наступления марта ещё яростнее — потому что он нёс возможность наконец снова увидеть Баки и почувствовать его. Стив выключил свет, закрыл глаза и перевернулся на бок, обнимая подушку Баки рукой. Он не знал, сколько продержится в подобном режиме, но был твёрдо намерен постараться как можно дольше. Ради них обоих, ради этого дома, где они могут жить вместе с Баки и быть счастливыми.