Зелёная трава

Шерон на самом деле жила совсем недалеко от той кофейни, где они встречались пару дней назад. Стив даже улыбнулся своим мыслям — выглядело, словно ей и правда намного комфортнее было на «своей территории». Наверняка и кофейня давно и прочно облюбованная, да и в этой части Манхэттена Шерон наверняка ориентировалась лучше него. Что ж, это он понимал и совсем не был против. Однако, некоторая нервозность от всего этого плана не покидала. А лямка переносного мольберта и рюкзак, набитый принадлежностями для разных техник рисования — он ведь не знал, что за идея и как лучше будет начать её воплощать — тяжело тянули плечи и не добавляли градусов настроению. Но и плохим Стив не мог бы его назвать. Нервозно-приподнятым? Как бы то ни было, ему было очень любопытно. И насчёт того, как живёт девушка с фамилией Картер, и насчёт того, получится ли у них сработаться, поймать одну волну? Подойдёт ли её идея для того, чтобы воплотить замысел для дипломной работы? Стив давным давно мечтал о том, что это должна быть не просто картина. Это должен быть некий ментальный посыл каждому, кто будет видеть её и думать над сюжетом. Дом ожидаемо оказался престижной жилой высоткой, одна сторона которой выходила на оживлённую авеню и Центральный парк за ней. Стив хмыкнул, задирая голову и оглядывая здание от фундамента до теряющихся из-за искажения перспективы верхних этажей. Он уже не помнил точного адреса, но не удивился бы, узнав, что когда-то они уже были с Наташей в этом здании на вечеринке у Говарда и Пегги. Он вошёл в разъехавшиеся перед ним двери и через несколько шагов уткнулся в стойку метрдотеля, что перегораживала проход к коридору с лифтами. Он вежливо поздоровался и сказал так, как просила его Шерон: — Шерон Картер, 1003 квартира. Мужчина, обладатель въедливого профессионального взгляда и шикарных усов, сверился с какой-то информацией в своём компьютере и, наконец, улыбаясь и кивая, жестом пригласил его к лифтам. Стив искренне порадовался, что сейчас уже нет необходимости в лифтёрах. Что будет достаточно просто нажать на кнопку десятого этажа и в благословенном одиночестве и тишине ехать наверх. Впрочем, лифты были беззвучные и скоростные, и просмаковать одиночество и тишину он не успел. Выйдя из лифта, Стив быстро прошёлся по коридору — квартир на этаже было всего шесть — и наконец замер перед дверью с лаконичным латунным номером «1003». Волнение на миг захлестнуло, когда он поднял руку и коснулся костяшкой дорогого дерева двери. Затем мысленно дал себе оплеуху и нажал на кнопку звонка. За дверью едва слышно мелодично запиликало, и очень скоро ему открыли. — Стив, привет. Проходи, — Шерон, завернувшаяся в тёплый махровый халат, улыбалась ему, пропуская в квартиру, и видно было, что она очень нервничает. А ещё что она кучу времени и, возможно, денег угробила на то, чтобы создать свой макияж и причёску. Видимо, удивление было написано на его лице, потому что Шерон поправила идеально уложенную волну чёлки на ровном, волосок к волоску, каре длиною до плеч. — Всё в порядке? Как тебе? Стив, наконец, почувствовал возможность говорить. — Привет. Это замечательно. Очень стильно, как будто из тридцатых. Мне нравится, — не зная когда пора остановиться, зачастил он. Он прошёл внутрь через большую прихожую, почти сразу переходящую в светлую гостиную. Справа он увидел открытую кухню, где всё было так чисто и прибрано, и никаких лишних мелочей, как на кухне у его мамы или в их с Баки доме, что было ясно — или Шерон вовсе не готовит дома, или она очень педантичная хозяйка. Стиву нравился творческий беспорядок на кухне, нравилось, когда всё висело и лежало под рукой, хоть во время нечастых уборок подобная захламлённость бесила. У Шерон на кухне за длинным зонирующим шкафом-островком было стерильно чисто. Да и вообще чистота квартиры поражала. Словно с фотографий в каком-нибудь дорогом журнале типа «Интерьер, Нью-Йорк» — ни пылинки, и каждый предмет, от вазы на журнальном столике до небрежно накинутого на мягкий угловой диван пледа, имел свой смысловой акцент и работал на стиль этой квартиры. Впрочем, здесь всё ещё было уютно. — Может быть, чай? Или кофе? — Шерон снова нервно улыбнулась, вглядываясь в его лицо. — У тебя мило, — только и смог сказать Стив, снимая, наконец, с плеча длинную лямку переносного мольберта и стряхивая тяжёлый рюкзак на пол. — Если можно, кофе с молоком. Без сахара. На самом деле Стив не очень хотел ни чая, ни кофе — он хотел начать работать. Но Шерон выглядела так, что ей просто необходимо было на что-то отвлечься, чтобы не нервничать слишком сильно. На что-то знакомое, как надеялся Стив. Кофемашина, к которой подошла Шерон, внезапно оглушающе захрипела. — О мой бог! — эмоционально выдала Шерон, отшатываясь от неё. — Что не так? Я вроде… Стив скинул куртку и шарф на ближайшую мягкую банкетку и, закатывая рукава, подошёл ближе, чуть оттесняя Шерон. Оглядел новый и дорогой аппарат, который выглядел, словно им никогда прежде не пользовались. Проверил рожок — из него ароматно пахло свеженасыпанным кофе. Заглянул к задней стенке — он уже видел такие кофемашины и знал, как в них всё устроено. Мечтал о такой дома. — Ты забыла налить воду, — мягко улыбнувшись, сказал он и вытащил пустой резервуар из пазов. Подставил его под красивый высокий кран без единого пятнышка от брызг и включил воду. Шерон закрыла лицо руками. — Прости, мне так неловко… Даже кофемашину не могу правильно включить. Обычно я пью чай… Дурацкие английские традиции семьи, но если уж привыкаешь с самого детства… — Не вижу в этом ничего страшного, — Стив пожал плечами и поставил резервуар на место. Нажал на кнопку — и кофемашина ровно заурчала. — Всё в порядке. Он улыбнулся разглядывая Шерон. Её скулы и кончики ушей порозовели, смущение было ей к лицу. — Извини, я правда очень нервничаю. И… это первый раз, когда кто-то не из семьи пришёл ко мне. — Что-то вроде вторжения в убежище? — фыркнул Стив. — В тайное логово, — Шерон снова улыбнулась, чуть наклонив голову, и отвела глаза, и Стив отметил, что он, оказывается, на полголовы выше её. — Не знаю, почему так сложилось. С друзьями мы обычно ходим куда-то, а в остальном… Кофе наполнил подставленную чашку, и Шерон достала молоко из холодильника. Стив отметил, что это была не та бутыль на галлон, которую обычно покупал он и выпивал не дольше чем за несколько дней. Меньше раза в два и ещё не открытая бутыль даже выглядела изящно и дорого. — Примерно два к одному, — подсказал Стив, когда Шерон вопросительно посмотрела на него с молоком в руках. — Разрешишь? И она уступила ему бутылку, чтобы он сам налил столько, сколько было нужно для любимого вкуса. Кофе получился на славу, видимо, был дорогим и хорошим, как всё у Шерон. Стив отпил несколько глотков и кивнул: — Спасибо за кофе. Может быть, начнём? Где лучше всего расположиться? Щёки Шерон словно вспыхнули ярче. Она прошла в гостиную и остановилась у огромного панорамного окна — Стив завидовал таким окнам от пола до потолка белой завистью. Он тоже подошёл ближе, глянул вниз, на миг замирая от ощущения высоты. Внизу проходила дорога и сновали машины, с другой стороны виднелся кусочек Центрального парка. Соседнее здание на противоположной стороне улицы так же было жилым и не оставляло никакого ощущения приватности. И всё же сейчас, днём, свет около окна был очень неплох — мягкий, рассеянный, красиво рисующий пластику тела. — Не боишься высоты? — спросил Стив. — Такое ощущение, что сейчас свалюсь туда. — Я уже привыкла, — улыбнулась Шерон, глядя на него снизу вверх, и Стив поймал себя на дикой мысли, что впервые в жизни чувствует себя так непривычно с кем-то. Чувствует себя уверенным, сильным, готовым помочь. Мысль пролетела, но особенное ощущение осталось. Стив принёс свой мольберт и рюкзак поближе к дивану, установил раздвижные ножки и установил на них «чемодан» — мольберт открывался на две равные половинки, и на крышке можно было удобно закрепить заранее приготовленный холст, а на «дне» хранилась его палитра и акриловые краски, карандаши, уголь… всё, что могло ему понадобиться, плюс ещё кое-что в рюкзаке. Он подтянул ближайший мягкий стул к установленному мольберту и сел, глядя на замершую у окна Шерон. — Начнём? Ты готова? — спросил он, пытаясь как-то подтолкнуть к тому, чтобы Шерон объяснила или показала свою идею. Но она только кивнула, снова спрятав взгляд и низко опустив голову, и потянула завязки махрового халата, скидывая его с плеч к своим ногам. И Стив обмер, потому что Шерон осталась в одном белье. На ней был невероятно изящный комплект чёрного атласа родом прямо из прошлого века — Стив не решался навскидку судить по фасону, сороковые это были или пятидесятые. Но факт в том, что бельё явно было ретро — острые пулевидные получашечки, едва прикрывающие половину груди, переходящие в мягкий корсет с кружевными вставками, плотно обхватывающий талию и бёдра, как мини-юбка; застёжки-крепления для нейлоновых чулков по кромке и, собственно, сами чулки. Не хватало только туфель, и Стив залип взглядом на её узких аккуратных ступнях. — Это слишком, да? — тихо спросила Шерон, зачем-то пытаясь прикрыть руками грудь. Она не была большой, но откровенные торчащие чашечки бюста едва ли оставляли места для фантазии, словно две раскрытых ладони, поддерживающих снизу. Шерон была так хороша в этом белье и в своём смущении, что Стива на миг окатило жаром. — Боже, я так и думала, что слишком, — зачастила Шерон, пытаясь одной рукой подцепить халат с пола. — Купила на выставке ретро-белья, как же оно мне понравилось… потом до меня дошло, что никто кроме меня эту красоту и не увидит, ну куда такое носить?.. — Шерон, — позвал Стив, приподнимаясь со стула. Слова застревали в пересохшем рту, но он всё же управлялся с ними и с самим собой. Он должен был создать спокойную рабочую атмосферу, иначе ничего у них не выйдет. А его фантазия уже заработала, подкидывая идеи и воплощения. Он честно мог признаться себе, что этот образ, кропотливо созданный Шерон от причёски и стрелок на веках до стрелок на ретро-нейлоновых чулках, клипсами крепящихся к юбке корсета, будоражил воображение. — Ты очень красивая. Расслабься, оставь халат в покое. У тебя есть туфли? И, может быть, жемчуг на шею? Или что-то похожее? Как всегда, чётко поставленная задача переключила Шерон с нервозности на продуктивность. Она попросила подождать пару минут и скрылась за большой дверью в противоположной стороне гостиной — Стив предполагал, что там находилась спальня и гардеробная. Конечно, у Шерон должна быть большая и вместительная гардеробная. Он понимал, что неловкость никуда не ушла, но Шерон хотя бы перестала пытаться прикрыть себя руками — да и зачем? Не будет же она прикрываться всё время, что они будут работать вместе, это глупо. И всё же… Стив откинулся на стуле, на миг распрямляя руки вверх и закидывая их за голову. Красивая, чувственная Шерон. Какое-то стопроцентное попадание в образ у неё вышло. Стив любил, когда такое случалось — особенно, когда он ничего такого не ожидал. Это разжигало внутри огонь, который хотелось раздуть и перенести из собственной груди на холст. — Вот, — Шерон вернулась в гостиную в чёрных туфлях-лодочках на высоком каблуке и с красивым жемчужным колье на шее. — То, что нашла. Румянец на её щеках никуда не делся, и Стив искренне улыбнулся, оценивая завершённый вид. Просто отлично. — Теперь просто здорово, — искренне признался он. — Встань у окна, словно ты удивлена тем, что ты видишь там. Я ещё хочу задействовать этот абажур у дивана, если ты не против. И в следующий раз будем работать позднее. Я хочу, чтобы были видны огни машин и вывесок за окном, и твоё отражение в стекле, и чтобы сзади чуть подсвечивал абажур… О, это будет здорово. Знаешь, что-то вроде противостояние двадцатого и двадцать первого века, понимаешь? Словно ты — двадцатый, а за окном двадцать первый. И ты не уверена, нравится ли тебе то, что происходит за границей стекла… — Стив выговорился и заметил, как Шерон с облегчением улыбается. — Говард говорил, что с тобой просто и спокойно работать. Я не верила, но теперь понимаю. Она встала у окна, и Стив несколько раз подходил к ней, чтобы чуть подправить позу. Голова и воображение работали на полную мощность, сердце уже колотилось от предвкушения хорошего сюжета, и даже собственные прикосновения к тёплой нежной коже или прохладному гладкому атласу не вызывали никакой реакции тела, только желание добиться идеальной позиции. Потом он взял один из запасных карандашей и дал Шерон, попросив зажать между пальцами, как длинную сигарету в мундштуке. Это было модно и узнаваемо для того времени. — Отлично, замри так, — выдыхая, сказал Стив и полез в карман за телефоном. — Я сделаю фото, чтобы я мог что-то доработать дома и чтобы в следующий раз не упустить никакой детали в позе, не переживай, дальше меня оно никуда не уйдёт. Ты не против? — Конечно, — Шерон улыбнулась самыми уголками губ, стараясь не двигаться. — Я тебе доверяю. Вот так просто. Она ему доверяет. Стив не мог понять, как относиться к этому заявлению, но в данный момент оно помогало скорее приступить к работе. Он сделал несколько снимков общим ракурсом и детализированно положение руки, причёску и рисунок на ажурных вставках. И, наконец, взялся за карандаш и холст. — Это сложно, я знаю, — говорил он, начиная накидывать первые линии. — Но постарайся не двигаться, хотя бы пока я делаю эскиз. Это важно. — Хорошо, — тихо ответила Шерон. Она задумчиво смотрела в окно, и Стиву это выражение лица казалось как нельзя более подходящим. — Спасибо, что согласился работать со мной. — Спасибо, что предложила, — Стив улыбнулся и с головой ушёл в работу. Два часа пролетели одним мигом. Они прерывались несколько раз, чтобы Шерон могла немного посидеть, а Стив — разогнуть спину. Общий вид наброска на холсте был уже готов, Стив наметил штриховку теней и полутеней, набросал положение предметов вокруг. — Думаю, мне придётся придумывать, что будет за окном. Сама понимаешь, с десятого этажа не так уж и хорошо видно вывески и огни ночного города. — Не думаю, что это страшно. Делай, как считаешь нужным, — они снова стояли у окна, только на Шерон снова был халат, а Стив допивал свой остывший кофе. — Устала? — Немного. Это на самом деле не так просто. — Мы не будем работать дольше двух часов за раз, хорошо? Обычно я довольно быстро пишу картину даже с натуры, но в этот раз хочу прописать более детально. При этом не теряя своего крупного мазка. Посмотрим, что получится. — Не дашь взглянуть? Стив уже собрал свой мольберт и спрятал холст, потому что не разрешал никому смотреть на незаконченную картину. Не столько из-за суеверности, сколько из-за того, что сейчас набросок больше походил на схему, понятную лишь ему. Пришлось бы долго объяснять, что там к чему, да и незачем. Очень скоро всё лишнее отсечётся, как отсекали мрамор античные скульпторы. И останется только суть. — Когда закончим, — улыбнулся он и пошёл в прихожую, чтобы одеться. Его парка и разноцветный вязаный шарф так и лежали на краю дивана. — Спасибо за работу, — Шерон покопалась в сумочке и протянула ему честно заработанные сто баксов двадцатками, и Стив, испытав лишь короткий укол совести, убрал деньги в карман джинсов. — Когда мы теперь увидимся? Стив задумался. Он помнил про своё обещание устроить сюрприз в доме престарелых, где подрабатывал, и намеревался исполнить его в субботу. Единственный свободный от медицинского центра вечер оставался в четверг. И хотя Стив с удовольствием провёл бы его в обществе Нат за просмотром какого-нибудь фильма, работа есть работа. Опять же, он может успеть больше, и ему будет, что показать Хелен в понедельник. — Что думаешь насчёт четверга? — Я могу, — поспешно кивнула Шерон, удерживая полы халата в районе ключиц, словно одного завязанного вокруг талии пояса было мало. Смотрела на него, словно боялась, что он передумает. Стив постарался быть убедительным: — Значит, в это же время в четверг? Я настроен серьёзно, Шерон. Если начали работать, то работаем до конца, так? Что-то, видимо, откликнулось в ней на его слова, и щёки её потеплели. Она улыбнулась: — Конечно. Спасибо, Стив. До четверга. Стив ехал с вагоне сабвея, почти вися на поручне и задумчиво глядя в окно на мелькающие высотки. Он слышал, что в некоторых странах и городах сабвей проходит исключительно под землёй. Интересно, это скучно, или никто не обращает внимания на происходящее за окном, как и сейчас? Ему ещё не давала покоя мысль о том, какой Шерон показалась ему отчаянной. И, может быть, одинокой. Конечно, они толком и не знают друг друга, и судить по общему впечатлению глупо. Может быть, с друзьями, в своей тусовке она чувствует себя уверенно и веселится наравне со всеми. Если, конечно, есть эти друзья и тусовка. Или она, как и все эти Картер и Старки, одинокая богатая девочка, которой всё время приходится быть начеку. Внезапно его осенило. У него в телефоне фотографии почти обнажённой Шерон Картер. Один звонок в какую-нибудь жёлтую газетёнку, и у него на руках будет неплохой гонорар, а семью миллиардеров окунут в дерьмо. Не глубоко, но всё же. Мысль была чужая, нездоровая, просто как констатация факта. Она пришла для того, видимо, чтобы Стив внезапно осознал и оценил всю глубину совершенно неоправданного доверия, которое она ему оказывала. Почему-то осознание это очень взбодрило Стива и приподняло настроение. — Или ты очень доверчивая, или очень одинокая, Шерон, — тихо пробурчал он себе под нос, невольно улыбаясь, вспоминая момент, когда она скинула с плеч укрывавший бельё халат. — Потому что глупой я тебя точно не назвал бы. Да и доверчивой… Неужели Наташа права? Но ведь она не заигрывала с ним. Или он слишком слеп, чтобы это заметить. Наверное, он понимает, только когда с ним говорят прямым текстом, как однажды это сделал Баки. Стив искренне улыбнулся, вспоминая, как это было. Как весь его мир в тот вечер перевернулся с ног на голову. И до сих пор так и пребывает… Баки был убийственно прямым, честным и серьёзным. Потому что он старше и опытнее, сам себе напомнил Стив, и ему проще понять, что он чувствует, что ему нужно. Нужно ли говорить о том, что самому Стиву далеко не всегда было просто разобраться в себе? А уж что до чужих чувств… В любом случае, на данный момент это всё было не больше, чем домыслы. Стив собирался работать дальше, потому что Шерон оказалась поистине терпеливой и пластичной моделью, и идея в его голове уже выглядела шикарно. И по смыслу, и по исполнению. Осталось вытащить её из головы и воплотить на холсте. Он хотел нарисовать так, чтобы каждый зритель захотел бы остановиться около картины и долго разглядывать её детали, пытаться расшифровать послание. Ему самому нравились такие картины. Которые можно читать по деталям, как шараду, а можно просто наслаждаться тем настроением и эмоцией, что картина передаёт. Он вышел на своей станции и побрёл к дому, который уже не первый день пытался называть своим. Привыкнуть к этому было непросто. Лямка тяжёлого мольберта тянула плечо, и Стив на самом деле больше тащился, чем шёл. А ещё страшно хотелось поужинать, и от голода начинало подташнивать… Всё-таки, у мамы тоже хорошо. Пусть не так тихо и умиротворённо, но хотя бы всегда покормят. Стив не был уверен, что найдёт у себя холодильнике что-то съедобное. Ну, может быть, хотя бы яичницу сделает с ветчиной. Хоть что-то. Около их с Баки дома стояла дорогая, совершенно не вписывающаяся в эту улицу спального района на окраине Бронкса тачка. Кажется, это был Форд Мустанг. Красивые, хищные формы, ярко-красный цвет. Окна были затонированы так, что Стив ничего сквозь них не увидел. Пожав плечами, он свернул с тротуара на дорожку к своему дому. И уже у самой двери услышал, как за спиной хлопнула дверца машины, и знакомый голос произнёс: — Тебя не так-то просто застать дома, Стив. — Говард? — Стив очень удивился. — Что ты здесь делаешь? — Я тоже очень рад тебя видеть, — устало улыбнулся Говард, в то время как дверца со стороны пассажира тоже отворилась, и из машины выбрался Питер. Он смущённо помахал ему рукой: — Привет, Стив… — Привет, парни. Каким ветром вас сюда занесло? Говард немного нервно оглянулся, осматривая улицу, и спросил: — Если ты не против, могли бы мы продолжить внутри дома? Понимаю, мы без приглашения, и ты нас не ждал, но… — Пожалуйста, Стив. Мы сидели в машине почти два часа. Я был бы счастлив, если ты хотя бы разрешишь заглянуть в ванную, — добавил Питер, и Стив отмер. — Конечно, проходите. Я вовсе не против, просто вы застали меня врасплох, и я немного растерялся. Заходите! Стив открыл дверь своими ключами и распахнул её перед Питером и идущим за ним следом Говардом. Они выглядели уставше и помято, и Стив чувствовал волнение и от того, что впервые принимает в их доме гостей, и от того, что, возможно, сейчас его посвятят в какую-то непростую историю. Потому что если бы всё было просто, эти двое не выглядели бы так, да и, что говорить, не приехали бы к нему, тем более без предупреждения. — Ванная комната там, — он показал на дверь под лестницей, — раздевайтесь, обувь тоже снимайте, я недавно убирался, — хмыкнул он. — Я пойду посмотрю, что у меня есть в холодильнике. Голодные? — Не буду врать, слона бы съел, — устало подтвердил Говард и тоже отправился в ванную вслед за Питером. — А твой терминатор? В смысле, твой парень. Когда он вернётся? Стив на миг погрустнел. — Он на учениях в военно-полевом лагере. Не сегодня, — обтекаемо сказал он и пошёл в кухню. На какое-то время он снова остался в одиночестве. Были слышны приглушённые голоса и шум воды из ванной, Стив не пытался прислушиваться. Помыл руки и открыл холодильник, чтобы найти там замороженную курицу, нарезку ветчины, банку резаных маринованных огурцов и сыр дольками. Готовить курицу явно долго, но Стив переложил её из морозилки в холодильник — на будущее. Остальные варианты напрашивались сами собой. Хорошо, что в последний поход в супермаркет он купил большую упаковку медовых булочек для гамбургеров. Сейчас можно будет наделать много горячих бутербродов с ветчиной, огурчиками и сыром. Не ресторан, конечно, но лучше, чем ничего. Парни явно вымотались и устали. Да и у него самого давно бурчало в желудке. Он достал всё, что нашёл в холодильнике, на рабочую поверхность возле раковины, и принялся делать двенадцать сэндвичей — по числу разрезанных булочек в упаковке. Параллельно поставил вариться кофе и вытащил из заначки Баки несколько банок колы. Руки действовали на автомате, раскладывая ветчину, огурчики и сыр, сдабривая каплей майонеза. А в голове вертелся только один вопрос: «Что у этих двух случилось?» — Выглядит не то чтобы очень аппетитно… — начал Говард, но Питер перебил, толкая его локтем: — Спасибо, Стив. Мы очень голодные. Ты тоже, наверное? — Да, обедал давно… Что будете пить? — Кофе! — на два голоса, но очень слаженно ответили они, и Стив невольно улыбнулся. Разлил едва закипевший кофе по чашкам и сел за стол. Сначала они просто ели, потому что никто не хотел говорить с набитым ртом. Огромное раньше по меркам Стива количество быстрых гамбургеров улетело мгновенно. — Предвосхищая твой вопрос, — начал Говард, вытирая рот оторванным бумажным полотенцем, стоящим в рулоне прямо на столе. — У меня тут приключилась ситуация… точнее, у нас, — поправился он, когда Питер серьёзно посмотрел на него. — Отец заблокировал все мои счета, карты, обнулил мою предоплаченную квартиру, и сейчас нам даже переночевать негде, только если в машине. Стив просто потерял дар речи на пару мгновений. Только переводил взгляд с Говарда на Питера и обратно. — Ты так… спокойно об этом говоришь… это ведь полный… — Пиздец, я знаю, — хмыкнул Говард, не потому, что ему было плевать, а потому что он явно устал. — Мы уже поистерили, теперь откат. Я знаю, что это довольно невежливо и даже нагло, но можем мы перекантоваться у тебя одну ночь? Отец специально подгадал со всем этим под вечер, чтобы я не успел ничего сделать. Завтра с утра я подам встречные иски и опротестования. Плюс, я собираюсь отозвать несколько собственных разработок из-под общего бренда Старк Индастриз. Это добавит ему головной боли. Он знает, что я верну обратно свои счета за несколько дней и выиграю встречные иски. Или он думает, что я испугаюсь, одумаюсь и вернусь под его крыло. — Но ты не вернёшься? — с волнением уточнил Стив. Он был шокирован, что история их с Питером отношений привела к… такому. — Ты не понимаешь, Стив, — вкрадчиво продолжил Говард. — Это война. И она только началась. Я очень жалею только об одном — что пришлось втянуть Питера во всё это дерьмо. Ты не представляешь, что сейчас творится на улице возле дома, где живёт Мэй. Стив похолодел. Его семья жила в том же доме. Видимо, это отразилось на его лице, потому что Питер, всё это время прятавшийся за большой кружкой с кофе, вмешался: — Не подумай, ничего страшного там не творится… Просто репортёры разузнали про меня всё, что могли, и теперь дежурят там и у моей квартиры в Квинсе… Мы проезжали мимо. Безумие какое-то. Мы поэтому не стали туда возвращаться, чтобы не привлекать внимание. Там целая толпа с фотоаппаратами, даже не прячутся. — Прости, детка, — очень устало сказал Говард и потёр глаза пальцами. — Я не ожидал, что отцу настолько сорвёт крышу. — Я тебя не виню. И ни о чём не жалею. — Я знаю. Я тоже ни о чём не жалею, и всё же… Прости, что доставил столько проблем твоей семье. — Когда всё уляжется, Мэй тебя выпорет, — фыркнул Питер. Говард нашёл его пальцы и переплёл со своими, крепко сжал. — Наконец-то. Хоть кто-то меня выпорет. Лучше поздно, чем никогда. Стиву стало немного неловко от того, как эти двое выглядели рядом, как смотрели друг на друга. Как держались за руки — словно каждый вцепился в свой спасательный круг. И как на миг они вообще перестали его замечать. — Кхм, — он прочистил горло, отводя глаза. — Хреновая история, парни. И, конечно, я не против, чтобы вы перекантовались у меня. Можете оставаться столько, сколько нужно. Баки… вернётся только к следующим выходным. Не думаю, что он был бы против. — Спасибо, Стив! Ты не представляешь, как сильно выручил нас! — Питер вскочил и крепко сжал его руку, а потом и вовсе стиснул в объятии. Стив рассмеялся. — Полегче, детка, не раздави его. Хотя, тебя теперь не так просто раздавить, Стив? Выглядишь сильно изменившимся, особенно без зимней парки. И очков больше нет. Перешёл на линзы? — поинтересовался Говард. — Не совсем. И Стив рассказал им свою историю медленного, но верного преображения. Которую Питер слушал с нескрываемым восторженным интересом, то и дело перебивая вопросами, а Говард — очень внимательно, словно в его голове строилась какая-то денежная схема. — Даже не думай, — сказал Стив, перехватывая этот особеный взгляд. — Доктор Эрскин не продаст эту технологию. Сказал, что её тестировать ещё несколько лет, нужно больше данных. — Я просто хотел бы, чтобы то, что ты рассказал, осталось тайной для всех. И чтобы было как можно больше пунктов обязательного соответствия для гармоничного воздействия сыворотки. Чтобы она не стала универсально-подходящей. Потому что, знаешь, все эти усовершенствования человеческого тела и здоровья лично для меня плохо пахнут. Всегда. — Почему? — искренне удивился Стив. Ведь он сейчас чувствовал себя прекрасно и выглядел намного лучше, чем месяц назад. — Она очень помогла мне. — Тебе просто повезло, — отрезал Говард, — попасться в нужное время в нужном месте. Подойти по всем физико-медицинским параметрам. Хорошо, что этот проект не афишируют, но твои внешние изменения и так достаточная реклама. — Я не понимаю, почему у тебя такое предвзятое отношение, — нахмурясь, ответил Стив и встал из-за стола, чтобы убрать в раковину грязные тарелки и кружки. За Говарда ответил Питер: — Старк Индастриз уже много лет занимается различными военными разработками. Оружие, тактические костюмы, сопутствующая техника… Сейчас отец Говарда ищет новые отрасли и смотрит на медицину. Просто представь, что сыворотку, что так удачно помогла тебе стать здоровее, сделают устойчивой и подходящей кому угодно. Пустят в массовое военно-тактическое производство. — О, чёрт, — Стив схватился руками за край раковины, потому что в глазах на миг помутилось. — Я даже не думал о таком… — Редко кто задумывается, — кивнул Говард. — Моя война с отцом началась давно, и то, что я стал встречаться с Питером и порвал помолвку с Пегги лишь вершина айсберга, лишь то, что на виду. Нам обоим оказалось удобно воспользоваться этим, чтобы нарушить долгий нейтралитет. Я не поддерживаю его военно-оружейные проекты, у меня другие приоритеты и разработки другой направленности. Да, их можно использовать в военной индустрии, но можно и совсем по-другому, в гражданской отрасли, в строительстве, исследованиях тяжелодоступной среды. А семья Картер поддерживает отца. Сотрудничать с ВВС очень выгодно, это обеспечивает его заказами и прибылью на годы вперёд. Но он стареет, и если я не поддержу его направление развития корпорации, всё то, над чем он сейчас так трясётся, пойдёт коту под хвост. Именно этого я и добиваюсь. — Ты… очень смелый, Говард, — вздохнул Стив, с содроганием на мгновение представляя, что это не Говард, а он сам ополчил на себя всю мощь Старк Индастриз. Воображение откровенно буксовало. Говард смотрел в пустоту перед собой очень сосредоточенный, задумчивый и уставший. Даже Стиву захотелось как-то приободрить его. Но Питер не отпускал его руку, и Стив подумал, что вместе они выгребут. Просто не могут не. — Я уже давно думал над тем, какой смысл иметь громкое имя и возможность ворочать огромными финансовыми активами, чтобы всё время делать то, что тебе противно, и плясать под чужую дудку. Я изобретатель, Стив, но я ещё и бизнесмен. Если есть все возможности воплощать собственные идеи, то это именно то, чем человек должен в своей жизни заниматься. А не работать на чужие навязанные мечты. Рано или поздно, но время моего отца закончится. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы свернуть или перепрофилировать его военные программы. Я не хотел ссориться с ним и долго ждал, что он пересмотрит свой курс, услышит меня… но он не слышит. И мне правда очень жаль, что иначе не получилось. Стив кивнул. Такой твёрдости и уверенности в своей правоте он мог только позавидовать. Его искренне интересовало, куда делся тот разгульный мажор, который когда-то давно припёр его к стеклу в пентхаусе на чёрт знает каком этаже манхэттенской высотки, чтобы урвать поцелуй и объяснить, почему с девственниками сложно, и почему он не заинтересован. Наверняка, эта твёрдость и уверенность в своих силах всегда были с ним, просто он не показывал никому эту часть себя, пока… Пока что-то не изменилось в его жизни. Наверное, у каждого человека что-то происходит в жизни перед тем, как он решает, что с чем-то пора завязать, потому что это «чужое» и отнимает твоё личное время, а что-то срочно выдвинуть на первый план, потому что оно — «твоё», важное и ценное. И нет больше возможностей играть в никому не нужные игры. С ним самим разве не так же было? Не в таких промышленных масштабах, конечно, но всё же… — Думаю, будет разумно, если ты перепаркуешь своё очень незаметное авто с улицы в гараж Баки. Там должно хватить места, — предложил Стив. — Здравая идея, — кивнул Говард. — Я пока уберусь тут, — Питер поднялся с дивана и совершенно запросто встал у раковины, расстёгивая и закатывая рукава рубашки и лонгслива на красивых рельефных предплечьях. Стив накинул парку и вышел вместе с Говардом, чтобы показать въезд на задний двор и найти в темноте, как включается свет внутри гаража и открываются ворота. Ему пришлось немного убрать хлам, разбросанный на полу рядом со старым любовно перебираемым мотоциклом, прежде чем Говард смог медленно и явно матерясь, загнать свой мустанг в гараж. Места оказалось впритык — только в пустоте можно было подумать, что его много. Ведь мотоцикл Баки не занимал и трети пространства. Запах тут был родной и до боли знакомый. Словно Баки никуда и не уезжал. Так, вышел ненадолго. Стив тяжело вздохнул. — Не волнуйся, я обещаю, что мы не стесним тебя и не задержимся надолго, — по-своему расценил его вздох Говард, осторожно выбираясь из-за приоткрытой дверцы — боялся поцарапать. — Да я… вообще не об этом, — Стив махнул рукой. — Просто… а, не важно. Сегодня какой-то вечер шоковой терапии. — И не говори, — хмыкнул Говард, неожиданно доставая из кармана дорогого пальто такие же дорогие сигареты. — Не против, если я покурю? Питер не любит, но я и не злоупотребляю. Вон даже пепельницу вижу, — Говард кивнул в сторону на деревянный, сколоченный ещё Баки для удобства работы стенд. — Кури, — Стив пожал плечами, плавая в своих мыслях. Он даже не думал больше о том, что сигаретный дым может ему навредить. Просто состояние ошарашенности не проходило. Говард сел в его, Стива, любимое кресло и, прикурив от модной стальной зажигалки, с огромным удовольствием затянулся. — Я восхищаюсь твоей смелостью, — признался Стив, наконец. Говард фыркнул и подавился дымом, закашлялся. — Ты в порядке? — Стив подошёл ближе. Оказалось, Говард едва сдерживает истерический смех. — Это не смелость, Стив. Просто жизненная необходимость. — Ты ведь всю свою жизнь вверх ногами переворачиваешь из-за Питера. И у него теперь тоже шанса сдать назад нет. — Неправильно трактуешь. Не «из-за Питера», а «благодаря Питеру». Я ни о чём не жалею, повторюсь. Просто как обычно, беда не приходит одна. Всё в кучу навалилось, я сам не ожидал… А Питер… просто поверь, Стив, ради него я и на большее пойду. Когда находишь своего человека, вцепись в него и не отпускай. Меня так с детства растили, говорили не про людей, конечно, но про другое — суть одна и та же. Я ведь постарше вас обоих. Я просто знаю, чего хочу. И так вышло, что Питер загорелся тоже и решил помогать, чем может. А может он немало, — Говард снова глубоко затянулся, прикрывая глаза от удовольствия. — Никогда бы не подумал, что ты можешь так… — «так искренне и честно», думал Стив, но Говард опять влез первым: — Быть таким безбашенным и влюблённым? — хмыкнул он. — Чтобы у меня так крышу сорвало? Стив улыбнулся. Такая формулировка тоже была в самый раз. — Питер конечно срывает мне крышу, но... дело не в этом, — продолжил Говард. — Я всё так же могу трезво оценивать ситуацию. И если я сейчас сдамся и вернусь под крыло отца, я потеряю намного больше, чем доверие и любовь парня своей мечты. Я самого себя похерю, понимаешь? Это вопрос чести и честности с самим собой. — И… какие у тебя планы? В глобальном масштабе, я имею в виду. — Ничего такого, над чем я бы не думал уже пару лет как. Буду запускать собственные исследования и разработки. Создавать свою продукцию, разрабатывать идеи, что ещё не успел толком и посмотреть. Просто закинул в долговременный ящик. Нужно только поскорее вернуть свои активы обратно. Стив дождался, пока Говард докурит. Закрыл гараж и поёжился от слякотного холода. — Я позвоню быстро домой, хорошо? — Только не говори никому, ни одной живой душе, что мы у тебя. Ты не представляешь, как порой быстро разносится такая информация. — Я и не думал, зачем? — нахмурился Стив. — Вы мои друзья, я не стал бы усложнять вам жизнь ещё больше. — Приятно слышать, — Говард уже поднимался на крыльцо. — Пойду внутрь, проверю целостность тарелок и кружек. Стив быстро набрал номер Марго, потому что беспокоить маму совсем не хотелось, а сестра была даже немного в курсе. — Знаю, почему ты звонишь, — вместо приветствия сказала Марго, и Стив расплылся в улыбке. В пятницу он обязательно поедет домой с ночевкой. Очень соскучился. От одного голоса в груди словно ширилось тепло. — Старка почему-то караулят возле нашего дома. Ах да, потому что Питер оказался его парнем, как я могла забыть. — Судя по концентрации ехидности в твоём голосе, у вас всё в порядке, — с облегчением ответил Стив. — Конечно в порядке, кроме толпы журналистов под окнами. Мама ругается, но я ничего ей не говорила. — Ты умница, — улыбнулся он в трубку, начиная ощущать, как зябнут пальцы, нос и уши на холоде. — Я не сомневался, что ты не станешь истерить. — А смысл? Ничего не изменится от моих истерик. А маме лучше не нервничать лишний раз. Она и так переживает из-за того, как ты там один поживаешь и достаточно ли кушаешь. — Господи, — Стив закатил глаза. — Лучше посоветуй ей испечь пирог и сходить в гости к Мэй. Без пояснений. Думаю, ей бы сейчас не помешала поддержка. — Видела её сегодня. Она держится молодцом, выглядит как обычно сногсшибательно. — Ладно, Марго, передавай всем от меня привет и ждите в пятницу, нагряну в гости, — не выдержал Стив и сбежал с крыльца в тепло дома. — Береги себя, — с явно слышной улыбкой ответила Марго и отключилась. А Стив понял, что у него отлегло от сердца. Они в порядке, ничего страшного не происходит. Временные неудобства. Почему-то сейчас он был уверен, что эта история всех их так или иначе коснётся. Но он совершенно не хотел, чтобы она затронула его семью. Да и вообще, трясти публично чужое нижнее бельё ради поиска сомнительной сенсации… в который раз он приходил к выводу, что у журналистов неблагодарная и лишённая морали профессия. Его передёрнуло от мысли, что кто-то вот так беспардонно мог влезть в их с Баки жизнь. От одной мысли взметнулось яростное желание драться, разбивая в кровь костяшки о чужие лица. — Хорошо, парни, я пойду найду вам полотенца для душа и постельное бельё, — сказал Стив, заходя в столовую. Питер сидел на коленях у Говарда и, судя по всему, чувствовал себя совершенно прекрасно в кольце его рук. Стив фыркнул на это, но перестать смотреть не мог. Его словно немного качало после холода улицы; он был взбудоражен новостями, но всё равно чувствовал себя усталым. А завтра опять рано вставать. — Вторая спальня наверху стоит совсем пустая, но вы можете спать здесь на диване, он, кажется, раскладывается. Простите, обычно у Баки не часто кто-то ночует… — Могу представить, — хмыкнул Говард в шею Питера. — Я если честно, сначала тоже не хотел к тебе ехать, как только вспомнил твоего терминатора на газонокосилке. Но Питер убедил, что это самый лучший вариант. — Джеймс классный, — не согласился Питер, оборачиваясь через плечо. — Я давно знаю его по клубу Сэма. И ничего он не терминатор. Он бы не отказался помочь. Стив, не в силах стереть с губ глупую улыбку, отправился наверх по лестнице за полотенцами и постельным бельём. Когда Баки позвонит, он обязательно расскажет ему, что теперь у него новое прозвище. Вместе они кое-как разложили старый диван. Пришлось отодвинуть обеденный стол к окну, и тогда для него хватило места. Свёрнутый внутри матрас оказался не так уж и плох, а вот пружины немного скрипели, отчего Говард выразительно сморщился, а Питер расхохотался. — Ты ведь знаешь, что спать вместе — это не только заниматься сексом? — услышал Стив задорное подначивание Питера за спиной, когда снова поднимался наверх на поиски подушек и одеяла. — Точно так же как и ты знаешь, что принимать вместе душ — это не обязательно обоюдный минет, — негромко парировал Говард, и Стив почувствовал, как его щёки заливает краской. Если эти двое останутся надольше, это будет непросто. Очень не просто… Судя по звукам из столовой, они принялись бегать вокруг разложенного дивана, и Стив точно знал, чем это закончится. Внизу живота предательски налилось желанием. Ничего, он крепкий и выносливый, он выдержит. Баки скоро вернётся, и тогда он всю увольнительную не выпустит его из кровати. Конечно, он завидовал. Но зависть эта была белая и радостная. Если бы он мог сжать сейчас руку Баки в своей, коснуться его, обнять крепко, до невозможности вдохнуть, найти губами губы… Он бы не сдерживался тоже. Он вёл бы себя точно так же — как придурковатый влюблённый, который умирает от жажды прикосновений любимого человека. Он думал об этом, пока искал одеяло и подушки, пока, прерывая шумное дыхание своим предупреждающим кашлем, отдавал всё парням и желал им спокойной ночи, пока сам принимал душ, яростно терзая себя обеими руками. Он устал настолько, что совсем забыл о мольберте, оставленном в прихожей на первом этаже и том, что собирался немного поработать над картиной перед сном. Вспомнил уже в полудрёме, засыпая, и подумал с надеждой, что никто из двух его постояльцев не наберётся любопытства и наглости лезть в его вещи. Он просто не чувствовал в себе каких-либо сил объяснять, почему на его холсте проявляется хорошо узнаваемая — он не льстил себе, его наброски и правда были чудесными, — почти обнажённая Шерон Картер.