Зелёная трава

Стив не мог быть уверен на все сто процентов, как тот отнесётся, но он отправил Баки несколько сообщений, где рассказал об истории с Говардом и Питером, о том, что, похоже, парни минимум на неделю зависли у них дома. Сегодня, в субботу, Стив чувствовал себя взбудораженным с самого утра. Мысленно он уже был в вечернем времени, дома, и не мог представить, как он встретит Баки. Каким он будет, когда вернётся… как они будут смотреть друг на друга? Ведь как бы ты ни относился к расставаниям, но даже пара недель меняет тебя. Меняет то, как ты привыкаешь жить без кого-то, без его ежедневного присутствия в твоей жизни. Стив был уверен, что расставание никак не меняло его чувств, но факт был в том, что жизнь его проходила совсем по-другому, и, чёрт возьми, он привыкал быть без Баки. Привыкал быть без его внимания и заботы, привыкал быть без секса и лишь иногда, когда совсем становилось невмоготу, удовлетворял себя сам. Парадоксально, но с возросшими физическими нагрузками и разнообразными проблемами, которые ему то и дело приходилось решать, он перестал чувствовать довлеющую над ним силу либидо. Ему просто не хотелось, не хотелось так часто и с такой остротой, чем когда Баки был рядом. И именно то, что он привыкал быть без него — бесило Стива больше всего. Он привык к новым обязанностям отношений на расстоянии и писал Баки каждый день, надеясь на то, что тот в итоге читает его послания и, возможно, тепло улыбается во время чтения. Привык каждый день готовить себе и несколько раз в неделю забегать в супермаркет. Впрочем, Питер сильно помогал с готовкой, вот уж чего Стив не ожидал. Но когда парни зависли у них дома, Питер запросто и без каких-то вопросов оккупировал кухню. И он на самом деле вкусно готовил, что оказалось для привычного к домашней еде Стива откровением. И теперь Стив ехал в вагоне сабвея после своей работы с Шерон, и его буквально трясло. Как они встретятся с Баки после этого перерыва? Как тот отнесётся к тому, что он разрешил Говарду и Питеру остаться? Всё ли между ними… всё ли до сих пор так, как было, ничего не изменилось? Стив смотрел в окно на темнеющее небо и не мог успокоить собственные мысли, и сердце его в груди стучало так ощутимо громко, что ему на самом деле казалось, что все вокруг слышат его. Про Шерон он тоже немало думал. Она отменила их встречу в четверг и упросила перенести её на субботу, чего Стив страшно не хотел делать из-за приезда Баки. Но и совсем отменить её не мог — в понедельник он должен был предоставить эскиз Хелен в колледже, и ничто не могло помешать этому. Он был готов вывернуться из кожи, если потребуется, но наконец сделать всё, как надо, чтобы не подставить Хелен. Они хорошо и очень плодотворно поработали сегодня, Стив так увлёкся, что ушёл от Шерон почти на час позже, чем собирался. И тут была странность — когда он посмотрел на часы и очень эмоционально отреагировал на то, что так задержался, когда сказал, что ему нужно срочно ехать домой, Шерон словно расстроилась. Лицо её, очень расслабленное и довольное после сессии, стало снова отстранённым, а взгляд похолодел. Стив не понял, в чём была проблема, но, если следовать теории Нат о том, что его пытаются соблазнить, может, у Шерон были планы на продолжение? Не может быть, чтобы она перенесла их работу на субботу из-за этого? Стив вздохнул и решил, что если подобное повторится, он прямо поговорит с Шерон. Он терпеть не мог плясок вокруг да около и не собирался давать никому ненужных надежд. Наверное, нужно было признаться себе, что Шерон ему нравилась. Не только как модель, не только тем, что понимала то, чего он хочет добиться, с полуслова. Она нравилась ему как девушка — её мягкость, её внешность, изгибы её фигуры, даже звучание голоса. То, как она мило смущалась из-за каких-то мелочей. Наверное, если бы он ни с кем не встречался… Наверное, тогда он сам предложил бы как-то продолжить вечер вместе. Но Стив чувствовал себя совершенно и глубоко в отношениях. Он любил Баки, испытывал к нему сложные и очень искренние чувства. Он совершенно точно скучал и не мог дождаться, когда эта мандражная суббота закончится, и они, наконец, встретятся после долгих недель порознь. И заводить какие бы то ни было интрижки со скуки на стороне… он не то что не думал об этом, его натурально тошнило даже от одной мысли вскользь. Нужно было что-то делать с недосказанностью, витавшей между ним и Шерон, и сделать это так, чтобы не разрушить неплохие отношения, сложившиеся между ними в процессе сотрудничества. Стив не хотел терять свою модель, ему по-настоящему нравилось работать с ней. Сопровождаемый нарастающим мандражом и путающимися обрывками мыслей, Стив вышел на своей станции и пошёл к дому. На улице вечером было всё так же сыро и холодно, и он искренне мечтал о начале весны, о тех днях, когда солнце начнёт ощутимо пригревать, и в воздухе станет меньше сырости. Он хотел тепла, хотел, чтобы окутавшая, поглотившая его город серость расступилась под натиском свежей зелени. Стив всегда ждал весну, как обещание чего-то. Обещания эти, конечно, редко сбывались, кроме одного — весна каждый год обновляла, омывала и украшала серый зимний Нью-Йорк. И каким-то образом, не привнося ничего кардинально нового, проделывала то же самое с его душой. Ещё на подходе к дому Стив увидел небольшой грязный армейский джип, приткнутый на парковочном месте у дома. Сердце его в ту же секунду чуть не выскочило изо рта. Неужели Баки уже добрался? Как он успел? Почему не позвонил раньше??? Он ведь говорил, что приедет совсем к вечеру… Стив понёсся по бетонированной дорожке, придерживая широкую сумку-кофр для своего холста, чтобы не била его слишком сильно по боку и ногам. На первом и втором этаже дома горел свет. Господи Боже, как не умереть в этот же момент? Он так разволновался, что выронил ключи из рук, пока перебирал свою богатую связку. В голове месилась каша, глаза заслезились от порывов холодного ветра. Он даже не попытался просто открыть дверь, вставил ключ и попытался провернуть, но тот вообще не хотел двигаться, а потом и выниматься из скважины. — Чёрт! — выругался Стив, роняя на крыльцо перчатки и устало опуская с плеча кофр. В этот миг дверь отворилась на всю ширину, и на пороге его встретил Баки. В армейских штанах цвета хаки и тёмно-голубой футболке, обтягивающей его грудные мышцы и бицепсы. Именно на груди, а точнее на ямочке между ключицами тупо завис взглядом Стив и первые секунды ничего не мог выдавить из себя. Сердце заходилось, словно у него снова проснулась тахикардия, во рту пересохло. Он беспомощно поднял глаза на Баки, и… тот счастливо, жарко улыбался, глядя на него. Казалось, он готов съесть его прямо здесь, прямо сейчас, и Стив отчего-то ощутил, как краска теплом бросилась ему в щёки и уши. — Баки… — прошептал он, выглядя, наверное, до невозможности глупо в своей парке и шапке, едва натянутой на макушку. — Привет, Стиви, — выдохнул Баки и тут же обхватил его руками, крепко и настойчиво притягивая к себе как можно ближе. Его не смутили ни холодная влажная куртка, ни такой же холодный и мокрый нос, уткнувшийся в горячую шею. Стив просто не мог пошевелиться. Не мог поверить, что он не спит. Он и не думал, что настолько крепко держал себя в руках, пытаясь жить как обычно, пока Баки нет рядом, что сейчас, когда тот всё-таки вернулся… его просто выключило. От выдержки не осталось и следа, все его заслоны и крепления рухнули, и он растёкся в руках Баки по его широкой груди, едва чувствуя собственные ноги. — Как же я соскучился, — прошептал-простонал Стив, понимая, что Баки никуда не исчезнет, что вот он, живой, тёплый, настоящий, и от него пахнет недавно выкуренными сигаретами и потом, потому что тот почти весь день провёл в дороге. Стив вдыхал этот запах с его шеи за ухом и всё удивлялся, что у Баки короткие волосы. Они, конечно, отросли немного и даже стали чуть виться сверху, где были длиннее всего, но он так привык к его длинноволосому виду, что видеть его снова с этой стрижкой было сродни короткому электрическому шоку. Баки словно был прежним — и был другим, совсем не таким, каким Стив запомнил его за долгие месяцы вместе. Руки, наконец, снова стали повиноваться — и Стив вцепился в футболку на боках Баки, думая, что не скоро сможет его отпустить. — И я соскучился очень сильно, мой хороший, — прошептал Баки куда-то в его волосы. — Ты словно выше стал? Иди сюда. Баки втянул его в дом вместе с повисшим на локте кофром, закрыл дверь и, прижав к ней спиной, нежно, словно пробуя и боясь помять, коснулся губами. Стив прикрыл глаза, раскрывая рот навстречу поцелую и с наслаждением впуская язык Баки. Как же он этого ждал! Как сильно скучал по этому! По возможности так открыться, расслабиться, просто отдаться в его руки и ни о чём, совсем ни о чём больше не думать. Во всём теле поднималось тепло, словно стягиваясь в одно место — между ног становилось всё горячее и напряжённее, пока Баки мял его губы своими и вылизывал рот, ласкаясь к его языку. Стив чувствовал сладость и никотиновую горечь его слюны, крепкую хватку рук на бёдрах, и ему отчаянно мешала парка, чтобы притереться, чтобы почувствовать всем телом — Баки тоже заводится? Он всё так же хочет его? Неожиданно со стороны кухни раздался подбадривающий — или удивлённый? — свист. Стив вздрогнул. — Не хотел бы вас отвлекать, но, хм, парни, не забудьте про нас. Не уверен, что вам нужны зрители вашего горячего воссоединения прямо у входной двери. Баки оторвался от его губ, чуть улыбаясь, взгляд его был поплывший и сумасшедший немного, но при этом в нём столько всего читалось крупными буквами! И обещание, и вопрос, и даже намёк на что-то, чему у Стива не было названия — но зато сердце и тело откликались на него безраздумно, словно они говорили друг с другом без слов. Стив смущённо улыбнулся в ответ и посмотрел в сторону столовой. Говард стоял в проходе, опираясь плечом на проём и скрестив руки на груди, и Питер, довольно улыбаясь, выглядывал из-за его спины. — С возвращением, Стив. Мы тут ужин готовим. Баки совсем недавно приехал, с полчаса назад. Они уже успели поругаться, — наябедничал Питер, на что Говард фыркнул, а Баки закатил глаза. — Ты прочитал мои сообщения? — вдруг спохватился Стив. — Ничего, что парни здесь? Я не мог их выгнать ночью, как-то это… — Тш-ш, — только и проговорил Баки, накрывая его губы пальцем. Тот тоже чертовски вкусно, — Стив удивился, почему это показалось ему вкусно? — пряно пах никотином. — Это наш дом, и я совсем не против, что ты приютил друзей. Раздевайся. Вроде бы, Баки и не имел ничего такого в виду, но тон был таким неоднозначным, что Стив снова вспыхнул. Сердце его не успокаивалось ни на миг с того момента, как он увидел Баки перед собой, как почувствовал его запах, его руки на себе. Хотелось всего и сразу — и он даже забыл, что ел сегодня один раз, когда-то утром. — Стэйки будут готовы минут через двадцать, — предупредил Питер и скрылся на кухне. Говард только покачал головой и ушёл за ним. Стив отметил это краем глаза, пока стягивал с плеч рюкзак и снимал парку, шапку, разматывал шарф и стряхивал мокрые ботинки. Всё это время Баки стоял рядом, принимая одежду и поедая его глазами, на его губах блуждала загадочная улыбка. — Пойдём в душ? — негромко предложил он, и Стив понял, что сейчас под ним прогорит пол и даже перекрытия. Просто нечестно было так смотреть, так говорить, раздевать глазами. Нечестно было стоять перед ним так близко, что можно коснуться рукой — что Стив и сделал, неосознанно вцепляясь пальцами в футболку на груди — и быть таким красивым и горячим, даже несмотря на щетину и усталость, залёгшую тенями в уголках глаз. — Пойдём, — прошептал Стив, и они стали подниматься по лестнице. Баки взял его за руку и крепко переплёл их пальцы, снизу доносился приглушённый голос Говарда и смех Питера, а они поднимались ступенька за ступенькой, то и дело поглядывая друг на друга и обкусывая губы от нетерпения. Наконец, Баки буквально втолкнул его в ванную на втором этаже и закрыл дверь за своей спиной. — Попался, — выдохнул он. Стив вздёрнул подбородок, дерзко изгибая краешек губ в улыбке, и ответил: — Это ты попался. И кинулся на Баки с жадным, безумным поцелуем, толкаясь языком и прикусывая его мягкую нижнюю губу, обкалывая ладони и собственное лицо о жёсткую щетину, неудержимо постанывая во влажный сладкий рот. Он так сильно соскучился и так сильно хотел, что ждать больше не было никаких сил. Утром он, фантазируя об их встрече, немного размял себя со смазкой, пока удовлетворял утреннее желание рукой, и искренне надеялся, что этого хватит для того, чтобы сейчас Баки его не порвал. Не было никакой возможности ждать хоть минутой дольше, он шарил по крупной пряжке армейского ремня, то и дело задевая твёрдое, вставшее колом под ширинкой. Баки же словно обомлел от его напора и только до боли сминал ягодицы крепкими ладонями. — Хочу тебя, — запалённо выдохнул Стив, когда освободил крупный горячий член Баки из белья, чуть приспустив штаны. — Прямо сейчас, прямо здесь. — Детка, я… — Баки задохнулся. — Я даже в душе не был… — Плевать, — Стив схватил его руку и настойчиво переместил со своей задницы на член под узкими джинсами. Там, под ширинкой, всё ныло и пульсировало, хотело наружу. Баки с тихим стоном расстегнул его джинсы и обернул член ладонью, заставляя Стива чуть ли не подпрыгнуть от пробившего наслаждения. — Вставь мне, — настойчиво повторил Стив. — Прямо сейчас. Иначе я просто сдохну. Не заставляя себя больше упрашивать, Баки тихо рыкнул и повернул его задом к себе, собственнически наклоняя над раковиной. Обильно сплюнул и, видимо, смазал член, потому что Стив, выгнувшись, просто нетерпеливо ждал, зажмурившись и превратившись в оголённый нерв. Он хотел быстро, больно, жадно. Чтобы этот секс вытряхнул из него все идиотские мысли и сомнения, все страхи, которые порой бессознательно мучали его. Хотел ожить. Баки толкнулся и, слава утренней растяжке и освоенному умению расслабляться, вогнал в него всю головку, замерев на миг. Стив не позволил ему — резко подался назад, со сдавленным стоном боли вталкивая в себя твёрдый член до самого основания и только тогда — останавливаясь, ловя распахнутым ртом воздух. — Что же ты… делаешь, — стоном вышло изо рта Баки. Тот массировал его спину, забравшись ладонью под футболку и задирая её всё выше, другой рукой удерживая за талию. — Я в порядке, — совсем поплывший от ощущения распирающего члена внутри себя, Стив ныл, даже умолял его: — Я в порядке, Бак, трахни меня. Не жалей… Баки обеими руками жёстко вцепился в его бёдра и начал раскачиваться, каждым набирающим силу толчком забивая боль и удовольствие внутрь его тела. Стив стонал, уцепившись за края тумбы, и собственный член ощущался пульсирующим пожаром между ног. Он схватил ствол и сжал под головкой, искренне кайфуя от ощущения горячей твёрдой плоти, ещё сильнее отставляя задницу под ускоряющиеся толчки и чувствуя, как медленно, но верно возвращается. Возвращается сам в себя, вспоминает, открывается. Баки загнанно дышал ему в шею, обхватив руками через живот и прижимаясь плотно-плотно, так, что они оба дёргались от каждого движения, пока, наконец, не выдохнул горловой стон и не остановился, придавливая сверху. Стив, чувствуя крупную дрожь и нереальное распирание в заднице, только провёл по набухшей головке, размазывая обильную смазку, и кончил следом, наблюдая, как сперма всё капает и капает на белый фаянс раковины. Он едва ли чувствовал своё тело ниже поясницы. Ощущения сливались в одну зияющую рану, которая сладко пульсировала. Хотелось лечь прямо на пол и полежать так какое-то время, немного отдышаться. — Ты нечто, Стиви… — прошептал Баки, ещё тяжело дыша. — Я люблю тебя. — И я люблю тебя, — совершенно запросто ответил Стив. Это казалось аксиомой, которая не требовала заучивания. Была интуитивно понятна, не вызывала сомнений. Когда Баки освободился, стало только хуже. Стив с каким-то садистским удовольствием ощупал свою истерзанную задницу, понимая, что анус даже не хочет закрываться полностью, и с чувством грязного удовлетворения размазал вокруг него вытекающую сперму. — Прекрати, — фыркнул сзади Баки, пытающийся освободиться от штанов и носков, — или я снова заведусь и накинусь на тебя. — Я согласен, — хрипло выдохнул Стив, вздрагивая от смешанных с болью сладких ощущений. Ему до ужаса нравилось трогать себя и осознавать, что Баки причина тому, что его анус не хочет сжиматься и весь выпачкан текущим из него семенем. Неожиданно синхронно переглянувшись друг с другом в зеркале, они рассмеялись. — Пойдём-ка в душ, мой секс-маньяк, — наконец, позвал его Баки, окончательно стягивая джинсы с длинных стройных ног. — У нас ещё много времени, а вот сил всё меньше. Надо освежиться и подкрепиться, а потом можем продолжать всю ночь. Стив, глупо улыбаясь, дождался, пока Баки, наконец, разденет его полностью и включит душ, и первым зашёл под горячие струи. Задница ощутимо болела. Но едва Баки, такой же голый и красивый, как чёртова скульптура эпохи возрождения, зашёл под душ вслед за ним, Стив снова почувствовал предательское тепло, заставляющее член приподняться. Баки был великолепен в своей наготе, совершенно гармоничен и бесконечно горяч. Никакие шрамы на руке и щетина не портили его, лишь добавляя естественного мужского шарма. Стив просто мечтал спрятать его ото всех и ласкать пальцами и губами каждый дюйм его тела. — Ты собрался меня съесть? — посмеиваясь, пока намыливал губку, спросил Баки. — Просто у тебя такой взгляд… Стив, понимая, что у него нет никакого желания отвечать на провокации, просто налил в ладонь геля для душа и обнял пальцами крупный даже в мягком состоянии член. И принялся ласкать, забираясь под мошонку, катая в ладони яйца, сладко скользя по начавшему подниматься стволу. У него почти не было сил стоять, ноги дрожали, и горячие струи били прямо в спину, размаривая ещё больше. Баки обнял его, прижимая к себе, и уронил лоб ему на плечо. — Подожди, — вдруг прошептал он еле слышно из-за шума воды. — Подожди, дай мне тоже… И через пару мгновений Стив сладко зажмурил глаза, чувствуя, как скользкая широкая ладонь обхватывает собственный снова вставший член. Так медленно и приятно, так… как надо. Они словно зависли в облаках тёплого пара, в звуке шумящей воды, в безвременье. Твёрдый скользкий член Баки ощущался так приятно, и трогать его, изводя дразнящими прикосновениями, было одно удовольствие. Особенно тогда, когда Баки точно так же ласкал его, сжимая и поглаживая. Баки стиснул его сильнее и прикусил ухо. Стив почувствовал, что ствол в его пальцах каменеет, и выдоил его до капли, крепко сжимая, пока Баки вздрагивал снова и снова в его руках. От пара было тяжело дышать, и Стив ощущал медленно подступающий оргазм как неумолимо затягивающую трясину, в которую он вот-вот наступит. И когда Баки легонько, едва заметно провёл пальцами другой руки между его ягодиц, касаясь растраханного ануса — только тогда он вздрогнул и, не сдерживая стона, кончил в сжимающую член ладонь. — Держу тебя, — прозвучал голос Баки над ухом, когда Стив обмяк и распластался по его груди. Он на самом деле крепко держал его одной рукой, а другой взял намыленную губку и принялся водить по шее, спине и ягодицам, везде где доставал. Потом он просто поменял руки, и Стив, растворяясь в этой тёплой заботе, расслабленно улыбнулся. Его, кажется, отпустило. Так хорошо, так спокойно… сейчас всё было так, как должно было быть. И Стив искренне наслаждался каждым прикосновением губки к своему телу, наконец перестав испытывать от этого неконтролируемое возбуждение. — Полегчало? — снова со смешком спросил Баки. — Намного, — искренне ответил Стив, оставляя поцелуй на мокром плече. — Но мы ещё не закончили, — заметил он. — Так точно, сэр, — фыркнул Баки. А потом его голос вдруг стал серьёзным. — Твоё тело… ты очень изменился, Стив. Стив напрягся, хмурясь: — Изменился? Что ты имеешь ввиду? — Ты раздался в плечах и явно подрос. И вот здесь, — Баки чуть отодвинул его от себя, продолжая намыливать грудь и спускаясь ниже, к животу, — теперь всё выглядит по-другому. Как ты умудрился за три недели? Неужели сыворотка даёт такой результат? — Я ведь говорил тебе, — пробурчал Стив. — Я думал что, ну, быть может, ты преувеличиваешь на радостях. Но ты явно приуменьшал. — Тебе не нравится? — вот теперь Стив на самом деле начал волноваться. Дело было не в том, что он готов был бросить из-за Баки свой курс у Эрскина, нет. Он бы не стал, какого вообще чёрта? Но он на какую-то секунду побоялся, что для Баки это может быть важным, что Стив ошибся в чём-то очень серьёзном насчёт него. Что у Баки, быть может, кинк на его «кожа-да-кости» версию. — О чём ты? Я влюбился в твою злость, какая мне разница, куда она вмещается? Стив усмехнулся — и в отместку жёстко укусил его за плечо. Баки вздрогнул, но не издал ни звука. — Говнюк, — резюмировал Стив. — Но ведь правду сказал, — фыркнул Баки. Стив с наслаждением разглядывал глубокие отметины собственных зубов на белой коже. — Если без шуток, Стив, ты потрясающе выглядишь сейчас. Я конечно не хотел бы, чтобы ты становился слишком тяжёлым. Твоя лёгкость тебе идёт. А сейчас, с новыми рельефами, ты стал просто каким-то нереально горячим. Но в любом случае это твой выбор. Я тебя поддержу, что бы ты ни решил. — Эй, я не собираюсь раскачиваться до твоих габаритов. Моё сердце не справится и, если честно, мне просто жаль тратить на это время. Я занимаюсь столько, сколько нужно для разработки меняющихся мышц и связок, ни минутой больше. И… не помню, говорил или нет, но мы решили пока остановиться с инъекциями и последить, что будет происходить дальше. Эрскин считает, что мой прогресс слишком быстр и… Стив осёкся, вспоминая свой разговор с доктором. Он тогда не придал особого значение, но сейчас отчего-то не захотелось повторять его слова. — И? — не дал сбить себя с толку Баки. — И нам лучше не торопиться доделывать серию, а понаблюдать, — выкрутился Стив, проглотив неозвученное «это может быть опасным для меня». — Я рад, что ты чувствуешь себя лучше, — Баки обнял его обеими руками. — Вообще-то, не совсем — пробубнил Стив ему в плечо. — Не во всех местах. Кое-где у меня болит так, что не знаю теперь, как буду сидеть. — Прости, — с ощутимой в голосе улыбкой сказал Баки. — Ты сам напросился. У меня не было ни единого шанса сдержаться. Я очень соскучился. Стив позволил вспенить и смыть свои волосы, после чего Баки попросил принести ему большое полотенце, пока он домывается. Стив выбрался из душа на ватных ногах, затолкал кучки их одежды в корзину для белья и кое-как замотался в полотенце, чтобы дойти до комнаты. Его пошатывало. Зад ощутимо болел, но в целом было терпимо. В груди и внизу живота разливалось ощутимое тепло покоя и удовлетворения, как бывает только после хорошего секса. Оказавшись в коридоре, он ощутил неповторимо аппетитный запах жареного мяса и понял, наконец, насколько же он голоден. Особенно сейчас. Нужно было поторапливаться и спускаться к ужину. Какой Питер, всё-таки, молодец. *** Они говорили о чём-то совершенно неважном, пересмеивались, пока утрамбовывали в желудках кусочки стэйков с быстрым картофельным пюре и салатом из помидоров — вроде бы, ничего особенного, но было обалденно вкусно. Стив наблюдал за тем, как Баки то и дело поглядывает то на Питера, то на Говарда с каким-то затаённым интересом. И если к Питеру он относился явно благосклонно, словно считал себя кем-то вроде старшего брата, то к Говарду он совершенно точно так не благоволил. Стив никак не понимал, в чём причина этой настороженности, пока, наконец, Баки не спросил неожиданно, приканчивая вторую бутылку Бадлайта: — Как долго вы хотите остаться? Парни замерли, лицо Питера стало забавно растерянным, Говард напрягся — и Стив его прекрасно понимал. Он бы тоже напрягся. — Мы мешаем? — постарался как можно спокойнее спросить Говард. Но челюсть его словно потяжелела. — Он — нет, — Баки вдруг отчётливо показал пальцем на Питера, отчего тот нахмурился и тихо выдохнул с укором: «Джеймс…» — Но у меня аллергия на фамилию Старк. — Можно узнать, где и когда ты успел заработать эту странную аллергию? — жёстко прищурившись, спросил Говард. Стив внезапно понял, что ему страшно интересно наблюдать за их перепалкой. Словно два диких животных сцепились. В любом случае, он не верил, что Баки выставит парней на улицу. — Когда десять лет назад потерял весь свой отряд в горячей точке и едва не остался без руки, — Баки помахал ему пальцами левой, в которой сжимал алюминиевую бутылку с пивом. Рваные старые шрамы увивали её от самого запястья и тянулись выше по крепкому предплечью и мощному бицепсу, под самый рукав футболки, туда, где Стив знал, заканчивались на плече. — И как именно это связано с фамилией Старк? — искренне недоумевал Говард. Баки долго молчал, смотря куда-то на стол, между тарелками с остатками ужина и смятыми бумажными салфетками. — Мы должны были использовать новые образцы взрывчатых устройств. Половина из них оказалась неисправна. Часть вообще не сработала, часть дала серьёзную осечку по времени, пострадали солдаты. Я подлетел на одном таком, когда пытался вытянуть рядового с места взрыва. Не успел. Или успел, как посмотреть, — растерянно хмыкнул Баки. Стив понял, что почти не дышит. Он смотрел на Баки, на его отрешённое теперь гладковыбритое лицо, на ещё влажные, чуть вьющиеся на кончиках волосы. И не мог представить, через что он когда-то прошёл. Тот предпочитал никогда, никогда не говорить об этом. А Стив не спрашивал. А потом Стив перевёл взгляд на Говарда и замер. Лицо того стало жёстким, он сжал губы и нахмурился. — Разработки «Старк Индастриз»? — тихо спросил он. Баки словно не расслышал. Так и сидел, находясь словно не здесь. Бутылка покачивалась в его напряжённых пальцах. А потом он вдруг кивнул. Нахмурился, сморгнул пелену с глаз и выпил всё оставшееся пиво одним залпом. — Мне очень жаль, — проговорил Говард. — Ни к чему, — Баки метко кинул пустую бутылку в мусорное ведро. — Это ничего не изменит и никого не вернёт. — Десять лет назад я был подростком, — начал Говард, но Баки перебил его: — Зато теперь вырос. Скоро сядешь в удобное кожаное кресло своего отца в большом красивом кабинете с видом на Манхэттен, сменишь его у руля и будешь делать новые неисправные игрушки, из-за которых будут погибать простые солдаты. Разве нет? — Я не собираюсь заниматься оружием!!! — Говард вдруг вскочил со стула и упёрся руками в стол, до белых костяшек сжимая кулаки. Он был не в себе, и Стив понял, что никогда его ещё таким не видел. Питер попытался взять его за руку, но Говард стряхнул его ладонь, распрямляясь. — Я ведь рассказал тебе всё в самом начале, какого, вообще, чёрта… — Потому что никто не сможет отказаться от таких денег, какие крутятся в «Старк Индастриз». Ты взбрыкнул, но ты вернёшься к отцу. Ты привык к деньгам. Надолго хватит твоего бунта? Слова Баки, сказанные сухо и как-то устало, повисли в тишине кухни. Говард в сердцах пнул ножку стола и кинулся к задней двери, на ходу хватая куртку Питера с дивана. — Я покурить, — обрубил он, прежде чем хлопнуть за собой дверью. Стив сидел, чувствуя, что его язык прилип к нёбу. На Питера было жалко смотреть. Он опустил лицо и закусил губу, словно боялся расплакаться. Баки сидел с совершенно непроницаемым выражением и не двигался. — Зачем ты… — начал Стив, справляясь с сухостью во рту, но Баки перебил его. — Я просто озвучил то, что думаю. Я ведь имею право на своё мнение? Стив замолчал. Он и правда не знал, что можно сказать. Баки вздохнул и поднялся с дивана. — Пойду тоже покурю. Они остались один на один с Питером, и Стив чувствовал досаду на то, что Баки так проехался по Говарду. Не важно, был он справедлив или нет, сейчас парни действительно испытывают трудности. Не стоило ему так… И было тревожно видеть всегда улыбчивого и солнечного Питера таким подавленным. Словно свет в его глазах притух. — Прости, не нужно было ему так… — начал Стив, и Питер встал из-за стола, собирая полупустые тарелки с остатками недоеденного ужина. Есть точно больше не хотелось. Может быть, выпить… Питер стал соскребать всё на одну тарелку, и Стив только молча наблюдал за этим. — Жаль, что нет собаки, — вдруг выдохнул Питер. — Когда я был ребёнком, у тёти была собака. Большая, старая. Я хорошо её помню. Вечно мела хвостом и дышала, высунув язык. Смешная, очень добрая. Она обожала заканчивать ужин за тех, кто недоел. И ей всегда оставляли немного, она просто сидела рядом около стола и ждала. Каждый день. Один из соседских мальчишек дразнил меня, кричал, что она толстая и старая, и скоро умрёт. Я однажды сильно надрал ему зад, потому что не мог больше этого слышать. Потом его мама приходила разбираться, извинялась. Тётя тоже извинялась. Но знаешь, хоть он и замолчал после этого, ничего не поменялось. Я злился каждый раз, как видел его. Я ведь и сам знал, что собака старая. Что она толстая. И понимал, что она умрёт. Возможно, очень скоро. Я к тому, что иногда извинения и правда ничего не меняют. Потому что мы и сами всё понимаем. Стив не знал, что сказать. Питер закончил очищать тарелки и, под конец, просто выкинул все остатки в мусорное ведро. Набрал в раковину воды и налил средство для мытья посуды, чтобы всё замочить. Стив сам так делал порой. Было странно наблюдать за его словно автоматическими действиями. — Ты сам думал о том, что сказал Баки? Питер грустно фыркнул. — Я всегда об этом думаю, Стив. Не потому, что я не верю в Говарда. Я верю в него и в его идею как никто другой. Я хочу поддерживать и помогать, я ведь на самом деле могу очень много чего. Но я всегда помню, где я, и где он. Мне порой с самого себя смешно, — Питер повернулся к нему лицом, опираясь задницей на кухонный шкаф рядом с раковиной. — Наследник «Старк Индастриз» и какой-то сирота из Квинса, у которого дома стоит комп, собранный из частей выкинутой кем-то техники. Мы просто не должны были пересечься. Поэтому я ничего не жду. Но я не смогу быть с ним, если он вернётся к отцу. Дело не в его семье, не в их отношении, не в его деньгах. Я не смогу поддерживать его, если он решит продолжить заниматься военными разработками. Я просто… — Питер тяжело нахмурился и вздохнул, хмуря брови. — Я много на что согласился бы пойти, чтобы быть с ним. Но не на это. Так что я сам каждый день жду, когда сказка закончится. А она не кончается… Стив почему-то фыркнул. Это было так… мило и честно? Всё-таки Питер очень ему нравился. Они словно были на одной волне, хоть и по-разному. — Как думаешь, они там не поубивали друг друга? — спросил у него Стив. — Я проверю, — Питер пожал плечами и пошёл к задней двери. Приоткрыл её и выглянул на улицу, а потом вернулся в кухню. — Во дворе их не видно. Но в гараже горит свет. — Значит, не поубивали, — предположил Стив. — Давай, садись, выдохни. Я наоборот рад, что вы здесь. С вами как-то веселее. Я не привык жить один. Садись-садись, я сам посуду помою. Стив встал и оттеснил его от раковины, включая воду. Питер забрался на диван с ногами и негромко включил на телефоне какую-то зажигательную музыку. Под неё тело само начинало пританцовывать, и это было забавно. — Знаешь, Джеймс всегда пытался меня защитить. Но это на самом деле бесит. Я давно уже не мальчишка. Помню, год назад я уже танцевал в «Розовой Пантере», и один парень стал навязчиво ко мне клеиться после выступления. А потом подкараулил, когда я собрался идти домой, на выходе в переулке. Знал бы ты, как у меня кулаки чесались! Но нарисовался Джеймс и сам снял все сливки. Он словно думает иногда, что без него не обойтись. Стив фыркнул, натирая губкой тарелку. О, эта знакомая гипер-опека. Интересно, откуда у неё ноги растут? У этого желания если не контролировать, то как минимум настойчиво опекать? Он успел расправиться с посудой, они ещё около получаса болтали с Питером, лениво серфя в Фэйсбуке и обсуждая что-то интересное, если попадалось, смеялись над глупыми мемами. Но потом Питер вдруг закрыл глаза и сказал: — Я больше не могу. Пойду посмотрю, что они там делают. Стив улыбнулся. Он на самом деле совсем не волновался. Раз не идут домой, значит, им есть, о чём поговорить и что обсудить. Все взрослые люди. Но как раз в этот момент задняя дверь щёлкнула, и в проёме показались двое: Баки, почему-то немного сгорбленный, и Говард, висящий у него на плече. Питер подскочил с дивана. Выглядел он так, словно был готов навалять Баки прямо сейчас. — Да успокойся ты, не трогал я его. Просто посидели, выпили пива, поговорили. Наверное, пива было многовато для него. Помоги довести до ванной. Питер подхватил Говарда с другой стороны, и такой неловкой конструкцией они добрались до ванной комнаты. Что там происходило, Стив не видел. Он просто закрыл лицо ладонями и, уткнувшись в поднятые на диван колени, сидел так и не мог перестать улыбаться. Бывает же так… ходят люди по свету, не знают друг о друге… а потом раз — и взрыв, буря, безумие. И ведь что один, что второй! В таком виде и застал его Баки. Подошёл сзади, наклонился, обхватывая своими тёплыми сильными руками. Поцеловал в шею, пуская волну мурашек. От него пахло пивом и сигаретами, и это было очень непривычно и странно. — Всё в порядке? — спросил он. — У меня да. А у тебя? Баки щекотно фыркнул ему за ухо. — Я знаю, что я говнюк. Я уже исправился. — Тем, что накачал Говарда пивом? — Стив удивлённо поднял брови, оглядываясь на довольное, помягчевшее после неловко закончившегося ужина лицо Баки. — Ну, пивом он сам накачался. Я как мог контролировал процесс. И я извинился. Я не буду больше лезть с комментариями в их дела, и они могут оставаться здесь столько, сколько нужно. Может, теперь пойдём наверх? — лукаво подмигнул он. Стив только подивился его наглости и ткнул кулаком в плечо — не сильно, просто чтобы выразить своё отношение к откровенному подкату. — Сначала ты поможешь мне отодвинуть стол и разложить диван. Раз уж вывел Говарда из строя. Баки вздохнул и улыбнулся. Они могли продолжать так бесконечно, наверное, но Стив сам мечтал уже оказаться в их комнате на их кровати. Он собирался выяснить, какое влияние имеет алкоголь на организм одного крепкого здорового мужчины. *** Оказалось, что алкоголь совершенно точно имеет влияние на Баки. Хотя и по его виду ничего нельзя было сказать, но его тело… Стив лежал на спине, широко раскинув ноги и с наслаждением посасывая и облизывая твёрдый крупный член. Сам Баки нависал над ним, вылизывая мошонку и внутреннюю сторону бёдер — Стив только что кончил, расплываясь, как пятно от акварельной краски по мокрой бумаге. Но ему хотелось ещё, ещё, ещё… Он продолжал трогать и сосать член зависшего над ним Баки, который, казалось, совсем не собирался кончать. Стив с наслаждением гладил его везде, где доставал ладонями. Особенный кайф ему доставляло трогать упругие ягодицы и между ними, дразняще задевая пальцами так, что Баки чуть вздрагивал каждый раз. Наконец, словно в отместку, Баки обхватил его бёдра и приподнял к своему лицу так, что не осталось ни единого скрытого места — и жадно припал уже не к члену, нет… Стив громко простонал, чувствуя, как до сих пор побаливающего ануса касается тёплый язык. Это было так приятно и неожиданно, что он на время забыл — в позе шестёрки и девятки никто не должен отлынивать. Отмер он только тогда, когда Баки глубоко толкнулся в него языком — и в этот же момент тёплая капля с колом стоящего члена упала на гладкую щёку. Стив улыбнулся и втянул в рот налитую солёную головку, надеясь, что с этого подхода у него получится довести Баки до оргазма, и обнял ладонью поджавшиеся твёрдые яйца. Он уже устал, очень устал, губы и челюсти болели, но он на самом деле намеревался продолжать так всю ночь — или до потери сознания. Он надеялся узнать, насколько крутой секс-марафон он может выдержать, проверить границы своих возможностей. Баки лизал и целовал его, толкаясь языком внутрь, заставляя едва обмякший член снова наливаться. Стив, выдыхаясь, не остался в долгу — и тоже толкнулся внутрь одним скользким от слюны пальцем. Чувствовать чужую, не свою тесноту и сжимающуюся упругость было необычно, ощущение будоражило, но Стив очень хотел добраться до того места — да, до этого самого, от прикосновения к которому Баки замычал ему между ягодиц и потёрся гладкой щекой о затвердевший снова член. Стив продолжал — незатейливо сосал головку, мял мошонку и гладил пальцем так глубоко, как мог достать. И наконец почувствовал, как член в собственном рту твердеет ещё больше и увеличивается, чтобы на языке неожиданно расцвело солёным, мускусным, таким привычным. Плоть крепко обняла палец, и пришлось оставить его там, глубоко внутри. Наконец-то он смог отвлечь Баки от ласк, и тот просто уткнулся ему в бедро носом и коротко вздрагивал снова и снова. Щёки болели, но Стив не смог удержать счастливую улыбку. Казалось, этот долгий оргазм занял у него всё время мира, но он точно стоил того. Наконец, удовлетворённый собственным успехом и донельзя измотанный, Стив вырубился даже до того, как Баки снова заставил его кончить. Он проснулся явно задолго до рассвета — за лёгкими шторами ещё было темно. Стив даже не понял, что его разбудило. А потом услышал. Стук. Стук. Снова стук. Он повернулся с бока на спину и протянул руку. Баки рядом не было, одеяло с его стороны было откинуто в сторону. Стив сонно приподнялся на локте, пытаясь понять, что происходит. В темноте комнаты плохо было видно, тело ломило от последствий обилия секса, и кто-то сидел на коленях возле кровати и… мерно бился головой об пол. Стук. Стук. Снова стук… Стив распахнул глаза и окончательно проснулся. — Баки. Эй, милый. Что ты делаешь? Его словно не услышали. Баки, совершенно голый, обнимал себя за плечи руками и, дрожа всем телом, продолжал наклоняться вперёд. Стук… — Баки! Стив не выдержал и подполз ближе. Было страшно и тревожно, он совсем не понимал, что происходит. Когда Баки чуть распрямился, Стив протянул руку и коснулся его плеча. Холодный… Он потрепал его, надеясь привлечь внимание. — Баки… Эй… Неожиданно Баки распрямился и повернулся к нему, резко хватая за протянутую руку в районе запястья. Хватка была железной, мёртвой, и продолжала сжиматься сильнее. Отросшие волосы на макушке завесили лицо Баки так, то Стив не видел глаз. Только жёстко сжатые губы. Он заорал. — Хватит! Больно! Баки словно не слышал. В эту секунду Стив впервые искренне, до дрожи, до дна души испугался. Почувствовал, что ещё немного — и Баки сломает ему запястье. Собравшись с силами, Стив замахнулся и наотмашь ударил его по лицу — так, что мотнулась голова. — Баки! Да проснись же ты! Твою мать! Хватка ослабла. Пальцы соскользнули с запястья, Баки снова обнял себя за плечи и, согнувшись, задрожал всем телом. Через несколько мгновений Стив, невольно растирающий едва не сломанное запястье, услышал, что тот плачет. Это было выше его сил. Сердце колотилось, в ушах стоял звон. Стив не понимал, что происходит и что делать, поэтому просто сполз с кровати и сел за спиной Баки, тоже обнимая его, укутывая собой, пытаясь унять дрожь. Стив обнимал и обнимал его, чувствуя становившиеся всё реже судороги. Всхлипывания становились всё тише. Стив сидел, уткнувшись лбом между лопаток Баки и понял, что сам плачет. Наконец, тело под ним успокоилось и словно обмякло. Стиву казалось, что прошла целая вечность. Зад замёрз, в голове стояло марево непонимания. Он услышал ровное сопение и понял, что Баки в его руках просто спит. Сидя голышом на полу, уткнувшись головой в собственные колени… Стив не знал, сможет ли, но постарался изо всех сил — и кое-как втащил расслабленное тело Баки на кровать. Уложил его голову на подушку, убрал с глаз волосы. Ничто в этом родном, спокойном сейчас лице не говорило о том, что недавно Баки чуть не сломал ему руку. Накинув на них обоих одеяло, Стив не выдержал и взял Баки за расслабленную руку, накидывая её на себя, заставляя обнять. Ощущение этой знакомой тяжести на боку немного успокоило, но только немного. Стив прижался к спокойно поднимавшейся и опускавшейся груди щекой и прикрыл глаза. Какого чёрта вообще произошло? Ему ведь не приснилось? Запястье болело… Стив пытался успокоиться, но получалось плохо, и в итоге он промаялся со своими неугомонными мыслями всю оставшуюся часть ночи, забывшись зыбким сном, только когда за окнами начало светать.