Зелёная трава

Работы в пятничную ночь всегда было много — клуб был битком. Стив не присел ни разу, бегая от бара к столикам в зале и обратно, как можно спокойнее улыбаясь на то и дело поступающие предложения разной степени нескромности. Его это удивляло — на его запястье не было повязано ни платка, ни ленты — привычный сигнал в клубе, что ты «ищешь пару» или как минимум свободен этой ночью. Но ему упорно выказывали внимание, и к концу рабочей смены он порядком устал улыбаться и мягко выпутываться из порой навязчивых объятий. Он не мог вспомнить — когда он был тут в последний раз, неужели к нему так же липли? Или сейчас всё-таки что-то изменилось? «Конечно изменилось, теперь я выгляжу немного по-другому, да и чувствую себя иначе. Наверное, «охотники за задницами» тоже это чувствуют…» Наконец, после полуночи народ немного рассосался: шоу закончилось, многие, кто нашёл пару на этот вечер, поспешили уединиться в другом месте — в «Розовой пантере» разврат по углам не поощрялся. Стив присел за недавно освободившийся столик, расслабленно выдохнул и взял из резного стакана салфетку — промокнуть лоб. Давно он столько не бегал с подносами наперевес. Танцевальные треки ещё звучали, и в центре зала ощутимо поредевшая толпа ещё колыхалась под гудящие басы. Стив разглядел Питера и Говарда, танцующих друг с другом с краю и никого вокруг себя не замечающих. Он опять подумал, что завидует им — просто потому, что они сейчас были друг с другом рядом, чувствовали тела друг друга ладонями и смотрели в глаза, беззаботно улыбаясь. Они были сейчас вместе — и как бы ни были хороши и привлекательны для редких любителей «попробовать втроём» — никто за весь вечер не осмелился подойти к ним. Было ясно, что им никто не нужен — ни в качестве эксперимента, ни в каком другом. — Скучаешь? — Стив, было, напрягся, но тут же понял, что это Клинт — он подошёл к столику с двумя открытыми бутылками пива и кивнул на круглый диванчик: — можно присесть? Стив, не задумываясь, кивнул. И только после этого осмотрелся — поблизости освободились ещё несколько столиков. Значит, выбор был, но Клинт… и Наташи нигде не было видно. — Не волнуйся, я тебя не съем, — фыркнул Клинт, протягивая ему вторую бутылку и усаживаясь на диванчике напротив. — Тебе не обязательно иметь рядом Наташу, чтобы она блюла твою честь. Она пошла переодеваться, подойдёт чуть позже. Стив кивнул и улыбнулся — необычное лицо Клинта выглядело расслабленным, и на его едва заметную улыбку сложно было не ответить. Впрочем, было ясно, что он тоже устал — спустился на диванчике пониже и развалился на нём, расставив под столом колени. — Я не волнуюсь, — наконец, сказал Стив — должен же он опровергнуть дурацкую версию. Да, он немного опасался Клинта и чувствовал себя несколько неловко всю дорогу до клуба, хоть рядом с Наташей ощущение и не было чересчур ярким. А вот сейчас… — Просто вспомнил тот раз, когда ты откачивал меня после экстази. Кажется, я так и не поблагодарил тебя. Спасибо. — Не за что, — кивнул Клинт. Он выглядел сейчас так, словно то приключение на самом деле ничего для него не значило. — Я рад, что всё обошлось. Знаешь, на моей практике несколько человек на самом деле откинулись из-за наркотиков, принятых в клубе. Я и правда пересрался в ту ночь. — Оу… извини. Я тогда… сам не знаю, что творил. — Теперь знаешь? — Клинт изогнул бровь и сделал большой глоток пива. Стив же не знал, что ответить. — Тогда был первый и последний раз, — сказал он, наконец. Оправдываться не хотелось, но Клинт на самом деле практически спас ему жизнь. Он заслуживал, чтобы с ним хотя бы говорили вежливо. Клинт приподнял бутылку и качнул ею в сторону Стива, словно предлагая отметить это. Стив потянулся и легонько стукнул своей бутылкой о его — и отпил. Прохладное пиво лёгкой горечью защипало язык, но всё-таки освежало. — Значит, ты увёл Наташу у Сэма? — решил пойти в наступление Стив после минуты расслабленного молчания. — Ничего подобного, — мотнул головой Клинт. От этого его длинная ассиметричная чёлка упала на глаза, и он отправил её обратно рывком головы. — Я в эти игры давно не играю. Может, по молодости ещё мог вычудить, но не сейчас. Друзья — это святое. — Хочешь сказать, что Сэму всё равно, что вы встречаетесь? — Я не могу при каждой встрече целовать его в задницу, лишь бы он был счастлив, — заметил Клинт. — Конечно, он ещё не отошёл до конца, но всё же, сначала они расстались, и только после этого я проявил свою заинтересованность открыто. Наташа понравилась мне с той первой встречи, когда вы пришли сюда. Просто я не успел выцепить её раньше Сэма. Но, как видишь, жизнь всё расставляет по своим местам. Стив сидел и пил пиво, обдумывая услышанное. Неужели Наташа и правда нравилась ему столько времени? Интересно, сама она знает об этом? — Значит, ты серьёзно… — выдохнул Стив. Клинт, сидевший напротив с каким-то расфокусированным взглядом, тепло улыбнулся сам себе. — Никогда не был серьёзнее, — ответил он уверенно и спокойно. И на Стива вдруг накатила такая тоска… У всех всё было в порядке так или иначе… у всех его близких людей рядом были те, кому они дороги, с кем они могли разделить чувства, мысли и объятия… Только он был сейчас совершенно один. И хотя Баки был где-то там, на своей военной базе, Стив почувствовал себя невыносимо одиноким в этот момент. — Что ж, — он сделал ещё глоток пива, чувствуя только прохладу на языке, но не вкус, — хорошо, если так. Нат выглядит счастливой, и я рад этому, — он помолчал немного, собираясь с духом — всё-таки, задать тот вопрос, что он хотел, бывшему парню своего партнёра, было не так уж и просто. — Слушай, я хотел спросить тебя кое о чём… понимаю, это может показаться странным, но… — Насчёт Баки? — Клинт сделал хороший глоток и уставился на него, не выражая никакого удивления. — Спрашивай. — Вот так просто? — Стив не ожидал, что Клинт так спокойно предложит. Он вообще был каким-то странным парнем. Словно не от мира сего. — Конечно. Ты весь вечер излучаешь ауру «мне нужно у тебя кое-что спросить, но я не знаю как», поэтому смелее. Просто словами через рот, — он мягко улыбнулся, всё так же не сводя глаз со Стива, который в свою очередь принялся ёрзать на диванчике. Получается, он его считал на раз-два… впрочем, было ли в этом хоть что-то удивительное? — Ты знаешь, что он сейчас на военной базе? Обучает снайперов… — Самое идиотичное решение, которое он мог принять. Сэм мне говорил, что он уехал. — Идиотичное? Почему?.. — Стив уставился на Клинта, весь превратившись в слух. Клинт сделал большой глоток пива, приканчивая бутылку, и отставил её на край стола. — Не уверен, что могу рассказывать тебе об этом, тем более, раз он сам не рассказал. С другой стороны, мне он тоже не говорил — так получилось, что я узнал случайно, а потом сложил одно к одному и всё понял. Он должен был решить эту проблему ещё несколько лет назад, но он вернулся на гражданку, и медленно, но ему стало легче само собой. Уверен, он подумал, что всё прошло. Однако такие проблемы, особенно после ранения и контузии, как была у него, и долгой муторной реабилитации, никогда не проходят сами. Откладываются, прячутся, маскируются — но не исчезают. — Чёрт, — Стив взлохматил себе волосы и пододвинулся ближе, нависая над столом: — ты можешь уже сказать понятно, что с ним происходит? В последний раз, когда он приезжал, он едва не сломал мне руку ночью. Ему словно снился кошмар, и я попытался разбудить его, а он… — Схватил тебя, словно ты враг? — Клинт пристально смотрел на него, вопросительно изогнув бровь. Стив же округлил глаза в ответ. — Он что-то вспомнил наутро? — Я… я не помню. Откуда ты знаешь об этом? — Потому что после ранения у него развился серьёзный посттравматический синдром, который он отказывается прорабатывать вместе со специалистом. В состоянии бодрствования он неплохо справляется, но сон в корне меняет дело. Я ему говорил об этом, когда сам… попал в похожую ситуацию. Какое-то время он боялся спать, доводя себя до невменяемого состояния энергетиками, вместо того чтобы разбираться с причиной. Не смотри на меня так, мы не поэтому расстались. Но в итоге… крайне тяжело быть вместе с человеком, который не хочет тебя слушать. Даже не пытается. Это очень утомляет. — Но почему… почему он не разбирался с этим? Если это так серьёзно? Клинт едва заметно пожал плечами и откинулся на мягкую спинку. — Кто знает? Может быть, он не верит, что проблему можно хоть как-то решить, думает, что он навсегда «поломан». Бывших военных не бывает. То, как его готовили, никогда не забудется ни подсознанием, ни телом — его рефлексы, скорость реакции и сила совершенно не такие, как у обычных людей — даже если брать в расчёт спортсменов. Баки на самом деле может сломать шею или запястье одной рукой, и он лучше всех знает это. Только однажды он чуть серьёзно не навредил мне, пока спал. После этого он не разрешал оставаться в его кровати на ночь. Может быть, понятие «решить проблему» в моём и в его случае кардинально различаются. Может быть, в его понимании он «решил проблему». Стив сидел и не мог поверить. Мысли и слова разбежались, он яростно пытался собрать их в кучу, но голова гудела от свалившегося на него откровения. Баки… опасен? Опасен ли он сам для себя? Почему, учитывая всё это, его всё-таки вернули на службу? Разве это… нормально? — Интересно, почему его всё-таки позвали обратно? — спросил Клинт, снова читая его, как раскрытую книгу. Стив вздохнул. Наверное, на его лице сейчас отражалась вся палитра эмоций смятения. — Мне кажется, тому есть две причины. Насколько я знаю от Сэма, Баки обучался по секретной лимитированной программе, и так вышло, что в живых после всего из их подразделения остался только он один — и то по счастливой случайности. Затрачивая грандиозные ресурсы на подготовку спецподразделений, правительство всегда возьмёт взамен больше. По сути, они изначально были элитным отрядом смертников. Их отправляли в эпицентр самых сложноразрешаемых конфликтов. Вторая причина, как мне кажется, в том, что Баки никогда и никому не говорил про свой ПТСР. Он вообще не любитель распространяться о собственных проблемах. Стив сидел, обхватив голову руками. Несмотря на свой шок и растерянность, одна мысль неумолимо всплывала на поверхность. Баки «решил» проблему. Решил… Наверняка, он понял, что именно случилось той ночью. И вполне возможно, зная о собственном нестабильном состоянии после возвращения на службу, он больше не хотел подвергать Стива опасности. Он больше не планировал приезжать… Какого хрена?! — Мальчики, как вы тут? — Наташа, свежая и переодевшаяся в уличную одежду из формы, нависла над ними с обворожительной улыбкой. — Что за упаднические настроения между вами витают? Успели поссориться, пока меня не было? — она нахмурила брови и переводила пристальный взгляд со Стива на Клинта и обратно. — Нет, детка, с чего? Всё в порядке, — Клинт пододвинулся, приглашающе хлопая себе по колену: — Иди-ка сюда. Хочешь пива? Наташа подняла стоящую на столике пустую бутылку и покачала её в руке. На лице отразилась досада: — Ты уже всё выпил? — Оно бы нагрелось. Принести холодненького? — Я принесу, — Стив поднялся. Ему необходимо было сейчас сделать что-то, даже если просто дойти до бара и взять там пиво. Он не мог больше сидеть на месте. — Стиви, всё в порядке? — донёсся до него обеспокоенный Наташин голос. Он обернулся и выдавил улыбку: — Да, я сейчас вернусь. Считай до десяти. Он протиснулся между танцующими людьми и дошёл до бара. Всё было словно в тумане, глаза застилала пелена. Он смахнул её, с удивлением отмечая, что на запястье осталась влага. Он… плакал? — Стив? — Сэм за барной стойкой наклонился к нему, словно пытался рассмотреть поближе. — Что-то случилось? Проблемы? Стив замотал головой. — Можешь дать бутылку холодного пива? «Бадлайта». — У тебя всё в порядке? — снова спросил Сэм с тем же серьёзным выражением на лице. Его внимания жаждали другие люди, пританцовывающие у барной стойки в ожидании своих заказов, но он не обращал на них сейчас никакого внимания. Стиву льстила его искренняя забота, однако он совершенно не хотел говорить сейчас. — Да, Сэм. Я в порядке, правда. Просто устал. — Тогда отправляйся домой. Мы справимся с остальным сами. Стив кивнул. — Я смогу иногда приходить и подрабатывать по выходным, ты не будешь против? — Конечно, если ты можешь. Нам всегда не хватает рук в дни шоу. Стив получил от него бутылку, что опалила холодом ладонь. Пожав руку Сэму, он стал протискиваться обратно. На самом краю танцпола Стив наткнулся на Питера и Говарда, медленно покачивавшихся под музыку в объятиях друг друга. — Ребят, я устал. Поехали домой? Даже если у них были возражения, никто их не высказал. Стив отдал пиво Наташе и, делая вид, что он в полном порядке, попрощался с ней и Клинтом — они собирались остаться до закрытия. Возвращались на заказанном Говардом такси — едва ли перекинувшись десятком слов. Парни словно чувствовали его настроение и не пытались залезть в душу. Дома Стив сказал «доброй ночи» и сразу поднялся к себе, пресекая все вероятности разговоров. Сейчас ему не хотелось не то что говорить — даже двигаться не было никаких сил. Он не понимал, как ему быть с той информацией, которой поделился с ним Клинт. Её оказалось слишком много — намного больше, чем он вообще мог себе представить. * — Стив, — позвала его Наташа, — хей, Карандаш, ты опять не тут, — она вздохнула и вытянула руки над головой, разминая спину и плечи. — Что с тобой происходит? Стив очнулся, понимая, что уже какое-то время смотрит поверх экрана своего макбука. Информация о нео-готических соборах Нью-Йорка множеством вкладок пестрела в открытом браузере, но мысли его были крайне далеки от темы совместного проекта. Он вздохнул и потёр глаза пальцами. — Прости, я опять… — Ты опять завис, — с укором сказала Наташа. — Что происходит? Если сейчас же не выложишь, я начну трясти тебя и буду продолжать до тех пор, пока слова не посыплются сами из твоего рта, — она наклонилась к нему и предупреждающе обхватила за плечи. — Ну? Считаю до трёх. Раз… Стив не думал, что способен на улыбку в нынешнем состоянии, но губы сами собой разъехались в стороны от первого лёгонького встряхивания. — Хорошо, хорошо, прекрати это, — он снял одну, а затем и вторую Наташину руку со своих плеч. Посидел какое-то время, сражаясь с ней взглядами — заранее проигрышное состязание, Наташа могла лупиться на него, не моргая, какое-то совершенно ненормальное время. Наконец, Стив хмыкнул, зажмурился ненадолго и, когда снова открыл глаза, первым делом спросил: — ты знаешь, что Клинт и Баки встречались несколько лет назад? Клинт был его медбратом и помогал с реабилитацией после ранения и контузии… а потом стал помогать и «на дому». Стив поморщился сам с себя. Порой он ненавидел себя за этот тон, за тупую ревность к прошлому, — но сейчас ничего не мог с собой поделать. Где-то в глубине души одна его часть думала, что Клинт мог как-то помочь Баки тогда — и не стал пытаться. Потому что это было сложно, а люди обычно не любят сложности. Наташа глядела на него растерянно. — Нет, я… ничего такого не знала, — затем она встряхнулась и снова стала собранной: — И что? В этом причина того, что ты не можешь сконцентрироваться? Меня не особенно волнует, что там и у кого было несколько лет назад. Если взять меня саму, то я тоже не была ангелочком. Или… — она вдруг нахмурилась и чуть наклонила голову набок: — Или ты волнуешься не из-за меня, а из-за себя? Решил поревновать? Стив вздохнул. Даже Наташа понимала, как это было тупо. И, конечно, ревность была только самой маковкой айсберга. — Нет, просто Клинт мне рассказал кое-что в клубе. Кое-что о Баки… и теперь я совсем не знаю, что мне делать. Наташа нахмурилась сильнее: — Надо будет найти его рту лучшее применение. Ты и так места себе не находил… Что он тебе рассказал такого, что на тебе уже второй день лица нет? И Стив, как будто прыгнул с моста с тарзанкой, выдал ей всё как на духу. В конце концов, Наташа была единственным человеком, кому он мог доверить подобное — эти страхи и переживания, и собственную беспомощность. Она волновалась за него в достаточной мере, но она же и понимала, что у него своя голова на плечах, и в любом случае, последствия после любого принятого решения Стив будет разгребать самостоятельно, какими бы они ни были. С Наташей они были на одном уровне, в отличие от той же мамы, чьим вниманием и советами он очень дорожил, но рассказать которой в силу множества причин мог далеко не всё. Наташа слушала его с широко распахнутыми глазами, лишь изредка моргая. Видно было, что история, рассказанная Клинтом, и мысли Стива по этому поводу находят в ней горячий отклик. А ещё Стив боялся, что она не поверит. Скажет, что это всё только предположения, и первое, что ему нужно сделать — это поговорить с Баки на чистоту — и будет права. Вот только как это сделать? Как поговорить с ним? — Ох, — сказала, наконец, Наташа, когда он закончил говорить. — Честно, не могу поверить, что он решил закрыть себя на этой чёртовой базе, лишь бы не навредить тебе. Это… — Это то, что он, возможно, считает правильным. Но как узнать наверняка? — вздохнул Стив и по старой привычке потёр переносицу — где раньше сидели очки. Он уже давно не носил их, оставив пылиться на прикроватной тумбочке. — В этом, похоже, главная проблема, — согласилась Наташа. — Именно. Я ведь не могу по телефону… «Привет, Бак, тут мы говорили с Клинтом, и он рассказал, что у тебя, наверное, возобновился твой страшный ПТСР на фоне возвращения к военной службе, не хочешь это обсудить»? Да он… даже звонить мне перестанет. Если это такая больная тема для него… — И что ты собираешься делать? — задала самый важный вопрос Наташа. Она была из тех людей, кто всегда мог вычленить главную проблему. Вот только у Стива не было ответа. Он зачесал назад отросшую чёлку и ответил: — Я… не знаю. Вообще, ни единой идеи. Смириться и ждать, что он всё-таки приедет, и поговорить по душам? Но что, если он не приедет? Я и раньше не был уверен, что смогу спокойно сидеть и ждать его неделя за неделей. А если счёт пойдёт на месяцы? Я не знаю, Нат… Какого чёрта всё так сложно? Наташа посмотрела на него ещё несколько мгновений, а затем потянулась и привлекла его к себе, обнимая заставляя устроить голову на плече в неловкой и не очень удобной позе. Но Стив замер, пригреваясь в её объятиях. Наверное, это было самое нужное и приятное, что он вообще мог представить на данный момент. — Успокойся и не пори горячку для начала, Карандаш, — тихо сказала Наташа, поглаживая его по спине. Там, где касалась её ладонь, оставалось тепло. — Мы что-нибудь придумаем. А если нет… знаешь, некоторые проблемы невозможно разрулить, или они разрулятся сами собой. — Но я не могу оставить это просто так! Я просто… не смогу сидеть тут и ждать, когда что-нибудь само собой разрулится! — выдохнул Стив и отстранился, заглядывая в серо-зеленоватые с желтыми крапинками глаза. Он всегда, когда рисовал их, мучился с выбором оттенка — в разном освещении они играли совершенно по-разному. Сейчас в них было непонимание и совсем немного любопытства. — И что ты предлагаешь? — Мне надо как-то узнать достоверно, на самом ли деле на базе у Баки сейчас проходят проверки и авральный режим, что он никак не может вырваться. Я должен найти кого-то, кто может знать это наверняка… понятия не имею, как, но попытаюсь. В конце концов, у мамы могли остаться старые связи с сослуживцами отца, я мог бы как-то выйти на них и спросить… Ох, — Стив сказал это и сдулся, понимая, как же дико это звучит. Ну кто поделится с ним этими сведениями? База ведь секретная… Наташа не говорила ни за, ни против, просто рассматривая его лицо с едва заметной улыбкой на губах. И непонятно было, означала она, что Нат им гордится, или же что он выглядит глупо, разбрасываясь подобными заявлениями. Наконец, она сжала пальцы на его плече и сказала: — Не знаю, насколько это выполнимо, но звучит, как план. Попробуй, в конце концов, хуже точно не будет. — Куда уж хуже, — согласился Стив. — Сидеть здесь и не понимать, что вообще происходит… Да я рехнусь. Наташа фыркнула и широко улыбнулась. — Вот с этим я точно соглашусь. Зная тебя… — она тоже от души потянулась и вдруг спросила: — Ну что, полегчало немного? Может быть, вернёмся к нашим архитектурным знакам и символам? А то проект сам себя не сделает… Времени дали всего неделю. Стив согласился. Решение, хоть и довольно дурацкое, на его скептический взгляд, успокаивающим теплом обернуло сердце. Конечно, совершенно не понятно, получится ли у него узнать хоть что-нибудь, но он должен был попытаться. Потому что хуже, по его личным ощущениям, быть просто не могло. *** В понедельник Стив отправился с Наташей на Манхеттен, вооружившись позаимствованным ей у кого-то из сокурсников цифровым фотоаппаратом, который снимал отличное широкоформатное видео. За пол дня, до сумерек, они успели отснять материал о соборе Святого Патрика — главном католическом соборе Нью-Йорка, задержавшись в нём дольше, чем планировали, просто потому, что Стив не мог отлипнуть от этого архитектурного шедевра, потому что закатные солнечные лучи, бьющие во второй половине дня прямо через огромный главный витраж в западной части храма, превращали внутреннее убранство в совершенно сказочное место родом из далёкого средневековья. Наташа едва утянула его оттуда, чтобы успеть сделать материал по собору Иоанна Богослова и церкви Святого Томаса. Они выбрали эти три места из-за интересных историй, связанных с их строительством, и искренне сойдясь во мнении о том, что они необычные и очень красивые, и своим видом освежают современный вид Манхеттена, добавляя ему особого таинственного очарования. К тому моменту Стив отснял больше полутора часов материала в Святом Патрике! Наташа не имела никакого понятия, каким образом они будут ужимать и монтировать весь материал по трём соборам, утрамбовывая его в выделенные профессором пятнадцать-двадцать минут на проект. Но погода стояла приятная с самых выходных, и гулять, дурачиться и восхищаться красотами нео-готики и остальных прелестей архитектуры и настроения Манхэттена в компании друг друга было сущим удовольствием. Стив настолько увлёкся происходящим, пытаясь заснять рассказы Наташи с самых интересных ракурсов, что не думал больше ни о чём другом. Редко, когда проекты настолько его увлекали. Отсняв больше трёх часов материала, они, наконец, решили зайти куда-нибудь выпить кофе, чтобы согреться, и вернуться домой. Стив был благодарен Наташе за то, как ненавязчиво и непреклонно она заряжала его своей энергией и позитивом, пускай, порой едким, с нотами сарказма, но Стив думал, что примет от неё всё. Наташа давно перестала быть просто другом и стала кем-то вроде соул-мейта, с которым можно общаться и без слов. У них получалось. Иногда, в минуты меланхолии, Стив размышлял, получится ли у них сохранить и пронести их отношения через годы? Какими будут они через пять, а может быть, даже десять лет? Чем будут заниматься? Будут ли всё так же встречаться и доверять друг другу самые сокровенные тайны? Искать совета? Стив не знал, что будет там впереди, но искренне намеревался не просрать то, что имеет. Когда они шли по Пятой Авеню и говорили о тёмных Средних веках, вдохновлённые готическими образами Собора Святого Патрика, Наташа вдруг сказала: — Как же хорошо, что мы живём в наше время… нет, я конечно, понимаю, что история творится непрерывным потоком, и, не случись каких-то событий или открытий в далёком прошлом, кто знает, что было бы сейчас здесь? Но всё же мне по душе чувствовать прогресс. И я говорю не о компьютерах, телефонах и интернете. Знаешь, о прогрессе человеческого сознания. Уважения другой личности, понимание ценности отдельно взятого человека — всё то, чего не было в средние века. Мне вообще кажется, что самое большое достояние цивилизации сейчас — это возможность выбора. — М? — удивлённо приподнял брови Стив, на ходу откусывая от ещё тёплого свежего круассана и делая глоток капучино из бумажного стаканчика. — Я понимаю, что до сих пор это работает не везде и не всегда, но мы сейчас здесь, в Нью-Йорке, и возможность выбирать лично я чувствую очень ярко. Ты просто выбираешь — кого и как любить, встречаться или нет, заниматься сексом или нет, выбираешь, чем заниматься в жизни, добиваться высот и невозможных целей или жить себе тихо и спокойно — ты всё это можешь выбрать сейчас, здесь. Только ты это выбираешь, и никто не отправит тебя за твой выбор на костёр или под гильотину, если он не будет вписываться в одобренные общественным мнением рамки. Это… круто, — выдохнула она, мечтательно улыбаясь. — Кому-то весна ударила в голову, — фыркнул Стив, и Наташа не толкнула его локтем только потому, что сама несла в руке стаканчик с кофе и круассан. — Скажешь, я не права? — прищурилась она, искоса глянув на него, и лучи вечернего солнца заплясали её глазах зелёно-жёлтыми искорками. Стив снова отпил кофе и ничего не ответил. Только улыбнулся. Он хотел верить, что так оно и есть. Что несмотря на разные непреодолимые обстоятельства и игру на чужом шахматном поле, где фигуры расставил кто-то до тебя в не самых выгодных комбинациях, ты всё-таки имеешь право выбора и можешь выиграть. Так или иначе. *** — Стиви, послезавтра мы съедем, — огорошил его Питер после ужина. Говард как раз вышел на задний двор покурить, Питер устроился у раковины, а Стив убирал оставшуюся порцию мяса «по-французски» в холодильник. И вот — как молнией в темечко… Стив хлопнул дверцей и уставился на Питера. — Серьёзно? Уже нашли, куда? Питер кивнул, коротко посмотрев и снова вернувшись к мытью посуды. Стив вздохнул. — Вот чёрт… я как-то привык уже к вам. Что по вечерам дома кто-то есть. Никогда раньше не жил долго один, веришь? Сначала сёстры и родители, потом Баки, потом… потом несколько дней был один, и это оказалось чертовски тоскливо. Вы меня спасли, что бы вы там ни думали себе… Питер выключил воду и вытер руки полотенцем, устраиваясь рядом, плечом к плечу. — Прости. Это не потому, что мы больше не хотим жить с тобой рядом. Тут спокойно и хорошо. Просто Говард сказал, что так будет лучше. — Лучше? — не понял Стив. Он как раз сомневался, что ему будет лучше. Как он порой ни вредничал собственным внутренним голосом, ребята однозначно разбавляли его одиночество и накатывающую порой меланхолию в этом непривычно большом и пустом без Баки доме. Хлопнула задняя дверь. Стягивая с себя куртку, в кухню зашёл Говард. — Кто умер? — спросил он, оглядывая их замершую пару. — Что за траурное молчание. — Я сказал Стиву, что мы переедем послезавтра, — пояснил Питер. — О, точно, совсем забыл, — Говард достал свой большой айфон и начал что-то набирать в нём. Через несколько секунд он удовлетворённо улыбнулся и убрал его обратно в карман джинсов — как он только туда влезал? — И почему это вызвало траурные настроения? Если я правильно понимаю, твой горячий австралопитек не был особо рад нашему присутствию, а я не люблю навязываться. Стив, хоть и посчитал прозвище Баки неуместным, всё равно фыркнул — очень уж забавно это прозвучало из уст Говарда. — Я ведь сказал вам, оставайтесь, сколько нужно. Баки не будет против. Тем более, — Стив на миг замер и вздохнул. — Что? — с непониманием посмотрел на него Питер, нахмурившись. — Я не знаю, когда теперь Баки появится дома, — расстроенно пожал плечами Стив. — В последний раз сказал, что у них на базе какой-то аврал, и в ближайший месяц вряд ли… — Оу, — выдохнул многозначительно Говард, расслабленно падая на кресло. — Незадача. Но на самом деле ни ты, ни он тут ни при чём. Мы должны переехать по другим соображениям. С помощью Пегги я провернул не совсем честную авантюру в офисе отца и забрал все собственные разработки из его базы… Когда он позвонил мне, думал, убьёт одним звучанием своего голоса, — зло фыркнул Говард, — но не в этом суть. Мы будем начинать с ним судебную тяжбу, пока он не предоставит в моё личное пользование мою часть акций и денег — досрочно, так сказать, а не после заключения династического брака, как он меня предупреждал раньше. У меня вышло припереть его к стенке, однако, не стоит забывать кто он — я не хочу подвергать никого опасности. Первое, до чего он попытается дотянуться, это близкие и дорогие мне люди, — Говард серьёзно посмотрел на Питера. — Я не собираюсь возвращаться в Квинс и делать вид, что мы порвали, — выпалил Питер. — Какого вообще чёрта тогда надо было устраивать этот цирк, если потом прятаться по углам? Говард вздохнул и замолчал, а Стив стоял, безмолвно переводя взгляд с одного на другого. — О чём вы вообще? — не выдержал он. — Говард боится, что за мной могут объявить охоту. Что время бездейственного ожидания прошло, и раз Говард сделал свой ход, то его отец тоже подключит тяжёлую артиллерию, чтобы вынудить его вернуться в семью. — Охренеть, — выдохнул Стив. — И это не шутки, — устало вытягиваясь на диване, закончил Говард. — Мой отец серьёзно может доставить проблем. Поэтому теперь мы будем ездить везде только вместе — чтобы у него не появилось шансов. Плюс, теперь у меня появились средства на пару хороших бойцов охраны и безопасное место с несколькими путями отступления, чтобы отец не смог подобраться незамеченным. Он хотел войны — он её получит. Побьёмся, пока ему не надоест. Потому как хоть у него и больше активов, без моих разработок он не сможет продолжать некоторое производство и начнёт терпеть большие убытки. Ради денег, я уверен, он пересмотрит свой взгляд на мою просьбу оставить меня в покое. Мы с Питером будем заниматься собственными разработками, никак не связанными с военной индустрией. И я не хочу, чтобы ты, Стиви, случайно попал под раздачу. — Ты имеешь в виду… — Да, я имею в виду, что не хочу, чтобы ночью сюда ввалилась оплаченная отцом группа захвата, разбивая твои окна. Поверь, удовольствие это ниже среднего. Или что кто-нибудь на большом чёрном тонированном «крайслере» предложит тебя подвезти после учёбы. И варианта отказаться у тебя, как понимаешь, не будет. Стив нахмурился. Он только теоретически и очень туманно понимал, насколько мир Говарда иной, как и очень размыто представлял сумму в миллиард долларов. Она виделась ему чем-то вроде звёздной туманности в космосе — вроде как, знаешь, видел на картинках, но что именно из себя она представляет, не можешь объяснить. А Старк Индастриз ворочала не одним миллиардом… Впервые Стива настигло осознание, насколько он сам дико чужд этой затеянной Говардом игре на выживание. Как только у Питера самого голова кругом не едет? Вздохнув, Стив спросил: — Почему он уже не нашёл меня? Не нашёл, где вы остановились? — Стиви, я сидел тише мышки и не высовывался после начала шума, — ответил Говард, приоткрывая один глаз. Он уже лежал на диване, откинув голову на мягкий подлокотник. Видно было, что он на самом деле очень устал. Стив не мог представить, какой груз ответственности Говард чувствует сейчас на своих плечах. — Я спрятал свою машину у тебя в гараже и не ездил на ней, отследить меня по сети невозможно — благодаря собственным разработкам, которые я хочу продвигать на открытый рынок в следующем году. У моего отца много ресурсов, но с пустотой и он ничего не может поделать. Вот только теперь я буду вынужден появляться на публике. С Питером — чтобы объяснить серьёзность своих намерений отделиться и начать своё дело. Серьёзно, думаю, меня спасает только то, что я единственный и — где-то глубоко в его душе — любимый сын. Если бы это было не так — он бы уже убрал меня, настолько он был зол. Я уверен, хоть и не знаю наверняка, что у него и для этого есть нужные люди. — Твою мать, когда моя спокойная, порой даже немного скучная жизнь успела превратиться в экшн с элементами гей-драмы? — Стив со вздохом зарылся руками в свои волосы. — Жил ведь и горя не знал! И тут Говард тихо, но очень искренне рассмеялся. Питер оставил Стива стоять у гарнитура и подошёл к дивану, чтобы усесться с краю и положить ноги Говарда себе на колени, ласково огладив голые ступни. — Прекрати нас пугать, — сказал Питер, улыбаясь, заставляя Говарда смеяться снова и снова — теперь уже от щекотных прикосновений к ногам. — Никто вас не пугает, — выдохнул тот сквозь смех. — Просто жизнь — такая штука, никогда не знаешь, какое из своих лиц она покажет тебе завтра. Потому нужно набираться смелости и делать свой ход первым. В шахматах это зачастую работает. *** «Делать первый ход, делать первый ход,» — крутилось в голове Стива всю неделю, то затихая, то снова набирая обороты — до самых выходных. Он ездил на лекции в колледж, дорабатывал с Наташей проект, рисовал Шерон, пару раз успел заскочить к Эрскину в спортивный зал и замучить себя до гудящих мышц и даже отработал ночную смену в «Розовой Пантере» в пятницу — но навязчивая идея так и не отпустила. В субботу утром, разбудив его, позвонил Баки. Стив продрал глаза, невольно отметил, что на электронных часах ещё всего начало восьмого, и только тогда взялся за телефон. И тут же расцвёл, увидев имя и чуть размытую, торопливо сделанную фотографию Баки на экране. — Хей, Баки! — выпалил он первым, едва приняв вызов. — Стиви, детка… — Баки явно был рад его слышать, и от звука его хрипловатого голоса словно ком нагретой ваты прошёлся по внутренностям, щекоча и заставляя улыбаться во всю ширину губ. Стив чувствовал, что его сердце заходится в рваном ритме, до того он счастлив был слышать его голос. — Прости, что разбудил. У нас сегодня внеочередные учения, боялся, что потом не будет времени позвонить. — О чём ты говоришь… даже если поднимешь меня звонком посреди ночи — я буду счастлив. Хотя, конечно, я был бы больше счастлив, подними ты меня не звонком, а чем поинтереснее, — закончил Стив шёпотом, потому что — да, он чертовски соскучился, настолько сильно, что от одного звука голоса у него встало. Баки низко, бархатно рассмеялся. — Хотел бы я сказать тебе что-то такое же горячее, но боюсь, бегающие по коридору офицеры и солдаты могут меня не понять. — Прошепчи, — не унимался Стив. — Тихонечко. — Хм, — Баки на несколько секунд замолчал, тяжело дыша в трубку. — Хорошо, что решил позвонить тебе до завтрака, и у меня останется ещё достаточно времени, чтобы зайти в душ после разговора. Потому что сейчас в моих штанах всё колом стоит, и когда я дойду до душевых, то разденусь, заберусь под горячую воду и буду представлять, как держу тебя на весу и со всей силы насаживаю на свой член. Какой ты тугой и узкий… ты будешь кричать в моей голове и полосовать шею ногтями, будешь умолять меня остановиться и дать тебе привыкнуть, но я не смогу, — Баки тихо фыркнул, — когда я вообще мог подождать, когда ты меня соблазнял? А потом ты станешь подмахивать мне и стонать так, что я кончу намного раньше, чем надеялся. Сниму тебя со своего члена и поставлю на ноги, прижму к стенке в душевой… а потом снова втолкну в тебя два… нет, три пальца по своей сперме. И отсосу так, что между твоими пальцами после оргазма останется несколько моих выдранных волос. Стив тяжело сглотнул. Во рту пересохло, рука жёстко сжимала член через бельё — и он пульсировал в пальцах, готовый разрядиться. Стив закрыл глаза и усилием воли разжал пальцы, убрал руку и выдохнул: — Бля-адь… и сколько людей сейчас было в коридоре? — спросил он, чувствуя, что щёки жжёт огнём, словно кожа стало очень сухой и тонкой. Баки так же тихо рассмеялся. На фоне не было слышно ничего лишнего, как в начале разговора — далёкие и размытые чужие голоса, какой-то шорох. — Сейчас пробел в трафике, — прошептал Баки в трубку, явно улыбаясь, довольный своей выходкой, от которой у Стива трепыхалось сердце и углями пекло внизу живота. — Я люблю тебя, Стиви. Просто очень сильно хотел услышать твой голос. — Я тоже… тоже люблю тебя. Очень соскучился, — со всем жаром выдохнул он. — Когда ты приедешь? Когда закончится ваш долбанный аврал? Им руководило возбуждение и тоска, он совсем не задумывался, что и как говорил — и тут же был «вознаграждён» за это. — Стиви, — голос Баки зазвучал неожиданно устало и укоряюще — и это подействовало как ледяная вода в душе вместо ожидаемой тёплой, комфортной и расслабляющей. — Я не могу ответить на этот вопрос сейчас. Тут… не понять, что творится. Какой-то пиздец. Не уверен, что смогу вырваться в марте — возможно, в апреле дадут пасхальные отгулы, и тогда я… — В апреле? — совершенно офигев, выдохнул Стив. — Ты серьёзно? — Стиви… Стив со всей силы сжал зубы, даже почувствовав небольшую боль в суставе челюсти. Из него пеной от взболтанной колы рвалось всё то, о чём он думал последнюю неделю после того, как поговорил с Клинтом — вопросы, обвинения, разоблачения… и всё же что-то, за что явно отвечала логика и чувство самосохранения, не позволили ему произнести это в слух — он не проронил ни звука больше, пытаясь отдышаться и загнать взбесившуюся пену обратно. — Я понимаю, — как можно ровнее произнёс он, наконец. — Я просто… Когда ты озвучил это, прозвучало, словно «вечность». У него получилось. Баки фыркнул в трубку. Снова стали слышаться посторонние шумы и тихие голоса. — Я не смогу без тебя так долго, — сказал Баки после недолгого молчания. — Я… что-нибудь придумаю. У тебя всё в порядке? Стив глубоко вдохнул и выдохнул: — Да, всё нормально. Тружусь в поте лица, делаем проект с Наташей. А ещё Питер с Говардом съехали. Теперь я тут совсем один. — Оу, — голос Баки прозвучал так, словно на самом деле новость его не особенно обрадовала. — Надеюсь не из-за моего выступления тогда? — Нет, — Стив улыбнулся. — Просто… решили так. Им удобнее обитать на Манхэттене. Теперь мне… грустно. И одиноко. — Я понимаю, малыш. Пожалуйста, продержись ещё немного, ладно? Я обязательно что-нибудь придумаю. Я люблю тебя. А теперь мне пора идти… — Баки! — Стив позвал его, словно надеялся звуком своего голоса удержать у телефонной трубки ещё чуть дольше, хотя понимал, как глупо выглядят подобные попытки. — Я тоже люблю тебя. Звони мне всегда, как появится возможность… И хоть к концу их разговора градус сильно поубавился, Стив до сих пор чувствовал сильную эрекцию. Он надеялся сегодня поваляться в кровати подольше, но сейчас уже слишком проснулся. Плюс ко всему ощущал, что одна собственная рука на члене — это слишком мало. Поднявшись с кровати и посмотрев на свои оттопырившиеся пониже пояса трусы, он торопливо нашёл игрушку, которую ему в качестве издевательской валентинки подарила Наташа и которую он не доставал с тех пор, как запрятал подальше после вручения, пребывая в некотором шоке, — и отправился в душ. Сегодня он хотел вспомнить это ощущение наполненности, которое всегда дарил ему Баки. Наполненности и распирания — на размер Наташа явно не поскупилась. *** — Мама, насколько реально не военному человеку попасть на экскурсию на военную базу? Стив сидел на их кухне в Бруклине и пил чай с маминым фирменным яблочным пирогом, когда сёстры уже всё съели и выпили, оставив их одних, и сбежали в комнату — каждая к своему планшету. Он понимал, что вопрос звучит дико, но не мог не спросить. С мамы начинался его план — и он намеревался следовать ему. Конечно, мама удивлённо изогнула брови. Отпила пару глотков крепкого эрл-грея и, наконец, сказала: — Ты ведь не серьёзно сейчас? Стив закатил глаза. — Я просто спросил. Мне интересно. Можешь ответить или нет? Если нет, я спрошу ещё у кого-нибудь. Я думал, ты можешь… — Хорошо, хорошо, не кипятись, — мама успокаивающе погладила его по руке и продолжила: — На самом деле, зависит от базы. Разные уровни секретности и допуска — так рассказывал твой отец в своё время. Говорил, что иногда пускают журналистов или специальный обслуживающий персонал — когда своих сил не хватает. Но, опять же, не всегда и не везде. Стив задумался. Что-то такое он и предполагал. Вот только как узнать конкретнее насчёт базы Баки? Он говорил, что секретная, но насколько? — Я знаю, тебе кажется, что я схожу с ума, но я правда не знаю, у кого ещё спросить. Гугл мне точно не ответит, — тяжело вздохнул Стив. Мама смотрела на него очень серьёзно. — Даже если представить, что мы пишем сейчас сценарий фантастического фильма, и предположить, что ты каким-то образом попадёшь на базу, — что дальше? Там везде пропускная система, камеры… и когда — заметь, не если, а когда — тебя поймают, проблемы будут у вас обоих. Большие проблемы. Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? Стив нахмурился. Он сам понимал, что идея изначально выглядит крайне идиотичной. Но он не рассказывал маме, что именно толкнуло его к обдумыванию этого всего целую неделю. Он не рассказывал ей о том, что узнал от Клинта. Просто не смог. — Я ничего не собираюсь предпринимать, ма, — вздохнул он. — Просто пытаюсь понять, могу ли я проверить кое-что. Просто хочу убедиться. Мне нужно узнать, на самом ли деле на базе Баки сейчас проверки и авральный режим. Это всё, чего я хочу. Мама молча пила чай с пирогом, разглядывая его. — Я подумаю, к кому можно обратиться с этим странным вопросом, — наконец, ответила она. — У меня осталась пара знакомых, кто согласно званию может иметь подобный доступ. Но я ничего не обещаю, не смотри меня так, — но как бы она ни пыталась, у неё не получилось сдержать улыбку, когда Стив поднялся и крепко обнял её, целуя в макушку ароматных волос. *** Уже дома, вечером воскресенья, Стив сидел за столом в полутёмной кухне и пил кофе — просто потому что мог, потому что было одиноко и совсем не хотелось спать. Что-то крутилось у него в голове на границе осознания, и Стив лупился в край стола, пытаясь понять, что именно не даёт ему покоя. «Ты теперь со школьниками встречаешься? Переквалифицировался из геев в педофилы?» — услышал он вдруг сквозь ватные пласты памяти и вздрогнул. Он вспомнил этот голос. Мужчина с фотографии из коробочки Баки. Старше, мощнее и грубее, с жёстким взглядом и лицом, испещрённым шрамами. Ежик его коротких волос в тот день вызывающе топорщился - так же, как и на фото. Это…это он втянул Баки во всё это дерьмо — в эту чёртову работу, которая ему выходит боком, которая разнесла их по разным штатам и не даёт быть вместе друг с другом. И он же — единственный человек, которому Баки, похоже, доверял безоговорочно. Именно он вынес Баки из того ада, в котором тот чуть не потерял руку — он ведь рассказывал! А Стив забыл… Как же его звали? И как его найти? Станет ли он вообще говорить? Запустив пальцы в волосы, Стив потянул их во все стороны, до боли. Вспоминай, вспоминай! Баки ведь называл его имя… не раз говорил о нём. Какая-то грубая, рычащая фамилия - Ралло? Вспоминай… Как же его звали?