Зелёная трава

В широком коридоре госпиталя Марии Магдалины в этот ночной час было пустынно. Наташа сидела рядом и крепко сжимала его пальцы — рука её казалась горячей, а собственные пальцы безжизненными и ледяными. В голове звенела пустота — после первого шока волной страха вымыло все мысли, и Стив просто ни о чём больше не мог думать, только о том, когда к ним выйдут и скажут хоть что-то. Тяжёлый разговор с выдернутой из объятий прома Марго до сих пор отдавался тремором внутри — она кричала в трубку, что обязана приехать несмотря ни на что, а Стив так же кричал на неё в ответ, что ни он, ни она ничего сейчас не смогут изменить, а дома осталась спящая Элис, которая вообще не в курсе ничего, и буквально приказывал сестре ехать домой и быть с ней, по возможности ничего сильно ей не рассказывая. Кажется, Марго послала его к чёрту и отключилась, кажется, он держал телефон в руках и пускал слёзы и сопли, а Наташа стояла рядом и, кажется, в первый раз не знала, что сказать. Совсем непрошено в голову закралась мерзкая, слабовольная и очень эгоистичная мысль о том, что если мама сляжет совсем, то он всё это не вывезет. Просто не вывезет на своих хоть и окрепших, но всё ещё довольно слабых в экономическом плане плечах. По сути, он до сих пор совершенный слабак, девятнадцатилетний пацан, который ничего толком не может; он не вывезет опеку над сёстрами, не вывезет больничные счета матери, и даже с какой-никакой социальной помощью всё это дерьмо утянет его в такую бездонную долговую яму, из которой он вовеки не выберется. Какая учёба, какие мечты о будущем? Он просто жалкий неудачник, едва не потерявший самого близкого, самого важного человека в жизни. Неужели его мама постоянно чувствовала себя так? Это бесконечное давление тревог за них, бесконечный контроль счетов на оплату и попытки раскидать невеликую зарплату так, чтобы хоть как-то держаться на плаву, постоянное беспокойство о деньгах? Он бы и недели не вынес в таком режиме, как же она жила все эти годы после того, как отца не стало? Хотя… было ли лучше, когда он был жив? Они, конечно, не нуждались так сильно, как сейчас, но он был действующим солдатом. Она, конечно, постоянно волновалась за него, когда он уезжал. Что из этого всего подкосило её в итоге? — Стив? Тебя зовут, — вывела его из оцепенения Наташа, легонько толкнувшая в плечо. — Иди. Он встал, словно его потянули сверху за шиворот, его пальцы безвольно выскользнули из горячей ладони Наташи. Подруга примчалась, едва он, заикаясь и сглатывая слёзы и сопли, позвонил и рассказал о случившемся. Она же заказала такси и буквально за руку вела его всё это время, потому что он едва ли мог контролировать собственное тело. Стив подошёл к стойке отделения интенсивной терапии. Дежурная медсестра кинула на него быстрый взгляд и снова уставилась в монитор скрытого высокой стойкой монитора. — Стив Роджерс, правильно? — и после того, как Стив кивнул, она продолжила. — Сара Роджерс сейчас находится в палате интенсивной терапии. Её привезли сюда вовремя и мы успели сделали всё возможное, чтобы купировать последствия инсульта. К слову, самого инсульта скорее не случилось, но в этом мы сможем убедиться только утром, когда начнётся рабочая смена в отделении радиологии. Нужно будет обследовать сосуды головного мозга, проверить шейный отдел и спину, чтобы понять, чем вызвано предынсультное состояние вашей матери. К сожалению, сейчас к ней нельзя, но когда её переведут в обычную палату, вы сможете увидеться. Доктор сказал, что она сейчас спит, и состояние стабильное. Вам нет особого смысла находиться здесь всю ночь, вы можете вернуться домой. Мы дадим вам знать, когда она оправится достаточно для того, чтобы вы её навестили. Стив слышал всё, что девушка за стойкой ему говорила, словно через слой натолканной в уши ваты. Механически кивнул, когда она закончила, и тут же спросил: — Когда я смогу её увидеть? — Мистер Роджерс, — вздохнула дежурная, — вам следует вернуться домой. Вы ведь привезли документы миссис Роджерс? Если позволите, я должна проверить их и сделать копии страховки. Стив снова механически кивнул и вынул спрятанный во внутреннем кармане джинсовки пластиковый пакет с бумажками. Было мерзко осознавать, что от этих бумажек сейчас очень многое зависит. Он просто стоял и смотрел, как сменяются цифры на часах, что висели за спиной дежурной медсестры. Осознание, что он не сможет увидеть маму прямо сейчас делало ему физически больно и ещё сильнее затормаживала мысли. — Мистер Роджерс, вторым по важности контактным лицом в случае чрезвычайной ситуации в страховке вашей матери указан некий мистер Рамлоу. Вы знаете, кто это? Стив почувствовал, как вяло шевельнулось внутри удивление. Когда мама успела добавить этого мудака в свои контакты? Он всё-таки кивнул: — Это её жених. Но до него непросто дозвониться. Он военный и сейчас на каком-то секретном спецзадании. Кажется, мама не могла с ним связаться несколько дней. Дежурная кивнула и, больше ничего не говоря, стала набирать номер на радиотелефоне. После пары неудачных попыток она снова долго смотрела в экран, а затем снова взяла трубку. — Здравствуйте, — через некоторое время услышал Стив негромкий голос, — вас беспокоят из отделения интенсивной терапии госпиталя Марии Магдалены в Бруклине. Вы указаны как доверенное исполнительное лицо в контактах Брока Рамлоу, если не будет возможности с ним связаться. Да. Нет, я ничего не знаю о состоянии Брока Рамлоу, сэр, но его невеста, Сара Роджерс, сейчас находится в нашем отделении с подозрением на инсульт. Дело в том, что у миссис Роджерс базовая страховка, которая не покрывает никаких обследований, только ночь нахождения в госпитале после оказания скорой помощи. Её сын не достиг двадцати одного года и не может выступать поручителем, а в страховке Брока Рамлоу миссис Роджерс указана как иждивенец, но чтобы использовать его страховку для покрытия счетов и проведения всех необходимых обследований, нам нужно его письменное разрешение. Или ваше, как его доверенного лица. Да, если сможете, подъезжайте в госпиталь. Чем раньше, тем лучше, мы не сможем начать процедуры, не получив подтверждения от страховой. Её жизни ничего не угрожает, но для лучшей реабилитации после случившегося ещё многое нужно сделать, что не входит в покрытие базовой страховки. Благодарю. Второй этаж, отделение интенсивной терапии. Она ещё раз кивнула и закончила разговор. — Мистер Рождерс, вам нужно будет дождаться представителя Брока Рамлоу, чтобы подписать все бумаги. Если вашей маме завтра станет лучше, мы начнём обследования и реабилитационные процедуры с самого утра. — Что сейчас произошло? — ничего не понял Стив. Голова совершенно отказывалась работать. — У мамы же была страховка. — К сожалению, она покрывает только экстренную помощь. После стабилизации вашу маму бы выписали домой. Мне очень жаль, так работает система. Стив до боли в челюстях сжал зубы. Долбанная дерьмовая система! Как вообще… как вообще так можно? Пока ты здоров и работаешь, с тебя доят налоги как с молочной коровы. Но когда вопрос стоит о жизни или смерти… у человека часто не оказывается никакой возможности выкарабкаться из бездны неподъёмных медицинских счетов. — При чём тут Брок Рамлоу? — Он включил вашу маму в свою расширенную медицинскую военную страховку. Она покрывает всё. Но нужно его разрешение. К сожалению, я дозвонилась только до его представителя. Вам нужно будет подождать, пока он подъедет, и подписать бумаги вместе с ним. Тогда вам не придётся оплачивать никаких дополнительных счетов. — Дерьмо… — вырвалось у Стива. Дежурная приподняла бровь. — Я имел в виду, спасибо огромное. Наша семья сейчас не совсем в том положении, чтобы оплачивать медицинские счета. Извините. Та ещё ночка... Я не знал, что Брок включил маму в страховку. У нас с ним не самые лучшие отношения. Девушка улыбнулась. — Не извиняйтесь, вы отлично держитесь. Мама бы вами гордилась. Я прекрасно вас понимаю, Стив. Мне очень жаль, что вы сейчас здесь, перепуганный и потерянный, но поверьте, с вашей мамой всё будет хорошо после реабилитации. Только учтите уже сейчас — около месяца ей будет нельзя заниматься никаким физическим трудом. Нельзя будет работать. Я просто хочу предупредить вас, чтобы вы подумали об этом заранее. Она искренне улыбнулась. Стив только сейчас заметил, что у дежурной красивые чётко подведенные брови и длинные ресницы, прикрывающие тёмно-карие глаза. Кажется, у неё были мексиканские корни. Он кивнул уже более осознанно и, повернувшись, пошёл к внимательно наблюдавшей за ним Наташе. — Всё в порядке? — спросила она, когда он опустился рядом на мягкое сидение. — Что-то не так? Стив на миг зажмурился. Уже не в первый раз он думал, что только отличное образование и какая-нибудь крутая высокооплачиваемая работа может спасти его от этого долбанного беспокойства о деньгах. — Мама стабильна, сейчас отдыхает. Нас к ней сегодня не пустят, сказали, может быть, завтра. Но у неё самая базовая страховка. Ничего толком не покрывает, только первую скорую помощь. После стабилизации — выписка, и дальше уже всё за свой счёт… — Вот же пиздец… — тихо выдохнула Наташа. — И что в итоге? — Оказалось, что Брок успел включить её в свою военную страховку. Надо только дождаться кого-то, чтобы подписать бумаги. Брок вне зоны доступа, но у него есть кто-то типа представителя, я не знаю. Никогда не слышал о таком. Наташа кивнула, снова находя его пальцы. — Значит, будем ждать. Хочешь перекусить или кофе? Стив задумался. От мысли о еде его ненавязчиво затошнило. Но, возможно, он смог бы влить в себя немного кофе, чтобы взбодриться. — Капучино? — он попытался улыбнуться, но судя по взгляду Наташи, вышло у него жалко. — Не дрейфь, всё будет хорошо, — сказала Наташа, поднимаясь, и снова оставляя его ладонь без тепла. — И знаешь, даже если у тебя лично тёрки с этим Броком, он, кажется, хороший мужик, раз даже до свадьбы позаботился о твоей маме. Так что не бузи на него, Роджерс, имей совесть. Стив хмыкнул и хотел что-то сказать в ответ, но Наташа уже упорхнула дальше по коридору, успев показать язык. Брок Рамлоу… совершенно невыносимый, но при этом надёжный. Тот, кто помог ему с жильём, кто вправил мозги и пристроил к собаке, которая, словно между прочим, но тоже успела что-то сильно поменять в его голове. Просчитал многое наперёд, практически влюбил в себя сестёр, позаботился о маме. Как он мог «бузить»? Кажется, он с Броком теперь вообще никогда не рассчитается. Не то чтобы тот хоть чего-то от него ждал, конечно. И это бесило. Теперь хотелось доказать Рамлоу и всем вокруг, что он может быть таким же надёжным. Что он может быть самым лучшим сыном на свете. Он выкинет из головы глупые эгоистичные мысли и не будет собирать подачки, он тоже будет трудиться изо всех сил и делать всё, что от него зависит. И даже больше. Брок, даже не присутствуя рядом, словно показывал ему, что настоящие отношения — это про ответственность и заботу друг о друге несмотря ни на что. Словно никакие обстоятельства и расстояния не были для него преградой. Что ж. Сейчас Стив был единственным, кто может позаботиться о маме и сёстрах. И он сделает это, чего бы ему это ни стоило. Кажется, Стив успел задремать, потому что голос Наташи заставил его встрепенуться и открыть глаза. — Не спи, Карандаш. Вот твой кофе, — она села рядом и протянула ему бумажный стаканчик. — Не Старбакс, конечно, но чтобы взбодриться пойдёт. У Наташи в руках тоже был бумажный стаканчик, из которого она маленькими глотками отпивала, немного морщась. Стив попробовал. Конечно, это был растворимый кофе, но он был горячим и сладким, и он привёл его в некое подобие адекватного состояния. Они пили молча, и Наташа согревала его своим присутствием и поддержкой лучше умеренно-стрёмного больничного кофе из автомата. Может быть, это было эфемерное и лживое ощущение, что-то вроде миража в пустыне, когда человек умирает от жажды и видит мерцающий в песках оазис, но Стив почувствовал, что успокоился. Он решил изо всех сил поверить, что всё будет хорошо, что мама быстро поправится, а он поднажмёт и обеспечит семью всем необходимым, пока мама будет восстанавливаться после больницы. Он ещё пока не знал, как это сделает, но отчего-то был уверен, что придумает. В конце концов, других вариантов не было, да они были и не нужны. Главное, чтобы мама выздоровела. Стив допивал последний глоток, когда сбоку раздались уверенные шаги и его окликнули: — Стив. Он вздрогнул и поднял глаза на мужчину. Сердце мигом застучало быстрее, заставляя ускорить дыхание. Какого чёрта? — Что ты тут?!.. — начал он, и в следующую секунду до него дошло. Ну, конечно. Он был слишком взволнован из-за мамы и истории со страховкой, чтобы предположить самое простое. — Я его доверенное лицо. У Брока больше никого нет, — сказал Баки, неловко пожимая плечами. — Прости, я не собирался вот так вмешиваться в дела твоей семьи. Как ты? Как мама? Стив не знал, что сказать. Он в растерянности повернулся к Наташе, но та почему-то уже вставала и с оброненным: «Я вас, пожалуй, оставлю, позвони мне, как соберёшься домой», исчезла за поворотом коридора. Предательница. Баки вздохнул и сел рядом. Он пах ночной весенней прохладой, бензином и табаком — наверняка выкурил сигарету перед тем, как зайти в госпиталь. Стив поймал себя на том, что намеренно глубоко втягивает носом запах так близко оказавшегося к нему Баки. Внутри, за рёбрами, словно что-то с силой сжалось — и тут же расправилось. Почему-то было обидно — и в то же время очень хорошо от того, что Баки так просто и внезапно оказался здесь, рядом с ним. Всё утро он отгонял даже тени жалких мыслей о том, чтобы позвонить, чтобы найти в нём поддержку, — только присутствие Наташи рядом спасло его от жалкого акта беспомощности. И вот, несмотря на всю его стойкость, — он здесь, рядом. Словно преследующее его проклятие. Или благословение? — Прости, не могу просто так сидеть, когда ты в таком состоянии, — негромко произнёс Баки, и Стив тут же почувствовал, как тяжёлая рука накрывает его плечо, и он оказывается надёжно притянут к тёплому боку, где под тонкой тканью футболки, за рёбрами, гулко и тоже словно торопясь, билось сердце. Стив глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Хотелось привалиться, уткнуться в шею, но он себе не позволил. Просто прикрыл на мгновение глаза и сидел, словно проглотил палку. — Стив? — Прости, просто совсем не ожидал тебя увидеть, — сказал наконец Стив. — Я сегодня не в том состоянии, чтобы спорить или ругаться. Буду честным — я рад, что ты здесь. Ещё час назад я думал, что с ума сойду от страха, а сейчас мне лучше. Мама стабильна, как мне сказали. Навестить сегодня не пустят, так что поеду домой, как только подпишем бумаги. — Тогда пойдём? — Баки словно нехотя отпустил его и поднялся, протягивая ему руку. Мелькнула мысль проигнорировать благородный жест, но Стив отогнал её — и обхватил знакомые жёсткие пальцы. На миг его повело от почти забытого, такого нужного ощущения, но Стив быстро справился с головокружением и поднялся, неловко пряча ладони в карманы джинсов. Хорошего — помаленьку. Они закончили с бумагами минут за десять. Дежурная медсестра поглядывала на них с интересом, но не задала ни единого вопроса, только подкладывала всё новые и новые листы на подпись. Стив заполнял пустующие графы и ставил свою подпись рядом с подписью Баки — и ему пришла мысль, что это, пожалуй, первый раз, когда они вот так вместе расписываются на бумагах. От разглядывания их плотно соседствующих подписей что-то менялось у него внутри, словно со скрипом ослаблялась перетянутая шайба. Его собственная подпись была округлой, с коротким хвостом, у Баки же — стремительная и слитная, словно прыжок гепарда. При этом рядом они выглядели весьма органично, как дополняющие друг друга части одного целого. — Это последняя, — с усталой улыбкой сказала дежурная, забирая у них внушительную стопку подписанных бумаг. Стив поначалу пытался читать, — соглашения на обследования, дополнительные анализы, несколько ступеней реабилитации, даже перевод в личную палату, — но потом потерялся в терминах и просто механически оставлял своё имя рядом с подписью Баки. Стив был уверен, что эта стопка тянула на десятки тысяч долларов в денежном эквиваленте, но напомнил себе о том, что страховка предусмотрительного Брока должна покрыть эти медицинские счета. — Возвращайтесь домой и отдохните, мистер Роджерс. Вам позвонят завтра и скажут, во сколько можно приехать, чтобы навестить вашу маму. — Спасибо, — Стив постарался улыбнуться, — пожалуйста, позаботьтесь о ней. — Не волнуйтесь, мы всегда делаем всё возможное для наших пациентов, а иногда — и невозможное тоже. Доброй ночи. Девушка отвернулась, занятая поиском папки для солидной стопки подписанных ими бумаг, а они с Баки пошли по коридору к лифтам. — Мне нужно позвонить Нат, — сказал Стив и потянулся к карману с телефоном, как вдруг Баки остановился и поймал его ладонь, крепко сжимая. — Нам надо поговорить. Стив нахмурился. Сейчас было не время и не место, чтобы продолжать их бесконечный разговор. Стив просто надеялся, что доберётся до дома и завалится лицом в диванную подушку. Он не чувствовал в себе никаких сил ни находиться рядом с Баки, ни противостоять ему — и себе, бесконтрольно и жадно тянущемуся навстречу. — Пожалуйста, не сейчас, — Стив попытался вытянуть свои пальцы из ладони Баки, но тот не позволил. — Это важно. Я дозвонился до Рамлоу, — тихо сказал он и потянул Стива куда-то, а тот совсем не мог сопротивляться. Они вышли на больничный балкон. На улице было ещё по-ночному свежо, окружавший госпиталь небольшой парк радовал свежей молодой зеленью листьев на деревьях и кустарниках. Начинало всходить солнце, и, словно откликаясь на его нежно-золотистый свет, просыпались вокруг птицы. В конце длинного балкона торопливо курил врач или медбрат, накинув на плечи куртку. Больше вокруг было ни души. — Он сказал, почему не брал трубку, когда мама пыталась ему дозвониться? Ты рассказал, что она в больнице? — выпалил Стив, едва они отошли от двери в сторону. Он всё-таки вытянул пальцы из ладони Баки и теперь вцепился обеими руками в стальной холодный поручень балкона. Баки встал рядом и тоже взялся за перила, словно надеясь хоть как-то занять свои руки. Стив чувствовал, как их локти соприкасаются через слои ткани. — Стив, — Баки тяжело вздохнул. — Рамлоу сейчас в реанимации с обширными ожогами восьмидесяти процентов поверхности тела. Когда его стабилизируют, то отправят домой, в Штаты. Он ещё не приходил в себя после операции. Чудо, что его вообще нашли и вытащили оттуда. Хотя… он и сам весьма живучий. Наверняка изо всех сил постарался, чтобы выбраться из пекла. В любом случае… дела обстоят вот так. Я собирался сорваться и лететь туда, но Фьюри запретил. Сказал, что в моём нынешнем статусе никто меня к нему не пропустит, а делать мне разрешение он не будет. Пообещал, что через неделю увидимся. Если Брок придёт в сознание. Если бы не холодная сталь перил под судорожно сжавшимися пальцами, Стив наверняка бы стёк на пол. Мама в интенсивной терапии, Брок в реанимации с обширными ожогами… — Блядь, — только и смог выругаться он. — Я уверен, что Рамлоу выкарабкается, раз сразу не умер. Обычно первая ночь — пограничная при таких ранениях. Когда я дозвонился, шли третьи сутки, так что он выживет. Я точно знаю… Стив расцепил пальцы и накрыл ледяной ладонью костяшки на руке Баки. Они оба совершенно неожиданно оказались в одной лодке — и Стив сейчас не знал, что же нужно сказать, как поддержать. Рамлоу был для Баки кем-то вроде отца, особенно после того, как спас ему жизнь, вытащив с поля боя контуженного и обгоревшего. Собственные родители отвернулись от Баки — но не Брок Рамлоу. Наверное, они оба нашли друг в друге ту недостающую часть жизни, подобие семьи и поддержки, которой раньше ни у того, ни у другого не было. И теперь… — Твою же мать, — снова выругался Стив, крепче стискивая перила — и руку Баки. — Как же… как так вышло? Баки отпустил ограждение и, притянув Стива за руку к себе, прижал к груди и обнял, наконец, как следует. Стив уткнулся в ворот его футболки, пристроив лоб под самым подбородком, прикрыл глаза и шумно втянул такой знакомый, нужный сейчас запах. — Не переживай. Я точно знаю, что твоя мама поправится. И я уверен, что Брок выкарабкается несмотря ни на что. Только, пожалуйста, не говори завтра маме ни о чём. Дай ей прийти в себя. Ей нужен отдых и покой. Когда Рамлоу будет в состоянии, он сам позвонит и всё расскажет. Они разберутся. Я верю в это. И ты тоже верь, Стив. Всё образуется, так или иначе. Баки крепко держал его, и Стива сначала трясло в его руках. Он сам не понял, как это произошло, но футболка Баки отчего-то намокла там, где прижималось его лицо. Медленно накатывало умиротворение. Эти жёсткие, ограничивающие объятия были именно тем, чего Стиву так давно недоставало. Обещанием, что он не один. Необходимой поддержкой, чтобы снова почувствовать твёрдую почву под ногами. Верой, что всё наладится, как бы ни было страшно сейчас. Постояв так ещё немного, чтобы успокоить дыхание и сердце, Стив медленно, но уверенно отстранился. Баки смотрел на него, и его лицо было так близко, что Стив мог вдоволь налюбоваться дневной щетиной, ямочкой на подбородке, потрескавшимися губами и залёгшими под глазами тенями — спутниками бессонных ночей и переживаний. Стив отчего-то был уверен, что и он тоже — их причина. От внезапной нежности и накатившего сожаления вмиг стало трудно дышать. Стив до болезненного остро, чутко ощутил натянувшееся между ними грозовое напряжение. Их лица, их приоткрытые и готовые встретиться губы разделяло всего ничего, но это было бы слишком. Стив безумно хотел — и не мог поддаться. Не так, не сейчас, не в этом состоянии, не запутавшись в паутине сожалений и несчастий, не на больничном балконе, в конце концов. Он положил ладони Баки на грудь и легонько оттолкнул, опуская голову и отводя взгляд, разрывая звенящую нить напряжения. Баки, кажется, всё понял и с едва слышным вздохом ослабил объятия, позволяя Стиву отстраниться. — Я ничего ей не скажу, — пообещал Стив, глядя вниз за перила. Там цвела японская магнолия; её обнажённые, голые ветви покрывали россыпи нежно-розовых распускающихся бутонов. — Мне нужно ехать домой, Бак. Сестры ждут. И Наташа тоже… Спасибо тебе. Созвонимся потом, хорошо? Баки отпустил его и постарался улыбнуться. Улыбка вышла грустной, но всё равно очень тёплой. — Хорошо, Стив. Я рад, что мне удалось помочь. Я… позвоню тебе, хорошо? Узнаю, как Сара, и вообще… Стив кивнул и, не прощаясь, направился к балконной двери. Он знал, что Баки всё ещё стоит там и смотрит ему в спину, чувствовал себя, словно сбегает, но не мог сейчас по-другому. Его защитная система дала сбой из-за перегрузки, и ему нужна была передышка, чтобы снова всё отладить и починить. Стив намеревался звонить Наташе, когда спустится на первый этаж. Но она уже ждала его, подпирая стену рядом со стойками регистратуры. Неотложная помощь находилась где-то с другой стороны здания, и вокруг почти никого не было, кроме дремлющего дежурного администратора за стеклом. Даже основной свет был приглушён. Наташа оторвалась от стены и, как-то по-особенному разглядывая его, подошла ближе. — Как ты? Всё нормально? Как всё прошло? Стив фыркнул и побрёл к выходу из госпиталя. Такими темпами он вряд ли сможет забыть Баки. Тот стал появляться слишком часто в его жизни после того, как они расстались. Едва ли не чаще, чем когда они были вместе. Стив горько усмехнулся и сказал: — Мы оформили все бумаги, так что всё в порядке. Завтра разрешат навестить. Наташа с облегчением выдохнула за спиной, а потом догнала и повисла на плече. — Это ведь отлично, правда? Тогда почему у тебя такой вид? Баки что-то сказал? Или сделал? Колись, Карандаш, я ведь не… — Я его почти поцеловал, пока мы говорили. Знаешь, в самый последний момент дёрнул себя и ничего не сделал. Такой идиот… — Да вы оба… — Но вообще дело не в том. Рамлоу в реанимации где-то в Средней Азии. С обширными ожогами. Такая вот херня. Они медленно шли по просыпающемуся Бруклину и говорили. Стив рассказывал обо всём, что узнал от Баки, Наташа ахала и перебивала его расспросами. Стив не хотел садиться в такси, ему необходима была эта прогулка, чтобы привести голову в порядок. Наташа, впрочем, была в том же настроении. Кажется, прогулка заняла не менее часа, и Стив спохватился, когда они остановились рядом с его домом. — Останешься? Может быть, в районе обеда разрешат поехать к маме. — Останусь только до утра, — кивнула Наташа. — Ты ведь с сестрами сам не справишься, они у тебя темпераментные. Стив шагнул ближе и обнял её. От медных волнистых волос пахло свежестью улицы. — Спасибо, Нат. Ты всегда на моей стороне. — А ты — на моей. В этом весь смысл, правда? — фыркнула она и выпуталась из объятий. — Пойдём, поспим хоть немного, если нам дадут. Утром приготовлю завтрак и поеду домой. У Клинта редкий выходной, хочу провести его вместе. * Новая неделя началась с того, что в колледже Стив переговорил со всеми преподавателями, у кого они ещё продолжали слушать курс лекций. Объяснил свою ситуацию и клятвенно пообещал доделать все курсовые и проекты и передать их через друзей. Теорию пообещал закончить онлайн и так же сдать зачёты. Учиться оставалось месяц, но мама была однозначно важнее. Семья наконец-то вышла на первое место, и Стив почувствовал себя так, как однажды чувствует, наверное, любой мужчина. Словно от него зависит всё — и он собирался сделать всё возможное, чтобы это «всё» получилось у него как можно лучше. Работу у Сэма пришлось отменить — слишком далеко было ездить. Стив же не собирался покидать Бруклин в ближайший месяц. Зато он забрал все возможные смены, что ему уступили, в Старбаксе, и нашёл несколько подработок в интернете — отлайнить черновые отрисовки комиксов, которые мог бы закончить довольно быстро. Стив предполагал, что спать он в ближайшее время будет мало. Но не было ничего, что смогло бы сбить его с пути или переубедить в принятом решении. Это была его собственная война, и он собирался выйти из неё победителем. Перед глазами всё стояло бледное лицо матери, её маленькая голова и растрёпанные по подушке волосы. Трубки, тянущиеся к носу и руке. Капельница и пикающие приборы… Он никогда в жизни не видел её такой хрупкой и беспомощной. Его до сих пор преследовало ощущение, что вид изо всех сил бодрящейся перед ним мамы ударил по нему во много раз больнее того ночного звонка из госпиталя. Тогда он просто по-мальчишески перепугался из-за неожиданности. А теперь он на самом деле осознавал, как она слаба и сколько времени ей возможно понадобится на восстановление. Понял, что она — и сёстры — на самом деле от него зависят. И он должен был защитить и позаботиться о них. Под конец второй смены в Старбаксе, когда он на ногах был уже десятый час, и поток поздних посетителей наконец-то схлынул, в кофейню зашёл Баки. Марола знала его и поэтому, хитро подмигнув Стиву, отвернулась к раковине, чтобы заняться грязными рожками и мерными стаканчиками. Стив тяжело вздохнул и, поблагодарив, вышел из-за стойки навстречу. — И даже кофе не приготовишь? — удивился Баки, искренне улыбаясь — кажется, он и правда был рад его видеть. Стив на самом деле тоже был рад, просто очень устал. А это был только первый день. — У тебя в руках два стакана с чем-то и пакет из МакДака. Вряд ли ты пришёл сюда за кофе, — Стив сполз в мягкое кресло, этим самым словно приглашая Баки устроиться напротив. — Плохо выглядишь, — констатировал Баки. — Ты хоть что-нибудь ел сегодня? — Включил папочку? — беззлобно съязвил Стив. Он пытался устроить затылок на мягкой высокой спинке кресла и хотя бы на несколько секунд прикрыть глаза. До конца смены оставалось около получаса, а ноги и спина уже давно гудели. Хотелось спать. Баки, кажется, остался неудовлетворён его ответом. — Это тебе, — он пододвинул ему пакет и поставил перед ним один бумажный стакан. — Поешь. Это чикенбургер и имбирный чай. Стив вдохнул поглубже, накрыл лицо ладонями и прижал веки пальцами, чтобы немного расслабить глаза. — Баки, зачем? — выдохнул он наконец и встретился с прямым взглядом серых глаз. — Ты вообще должен быть сейчас на базе и делать свою работу, разве нет? Разве не об этом ты мне говорил? Почему ты здесь? Мне не нужна нянька, я справляюсь. Я ем, поверь мне. Нам разрешают есть вчерашнюю продукцию, что не распродали с утра, на ланч. — Хорошо. Но чикенбургер ты тоже съешь, пожалуйста. Я его для тебя купил. Иначе придётся выкинуть. Стив поджал губы и всё-таки полез в пакет. В конце концов, чикенбургер был его любимым бургером из Мака. Баки это явно помнил — и пользовался. Стив вгрызся в поджаристый бок ещё тёплого бургера и на секунду от наслаждения прикрыл глаза. Сочно, хрустяще, и его любимый соус расплылся на языке. Всё это время Баки смотрел на него так, словно он сам — его любимый вид бургера. Стив просто не мог больше этого выносить. — Ты мне так и не ответил, — жуя, снова сказал Стив. — Собираешься мне каждый день еду носить? — Собираюсь, — едва заметно пожал плечами Баки. Он ответил ни секунды не раздумывая, безотрывно следя за каждым движением. — Я временно отстранён от службы. По медицинским показаниям, — и тот легонько постучал себя по виску. Стив аж выронил кусочек салата изо рта. — В смысле? Ты пошёл к психотерапевту, и тот отстранил тебя по медицинским показателям? — не веря, переспросил Стив. — И ты просто согласился? — Я не просто согласился. Я настаивал, что нестабилен, и что мне нужно отстранение, чтобы не стало ещё хуже. Хотя бы временное. Предупредил дока, что буду усиленно работать над постоянным недопуском к военной службе и увольнению по здоровью. Стива новость настолько ошарашила, что он проглотил пережёванное и больше уже не кусал, хотя половина чикенбургера в его руках буквально умоляла съесть его поскорее. — А как же твой дом? Разве… — Ты задаёшь слишком много вопросов для незаинтересованного лица, — с полуулыбкой на губах перебил его Баки. — Ешь, пока не остыло, и запивай. Чай вкусный. В ларьке по дороге купил. Стив помедлил с мгновение и снова вгрызся в бургер. В голове метались мысли, одна другой диковиннее. Обычным удивлением это нельзя было назвать. Он ждал, что Баки ещё что-нибудь скажет, но тот только смотрел, медленно допивая свой собственный имбирный чай. — Как мама? — наконец спросил у него Баки. Стив был рад разорвать круг тишины. — Ещё очень слабая, и говорить ей тяжело. Но в целом неплохо держится. Док сказал, что её привезли вовремя. Если бы задержались на пару часов — последствия были бы намного серьёзнее. Вчера ей провели кучу обследований, и ещё столько же впереди. По словам дока, она минимум на неделю задержится в госпитале. А может, и на две, в зависимости от того, как пойдёт реабилитация. Я к ней захожу каждый день с утра, а девочки — после школы. Не даём ей скучать. — Не против, если я тоже зайду как-нибудь? Вопрос удивил, но Стив не подал виду и, пожав плечами, кивнул. — Думаю, она будет рада тебя видеть. От Рамлоу есть новости? — Его перевели в интенсивную терапию и готовят к переправке домой. Он периодически приходит в себя, но болевой шок даёт о себе знать. Он будет в порядке, — уверенно закончил Баки. А Стив внезапно подумал, как именно Брок Рамлоу выглядит сейчас? После всего ужаса, огня и боли, что он пережил? Что, если мама испугается, когда увидит его, когда узнает о случившемся? Может такое быть? Что, если Рамлоу на всю жизнь останется калекой? А они ведь уже и дату свадьбы назначили. — Я рад, что он держится. Правда, — тихо сказал Стив, словно убеждая самого себя. Имбирный чай и правда был хорош и замечательно согревал постоянно зябнувшие пальцы. — Надеюсь, он поскорее окажется здесь и поговорит с мамой. Баки грустно фыркнул. — Думаю, до этого разговора ещё далеко. Ему понадобится пластика и пересадка кожи. Если я правильно всё понял. Это займёт время. — Но… он ведь ей сообщит? Позвонит хотя бы? — Конечно сообщит. Это ведь Рамлоу. Он никогда не прятался за обстоятельствами. Стив доел чикенбургер и допил последний глоток, в конце сминая пустой стаканчик. Близкое присутствие Баки волновало его суть, а его слова бередили душу. Стив радовался, что не заканчивает работать прямо сейчас. Страшно не хотелось, чтобы Баки провожал его до дома. В его присутствии Стив постоянно боялся сорваться, показать больше, чем был готов. Ему ещё многое нужно было обдумать наедине с самим собой. — Пожалуйста, не жди меня, — сказал он Баки, поднимаясь с кресла. — И спасибо за ужин. Было очень вкусно. Стив вернулся домой к сёстрам ближе к одиннадцати. Обе были уже после душа в пижамах и готовые ложиться, но по обычаю вышли в коридор, чтобы встретить его синхронными поцелуями в обе щеки. Джек тоже встречал его — вяло помахивая хвостом и тычась носом в колени в надежде на ласку. Стиву пришлось переехать обратно, чтобы быть с сёстрами, и забрать пса с собой. Джек потратил около дня, по несколько раз обходя новое для него пространство и натыкаясь на всевозможные углы и мебель. Но он всё ещё был очень умным служебным псом и вскоре выучил обстановку назубок. На следующий день он натыкался на что-то, только если девочки или сам Стив забывал задвинуть стул под стол. Элис была от Джека без ума и с удовольствием выгуливала его после того, как они с Марго возвращались домой из госпиталя. — Стиви, ты заказывал доставку продуктов на дом? — неожиданно спросила Марго. — Нет, — Стив нахмурился. — Точно нет. — Это странно. Когда мы вернулись после того, как навестили маму, у двери квартиры стояли два бумажных пакета. Овощи, немного фруктов, замороженное мясо. Мы сразу всё убрали в холодильник, конечно. Просто удивились. Стив на миг задумался и, вздохнув, вытащил из кармана телефон. Сообщения от Баки не успели спуститься далеко в списке, и он быстро открыл их переписку, которую хоть и пытался несколько раз — но так и не смог удалить. «Баки, ты решил заняться гуманитарной помощью? Я ведь сказал, что сам со всем справлюсь. У нас есть деньги». Ответ не заставил себя ждать: «При чём тут деньги? Я делаю то, что считаю правильным. Дай мне знать, если есть пожелания по продуктам». — О, боже мой… — Стив вздохнул, взъерошил волосы и сел на пуфик, которым обычно пользовалась мама, чтобы надеть и снять обувь. — Что? — с интересом рассматривая его, спросила Элис. Она заплела свои длинные светлые волосы в косу, чтобы те не спутались за ночь, и сейчас едва ли выглядела как девятиклассница. — Это Баки. Заделался Армией Спасения. — Кажется, он совсем не хочет, чтобы вы расставались, — задумчиво сказала Элис, а Марго только закатила глаза и, подняв с пола брошенную Стивом джинсовку, повесила её на плечики. — Да между ними искрит, как всегда, только они окажутся в шаге друг от друга. Не знаю, что вы не поделили, парни, но вы бы с этим как-то разобрались? Он ведь классный. — Не лезьте, куда не просят, — нахмурился Стив. Он погладил Джека и поднялся с пуфика. — Мы разберёмся. Сами, без посторонней помощи. Элис, тяжело вздохнув, вернулась в спальню. Марго же так и стояла в проходе, скрестив руки и смотря на него с вызовом. — Вы-то, конечно, разберётесь, только я устала видеть тебя таким. Ты словно сам себя потерял, когда вы расстались. Ты ведь его любишь, до сих пор любишь, правда? Так в чём проблема? Стив внезапно почувствовал очень уставшим. Буквально валящимся с ног. Он подошёл к Марго и, совершенно не в состоянии спорить, обнял её, распутывая скрещенные руки. — Спасибо, что беспокоишься обо мне, — Стив пригладил тёмные, ещё немного влажные волосы. — Просто такая фигня, Марго. Иногда одной любви недостаточно. Ещё нужно слушать и слышать, и видеть друг друга в совместном будущем. Я очень хотел бы иметь одно будущее на двоих. Но то, что Баки мог мне предложить, меня не устраивало. Я пробовал, честно пробовал втиснуть себя, но у меня не вышло. — Но всё ведь меняется? Я помню, когда думала о том, что никогда больше не буду встречаться с парнями, а потом появился Эд, и… всё поменялось. Не только в моей голове, а словно вокруг. — Думаешь, мы просто недостаточно любим друг друга? — фыркая в волосы, спросил Стив. — Вы просто запутались в том, что на самом деле важно, а что можно скорректировать. Надеюсь, распутаетесь побыстрее. Мне нравится Баки. Стив улыбнулся и отстранился. — Ладно, сводница, тебя понял. Иди спать, завтра ведь школа. А у меня работа. Ещё нужно отправить курсовую. В общем… — Стив, я тоже хочу устроиться на работу. У меня бывают свободные вечера, и… — Даже не думай, Марго, — строго сказал Стив, глядя сестре прямо в глаза. — Не заставляй меня чувствовать себя бесполезным. Если мне нужна будет помощь — ты будешь первая, кто об этом узнает. — Команда? — Марго протянула ему оттопыренный мизинец, чтобы скрепить соглашение. — Команда, — фыркнул Стив, сцепляя свой палец с сестриным. Он принял быстрый душ, выпил стакан молока и сунул в микроволновку оставленное для него в стеклянном контейнере жаркое. Стив постоянно чувствовал себя голодным из-за ускоренного метаболизма, поэтому отказываться от еды было почти невыполнимой задачей. На работе Марола часто подшучивала над ним, пододвигая поближе к нему все круассаны с курицей и шпинатом, а сама ела клубничные и шоколадные. Говорила, что круглой заднице явно нужна подпитка, иначе сдуется, как воздушный шарик. И Стив, отшучиваясь, ел, ел всё, что попадалось под руку. Наконец он устроился перед макбуком, отправляя ложку за ложкой в рот. Часы на руке показывали начало первого ночи, а будильник был установлен на шесть, чтобы успеть выпроводить сестёр в школу и самому добраться до Старбакса хотя бы за полчаса до смены. — Ничего, я смогу, — тихо, себе под нос сказал Стив. — Будет сложно, но я смогу. Всего-то месяц до церемонии, а дальше будет легче. Он старался полностью погрузиться в вопросы курсовой, но мысли то и дело съезжали на Баки. Выглядело так, словно тот на самом деле решил изменить свою жизнь. Стив надеялся, что это не из-за их разрыва. Он не собирался нести ответственность за решения Баки — ему хватало собственных проблем. Но если всего на миг представить, что Баки на самом деле решил позаботиться о себе и разобраться со своими проблемами, если представить, что он всё так же заинтересован в Стиве и хочет быть вместе… Стив прикрыл глаза и глухо сглотнул. От этих мыслей становилось тепло в груди и внизу живота. Он пока не мог представить, как они вообще могут сойтись снова. Всё происходящее было до крайнего неловким. Но если это случится — Стив не станет ломаться и строить из себя недотрогу. Он слишком скучал по обществу и любви Баки. Ни о ком другом он не думал в перерывах между остальными навалившимися на него заботами. * Сару выписали через две недели, но она должна была приезжать три раза в неделю, чтобы продолжать реабилитацию. А ещё — много гулять, спать, хорошо есть и в целом не напрягаться. Стив видел, что мама чувствует себя неловко из-за всего случившегося. Один раз она пыталась дождаться его после работы, чтобы поговорить, но разговор вышел коротким — Стив жёстко сказал, что теперь его очередь заботиться о ней и сёстрах, и он будет это делать, сколько потребуется. Точка. Мама, кажется, плакала, и он, извиняясь за свой тон, обнимал её и гладил по голове. А потом поговорил с Марго и Элис, взяв с них нерушимое обещание следить, чтобы мама была в кровати в десять — это было предписание врача. Ещё одним испытанием для мамы — и для него, невольно подслушавшего разговор, — был звонок Брока Рамлоу. Стив, конечно, не слышал, что тот говорил маме. Но слышал её встревоженный голос и вопросы, говорившие о том, что Брок на самом деле рассказал всё, как было. Он находился в военном госпитале где-то в Вашингтоне и объяснил, что ему предстоит ещё пара операций по пересадке, чтобы уж совсем походить на сшитого из кусочков Франкенштейна. Мама после этого разговора плакала, а Стив не выдержал — и пришёл к ней в комнату, чтобы обнять и подставить своё плечо. Он спросил тогда, не боится ли мама того, как Брок теперь будет выглядеть, на что она подняла на него взгляд и, нежно прикоснувшись к щеке рукой, улыбнулась и сказала: «Какой же ты дурачок, Стиви. Он вернулся живой. Пережил взрыв и пожар, операции и транспортировку домой. Он вернулся живой и в своём уме после всей этой боли. Даже если он будет выглядеть как Фредди Крюгер, для меня это не будет иметь ровным счётом никакого значения. Я-то ведь прекрасно знаю, какой он. И люблю его за это, а не за его лицо. Если бы моё состояние позволяло, я бы полетела к нему уже сейчас. Но врач запретил перелёты, да и вы не отпустите. Так что придётся ждать друг друга. Ничего. Мы столько ждали, подождём ещё немного». Сёстры отлично справлялись с домашними обязанностями, взяв на себя стирку, уборку и готовку. Маме оставалось только гулять с Джеком, и они на удивление быстро подружились — и пропадали на улице по несколько часов, что шло на пользу обоим. Однажды, когда Стив нёсся из Старбакса в колледж, чтобы отдать очередной законченный проект на проверку, он увидел маму в парке. Она умиротворённо сидела на лавочке, кутаясь в кашемировое пальто, хотя на улице уже было довольно тепло, и читала книгу. Джек мирно дремал рядом, устроившись в траве. Стив улыбнулся подсмотренной случайно картине — он искренне радовался, что мама подружилась с Джеком. Рядом с ним ей совершенно точно ничего не угрожало. В начале мая наступил день икс — день, когда выпускники художественного должны были предоставить готовые картины для заключительной выставки. Их собирали за неделю до назначенной даты — чтобы успеть развесить и оформить зал к торжественному вечеру. Стив отпросился на полдня с работы и ранним утром потратил около получаса, чтобы тщательно завернуть свою картину в несколько слоёв крафтовой бумаги, а затем ещё перемотал скотчем, чтобы уж наверняка. В Нью-Йорке началось время первых весенних дождей, и Стив не собирался испытывать судьбу — с ночи небо хмарилось тяжёлыми тучами. В коридоре, ведущем к выставочному залу на первом этаже, было людно. Их курс был довольно многочисленным, выпускались и графики, и иллюстраторы, и такие же как он «натуралисты». Стив увидел в толпе Хелен — как всегда строгую и собранную, при очках и планшете, где она отмечала уже отданные для выставки работы. Та коротко улыбнулась в ответ и глазами показала направление, где Стив и нашёл свой собственный «уголок славы». На этом участке стены было оставлено место в центре — чтобы повесить его дипломную работу. Это место было окружено его итоговыми работами прошлых семестров — не иначе, чтобы показать так называемый «прогресс». Стив не считал, что прогресс это то, что можно изобразить линейно. Некоторые его картины выстреливали, а некоторые проседали, превращая его предполагаемую линию в горные пики и ущелья. Возможно, он просто ещё не нашёл свой стиль. Стив надеялся, что дипломная картина внесёт некоторую ясность в эту ломаную кривую. — Мистер Роджерс, вы всё-таки соизволили нас посетить? — с напускной строгостью спросила Хелен, когда он уже пристроил свою закутанную картину у стены. — Конечно, Прекрасная Хелена, как я мог пропустить этот праздник жизни? — подыграл Стив, и Хелен улыбнулась, незаметно для людей вокруг тыкая его своим кулачком под рёбра. — Я рада, что ты со всем разобрался. — Ещё не со всем. Осталось получить пару зачётов, и буду свободен! — Ты всё равно молодец, — она протянула свободную от планшета руку и потрепала его по волосам. — Я точно буду скучать по тебе после выпуска. Чего ты тут только не устраивал, ностальгия… — Представь, как потрясающе до глубины души смотрелся бы на этом месте портрет моего обнажённого парня, — шёпотом предположил он, наклоняясь ниже. Глаза Хелен загорелись, а щёки пошли едва заметными розовыми пятнами. — Слава богам, что ты передумал. Греки, конечно, считали обнажённую фигуру единственно годной для любого художественного изображения, но мы, увы, не в Древней Греции. Ты бы словил свою волну шока и пересудов. Стив фыркнул. Тогдашний он считал идею офигенной, эпатажной, подрывающей устои закосневшего Нью-Йоркского художественного сообщества. Он хотел добавить перца под хвосты пожилым профессорам, но сейчас ему стало понятно — это было не время и не место, чтобы ломать границы. Или ты занимаешься этим постоянно, с самого первого дня в колледже — или только со временем становишься тем, к кому будут прислушиваться в силу опыта, положения и влияния в художественных кругах. Он же первые два года в колледже занимался тем, что пускал пыль в глаза и пытался быть не тем, кто он есть, пока не встретил Баки. Наверняка, у него ещё будет, что доказывать этому миру. Но сначала нужно разобраться с самим собой. — Я буду скучать по тебе, Хелен. Ты столько раз мне помогала, что и не счесть. Кстати, я собираюсь примерить что-то вроде твоей должности в будущем. Знакомый профессор пригласила меня быть её ассистентом в Нью-Йоркском университете искусств. Глаза Хелен округлились за стёклами очков. — Ого, Роджерс! Вот это подъём по карьерной лестнице! Может быть, успеешь и Мастера получить заодно? А потом в Аспирантуру? Стив рассмеялся. — Мне бы эти две недели пережить. Так далеко я не загадываю. — Ладно, Стив, я пойду, отмечу новоприбывших. Банкет-показ на следующей неделе в пятницу, в шесть. Форма одежды — парадная. Можешь порадовать меня чем-нибудь экзотическим в последний раз. Они тепло попрощались, и Стив поспешил к выходу. Он договорился встретиться с Наташей на их секретном месте, чтобы выпить кофе и договориться о том, где они будут брать одежду для банкета. Наташин курс Промышленного Дизайна не участвовал в выставке. Каждый выпускник делал собственный проект и предоставлял его в виде подробнейшей презентации перед экзаменационной комиссией. Дата экзамена тоже была другая — утро четверга, предшествующее пятнице и показу картин. Так что подруга до самого вечера пропадала в лабораториях колледжа, где мощности учебных компьютеров и огромные экраны позволяли работать быстро и не бояться зависаний системы. Домашний Наташин ноутбук точно не потянул бы работу в КАДе или Фьюжн. Стив обошёл здание по гравийной дорожке, вдоль которой на клумбах зеленели первые листья многолетних растений. И не только на клумбах — молодая яркая трава с потрясающей скоростью пробивала старый, зимний пожухлый слой и с невиданным упорством стремилась к небу. Пока шёл к озеру и их месту на старом кирпичном заборе, Стив увидел вдалеке Баки. Тот был в кепке и наушниках, как всегда, так что окликать его не было смысла. Стив видел, как ловко тот орудует газонокосилкой, одёрнул себя за отчётливое навязчивое желание подойти и поздороваться, посмотреть на него — и поспешил дальше по дорожке. — Я уж думала, что ты заблудился, Карандаш, — Наташа встретила его задорной улыбкой и протянутым большим бумажным стаканом из Старбакса. — Держи. Девочка, что с тобой работает, делает неплохой капучино. А вот парень, что тебя подменяет — лопух. — Просто новичок, — улыбнулся Стив. — Он быстро учится. Наташа сидела на краю кирпичного заграждения и медленно курила. Её стакан с кофе стоял тут же рядом, пока не тронутый. Выглядела как всегда ярко и свежо, но хайлайтер больше не мог скрыть залёгших под глазами теней. — Тяжёлая неделя? — тихо спросил Стив, отпивая очень приятный капучино с солёной карамелью. — Тяжёлый год, — фыркнула Наташа и, растрепав кончик окурка пальцами, сунула его в специальный кошелёк-пепельницу. — Но я не об этом хотела поговорить. Клинт зовёт всех отметить в Пантеру. В пятницу вечером, когда закончится ваш показ, что-то вроде афтер-пати. Что скажешь? Стив нахмурился и отвёл взгляд. — Ты ведь помнишь, что маме ещё нездоровится. Да и вообще… — Стив вздохнул. — Эй, посмотри на меня, — строго приказала Наташа. — Стив. Она идёт на поправку. И девочки будут с ней. А ты — на связи. Ты имеешь право выдохнуть, хотя бы одну ночь. Просто позволь себе. Там ведь все будут. Даже Говард с Питером обещали быть. Мы с ними так давно не зависали… — Скажи просто, что хочешь выгулять своё новое клубное платье, — усмехнулся Стив, уже понимая, что он сдастся. — Платье в том числе. Я ведь собиралась блистать на твоём показе, словно приглашённая знаменитость. А ещё у меня есть кое-что для тебя. Я показала своё платье Клинту, а он просто загорелся — сказал, что он знает, где достать костюм ему в пару для тебя. — Почему для меня? — удивился Стив. — Разве вы будете не вместе? — У него смена до девяти, прости, — Наташу этот факт тоже явно расстраивал. — Он поедет сразу в клуб. — Почему это предложение пахнет какой-то подставой? — легонько толкнул её плечом Стив. — И никакой не подставой! Просто ты должен сиять на фоне всех этих посредственностей, как огранённый бриллиант! А зная тебя, ты снова возьмёшь напрокат самый дешёвый чёрный смокинг. Роджерс, ты звезда курса, ты ещё не понял этого? Весь преподавательский состав только и говорит что про твою дипломную картину. Так что голову выше, подбородок вперёд, и сияй! Просто позволь себе сиять, ты честно заслужил это право. Стив посмеивался над Наташиной патетичной речью и неторопливо пил кофе, думая, что вместе с уверенным наступлением мая и настоящей, тёплой весны и в его жизни, кажется, всё медленно вставало по местам.