По ту сторону кассы

Шастун почувствовал себя столетним вампирюгой, когда распахнул очи, встречаясь взглядом с ярким солнцем. Он громко, хоть и с трудом, проматерился и перевернулся на другой бок, жалея, что не позаботился вчера о шторах. Как будто ночью ему было дело до каких-то штор… Утро поприветствовало его дичайшей головной болью, сушняком — в общем, тем, что называют адский бодун. Чугунная голова гудела, во рту словно кошки нагадили, а тысячи кружащих над головой вертолетиков окончательно сводили его с ума. Но, что самое отвратительное, он превосходно помнил вчерашний вечер. Антону было стыдно, хотя, с другой стороны, он понимал, что желудок ему, возможно, даже помог: порывы пьяного организма ещё можно объяснить, а вот желание засосать парня при его друзьях — как-то слабо, и неважно, что дела обстояли в таком заведении. В принципе, парень ничего не потерял. Антон впервые порадовался тому, что имеет тупую привычку держать под кроватью бутылку с выдохшейся минералкой. Жадно присосавшись к горлышку, он выпил все до последней капли, после чего со стоном бухнулся обратно, решив, что сегодняшний день он, пожалуй, пропустит. Шастун отлично знал, что если он весь день проваляется в постели, то будет ему очень-очень хуево, но ему настолько не хотелось поднимать свою тушку с кровати, что он предпочел нарушить своё правило. Антон, благополучно уснув, вновь проснулся, болезненно среагировав на звонок, а потом поднял телефон и взглянул на экран, непроизвольно улыбнувшись, увидев «Апсениц» на нем. Он точно был в дрова, раз забыл, как они обменялись телефонами. — Да-а, — вымученно протянул он, чувствуя лёгкую круговерть в районе желудка. Антон радовался, как дитя, хоть и осознавал, что еще чуть-чуть и ему конец. Сейчас он ненавидел и обожал этого парня одновременно. — Живой? — таким же пиздострадательным тоном ответил ему Попов. — Полумертвый, — сказал Шастун. — Ну, главное, что не цельно, — и этот гандон умудрялся ещё шутить? Солнце давно как укатило, и Антон смог-таки перевернуться на спину. Его счастье-радость, ликующее где-то внутри, действовало на него удушающе: парень внезапно захотел навестить туалет, но прерывать звонок он не собирался. — Классно вчера посидели, — продолжил Арсений, — надо будет повторить. Шастун, до одури счастливый, улыбнулся. Тем временем, ему становилось все хуже. — Блять, погоди, мне отойти нужно, — простонал он, чувствуя, как его настигает тотальный пиздец. — Какой слабый у тебя желудок, — рассмеялся Попов, но тут же подавился словами, пропадая, но трубку не повесил. Через пять минут страстных объятий с фаянсовым Шастун прополоскал рот и, чуть ли не хныча от боли во всем теле (хотя его вчера, вроде, не пинали), вернулся в спальню. На том конце всё ещё молчали, поэтому Антон решил подождать. Лучше ему, конечно, не стало, но теперь-то он точно бросит идею поваляться на кровати, жалея себя любимого. Арсений слишком положительно на него влиял. — Окей, у меня тоже слабый желудок, — прохрипел Попов, появившись наконец. Шастун слабо улыбнулся, решив не рисковать. С пару минут они говорили о какой-то ерунде, вспоминая вчерашнее безудержное веселье. Как оказалось, Антон помнил далеко не все. Арсений рассказал много веселостей, от которых Шастун, стыдясь, спрятался под одеяло, хоть и был совершенно один. Он, конечно, знал, что налегать на выпивку ему нельзя, но не думал, что настолько. — Да ну, зато весело было, — тихонько рассмеялся Попов, — и, кстати, насчёт завтра — все ещё в силе? Антон вылез из-под одеяла, часто моргая. — Что в силе? Собственно, то и было причиной, почему Шастун пил немного и лишь в компании Димы: парень неоднократно подписывался на непонятные схемы, влипал во что-то, а потом все благоговейно забывал. Он понимал, что Арс вряд ли предложит что-то криминальное, но опасался — ну мало ли. — Мы же идём грабить и убивать старушек, — ответил Попов, тут же не удержавшись и засмеявшись, услышав: — А? Что? Куда? — Да на футбол идём! — сказал Арсений, заливаясь назло своему желудку. — У меня два билета же на игру. Ты и это забыл? Услышав слово «футбол», Антон облегчённо выдохнул под хохот из телефона. Да, Попов не из тех, кто затащит его в какое-нибудь дерьмо. А это, сука, лишь делает его лучше — неужели этот парень настолько шикарен?

***

Антон долго думал, что надеть, пока не почувствовал себя, словно баба перед свиданием. Просто точь-в-точь  — он несколько раз переодевался, стоя перед зеркалом, а потом ему в голову пришло осознание того, как глупо он себя ведет. В итоге, надев клетчатую рубашку и достав свой любимый футбольный шарф, Шастун вышел из квартиры, не успев вылить на себя добрую часть флакона своего парфюма. Хотя так хотелось… Арсений заехал за ним на машине, так что до стадиона они доехали мгновенно, да ещё и с комфортом. Антон не мог решить, что его в данный момент больше волнует: присутствие Попова или поход на матч любимой команды. Оба события приводили его в восторг, который было сложно не заметить. — Ты так любишь футбол, или у тебя шило в попе? — спросил Арс, видя, что Шастун не может сидеть ровно. — Билеты на этот матч хрен достанешь! Как ты-то смог? — Связи, — гордо протянул Попов. — Ты мой герой, — наигранно ответил Антон, на что Арсений подавился воздухом. — Даже так? И Шастун повторил свои слова, когда узнал, какие у них места. Любовь к футболу оказалась неожиданно сильнее. Ну, или дело в концентрации. Антон весь первый тайм проорал, забывшись и полностью погрузившись в игру, и лишь во время перерыва осознал, кто сидит рядом. У него тут же включилось странное поведение, что неслабо позабавило Арсения. — Ты совершенно меняешься, когда смотришь футбол, — отметил тот, хотя и сам кричал не меньше Антона. — Это единственная моя радость в жизни, — ответил Антон, тактично промолчав про желание вечно смотреть на эти голубые глаза и слушать его странные шуточки. А ведь они реально были странными. Второй тайм был спокойным в плане игры, но беспокойный в секторе болельщиков. Главное правило игр: нельзя допускать того, чтобы болельщики разных команд находились рядом. Но, увы, как в любой другой день, нашлись отпетые фанаты, желающие разнести соперников в пух и прах. И Антон, как кстати, оказался в этом самом секторе. Кровь, пот, трёхэтажный мат. Женские визги, мужские крики, полупьяные вопли. Копошение, нещадные удары. Порванная одежда. Куча ссадин и синяков. Подбитый глаз. Толстого мужика и Антона растащила лишь полиция. Куда уж без неё. Такие же пьяные друзья зачинщика пообещали похоронить «долговязого пидора», «глисту в сарафане», а также «его голубоглазую брюнеточку-любовницу». Арсений был в шоке — не столько из-за случившегося, сколько из-за того, что Шастун смог противостоять такому здоровому мужику. Он был хорошо осведомлен о душевном состоянии Антона, что даже не удивился, когда тот, легко вспыхнув, обернулся на особо крикливого фаната Зенита. Но Антон успокоился почти так же быстро, как и завелся. Стоило полиции утащить мужика, а ему почувствовать горячую ладонь на плече, как его вмиг отпустило. — Блин, нас из-за меня выгнали. Прости, — тихо сказал он, глядя себе в ноги. Попов похлопал его по плечу, заставив поднять взгляд. — Да не страшно, — легко улыбнулся брюнет. — Зато теперь будет, что парням рассказать. Антон с секунду помолчал, после чего усмехнулся, удивляясь стойкости этого парня. — Но, знаешь, — продолжил Арсений, заняв место рядом с ним, — твой гнев мог из-под контроля выйти. Я что-то немного переживаю. Крыть Шастуну было нечем, поэтому он просто пожал плечами. — Всё-таки я тобой займусь, — решил Попов и тут же добавил, заметив расширяющиеся глаза напротив: — денег не возьму, не переживай. По-дружески, так сказать. Встретимся в кафе: ты угостишь меня кофе, и мы поговорим в непринужденной обстановке. А, что скажешь? Антон, продолжая молчать, но кивнул, когда Арсений улыбнулся, как он, наверняка, улыбается своим клиентам. Попов буквально заставил его довериться себе. — Да, по-дружески.