По ту сторону кассы

Почти каждый день Антона совершенно не походил на то, что было пару месяцев назад: Шастун начал чаще улыбаться, и он почти не ненавидел окружающий его мир. Почти… Парню казалось, что тучи над ним рассеялись и наконец появилось солнце, но оно выжигало след на его сердце, лишая воздуха и удушая изнутри. Ебучее солнце имело нехеровые побочные эффекты, а не только делало его жизнь ярче: да, Антон стал злиться реже, но каждый его приступ был мощнее предыдущего. — Я думал, что терапия пойдёт тебе на пользу, но как-то ты меня пугать начал, — решил Позов, стоя напротив тяжело дышащего Антона. Несколько минут назад Шастун удачно поскользнулся и упал, не заметив таблички «Мокро», после чего громко грозился засунуть лежащую рядом швабру кому-нибудь в задницу. И ему было реально все равно кому. — Хорошо, что тебя Борисыч не видел, — продолжил Дима. Он уже не раз мысленно представлял, что сделает Сергей, если Антон особо распсихуется. Позов для такого момента припас аргумент, из-за которого менеджер будет просто обязан помиловать Шастуна, а то и вообще на работе оставить. Не зря же у него сестра — юрист. Позов редко за кого переживал — это он считал пустой тратой нервов. Но Антон был для него реально близким другом, а ещё Дима знал, что без него Шастуна в дурку упекут, поэтому считал чуть ли не своим долгом заботу о нем. Нередко это выходило ему боком и особенно сказывалось на отношениях с Сережей, но со временем Матвиенко смирился с тем фактом, что Позов за друга горой встанет, и порой даже восхищался этим его качеством, но умалчивал об этом. И если раньше успокоить Антона было довольно сложно, то сейчас Дима частично перекладывал свои «обязанности» на одного их знакомого: он отводил Шастуна в сторону, а потом просто набирал номер Попова. Работало это безотказно. Только вот сегодня что-то явно шло не так. — Не звони ему, — сразу сказал Шастун, заметив, как Позов скользнул рукой в карман. — У Арса неделя переквалификации, так что лучше не звони. Антон, ровно как и Дима, не являлся заботливым и чутким парнем, но, видимо, и у него были исключения. — Сам отойдешь? — спорить Позов не стал, так что решил друга послушать. Шастун ему в ответ лишь кивнул и прикрыл глаза, начиная глубоко дышать и медленно шевелить губами. — Ты там молишься, что ли? — Считаю! — грозно крикнул Антон, и Позов даже вздрогнул, боясь, что он вновь психанет. — Съебись, а. — Ухожу-ухожу. Шастун преображался у него на глазах, но спокойнее от этого не становилось. Дима прекрасно знал причину «нового» Антона, поэтому и боялся, что, может быть, эта же причина парня окончательно и доведет. Но, пока все шло хорошо, Позов смирился со всем, так же зная, что, если, в конце концов, друг его не пойдёт на дно, он вылезет из этого дерьма и даже без лопаты.

***

Антон чувствовал себя иначе, нежели прежде. Но подвоха он не видел лишь первое время, ведь без приключений, как, возможно, считает вселенная — ну, или кто там — попросту не интересно. Что бы ни писали ванильные книги и фанфики — все это брехня, пиздеж и провокация. «Просто находиться рядом» ни хрена не достаточно, ведь если ты здоровый парень, то тебе как минимум захочется трахаться. Антон же медленно сходил с ума, хотя, казалось бы, куда уж хуже. Сначала он думал, что ему будет достаточно просто видеть Арсения, но потом он захотел касаться его, целовать, а через пару недель и вовсе — жёстко трахнуть, да так, чтоб стены дрожали. Воздержание — штука хреновая, а спать с другими ему как-то не хотелось. От мужиков его тошнило — опыт с клубом возымел успех. Девушки почему-то перестали привлекать, да и секс с другими Шастун считал своего рода изменой и предательством. Да, они с Поповым, вроде как, просто дружили, но сам он относился к нему далеко не по-дружески, так что член вставал лишь на его лик, а из-за этого Антону приходилось терпеть мозоли на правой руке. В какой-то момент неприятного озарения Шастун подумал порвать со всей этой историей. Он уже набрал номер Попова и приготовился страдать всю свою оставшуюся жизнь, но смелости хватило лишь на то, чтобы позвать Арса в кино. И, конечно, он согласился, и парни провели ещё один замечательный вечер, после которого Антону вновь пришлось гонять лысого. Ему было стыдно, но животные инстинкты были сильнее. А самое адовое было то, что он все еще не знал, какая у него ориентация. Если бы Арс был геем или хотя бы би, Антон давно бы напоил его и завалил, но всё что он о нем знал: Попов разведён и видится с дочерью раз в неделю. Подробности брюнет скрывал, а Шастуна любопытство гложило, ведь именно причина развода и могла послужить толчком для каких-либо действий с его стороны. Поэтому Антон не знал как реагировать, когда Арсений позвал его на выходные в парк аттракционов, ведь подозревал, что они там будут явно не одни. Детей Шастун не шибко любил, но из своего скудного опыта знал, что именно дети — самые большие сплетники и любители потрепаться, и никакое воспитание не сдержит их. Хотя, речь же шла о дочери Попова, а тут многое может пойти не по плану. Они договорились увидеться сразу в парке, а объяснение причины приглашения Попов решил оставить до встречи. Антон легко нашёл девчушку с её шикарным папашей, совершенно забыв о чудодейственной силе обаяния Поповых: стоило ему приблизиться, как они взглянули на него с ослепительной улыбкой. Отец и дочь выглядели точь-в-точь как одна из семеек из рекламы — если не лучше. И это даже немного пугало. — Понимаешь, парк аттракционов — шикарное место для тренинга. Тут много маленьких детей, большие очереди — ты в миг окажешься в стрессовой ситуации, где тебе придётся контролировать свой гнев, — начал Арсений, когда Антон потребовал объяснений. — Ой, да признайся, что тебе тут просто неинтересно одному среди детей и очередей, — прервал Шастун его длинную речь, собираясь скорее пошутить, нежели делая реальные предположения. Он знал, что Арсений являлся хорошим отцом, поэтому удивился, когда тот рассмеялся и ответил: — Ну и это тоже. Просто в прошлый раз меня здесь мамаши чуть не сожрали. — Предлагаешь мне отгонять от тебя одиноких дам с детьми? — ухмыльнулся Антон. — В этой борьбе я бы легко выиграл. — Ой, сомневаюсь! Ты одиноких мамаш не знаешь, а если и узнаешь, то, скорее, сам вляпаешься. Хотя вариант-то неплохой. — Да иди ты! В воскресенье, действительно, были ужасные толпы. Но погода была неплохой: они не мерзли, но и не помирали от жары, сладко греясь под солнцем. Попова-младшая вся светилась от радости, ходила вприпрыжку, цокая маленькими каблучками. Пока девочка осматривала высокие карусели, а её отец — длиннющие очереди, Антон понял, что не знает, как зовут дочь Арсения, но она, словно также имея то самое отцовское чутье, исправила эту ситуацию, встав перед парнем и протянув ему руку. — Я Женя! — улыбнулась она. Да, она точно дочь своего отца.

***

*** Антон прилично возвышался над толпами людей, и Арсения это забавляло. Оказывается, Шастун был большим ребёнком: увидев американские горки, он тут же побежал покупать билет. — Ты маленькая, — сразу сказал дочери Арсений, заметив заинтересованность в её глазах. — А ты почему не пойдешь? — спросил Шастун. — Я два билета взял. — Вот и прокатись дважды, а я останусь с Евгенией — вдруг её кто украдет? — засюсюкал в ответ брюнет, на что его дочь сказала: — Ты сам говорил, что врать нехорошо! — она шлепнула отца по колену, после чего подняла взгляд на Антона. — Папа у нас высоты боится! И Шастун просто не мог не рассмеяться. — Ржи-ржи, — Арсений наигранно надулся, — ты и сам тот ещё подарочек. Антон всегда думал, что Попов — бесстрашный герой его сердца, а оно вон как оказалось. Но, с другой стороны, это придавало мужчине некий шарм и давало понять, что он все же человек. Каждая новая для Антона черта Арсения была милее предыдущей. И в этот момент Шастун включил внутреннего психолога, придумав кое-что презабавное. — Не, так не пойдёт, — начал он, — я два билета купил, так что пойдём вместе. А с Женей ничего не случится — она дама взрослая, да и тут охраны, как собак нерезаных. — Ты издеваешься, что ли? Я дочь одну не оставлю! — Сам же говорил, что надо страхам в лицо смотреть! Неужели на тебя это не распространяется? Ты за себя больше боишься, чем за неё. — Да не пойду я! Они долго спорили, и Женя, видя, что отец побеждает, навязалась какой-то женщине: девочка договорилась, что за ней присмотрят, а Шастун это поддержал, так что у Арсения не осталось никаких отговорок. — Я тебе вату потом куплю, хочешь? — спросил Антон. — Я взрослый человек! Сказал нет — значит, нет! Арсений продолжал сопротивляться, но, в конце концов, сдался, когда вновь подключилась его дочь. — Будет страшно, можешь взять меня за руку, — предложил Шастун, широко улыбаясь во все тридцать два. — Я тебя ненавижу! — Удачи, папочка! — Собственная дочь подставила! За что? У парней у обоих тряслись колени: у Арсения от страха, а у Антона — от счастья-радости. Шастун разве что на месте не прыгал, очень странно радуясь. Ему даже показалось, что окружающие на них пялятся, а потом он решил, что ему похуй, поэтому, улыбаясь, взглянул на кислую мину Попова. — Я говорил, что я тебя ненавижу? — спросил Арсений, заметив шальной взгляд. Антон не ответил, а молча потянул его за собой, следуя в самое начало колонны вагончиков. — Не-ет, — протянул Попов, не переставая ныть, — только не вперёд. — О да-а, именно туда. Шастуну казалось, что его сердце вот-вот взорвётся. Так он ощущал себя лишь в детстве, а присутствие Арсения лишь усиливало чувства. Попов же жмурился, крепко вцепившись в железку перед собой. — Помни про руку, — подъебнул Антон, а потом громко заржал, потому что вагончики двинулись вперёд, а Попов рядом вновь что-то прохныкал.