Депрессия в стиле Вонгола

Тсуна устало выпрямилась и с удовольствием потянулась, приподнимаясь на носочки. Хрустнула поясница, натужно заныли уставшие мышцы, но она была довольна. Ведро с грязной водой стояло рядом, а сам главный зал кинотеатра в Кокуё блистал чистотой. Девушке потребовалось почти две недели, чтобы привести его в порядок, перемежая уборку с медитациями. Почти все свои сбережения она потратила на новенькие плотные шторы. Диван на удивление оказался не сломанным, и его нужно было только почистить. А уж вымыть полы и выбросить кучу мусора и хлама и вовсе не составляло труда. В помещении было пустовато, но это было такой ерундой на самом деле. Теперь у Тсуны было самое настоящее убежище. Сюда она приходила три раза в неделю после школы и медитировала, пыталась найти внутри себя Пламя. Получалось откровенно плохо, но она верила, что всё получится. Тем более что другого выхода у неё и не было. То утро, когда она проснулась в доме Хибари, было самым обычным. Небо не упало на землю, дожди не стали карамельными, а между ними ничего не изменилось. Хибари только показал ей, как правильно медитировать и отправил постигать Пламя, сказав, что другие тренировки не имеют смысла. Тсуна пожала плечами и не стала требовать больше. По её мнению ГДК и так вёл себя нетипично благодушно и заботливо. Вздохнув, девушка взяла ведро с тряпкой и отправилась на улицу. За то время, что она ходила сюда, Кокуё-лэнд совершенно преобразился: больше не было пугающих скрипящих деревьев, зловещего смеха, принесённого ветром, и угрожающих теней за спиной. Тсуна привыкла. Понемногу она исследовала старый парк аттракционов, знакомилась с ним и переставала бояться. На всей огромной территории осталось только одно целое здание — кинотеатр, — стоящее на небольшом возвышении. К нему вела широкая каменная лестница, а в самом кинотеатре было много укромных уголков. Тсуна и в самом деле понимала, почему Мукуро выбрал именно это место для своей базы. Выдумывать велосипед она не собиралась, поэтому после отмывки главного зала с остервенением взялась и за остальные помещения. Всё, что угодно, лишь бы не думать. Не вспоминать. Тсуна выматывала себя уборкой, отстранялась от реальности в медитациях и отчаянно грезила о том дне, когда же сможет без боли взглянуть на собственное прошлое. Ну и, конечно, она хотела заставить Вонголу кусать локти. Возможно, именно это желание маленькой мелочной мести гнало её каждое утро на пробежку, заставляло приходить в школу вовремя и насиловать свой мозг учёбой. Тсуна до сих пор не осиливала больше километра и ничего не понимала в математике, но стоило только начать. Она убеждала себя, что однажды всё наладится, всё получится. Иначе быть просто не может. Солнце стояло в зените, когда Тсуна вышла на улицу и выплеснула ведро в ещё свежую траву. Осень понемногу вступала в свои права, но было ещё тепло, а совсем скоро придёт время момидзи, и она непременно наденет кимоно и сходит в центральный парк Намимори. Но это будет позже, а пока её ждут тренировки. Сегодня Тсуна пришла в Кокуё ранним утром. Ей снова снились друзья. Они говорили ей, что она ни на что не способна и отворачивались, а ей оставалось только смотреть им в спины. Поэтому она просто сбежала из дома, не желая, чтобы мать или дети видели её такой разбитой. Да, пожалуй, ещё и ради них она держалась. Ради Наны, которая столько перенесла и увидела, но молчала. Ради брошенного Ламбо, который обрёл семью в лице её и Наны. Ради И-пин, которая нашла друзей и стала более уверенной. Ради Фууты, к которому вернулись его способности. Каждый из них беспокоился о ней и остался в её доме, хотя Тсуна была уверена — они могли уехать так же, как и её Хранители. И она была благодарна за то, что не уехали. Тсуна вздохнула и отставила пустое ведро в сторону, а потом присела на нагретые солнцем ступеньки. Пахло травой и пылью, нагретым солнцем асфальтом. В Кокуё было очень спокойно, но не серо. Скорее она чувствовала умиротворение, находясь здесь. Оттого ли, что никто не тревожил её раны, давая вдоволь настрадаться и набить себе шишек? Или потому, что дикая заброшенная красота парка завораживала? Раньше одиночество тяготило Тсуну, но теперь она нашла в нём странную прелесть. Можно было позволить себе расслабиться и не контролировать каждый жест, позволить мыслям течь спокойно, самим выносить её к правильным решениям. В городе такого не было — ей постоянно казалось, что кто-то следит за ней, и Тсуна невольно напрягалась и становилась в разы более неуклюжей. С координацией, конечно, были проблемы и в Кокуё, но… не настолько большие. Стоило Тсуне отойти от калитки и углубиться в парк, как на неё снисходило истинное одиночество и спокойствие. И ей это нравилось. Интуиция что-то настойчиво нашёптывала, но девушка не хотела её слушать. Не сейчас. Может быть, чуточку позже она научится следовать тайным невидимым знакам, но сейчас ей нравилось плыть по течению, страдать, не делать ничего и в то же время совершать огромную работу. Каждый день раз за разом преодолевать себя. Чтобы иметь силы осуществить все свои мечты. Лениво развалившись на каменной площадке перед кинотеатром, Тсуна прикрыла глаза ладонью и расслабилась, грея уставшие косточки. Шорты и футболка всё равно старые — их не жалко, а лежать на тёплом камне само удовольствие. Над головой раскинулось лазурное безграничное небо, готовое обнять каждого. Тсуна чуть сморщила носик и окончательно закрыла глаза, раскинув руки в стороны. Постепенно она замедляла дыхание, делая его глубже и вдумчивее, и погружалась внутрь себя, чтобы снова поискать Пламя. Конечно, она всё делала неправильно, но почему-то думала, что так лучше. Очнулась Тсуна резко и неожиданно. Открыла глаза и поняла, что пролежала без движения почти час. Конечности затекли, и девушке пришлось буквально заставлять их двигаться, прежде чем она смогла встать и попрыгать, окончательно приходя в себя. В доме Савада было шумно, как и всегда. Ламбо и И-пин спорили о чём-то в гостиной, голос Наны, напевающей прилипчивый мотивчик, доносился из кухни. Стоило Тсуне перешагнуть порог, как она оказалась окружена атмосферой тепла и уюта Дома. Неаккуратно бросив сумку у порога, девушка заглянула в кухню, чтобы махнуть рукой матери, и поднялась наверх. В её комнате, всегда такой неопрятной и захламлённой, ныне царил почти стерильный порядок. Все книги и учебники стояли ровным рядом на полке, карандаши, ручки, фломастеры нашли убежище в стакане на краю стола. Одежда аккуратно висела и лежала в шкафу. И с порядком в комнате к Тсуне пришла необычная легкость и ясность мыслей в голове. Лёгкий тюль трепетал от сквозняка из открытого окна. Раньше девушка частенько любила садиться на подоконник и смотреть на старый клён под окнами. Несмотря на всю свою неуклюжесть, она не боялась упасть, будто старое дерево могло ей помочь, подхватить своими разлапистыми ветвями у самой земли. В последнее время у неё совсем не было возможности посидеть на подоконнике в своё удовольствие, но жизнь возвращалась в привычную колею, а с ней и старые привычки. Девушка осторожно перекинула одну ногу через подоконник и прислонилась к раме. Её окружали давно знакомые звуки и запахи — выпечка, свежесть, шум машин, но что-то всё равно было не так. Непривычно. Чуждо. Тсуна вздохнула и слезла с окна, направляясь к шкафу. Конечно, она знала, что было не так. Никто больше не кричал «Джудайме» и «Экстрим», не смеялся, не обещал захватить тело или убить. Хотя последнее как раз было, но… Да какая разница?! Тсуна думала, что она просто повзрослела. Вздохнув, девушка переоделась и спустилась вниз. Да, пожалуй, повзрослела — звучит правильно. — Нья-ха-ха! – в коридоре на неё налетел Ламбо и тут же попросился на ручки. Тсуна улыбнулась и подняла мальчика, вопросительно смотря на него. Малышка И-пин семенила следом, крепко вцепившись в край Тсуниных шорт. — Что случилось, Ламбо? – девушка погладила густые волнистые волосы. — Чем вы с И-пин сегодня занимались? — Играли. А ты — подчинённая Ламбо-сана! – заявил юный киллер и надулся. Откуда-то снизу протестующе пискнула И-пин. — Ты должна играть со мной, а ты куда-то уходишь. И Глопудеры нет. И остальных подчинённых… Тсуна вздохнула и подавила низкое желание сбежать обратно в свою комнату, где тишина, спокойствие и нет пугающе проницательного Ламбо. И пусть кто-нибудь после этого попробует сказать, что он тупая корова. Хотя… конечно, тупая корова, но не в такие моменты. Детские ощущения самые верные. Детские чувства самые искренние. — Понимаешь, Ламбо, Гокудера и остальные, они… мм… Уехали по делам, – Тсуна тщательно подбирала слова. — А они вернутся? – мальчик наивно посмотрел на неё большими серо-зелёными глазами. Девушка вздохнула. — Не думаю. Понимаешь, это очень важные дела. — А ты? — Я? – Тсуна удивилась и даже остановилась в проёме кухни. Нана улыбнулась ей, оторвавшись от книги. От нагретой духовки исходил вкусный запах пирожков, смешиваясь с цветочным ароматом чая. Девушка мельком подумала, что Хибари было бы что обсудить с мамой. — Почему ты не поехала? – Ламбо уже слез на пол и теперь пускал слюни около духовки, Нана только и успевала перехватить его, пока он не взялся за горячее стекло. — Я… – Тсуна сглотнула набежавшие слёзы. Ламбо умудрился всего несколькими фразами вытащить на поверхность то, что она старательно прятала последние недели. — Я решила остаться здесь. Мне гораздо больше нравится в Намимори, – старательно придумывала девушка, молясь о том, чтобы можно было ускользнуть из кухни. В дверь раздался спасительный звонок. Тсуна вскочила, пошатнувшись и чуть не свернув стул. — Я открою! – бросилась она в коридор, не забыв вписаться в косяк и не замечая внимательного взгляда И-пин, направленного ей в спину. Щёки горели. Тсуна прижала к ним неожиданно холодные ладошки и закрыла глаза. «Только не плакать. Не плакать, я сказала!» – ругала она себя, сползая по гладкой стене на пол. Звонок раздался повторно. Тсуна резко вскочила на ноги и поспешила в прихожую, споткнулась о свою же обувь, всё-таки открывая дверь. За порогом обнаружился рыжий парень не старше её самой в больших круглых очках и мятом, явно большом ему джемпере. Он неуверенно топтался и, кажется, опасался смотреть по сторонам, а в руках держал большую запечатанную коробку. Увидев Тсуну, он как-то разом побледнел и покачнулся. — Эй, – Тсуна прихватила паренька за локоть, не дав ему упасть. — Ты в порядке? — Д-да-а, – промямлил паренёк, протягивая коробку одной рукой, а второй держась за живот. — Это вам. — Нам? – Тсуна удивлённо смотрела на коробку, не беря её. — Что это? Паренёк вздохнул и серьёзно и прямо посмотрел на неё, девушке даже стало немного не по себе. — Это вещи Ламбо, – рыжий вздохнул и на непонимающий взгляд Тсуны пояснил: — Однажды Ламбо потерялся и попал к нам домой, а его семья в качестве извинений выслала… – тут парень покраснел, — много всяких вещей. Теперь они постоянно посылают вещи Ламбо нам, уж не знаю, почему. — А-а-а, вот как, – Тсуна расплылась в улыбке и расслабилась. Никакого подвоха тут не было, просто Бовино снова чудят. — Спасибо. Девушка взяла коробку и занесла её в дом, оставляя в коридоре. Странное чувство не давало ей распрощаться с рыжим пареньком и вернуться к детям. Тсуна немного неловко повисла на двери, внимательно рассматривая гостя. Он тоже почему-то не торопился уходить, хотя, что ему было здесь делать? Коробку принёс и всё. Парень был невысокого роста, с растрёпанными волосами и в старых джинсах. Из-под мятого джемпера тёмно-зелёного цвета выглядывал воротничок рубашки — странно отглаженный и белоснежный по сравнению с остальной одеждой. Казалось, будто парень вышел из дома в первых попавшихся вещах. А может, так и было. — Тебя как зовут? — спросила, наконец, Тсуна странно косящего в сторону парня. — Ириэ Шоичи, – неохотно кивнул тот. — А я Савада Тсунаёши. — Я знаю, – кивнул рыжий и поднял голову, впервые смотря прямо Тсуне в лицо. И стоило девушке взглянуть в невозможно зелёные глаза Ириэ, она поняла, что он такой же как она — одинокий аутсайдер, нуждающийся в друзьях. Они заговорили одновременно. И так же одновременно замолкли, не сказав, что хотели. Ириэ смахнул волосы, раздуваемые ветром, и Тсуна засмотрелась на яркие блики в них. На солнце казалось, что растрёпанные волосы на макушке парня пылали ярким пламенем, а вокруг головы будто бы насмешливо сиял нимб. Что-то шевельнулось в глубине души, но Тсуна привычно отмахнулась. — Может, зайдёшь на чай? – неловко спросила она. Ириэ дёрнул плечом и покачал головой. — Нет, я… мне надо… В общем, пойду я, – он отрывисто кивнул и поспешил прочь от дома. Тсуна ещё несколько секунд смотрела ему вслед, а потом, вздохнув, закрыла дверь. Она искренне жалела, что растерялась, стоя рядом с этим странным, но невообразимо солнечным мальчиком. Девушка хмыкнула, удивившись этой своей ассоциации — «солнечный», – но Ириэ Шоичи и впрямь был похож на солнце: такое насупленное, только-только появившееся на весеннем небосклоне, холодное и неуверенное в себе. Тсуна покачала головой и осмотрела коробку. — Ма-ам!

***

Тсуна упала на кровать и бездумно уставилась в потолок. Потолок уставился в ответ на неё. Искра, буря, бе… Тсуна выдохнула и завернулась в покрывало. Поверхность потолка в своей комнате она уже успела выучить: в углу около окна была небольшая трещина, а центре ещё несколько тёмных пятен, оставшихся от протёкшей в особенно дождливый год крыши. Девушка могла по памяти перечислить каждую неровность на нём, и это были не те знания, которых она желала. Но за последнее время они приобрела много новых занятий: например, бездумное разглядывание потолка. Днём это не было заметно, но уставать Тсуна стала гораздо больше, чем раньше. И вряд ли в этом были виноваты тренировки — Реборн гонял её буквально до потери пульса. Все силы девушки уходили на хорошую игру при плохой мине — она старалась жить дальше, но не могла. Ей было очень одиноко. И винить в этом было некого — друзей уж она точно не винила. Но легче от этого не становилось. Тсуна понимала, что и сама поступает глупо — у них была своя дорога, у неё своя. Гокудера и Ямамото звонили ей несколько раз, но она не пожелала подходить к телефону. Вместо этого она лежала, разглядывала потолок и лелеяла свою боль. Была никчёмной, как и всегда. И от этого становилось противно. Тихие шаги отвлекли Тсуну от самобичевания. Она обернулась и увидела в дверях И-пин. Девочка уже была переодета для сна, мягкие длинные волосы чуть вились от косы, а смотрела она очень серьёзно. — Ты что-то хотела, И-пин? – хрипло спросила Тсуна и прокашлялась, чтобы голос не звучал совсем жалко. Китаянка покачала головой и залезла на постель под бок Тсуне. — Почитай нам с Ламбо, – тихо попросила она, протягивая книжку. — Ну, пошли, – девушка легко поднялась и подняла девочку на руки, относя её в их с Ламбо комнату. Маленький киллер уже сидел на кровати, завернувшись в одеяло, и теребил рукава своей коровьей пижамы. Тсуна тепло улыбнулась и закутала И-пин. А потом раскрыла книгу. — «Когда мне было шесть лет, в книге под названием „Правдивые истории“…»*, — начала читать девушка, немного удивлённая выбором И-пин. Время текло неторопливо и спокойно, и Тсуна сама не заметила, как увлеклась простой и сложной историей о Маленьком принце, который дружил с Лисом. Она почти видела, как заливисто смеётся мальчик, как он просит нарисовать барашка, как защищает честь своей Розы. А коварные баобабы, разрушающие планеты — это, конечно, Вонгола; Реборн — старый мудрый и непогрешимый король, которому некем править. А Лис — кто же он? Тсуна читала и узнавала в каждом слове, в каждой строчке себя — в одиноком Маленьком принце, живущем на маленькой планете размером всего с дом и смотрящем на закаты, у которого не было друга. Слёзы текли сами, и ей становилось легче. Наконец-то легче. Дочитывала Тсуна уже для себя. Перед уходом девушка поправила одеяла детям и приглушила ночник, заставляя комнату утонуть в тёплом оранжевом свете. Обернувшись на пороге, она покачала головой, гадая, откуда же И-пин взяла такую книжку… не детскую. И для себя ли она её взяла? На следующий день в школу Тсуна пришла в приподнятом настроении и уже не пряталась по тёмным углам. Она вдруг вспомнила, что не только она осталась одна после ухода ребят — Киоко тоже оказалась брошенной. Более того, брошенной собственным братом. Вообще, понять, как Рёхей смог оставить свою сестрёнку одну, когда всегда стремился её защищать, холить и лелеять, было непонятно, но Тсуна решила, что просто чего-то не знает. Это ведь Рёхей — простодушный и честный. На большой перемене девушка подошла к Киоко и немного неловко поздоровалась. Сейчас она ясно видела весь свой эгоизм — вместо того, чтобы поддержать подругу, она замкнулась в себе и гладила свои обиды. Поэтому не было ничего удивительного, что Хана — подруга детства Киоко — скептически фыркнула и окинула её внимательным взглядом. Конечно, Тсуна стала общаться с Киоко всего только год, а до этого только издалека восхищалась самой популярной девушкой школы, и непонятно, как она вообще продолжит себя вести дальше. — Тсуна-чан! – расцвела в улыбке Киоко. — Как дела? Тсуна виновато повела плечом. — Я… хотела извиниться, – негромко сказала она, потому что половина класса уже начала прислушиваться, какая же кошка пробежала между новыми подружками. — В последнее время я вела себя отвратительно, и… — Всё в порядке, Тсуна-чан, – серьёзно ответила Киоко. Улыбку с её лица слизнуло в одно мгновение. Карие глаза с солнечными золотыми искрами смотрели понимающе и немного грустно. — Я всё понимаю. Это было просто отвратительно с их стороны — бросить тебя и уехать. Тсуна пожала плечами и криво улыбнулась. Киоко была верной себе — понимающей и справедливой. Все они носили маски. — Ну, я никогда не хотела быть боссом, – девушка сделала воображаемые кавычки в воздухе. Считалось ведь, что Киоко ни о чём не знает, хотя сама Тсуна не понимала, как можно не замечать всех тех взрывов, сражений и странных событий, происходивших в городе в последний год. — А они хотели. В конце концов, мы до сих пор друзья, я знаю, – озвучив это, Тсуна поняла, что это действительно так. Что-то внутри нашёптывало, что стоит ей попросить помощи и ребята сорвутся к ней, наплевав на всё, что они не бросят её. А мафия — такая ерунда на самом деле. Она злилась и обижалась на Девятого и отца, и даже на Реборна, на Вонголу, которая с такой лёгкостью перевернула её жизнь, но на друзей не могла. — Так что в какой-то мере всё к лучшему. К тому же… я… слишком на них полагалась, и я хочу научиться жить без них. Стать самостоятельной. — Вот как. — Да, – уверенно кивнула Тсуна и тут же замялась. — И я хотела… если ты не против… и дальше общаться с тобой. Я понимаю, что я… — О чём ты говоришь, Тсуна-чан! – тут же вскинулась Киоко, недовольно поджимая губы. — Как ты могла о таком подумать, мы с тобой подруги! – и она улыбнулась. А Тсуна смотрела на будто сияющую изнутри девушку, и ей хотелось плакать. Такие простые слова поддержки не часто ей выпадали, обычно она и вовсе не понимала различных поддерживающих иносказаний Реборна или Гокудеры. — А пойдёмте сегодня в кино! Мы так давно нигде не были. Хана? – продолжила Киоко, делая вид, что не замечает дрожащих губ Тсуны. И от этого стало так тепло и уютно, что девушка не сдержала судорожного облегчённого вздоха. Как она могла только не замечать этой заботы? Как могла думать, что никому больше не нужна? Даже если парни уехали, у неё всё ещё есть люди, ради которых стоит улыбаться. — … Можно в кафе. Я хочу тех бисквитных пирожных, помнишь, Хана? – продолжала Киоко. — Ну не знаю, – задумчиво произнесла та, накручивая на палец каштаново-чёрную прядь. — Можно ещё позвать Хару, – тихо заметила Тсуна — Ту ненормальную косплеершу? – скривилась Хана. — Да ладно тебе! – Киоко легко ткнула подругу локтем. — Хару милая, к ней просто надо найти подход. Значит, решено, в пять часов встретимся с Хару на остановке и поедем в центр. Сказано — сделано, и вечером девушки отправились гулять. Нана только облегчённо посмотрела им вслед, радуясь, что дочь наконец-то нашла в себе силы жить дальше. Или близка к этому. Сама Нана с прискорбием понимала, что есть вещи в жизни её девочки, повлиять на которые она не в силах. Она не могла утешить своего ребёнка, и сердце обливалось от этого кровью. Но были те, кто может, и Нана была готова закрывать глаза на всё, что угодно, пока Тсуна улыбается. Прижав руки к щекам и пряча улыбку, женщина покачала головой и пошла готовить ужин: всё-таки ребята Кёи-куна целый день сидят вокруг дома, наверняка голодные. В кино девушки не попали, зато вдоволь наигрались в автоматы и покатались на аттракционах. Хару и Хана неожиданно нашли общий язык. Как оказалось, обе девушки испытывали страсть к социальным и юридическим наукам, и только узнав об этом, углубились в малопонятные окружающим разговоры. Бойкая Хару мечтала о карьере адвоката, а Хана убеждала её, что быть адвокатом — мерзко, приходиться защищать самые разные отбросы общества, и гораздо лучше заниматься финансами и юридическим консультированием. Хару спорила, что это совсем не поможет миру стать лучше. Тсуна страдальчески морщилась и переглядывалась с хихикающей Киоко. Вечер вступил в свои права, и девушки, не спеша, шли через центральный парк Намимори к автобусной остановке. Стало заметно прохладней, Тсуна застегнула толстовку, а Киоко то и дело поправляла лёгкий шарфик. В воздухе разливался сладковатый запах из магазинчиков вагаси**, а парковые дорожки утопали в красной листве клёнов. Тсуна блаженно улыбалась, задрав голову к ясному небу, небрежно разрисованному красно-малиново-оранжевым солнечным светом. Раньше она не понимала, в чём же прелесть таких прогулок, но всё имеет свойство меняться. Голоса Ханы и Хару, ушедших вперёд, неожиданно наполнились негодованием и прервались. Тсуна переглянулась с мигом встревожившейся Киоко и кинулась к подругам. Перед девушками предстала печальная, но неудивительная картина: пятеро парней окружали шестого, невысокого и субтильного, и явно собирались его избить. — Эй, отойдите от него, придурки! – крикнула Хару, уперев руки в бока. Парни рассмеялись. — А то что? – громко ответил один. — Заплачешь? – компания загоготала. — Это парень кое-что нам должен, так что не вмешивайтесь. Мы не тронем его, если он выполнит то, что должен, – вмешался высокий короткостриженый парень в косухе. — А, может, ты хочешь сама отдать его долг? Ты ничего такая… — Заткнитесь! – недовольно рявкнула Тсуна, а мысленно уже прощалась с жизнью. Она сама не понимала, какой чёрт дёрнул её вмешаться, — надо было хватать Хару в охапку и бежать скорее отсюда, чтобы и им не попало. Но Мукуро приучил её к таким двусмысленным шуточкам, научил на них отвечать, и она — всего на миг — забыла, что перед ней — не Мукуро. — От…отпустите его! – в голос прорвался петух, отчего фраза прозвучала совсем не так уверенно, как должна была. Парни загоготали, а Тсуна напряглась, готовая драпать в любой момент. Перед ней не Мукуро, в котором она всегда чувствовала плутовство и желание быть принятым, который, она знала, никогда бы не осуществил своих двусмысленных угроз. Потому что у него были другие цели. Компания сделала несколько шагов вперёд, Тсуна, наоборот, отступила. — Так-так-так, как интересно! – заговорил тот же парень, что высказывал издевательские предложения. — Смелые, значит. Тсуна вцепилась Киоко и Хару в запястья, уже готовая бежать, но тут хилый парень, над которым издевались, повернулся, и она замерла. — Ириэ?! – восклицание вырвалось само по себе, и Тсуна кинулась к недавнему знакомому, даже не обращая внимания на хулиганов, которых оттолкнула в порыве. — Ириэ, с тобой всё в порядке? – она схватила парня за плечи и принялась осматривать. Тот поморщился и отстранил цепкие руки девушки. — Всё нормально, Савада-сан. Тсуна улыбнулась, не заметив, как побледнел Шоичи, схватившись за живот. — Просто Тсуна. Что с тобой?! — Обернись, – простонал парень, оседая на землю. Тсуна вздрогнула и вжала голову в плечи. Кажется, она забыла кое о чём важном. Её схватили за локоть и грубо оттолкнули на дорожку. — Какая невежливая девочка, – вещал глумливый голос откуда-то сверху. — Надо научить тебя манерам. — Хи-и-и! – запищала зажмурившаяся девушка, почувствовав, как кто-то схватил её за талию и прижал к себе. Подруги дёрнулись ей помочь, но путь им преградили два хмыря. — Тсуна! — Тсуна-сан! Сердце билось где-то в горле, а на глаза наворачивались слёзы. Тсуна дёрнулась и запуталась в своих ногах. Она упала, больно оцарапав колени, а сверху на неё навалился тот парень, что держал её. Поза получилось очень некрасивой и мерзкой. Тсуна слышала сбитое дыхание хулигана, чувствовала его грубые пальцы. Она всхлипнула, ощутив себя беспомощной куклой, не имеющей сил что-нибудь сделать. Где-то краем сознания она слышала чьи-то напряжённые голоса, что-то несдержанно выкрикивающие, но страх сковал тело, и она не могла даже пошевелиться. Стиснутые в кулаки руки опалило обжигающим теплом. — Руки прочь от неё! – громкий голос грянул прямо над ними, и Тсуна мгновенно ощутила, что её больше никто не прижимает к земле. — Свалите к чёрту! Тсуна подняла глаза на человека перед ней и распахнула мокрые от слёз глаза. Ириэ Шоичи сейчас являл собой поистине впечатляющее зрелище: отливающие расплавленным золотом глаза, жар, волнами расходящийся от кулаков и едва заметная, но мощная ярко-жёлтая аура, которая искрилась и сверкала. Хулиганы разом струхнули. Ириэ Шоичи поднял руки, на которых заплясало самое настоящее пламя. Жёлтое Пламя. Тсуна ошарашено выдохнула. — Травоядные, – обманчиво спокойно промурлыкал Хибари Кёя, и на лицах всех присутствующих появилось восхитительно-затравленное выражение лица. — Правилами Намимори запрещено нападать на людей, – сообщил глава Дисциплинарного комитета. — И за это я забью вас до смерти! – рыкнул он, молниеносно кидаясь в атаку. Позвонить в скорую, чтобы забрали избитых хулиганов не позволила Хана. Не то чтобы Тсуна так уж хотела это делать. С каким-то мстительным удовольствием она слушала полные боли стоны и благодарила всех богов за появление Хибари. Вот только… Злить Облако не рекомендовалось. Хибари угрожающе смотрел прямо на неё, распространяя вокруг зловещую недовольную ауру и всем своим видом показывая, что никуда не уйдёт без объяснений. А в стороне мучился от болей в животе Шоичи и любопытства её подруги. Тсуна вздохнула и пригласила всех к себе. Рассказать пришлось всё и всем: начиная от появления Реборна и заканчивая сегодняшней нелепой стычкой. Её не перебивали, пока она, заикаясь и ёжась от внимательных взглядов, сбивчиво рассказывала о событиях последних полутора лет. Кёя расслабленно сидел на подоконнике, разглядывая неизменный клён во дворе, и никак не комментировал, когда Тсуна намеренно опускала некоторые не самые приятные детали. Она была за это благодарна. Ей было безумно стыдно перед Киоко, брата которой она впутала во всё это, перед Хару, которую, по сути, использовали для её тренировок, Ханой, которая вообще не имела никакого отношения к происходящему, но почему-то страдала, перед Шоичи, который оказался вмешан случайно, а интуиция Тсуны шептала, что Пламя Солнца Ириэ проснулось совсем не просто так — и об этом она тоже сказала. Когда девушка замолчала, она так и не решилась поднять глаза на друзей. Это было ужасно — особенно сейчас, когда она наконец рассказала обо всём, и, если они уйдут, девушка совсем не удивится. И винить их, разумеется, не будет. Потому что она, будь у неё хоть один шанс, сбежала бы давным-давно. Но сначала не могла, а теперь уже и не хотела. — Мы всё равно твои друзья, – нарушила тишину Киоко, украдкой утирая слёзы. Узнать, что её брат врал ей о таком, было тяжело, но она понимала. Наверное, она тоже никому не сказала бы - чтобы просто защитить. Но сейчас это было уже не важно. Брата не было — он улетел, оставив её на свой клуб бокса, а Тсуна была здесь — растерянная, несчастная и одинокая. И Киоко не собиралась сбегать и оставлять её. — На самом деле я давно догадывалась, что происходит что-то ненормальное. Наверное, с самого начала, когда ты только начала бегать в нижнем белье по улицам, – хихикнула она, мгновенно разряжая атмосферу. Тсуна стремительно залилась краской, спрятав лицо в ладонях. — А окончательно убедилась, когда начались нападения на учеников, – снова стала серьёзной девушка, пересаживаясь к Тсуне на кровать и обнимая её за плечи. — Да, сложно ничего не подозревать, когда тебе присылают кучу дорогущих подарков из Италии, а пятилетнему ребёнку — мешочек с гранатами, – кивнул Шоичи. Он уже перестал мучиться болями в животе, которые появлялись у него от нервов. — Я всё ещё хочу ударить Рёхея между ног, – пожала плечами Хана. — Хи-и! – икнула Тсуна, с опасением смотря на совершенно спокойную девушку. — Мы с тобой, Тсуна-сан, – улыбнулась Хару. Кёя выразительно промолчал. Тсуна посмотрела на своих друзей, которых долгое время таковыми не считала, и разревелась от счастья и благодарности. На душе было тепло-тепло, и больше ей было ничего не страшно. После этого случая жизнь Тсуны наполнилась новыми красками. Она всё ещё боялась собак и спотыкалась на каждом шагу, но Киоко и Хару решительно взяли на себя тренировки её «женственности», а Хана иногда помогала с учёбой, не брезгуя воспитательными подзатыльниками. Она вообще была излишне замкнутой и суровой, но к своим целям шла неумолимо, будто айсберг. Кёя следовал за ними безмолвной тенью и не позволял вляпаться в неприятности. Шоичи, неожиданно органично влившийся в их компанию, был самым настоящим гением. Математика, физика, а самое главное — программирование, всё давалось ему легко, за что его и не любили в его частой школе Юмей, где он перескочил через два класса разом. Он слушал альтернативу и в свободное время развлекался созданием компьютерных игр. Тсуна была счастлива, почти не вспоминала своих старых друзей, и только иногда печально вздыхала. Ей хотелось снова увидеться с ними и поговорить, но к телефону она по-прежнему не подходила, и со временем Гокудера звонил всё реже и реже. Сейчас Тсуна не могла себе позволить услышать их, она должна была перестать зависеть от окружающих и научиться нести ответственность. И совсем ничего не понимающие и значащие в мафии подруги помогали в этом как нельзя лучше. Чутьё Тсуны настойчиво твердило, что так легко она не отделается, и однажды над ней начнут сгущаться тучи. Она и сама не собиралась бежать, а девочки не собирались её бросать. Теперь Тсуна отвечала за них, и она совсем не хотела, чтобы с ними что-то случилось. Тренировки в Кокуё-лэнде продолжались и были такими же безрезультатными, из-за чего она расстраивалась и часами могла сидеть, разглядывая клён за окном, гадая, что же делает не так. В это время она не замечала ничего: ни как до боли впивается пальцами в запястья, ни своих печальных вздохов, ни внимательных взглядов Ламбо и И-пин в щель приоткрытой двери. Фуута беспокоился более явно, принося ей в комнату еду и всячески развлекая забавными рейтингами. Тсуна смеялась, но вскоре снова погружалась в задумчивость, будто бы всё ещё сильно страдала от ухода друзей. Это не нравилось домашним, и однажды И-пин решилась написать своему учителю, который знал всё-всё и мог посоветовать ей, как помочь названной сестре. Ламбо со всей страстью поддержал эту идею, а Фуута помог отправить письмо. Встревоженные слова маленькой девочки полетели в простом белом конверте через полстраны, океан, леса и поля в главный штаб Триады к мастеру восточных единоборств. История была готова сделать новый оборот. Вот только Тсуна этого не знала. *** То, что в Кокуё кто-то появился, Тсуна поняла моментально. Она и сама не знала, что стало причиной, но стоило ей сделать несколько шагов от калитки, как в голове буквально взорвался колокольный завод. Интуиция взвыла и притихла, настороженно прислушиваясь. Лёгкие следы на песке, приоткрытая калитка, пустая пачка сока в урне. Всегда пустой урне. Тсуна напряглась, сворачивая с главной дорожки в кусты, тут же угодила в яму и замерла, не шевелясь. Привычные тишина и спокойствие вокруг сейчас казались затишьем перед бурей. Как в плохом боевике Тсуна проползла до раскидистых дубов, чьи стволы срослись и образовали неплохое убежище, и огляделась. К кинотеатру вело еще несколько дорог, кроме главной. Если она сейчас доберётся до колеса обозрения, оттуда рукой подать до чёрного хода. До туда она с подругами ещё не добралась, там всё завалено мусором, едва ли кто-то будет проверять этот вход. Кивнув себе, Тсуна короткими перебежками двинулась вперёд, ощущая себя самым настоящим тайным агентом. Сердце билось где-то в горле, адреналин нёсся по венам от нависшей опасности. Тсуна не могла бросить Кокуё, ставший её настоящим прибежищем. Дверь кинотеатра протяжно заскрипела, когда девушка попыталась протиснуться сквозь щель между ней и косяком. Она замерла, напряжённо прислушиваясь. В здании была такая же тишина, как и всегда. Только ветер шелестел обрывками афиш. Ползком Тсуна добралась до лестницы, отчаянно надеясь, что не разгромит всё в самый неподходящий момент. Лестница в Кокуё уже давно была одна и вела она в главный зал. Откуда сейчас доносились тихие… всхлипы? Тсуна скептически подняла бровь, смотря наверх. Не похоже это как-то на опасных преступников, да и просто на хулиганов — прийти в Кокуё поплакать. Хотя, что она могла знать о преступниках? Не так уж и мало, но явно не всё. Девушка рискнула встать и начала медленно подниматься. Всхлипы и тихие рыдания доносились всё отчётливее и шли явно из главного зала. В этом она не ошиблась. С каждым шагом Тсуна убеждалась, что голос, скорее всего, женский. Догадка забрезжила где-то на периферии сознания, но она отмахнулась от неё, как от надоедливой мухи. Не может такого быть. Лестница заканчивалась широкой площадкой с большим окном. Тсуна снова опустилась на колени и втянула носом воздух. От неизвестной нарушительницы её отделяла всего лишь хлипкая дверь, и теперь можно было не сомневаться — голос явно знаком Тсуне. Закусив губы, чтобы заглушить бешено бьющееся сердце, девушка разлеглась на полу и высунула кончик носа из-за двери. На старом уже не пыльном диване скрючилась чья-то маленькая фигурка. Девушка с ногами забилась к подлокотнику и обнимала колени, тихо и отчаянно плача. Рядом стояла небольшая дорожная сумка. При тусклом свете, проникающем сквозь зашторенные окна, Тсуна разглядела только чёрные с фиолетовым отливом волосы и необычайно бледные тонкие запястья. И массивные берцы на ногах девушки вкупе с короткой юбкой. Напряжённо прищурив глаза, Тсуна наблюдала за незнакомкой. Вот она сильнее съёжилась, а потом устало расслабилась. Одёрнула рукава, подняла голову, вытирая слёзы дрожащими пальцами. — Хром?! – вскрик-вздох вырвался у Тсуны сам. Не медля, девушка поднялась с пола, зацепила локтем дверь, от чего та ударилась о стену. По пустому зданию прокатилось оглушительное гулкое эхо. Хром Докуро — а это без сомнения была она, — испуганно вскинула голову, потянувшись рукой куда-то в пустоту, видимо, за трезубцем, но замерла посреди движения, увидев, кто перед ней. — Б-босс?.. – неуверенно позвала девочка, вглядываясь в очертания Савады. Тсуна шумно выдохнула и расслабилась, будто она была шариком, из которого разом выпустили весь воздух. Она облегчённо и почти безумно улыбалась, стоя на одном месте. Хром… Хром вернулась! — Босс, это вы? – снова позвала Хром, опуская ноги на пол. Тсуна легкомысленно отмахнулась и распахнула шторы, пропуская в комнату солнечный свет. Хром зажмурилась и попыталась незаметно вытереть слёзы. — Да какой я теперь босс, – Тсуна хотела, чтобы голос звучал весело и пренебрежительно, но получилось жалко и горько. Она вздохнула и повернулась спиной к окну. — Как ты здесь оказалась? — Я… – Хром задрожала и снова всхлипнула. — Я… улетела… Я… Тсуна кинулась к уже трясущейся девушке и обняла её, крепко прижимая к себе и перебирая тонкими пальцами растрепавшийся хохолок. Хром уткнулась её в плечо и дала волю слезам, судорожно всхлипывая и что-то пытаясь сказать, но постоянно заикаясь. Тсуна поглаживала девушку — почти ребёнка ещё — по спине, и ей самой хотелось плакать, так остро она чувствовала безысходность Хром. — Ну-ну, всё хорошо, – бормотала Тсуна, не особо задумываясь над тем, что говорит. Это не играло роли, когда человек так плачет. Привыкшая утешать детей, она знала, что надо дать выплакаться, а всё остальное можно отложить. Хром необычайно сильно для такой хрупкой девушки вцепилась в ткань Тсуниной футболки. Она уже не могла плакать, только судорожно всхлипывала и дрожала. Видимо, последние дни она провела в таком же состоянии. Тсуна успела заметить царапины на руках и больные покрасневшие глаза. Неожиданно кое-что привлекло её внимание. Девушка прищурилась и чуть отстранила иллюзионистку. — Хром… – настороженно начала она. — А где кольцо Вонголы? И Хром отчаянно завыла, утыкаясь Тсуне в колени. Тсуна поняла, что попала в цель. Больше объяснять было ничего не надо. Рыдающая на её коленях девушка тоже была никому не нужна. Вот только… как же Мукуро мог так поступить? Тсуна вздохнула и наклонилась, накрывая Хром своим телом, закрывая её от всего мира. — Ну, Хром, успокойся. Я с тобой, я тебя не брошу. Всё хорошо. Ты такая умница, талантливая и сильная. Всё будет хорошо, – бездумно шептала Тсуна, пока Хром не затихла, изредка вздрагивая. В кинотеатре воцарилась тишина. Обессилевшая Хром тяжело дышала, пальчиками впиваясь в свои плечи. Тсуна вздохнула и решительно отстранила девушку от себя. — Пошли, – она встала и потянула Хром на себя. Та вопросительно посмотрела в ответ, но подчинилась. Ей это было привычно: она всегда подчинялась, сначала родителям, потом, после аварии, врачам, а потом, когда от неё отвернулись родители, Мукуро. — Пошли, Хром, самое время начинать новую жизнь, – сказала Тсуна, ведя за собой ошарашенную туманницу. По дороге девушка достала простой чёрный телефон-раскладушку (неожиданный анонимный подарок от главы Дисциплинарного комитета, Тсуна была готова поставить на эту свою печёнку), не слишком навороченный, но надёжный и изящный с забавным брелоком-лисичкой и набрала несколько сообщений друзьям. Дома Тсуну уже ждали. Киоко и Хару радостно возились с детьми в гостиной. Шоичи привычно сидел за ноутбуком, изредка включаясь в реальность с самым забавным выражением на лице. Сурового Кёю и Хану волшебным образом заставили помогать на кухне, что они и делали с глазами, полным вселенской печали. Тсуна порой поражалась своей матушке и её способности заставить всех плясать под её дудку. — Я дома, всем привет! – громко поздоровалась Тсуна, снимая обувь. — Простите за вторжение, – промямлила за спиной Хром. Нана выглянула из кухни, поправляя косынку на каштановых волосах. — О, Тсуна, ты привела новую подругу? – женщина тут же ловко схватила Хром за локоть и потащила в свою обитель. — Проходите, скоро будем ужинать. Кёя-кун, достань, пожалуйста, мясо из духовки. Хана-чан, ты порезала салат? Замечательно! Сейчас заправим. Ох, что же я, про гостью забыла! Тсуна мне не рассказывала, что у неё новая подруга. Как тебя зовут? — Х… Хром… — Хром-чан? Какое красивое имя. Ты чай пьёшь зелёный, чёрный, цветочный? И попробуй обязательно печенье, их Тсуна готовила! Слушая жизнерадостный щебет матушки, Тсуна не волновалась за туманницу. Лучшего психолога и отвлекающего фактора было не найти. Совершенно легко и ненавязчиво она умудрялась развеивать все сомнения и печали. Серьёзного разговора было не избежать; пусть не было сомнений, что Хром бросили, но Тсуне нужны были подробности, чтобы определить степень вины Мукуро, но сейчас можно было расслабиться. После весёлого и шумного ужина, только чудом не ставшего катастрофой (не стоило Ламбо кидаться овощами в Хибари), подростки поднялись на второй этаж. — Это Хром, – представила гостью Тсуна, когда все расселись. Девушки стояли у самой двери, потому что в комнате стало неожиданно тесно: на кровати устроились Киоко в обнимку с Ламбо и И-пин, которые не пожелали оставлять такую замечательную нянечку. Хару присела на пол и переплетала китаянке косичку. Кресло в углу занял Шоичи, подобрав под себя ноги и натянув рукава свитера на запястья. Кёя привычно занял подоконник, а Хана устроилась за рабочим столом Тсуны. — Она медиум моего бывшего Хранителя Мукуро и она, видимо, будет жить с нами. — Б-босс, – неуверенно позвала девочка. — Я лучше… Кокуё-лэнд… — На улице — осень, – категорично заявила Хана, заставив Хром вздрогнуть. Киоко мягко улыбнулась и поспешила пояснить: — Хром-чан, Хана права, на улице сейчас холодно, а Кокуё не отапливается. Будет лучше, если ты поживёшь у кого-нибудь из нас. — Но не у Савады, у неё и так полный дом народа, и не у Ириэ по той же причине, – снова вступила Хана. — У Киоко и Хару родители будут против. Значит, либо у меня, либо у Хибари, и я за вариант с Хибари. Его постоянно нет дома, и он точно сможет обеспечить тебе безопасность. От окна заметно повеяло арктическим холодом. — А м-может всё-таки у-у меня? – пискнула Тсуна, с опаской поглядывая в сторону выразительно молчащего парня. — А что, Хибари у нас персона-вип? – язвительно протянула Хана, будто не замечая острого взгляда, не предвещающего ничего хорошего, и короткими рублеными фразами пояснила: — Он сильный. Хром имеет самое прямое отношение к мафии. Её могут убрать. В комнате воцарилась тишина. От окна всё ещё морозило пугающим молчанием, но уже не таким яростным. Тсуна тихонько выдохнула, шестым чувством понимая, что смертоубийство ненадолго откладывается. — Травоядное, – привычно холодный пробирающий голос сейчас звучал будто бы с интересом. — Почему ты оказалась здесь? Где это ананасоподобное травоядное? Тсуна вздрогнула. Она совсем забыла спросить, что же произошло с Хром! Почему та оказалась одна в Кокуё-лэнде, где было её кольцо, и почему она плакала. Где-то вертелась мысль, что часть ответа она уже знает, и он ей не понравится. Хром опустила голову, теребя край юбки. — М-Мукуро-сама… – тихо начала она, явно сдерживая слёзы. — Его вытащили из Вендикаре, – на этих словах Тсуна вздрогнула, а Кёя неуловимо напрягся. — Он забрал кольцо и сказал, что я умница, очень ему помогла, и теперь могу жить спокойно. Дал мне брошку с его Пламенем, чтобы органы не пропали, банковскую карту и б-билет на са-самолёт, – под конец девушка не выдержала и слёзы потекли из её глаза. Тсуна сжала губы и обняла её. Ну, по крайней мере, Мукуро хотя бы немного позаботился о своём бывшем медиуме. Но это вовсе не означало, что это было достаточно. Он бросил её — маленькую девочку, которая на него едва ли не молилась. Чёрт возьми, она считала его своим господином, беспрекословно подчинялась ему, никогда не спорила, отбрасывала свои желания! Тсуне пришлось закрыть глаза, чтобы клокочущая где-то в глубине ярость не вырвалась наружу. Ей вовсе не нужны разрушения — хватит и Кёи, который сейчас источал поистине дьявольскую ауру. Не сложно было догадаться, о чём он думает — девушка и сама сейчас с радостью бы забила Мукуро до смерти. — Зверёк, – необычное обращение заставило вздрогнуть всех в комнате. Хром подняла глаза. — Чего ты хочешь? – малопонятно спросил Кёя, внимательно оглядывая хрупкую фигуру девушки. — Я… – та замялась. — Я хочу остаться с боссом. И чтобы… Мукуро-сама меня признал. Я хочу стать сильнее него! — Хром вскинула глаза, отчаянно смотря на Кёю. Тот одобрительно хмыкнул и полез в карман своего длинного чёрного пиджака, с которым почти никогда не расставался. Только поразительная реакция спасла Хром от связки ключей, прилетевшей в лоб. Хищник, сидящий на окне, снова одарил её благосклонным взглядом. — Добро пожаловать, что ли. – хмыкнул он и посмотрел на Тсуну. Та сжалась. — А ты… зверёк, – Кёя немного помялся, но всё же выбрал именно это обращение, чем в который уже раз удивил всех собравшихся, кроме Тсуны — Почему ты до сих сдерживаешь своё Пламя? Тсуна пискнула и вжалась в дверь. Взбешённым Хибари она редко видела, но сейчас понимала, что он близок к этому. Гнев, ещё недавно клокотавший в груди, мгновенно испарился, сменённый страхом и неуверенностью перед этим холодным пронизывающим взглядом. Требовательным. Облако никогда не признает слабости своего Неба, и Кёя не признавал, а Тсуна не знала, не могла понять, что он от неё хочет. Его советы и незримое присутствие в её жизни помогли ей немного, но она всё ещё была зашуганной и неуверенной. Для неё не было ничего лучше, чем посидеть дома с детьми или друзьями, она не хотела решать какие-то сложные проблемы или отстаивать своё мнение. Тсуна считала, что каждый имеет право думать так, как он хочет, и навязываться не желала. Ей было проще молчать и признавать вину, но Кёя требовал другого. Он требовал борьбы и уверенности, требовал, чтобы она точно знала, чего хочет и добивалась этого, чтобы она не отказывалась от своего мнения под давлением других. Тсуна не могла. — Ты снова выбираешь не тот метод, Кёя-кун, – раздался от окна мягкий уверенный голос. Кёя дёрнулся, и лицо его приняло каменное безразличное выражение. Тсуна перевела взгляд на подоконник, на котором сидел ужасно похожий на Хибари ребёнок в красном кимоно. На его груди висела соска — точно такая же, как у Реборна — только красная. Ещё до того, как он сказал своё имя, Тсуна уже знала, кто перед ней. В голове тут же появились сотни вариантов, почему он тут, один хуже другого, и девушка напряглась, готовясь до последнего защищать своих друзей, находящихся в комнате. — Что это за малыш? – подняла бровь Хана, испытывая странную смесь презрения к детям и уважения перед этим странным младенцем, который смотрел слишком по-взрослому мудро. — Меня зовут Фонг, и я аркобалено Урагана, – представился гость, спрыгивая с подоконника на стол. — Учитель Кёя-куна и И-пин. И я смотрю, у вас тут весело.