Черный Замок

От топей нестерпимо воняло гниющим торфом. Логово гидры Дэй нашел быстро. Стволы деревьев, поваленные друг на друга, скрывались в недрах топи. Здесь-то и жило чудовище. Феодалы заплатили Замку потому, что тварь начала жрать крестьян, приходивших сюда за клюквой. Гидра тоже почуяла его. Дэй услышал рычание и чавкающие звуки — тварь выбиралась из своей зловонной берлоги. Гидра определенно была голодной — перепуганные крестьяне уже давно не ходили на топи. Чудовище вылезло из логова. Тварь выглядела точно так же, как и на иллюстрациях Монструма. Длинное тело ящерицы, короткие лапы с когтями, мощный хвост, с острием на конце. Эта гидра была довольно молодой, определенно не больше сотни лет, а потому голов она успела отрастить только три. Дэй почувствовал, как Сила его Отца, Черного Замка, наполняет все его существо. Он обожал предвкушение боя, обожал Силу внутри себя. Дэй взмахнул блестящими крыльями и бросился на чудовище. Лунный клинок тускло блеснул в скудном свете солнца, пробивавшемся сквозь туман. Одна из голов гидры плюнула в него огненной струей. Дэй увернулся, пламя лишь немного опалило волосы. Другая голова извергла струю смертоносного яда. С невероятной скоростью, невозможной для человека, Дэй метнулся к чудовищу и ударил мечом там, где должна была оказаться ее голова. Он не ошибся — шея гидры оказалась точно под его мечом. Он разрубил отвратительную, чешуйчатую шею. Вот. Сейчас. Нельзя останавливаться. Или из разрубленной шеи вырастут две новых башки… — Отец, — вслух позвал Дэй. Серебристый свет из его глаз заструился на обрубок шеи чудовища. Гидра захрипела. Одна из уцелевших голов впилась в бок замешкавшегося Дэйриила. Ядовитые зубы заскребли по ребрам, разорвав плоть. Подавив крик боли, Дэй метнулся прочь, в туман. Острый кончик хвоста успел полоснуть его по животу. Кровь пропитывала его одежду. Нельзя терять времени. Надо нападать. Дэй приказал себе забыть о боли и снова бросился в атаку. Крайняя левая голова не плевалась ни огнем, ни пламенем, следовательно, если верить Монструму, она и была главной. Рубить нужно именно ее. Дэй снова взмахнул мечом. Струя пламени обожгла ему грудь. Но он не заметил этого. Меч погрузился в шею чудовища, словно в масло. Лунный Клинок. Грязная, когтистая лапа чудовища рассекла ему бедро. Алая кровь, почти человеческая, смешивалась с черной, зловонной кровью твари. Но Дэй не отступил. Серебряный свет снова струился из его глаз, прижигая сочащийся кровью обрубок шеи. Дэй снова взмахнул мечом. Оставшаяся голова чудовища нещадно поливала его пламенем. Но бессмертная голова отрублена — дни твари сочтены. Хвост полосовал его по груди и животу. Дэй не замечал крови, не чувствовал боли. Его переполняла эйфория от ощущения восхитительной Силы Замка внутри. Чудовище бросилось на него, когти впились в плечи, послышался хруст костей. Дэй, все еще не чувствуя боли, занес меч для смертельного удара. Отрубленная голова твари упала в зловонную, болотную жижу. Серебряный свет снова заструился из его глаз, ослепительными сполохами заиграл на теле поверженного чудовища. Дэй почувствовал, как его тело впитывает тьму… Вкусную, густую, приторную! Он мог сравнить ее с вареньем из лесных ягод, которым однажды кормила его Гертруд. Тьма заполнила его всего, смешиваясь с остатками Силы. Дэй расхохотался в голос. Он изрубил на мелкие куски труп гидры. Бессмысленно, но ему нужно было что-то делать с энергией, переполнявшей его. Когда и Сила, и Тьма покинут его до капли. Когда их заберет Отец, Дэй, в изнеможении упадет на огромную кровать в своих покоях и будет отсыпаться несколько дней. Но это будет позже, а сейчас… Сейчас он чувствовал себя властелином мира. Замок беззвучно смеялся в его голове. А еще… Скоро он снова увидит Сэма. Своего милого, чудесного Сэма… Он все еще продолжал смеяться, когда отсеченная мертвая голова впилась в его правую ступню. Жгучая боль мгновенно пронзила ногу. «Слюна мертвой гидры смертельна даже для Охотников», — вспомнилась ему строчка из Монструма. Дэй остановил кровоток в укушенной ноге. Это замедлит распространение яда и он сможет выиграть немного времени, даже подняться в воздух и убраться с топей. «Дотяни до леса, дурень. Там я тебя подберу, » — услышал он в голове привычный голос Эйльриха. Крылья вновь появились за спиной. Несколько взмахов и Дэй поднялся над топями. Все вокруг утопало в седом тумане. Дэй мог полагаться лишь на Истинное Зрение. В его затуманенном от яда сознании оставалась только одно имя — Эйльрих. Он так и не поговорил с ним! Эйльрих… Эйль… Движения крыльев стали неравномерными. Яд поражал его все быстрее. Он мечтал сложить крылья и камнем упасть вниз, позволить зловонной трясине поглотить его, а вместе с ним и его боль. «Дэй! Еще немного!» — снова услышал он Эйльриха. — «Забудь о боли, забудь о яде! Просто лети!» Он, как и бесчисленное множество раз до этого, выполнил приказ Эйльриха. Наставник оставался в его затуманенном сознании, фактически указывал ему путь. Вел его к твердой земле. К безопасности. Дэйриил смог добраться до леса, он даже смог приземлиться, а не упасть, ломая крылья о ветви вековых деревьев. Он свернулся в клубок на ковре из из прошлогодних листьев, под раскидистыми, древними дубами и провалился в беспамятство. Таким и нашел его Эйльрих. Разрубил кинжалом запястье и напоил своей кровью. — Отец, — прошептал Наставник, глядя в сторону далекого Замка, — Верни его… В ответ он услышал вопрос, лишенный слов. — Я уйду за ним! — сказал Эйльрих. — Ты же знаешь! Он поднял на руки обессиленного Дэйя и полетел к скалам, к спрятанному среди них Замку. Дэйриил бредил, бормотал что-то. Эйльрих улыбался всякий раз, когда среди бессвязных слов слышал свое имя. Он крепко прижимал к себе Дэйя, своего самого лучшего ученика, своего самого непутевого ученика, своего… Самого любимого… Ученика. Он положил Дэйя на древние камни и они, словно губка впитывали зараженную ядом кровь Дэйя. А затем алыми змейками устремилась к его израненному телу свежая кровь. Она проникала под кожу, в многочисленные раны. — Спасибо, Отец! — прошептал Эйльрих, глядя в пустоту. — Я в неоплатном долгу перед тобой. Алые, кровавые змейки исчезли среди древних камней. На щеках Дэйя появился едва различимый румянец. — Теперь все будет хорошо, — прошептал Эйльрих, снова бережно взяв его на руки. — Ты будешь жить, паршивец. … Он влетел в широко распахнутое окно покоев Дэйриила. К ним бросился Сэм. — К лекарю, за отваром! — рявкнул на него Эйльрих. — Но… — Шевелись! Замок укажет тебе путь, недоумок!  — Дэй! Мой Дэй! — и Эйльрих обнял своего ученика. Страсть, отчаяние, одиночество… Он больше не мог сдерживать себя…