Черный Замок

…Несколько дней прошли в бесконечных, изматывающих тренировках. Эйльрих определенно готовил его к чему-то, но на все вопросы отвечал молчанием. По ночам он был все так же нежен с Дэйем, но выведать у него хоть что-то о предстоящей Охоте у Дэйя не получилось. Эйль лишь смеялся в ответ на все его вопросы или заласкивал его до сумасшествия, и тогда Дэй забывал обо всем. — Замок хочет, чтобы мы убили василиска, — сказал Эйльрих, когда они, обнявшись, сидели вечером у камина, уставшие и счастливые. Дэй едва не опрокинул бокал с глинтвейном. — Аккуратнее. Гертруд так старательно готовила его для тебя! — Эйльрих невинно рассмеялся. — Ты ведь уже давно знал! — закричал Дэй, тщетно пытаясь вырваться из его рук, мгновенно сделавшихся стальными тисками. — Малыш, успокойся. Губы Эйльриха нежно коснулись его шеи. — Не уходи от ответа! Ты все время что-то не договариваешь, Эйль! — Я не мог сказать раньше. Замок не хотел, чтобы ты знал. — Но почему?! — Вот у него и спроси, — голос Эйльриха снова стал насмешливым. Дэй прекрасно понимал, что спорить с Замком бессмысленно. — Когда? — спросил он. — Завтра, на рассвете, — ответил Эйльрих своим бесцветным, лишенным эмоций голосом Наставника. — Возможно, после этой Охоты у тебя будет своя собственная. — Без тебя? — уточнил Дэй. — Без меня, — Эйльриху не удалось скрыть тревогу в голосе. — Будь моя воля, никуда бы не отпустил тебя одного! — Ревнуешь? — Боюсь потерять! Прежде, чем Дэй успел ответить, Эйльрих повалил его на спину и начал целовать, страстно и грубо. Голой спиной Дэй почувствовал мягкий ворс ковра. Эйльрих схватил его недопитый бокал с глинтвейном и вылил ему на грудь. — Эй! Это же для меня! — завопил в притворном возмущении Дэй. — Гертруд готовила для меня! — Делиться надо, жадина! — рявкнул в ответ Эйль и принялся слизывать растекавшийся по его груди напиток. Дэй застонал, выгибаясь ему навстречу. — Ты такой сладкий… Язык Эйльриха касался его сосков, ставших мгновенно твердыми. Едва ощутимо. Сначала одного, потом другого. Такие прикосновения всегда до одури растравливали Дэйя. — Эйль, — простонал он имя любимого. — Что ты со мной делаешь?! — Не мешай мне пробовать глинтвейн! — притворно сердито огрызнулся Эйльрих. — И не поделишься?! — Ты и так выпил почти все! — Эйль, ну пожалуйста… Эйльрих, все еще слизывавший сладкий глинтвейн с его груди, остановился. Дэй улыбнулся, предвкушая свою маленькую победу. — Эйль… — повторил он любимое имя. В нос ударил сладкий, пряный запах глинтвейна. Синие глаза Эйля на мгновение заглянули в его, янтарные. Он почувствовал теплое дыхание на своем лице. Он замер, ожидая. Губы Эйльриха нежно коснулись его губ. Он не удержался и первым толкнулся языком в сладкий рот. Эйльрих ответил, сплетая свой язык с его. Вкус глинтвейна сводил Дэйя с ума. Он начал пьянеть и виноват был в этом только Эйль. Его Эйль. — Стрелы с серебряными наконечниками, — Дэй с сомнением посмотрел на оружие, лежавшее у его ног. — Серебро всегда было губительно для нечисти, что так удивляет тебя? — спросил Эйльрих, не глядя на него и продолжая раскладывать оружие на ковре. — Тогда зачем нам все остальное, Эйль?! Почему бы просто не нашпиговать тварь стрелами?! Можно ведь стрелять и в глаза. — Ты даже не представляешь, дурень, сколько Охотников погибло, пытаясь нашпиговать василисков стрелами! И были идиоты, пытавшиеся стрелять в глаза! — ответил Эйльрих сердито. — Но… — начал было Дэй. — Когда ты целишься в глаза, ты смотришь в глаза! — Эйльрих беззлобно рассмеялся. — А взгляд этой твари убивает мгновенно! — Но ведь чем больше расстояние, тем меньшей силой обладает взгляд твари, — неуверенно сказал Дэй. — Я тоже читал Монструм, — передразнил его Эйльрих. — И не все, что в нем написано, правда. — Эйль, ты святотатствуешь, — Дэй обнял его и прижался к его ровной, теплой спине. — Возможно, когда-то было правдой, но со временем твари мутировали, — Эйльрих говорил совершенно спокойно, словно и не замечая, что Дэй провоцирует его. Он разложил рядом со стрелами миниатюрные метательные кинжалы. Дэй положил голову ему на плечо. — Так, хитрец, — прошептал Эйльрих. — Не прекратишь, после Охоты залюблю до смерти. — Очень даже не против такой смерти, — поддразнил его Дэй. — И я могу ее приблизить, — прошептал Эйльрих. А затем они почувствовали эмоции Замка. Их Отец сердился на них за легкомысленность. — Прости! — сказали они враз, снова рассмеялись и услышали беззвучный смех в ответ. Невидимая сила легко и неощутимо коснулась их тел, заставляя встать на ноги и следовать за собой. И Эйль, и Дэйриил подчинились без вопросов. Перечить Замку было, по меньшей мере, глупо. Они вышли из покоев Эйльриха и последовали за серебристыми светлячками, мелькавшими яркими сполохами на каменных стенах и темном потолке. Они быстро свернули в необитаемую часть Замка. Спустились по бесчисленным ступеням, покрытым вековой пылью. Они и не заметили, как оказались на самых нижних уровнях Замка, в пещерах. Каменные стены, как и в Пещере Обращения, светились собственным светом. «Что это за место, Эйль?» — Дэй перешел на Истинный Голос, хотя прекрасно понимал, что Замок все равно его слышит. «Оружейные», — тоже беззвучно ответил ему Эйльрих. «Но здесь ничего нет!» В ответ на свои слова Дэй услышал в голове беззвучный смех Замка. «Здесь есть все, что нам нужно». Эйльрих загадочно улыбнулся. Дэй изумленно уставился на нишу, вдруг с чавкающим звуком образовавшуюся в стене. Тогда он окончательно уверился, что Замок — живой, а каменные стены его плоть. — Так и есть, — вслух прошептал Эйльрих и Дэй вздрогнул от его голоса, ибо не Эйль говорил с ним. В нише лежали два серебряных зеркала. «Это и есть наше главное оружие?» — изумленно спросил Дэй. «Да. И забирай его, пока Замок не передумал!» — сказал Эйль, а беззвучный смех Замка вторил ему эхом. Дэй метнулся к нише и поспешно схватил оба зеркала. Сначала металл был холодным, даже ледяным в его руках, но через несколько секунд стал невероятно теплым. Серебряные светлячки нетерпеливо заплясали у входа в пещеру. «Нам пора», — голос Эйльриха снова был в его голове. И они снова шли по запыленным каменным лестницам и коридорам. Дэй был уверен, что они никогда не смогут вспомнить и повторить этот путь — Замок надежно хранил свои многочисленные секреты. — Почему мы берем так мало стрел? — спросил Дэй. — Стрелы — не главное наше оружие, малыш, — терпеливо объяснял ему Эйльрих. — Так, понятно, мы, два идиота, будем махать перед носом василиска бабьими зеркалами! — съехидничал Дэй. — Или у нас есть еще какое-то секретное оружие?! Ты сегодня весь день скрывал от меня свои мысли, Эйль. И ведь, наверняка, не просто так… — Дэй сделал многозначительную паузу. — И не просто так, радость моя, — Эйль улыбнулся своей белозубой, обезоруживающей улыбкой, от которой у Дэйриила всегда на мгновение замирало сердце. Эйльрих открыл свою заплечную сумку и из нее выскочил маленький, черный зверёк с любопытными глазами бусинками, блестящим мехом и носиком пуговкой.  — Эйль, кто это? — спросил Дэй. — Это горностай, — Эйльрих улыбнулся. — Я забыл, что ты совсем не бывал за пределами Замка и не знаешь… — Какой милаха! Давай оставим его себе! — в восторге завопил Дэй. — Домашним питомцем! Горностай пристально посмотрел на него своими черными глазками и в негодовании фыркнул. — Эй, полегче! — предупредил Эйльрих, сдерживая смех. — Он все понимает. Извини его, Блэки, — сказал он, обращаясь к горностаю. Зверок снова громко фыркнул и демонстративно отвернулся от Дэйя. Эйльрих взял со стола небольшой мешок и вытащил из него несколько зеленых, резко пахнущих листочков. Он положил листочки перед Блэки и тот очень быстро их съел. — Это рута, пряность, которую наши повара иногда добавляют в супы или соусы, — пояснил он Дэйю. — Она растет в оранжереях, в подвалах Замка. — Так, теперь понимаю. Блэки отправится с нами вместе на Охоту, — Дэй старался говорить как можно спокойнее, но ему с трудом удавалось сдерживаться. — Сначала зеркала, теперь этот зверок. Он, что, взаправду живет в Замке?! — Ну да, и не только, он. Их здесь много. Замок питает их своей Силой, — Эйльрих говорил с ним, терпеливо, словно объяснял прописные истины маленькому ребенку. — Но ведь они питаются грызунами… — В Замке полно мышей и крыс, и все они буквально пропитаны магией. Магические горностаи охотятся на магических мышей. Что здесь непонятного?! А мы берем их с собой, когда охотимся на василисков, — продолжал Эйльрих, словно и не замечая его изумления. — Ты ведь читал Монструм, радость моя. Чему же ты удивляешься?! — Я не читал Монструм, я зубрил Монструм по твоей милости! Но я думал, что все эти легенды про горностаев и василисков — досужие бредни… — А вот и нет, — Эйльрих рассмеялся. — И сегодня ты в этом убедишься, радость моя. Дэй прекрасно понимал, что Эйльрих дразнит его. Внизу живота сладко заныло. Он уже не хотел никуда лететь. Кончики пальцев начало покалывать от нестерпимого желания прикоснуться к Эйльриху. Эйль хитро улыбнулся. — Нам пора отправляться, малыш, — невинным голосом сказал он. — Скоро стемнеет и василиск выйдет из своей пещеры. — А почему бы не замочить его днем, в этой самой пещере? — снова спросил Дэй. — В пещере весь воздух пропитан его ядом. И даже у нас с тобой нет ни малейшего шанса прожить там больше нескольких секунд, малыш. — ответил ему Эйльрих. Блэки снова негодующе фыркнул, возмущаясь невежеству Дэйя. Горностай невероятно быстро пробежал по ковру и снова запрыгнул в заплечную сумку Эйльриха. Зверок скрылся в сумке и затих. — Блэки намекает, что пора прекратить разговоры и отправляться в путь, — Эйльрих снова улыбнулся. — Эта Охота кажется мне все более безумной с каждой минутой! Дэй закрепил ремень от колчана со стрелами, зачем-то коснулся рукоятки лунного клинка. — Хватит болтать! — рявкнул Эйльрих и, взмахнув, мгновенно появившимися у него за спиной черными крыльями, вылетел в окно. Дэй глубоко вздохнул и последовал за ним. До логова василиска они добрались, когда уже почти стемнело. Сильный холодный ветер разогнал облака. Ночь, скорее всего, будет ясной. Дэй очень радовался этому, он ненавидел Охоту во тьме, настоящей тьме. Кожу начинало приятно покалывать от предвкушения. Он почувствовал зло и оно тянуло его к себе, словно магнитом. «Достань зеркало. Используй только Истинное Зрение». — услышал он в голове лишенный эмоций голос Эйльриха. — «Делай только то, что делаю я». Дэй безмолвно выполнял его приказания. Вокруг была мертвая пустыня и пересохшими реками и колодцами, точь в точь, как и описывалось в Монструме. «Василиск отравляет и убивает все вокруг себя ядом своим. Где поселится он, птицы и животные падают замертво, а растения вянут и земля плодородная оборачивается пустынею безжизненной и пересыхают реки». — вспомнил Дэй строки из их единственного учебника. «Молодец, хорошо вызубрил». — услышал он в голове насмешливый голос Эйльриха. Дэй снова ничего не ответил. Они услышали оглушающий грохот камней. «Сейчас! Истинное Зрение!» Мир вокруг изменился. Дэй еще плохо владел Истинным Зрением, а потому, когда переходил на него, всегда видел все в сером свете. Грохот стал оглушающим. А затем они увидели василиска, он ел камни. Он был похож на иллюстрацию из Монструма, но только отдаленно. На гравюре в Монструме был изображен полу-дракон, полу-петух. В реальности василиск походил на петуха лишь наличием клюва и гребня. Вся его голова была покрыта безобразными коростами, крылья были и вовсе не птичьими, а скорее, крыльями нетопыря. Две огромных лапы тоже не имели ничего общего с птичьими, это были самые настоящие драконьи лапы с огромными, острыми когтями. Василиск… Ел камни! Хрустел ими, словно сухарями. И здесь Монструм не обманул! Дэй никогда всерьез не верил, что живое существо способно питаться камнями. Эйль рассмеялся в его голове. Смех резко оборвался. «Зеркало, Дэй!» — приказал ему Эйльрих. Дэй мгновенно выхватил из заплечной сумки зеркало и направил его на чудовище за доли секунды до того, как монстр обратил на них свои смертоносные глазища. Зеркало завибрировало у Дэйя в руках. Он никогда не верил во все эти сказки про взгляд василиска, но… в тот момент сказки стали реальностью. Чудовище издало жуткий, ни на что непохожий рык, перешедший в хрип. Запахло горелой плотью и Дэй понял, что-то, что должно было убить их с Эйльрихом, вернулось назад к монстру. Они одновременно атаковали монстра. Чудовище плевалось ядовитой слюной, клацало стальным клювом. Дэй вертел зеркалом, отражая убийственный взгляд монстра. Он весь превратился в одно сплошное движение. Казалось, когти, клюв и крылья с острыми краями были повсюду. Надо было не забывать и о взгляде. Зеркало и меч словно ожили в его руках… «Разделяемся». — услышал он команду Эйльриха. «Поднимись выше и заходи справа. Держи лук наготове, выстрелишь, когда прикажу». Дэй подчинился. Василиск взлетел, невероятно быстро взмахивая своими огромными крыльями. Еще несколько раз Дэй отражал зеркалом его убийственный взгляд. А затем он закричал. От ужаса. От страха за своего Эйля. Эйльрих бросился к чудовищу. В его руке блеснул меч. Василиск смотрел прямо на него. Эйль направил на чудовище зеркало, но одной секундой позже, чем следовало. Дэй продолжал кричать. Ничего не произошло. Эйль повернул зеркало под нужным углом и вернул василиску его убийственный взгляд. Эйль остался невредимым. Дэй возблагодарил всех богов, каких только знал. Но он понимал, того, что только что случилось, просто не могло быть. Эйль должен был упасть мертвым. «Стрелы, Дэй!» — голос Эйльриха был сердитым. — «Удивляться будешь позже!» Дэй подчинился. Одну за другой выпускал он в чудовище стрелы с серебряными наконечниками. Лишь три из них смогли пробить толстую шкуру чудовища, остальные упали на землю, не причинив твари никакого вреда. Эйльрих атаковал василиска в лоб, ловко уворачиваясь от ударов когтистых лап, клюва и крыльев. Чудовище вдруг заметило Дэйя и бросилось к нему. На несколько секунд Дэй растерялся. Вблизи, один-на-один василиск показался ему еще огромнее, еще безобразнее. Он почувствовал, как огромные крылья колеблют воздух. «Меч и зеркало, дурень!» — крикнул Эйльрих в его голове и Дэй очнулся. На мгновение взгляд чудовища все же коснулся его и Дэйриил почувствовал, как плавится кожа на руке. Он запретил себе думать о боли. Зеркало отразило взгляд. Тварь взвыла. «Не смотри в глаза! Атакуй!» Задушив в себе страх, Дэй взмахнул крыльями и бросился к чудищу. Меч скользнул по толстой, чешуйчатой шкуре. Лапа, заканчивающаяся безобразными, изогнутыми когтями, рубанула воздух в том месте, где он только что был. Дэй атаковал снова, не давая чудищу время на отдых. Василиск рубанул его острым крылом, целя в шею. Дэй парировал удар лунным клинком. Ему даже удалось отсечь кусок крыла. Тварь зарычала. Дэй снова забыл о зеркале и мгновенно почувствовал жгучую, нестерпимую боль на правой ноге. Снова игнорируя боль, он повернул под нужным углом зеркало. «Не спи!» — рявкнул Эйльрих. Дэй бросился на василиска. Лунный клинок скользил по толстой шкуре, не причиняя василиску никакого вреда. На тварь посыпался град стрел — Эйльрих отвлекал внимание чудовища от начинавшего уставать Дэйя. «Поднимись выше», — приказал он. Сам Эйльрих с невероятной скоростью устремился к земле. Краем глаза Дэйриил успел увидеть, как из заплечной сумки Эйля выскочил Блэки и невредимым спрыгнул на камни, острыми зубьями торчавшие далеко внизу. Горностай мгновенно скрылся из вида среди теней. «Выше». — услышал он в голове приказ Эйля. Несколько стрел Эйля застряли в шкуре чудовища и василиск, наконец, вспомнил о существовании второго Охотника и бросился за ним к земле. «Выше, Дэй. Твоя Охота уже закончена. Теперь не мешай нам с Блэки». Эйльрих достиг земли. Он побежал, но побежал невероятно медленно. Дэй мгновенно понял, что он притворяется. А вот василиск не понял. Чудовище приготовилось добраться до легкой добычи. Эйльрих сделал невероятное, немыслимое — он упал и начал биться в воображаемых конвульсиях. Сердце Дэйя сжалось от страха. «Оставайся в небе», — услышал он приказ Эйля. И он снова подчинился. Он замер, едва шевеля крыльями, боясь пропустить хотя бы мгновение из того, что происходило внизу. Василиск бросился к Эйльриху. Когда чудовище было совсем рядом, Эйльрих метнул кинжал ему в глаз. Эйль вскочил на ноги и побежал прочь. Тварь снова зарычала, затем завыла. Глаз вытек и Дэй увидел, как вокруг твари начали плавиться камни. Среди теней мелькнул Блэки, его черная меховая шкурка блестела в свете звезд и Луны. Зверок проворно побежал к корчащемуся от боли василиску, вскарабкался по чешуйчатому телу и… впился в горло. Василиск захрипел и начал кататься по земле, пытаясь сбросить с себя горностая, но не тут-то было — Блэки намертво вцепился ему в глотку. Хрипы становились тише, туша твари билась в предсмертной агонии. Блэки все глубже вгрызался в горло чудовища. «Зеркало, Дэй!» — в голосе Эйльриха он услышал страх. Оставшийся глаз чудовища на мгновение уставился на Дэйя. На этот раз Дэйриил не замешкался и успел отразить убийственный взгляд чудовища. Монстр замер. Дэй, со всей скоростью, на которую только был способен, бросился к земле. Он приземлился и побежал к Эйльриху, едва крылья исчезли за его спиной. — Ты… жив? — прохрипел Дэй и обнял Эйльриха. — А что, похож на мертвого? — насмешливо спросил Эйль. Дэйя било мелкой дрожью, зубы выстукивали дробь и, определенно не от холода, в глазах стояли слезы. — Успокойся, радость моя, — Эйльрих улыбнулся ему, улыбнулся так, как только он один умел улыбаться. — Вот ты и узнал, что такое настоящая Охота. Эйльрих снова сделался серьезным. Он вдруг одним резким движением прокусил до крови нижнюю губу. — Поцелуй меня, — приказал он Дэйю. Такой приказ Дэйриилу не надо было повторять дважды. Он впился в окровавленные губы. Эйль крепко прижал его к своему невероятно горячему, худощавому, упругому телу. Дэй всегда восхищался им. Поджарый, упругий, мускулистый. Ни грамма жира, но не перекачанный — лишняя мышечная масса замедляет скорость. Язык Эйля по-хозяйски прошелся по его рту, небо, зубы. Погладил его язык. Нежно, но настойчиво. Затем сплелся с ним, вынуждая двигаться в своем ритме. Пряный, терпко-горький вкус его крови ошеломил Дэйя. Он почувствовал, как кровь Эйля побежала по его венам, обжигая, опьяняя. На мгновение ему стало страшно. Он не понимал того, что происходит. Он попытался вырваться, но Эйльрих не позволил ему. «Не дергайся, дурень!» — его голос снова был в голове Дэйя. — «Я же лечу тебя!» И Дэй подчинился, позволил Эйлю творить все, что вздумается с его ртом, ласкать его тело. Словно и не было никакого василиска и никакого боя. Кровь Эйльриха продолжала бежать по его венам. Все быстрее… Боль, которую он уже начинал чувствовать теперь, когда азарт Охоты стал проходить, вспыхнула яркой вспышкой, а затем вдруг исчезла. Когда он, ошеломленный и потерянный, начал задыхаться в объятьях Эйльриха, когда ноги начали подкашиваться и он безвольно повис на его руках, Эйльрих резко прервал поцелуй, вгляделся в его затуманенные страстью глаза и снова улыбнулся. — Теперь ты здоров, милый, — сказал он вслух. Дэй ошалело хватал ртом воздух. — Охотники не способны делать… такое… — сказал он, во все глаза разглядывая Эйля, словно никогда не видел его раньше. — Что ж, пока не могу объяснить тебе всего, — Эйльрих снова обезоруживающе улыбнулся и Дэй был готов поверить любой небылице, которую он собирался рассказать. — Пока… вот тебе такое объяснение: я древнее, а потому моя кровь может лечить тебя. Дэй прекрасно понимал, что это ложь, но не посмел возразить, не посмел задавать вопросов. Рядом с ними о чем-то недовольно застрекотал Блэки. — Да, малыш, прости. Забыли о тебе, — сказал Эйльрих и достал из заплечной сумки небольшую темную бутылочку. Он быстро откупорил ее и вылил все содержимое на горностая. Серебристая вспышка и жидкость исчезла без следа, оставив лишь рассеявшийся несколькими секундами позже сгусток седого дыма. — Что это? — тихо спросил Дэй, не надеясь получить правдивого ответа. — Лекарство, изготовленное из крови нашего Отца, — ответил Эйльрих и Дэй понял, что теперь он говорит правду. — Оно нейтрализует яд василиска. Теперь, малыш, забирайся в сумку, — с этими словами он развязал шнурок на своей заплечной сумке и Блэки проворно запрыгнул в нее. — Ненавижу, когда ты зовешь малышом кого-то, кроме меня! — словно со стороны услышал Дэйриил свой голос и сам удивился, что сказал такое. — Ревнуешь к горностаю?! — Эйль задорно улыбнулся. — Ну и как же мне его называть?! Ведь он меньше нас с тобой! — Глупо, знаю! Но ничего не могу с собой поделать. Блэки возмущенно зацокал из сумки. — Хорошо-хорошо! Буду звать его по имени, — Эйльрих снова обнял его и заглянул в глаза. Дэй вдруг понял, что тает от этого взгляда, от этих рук. Эйльрих был так близко от него. Он чувствовал теплое дыхание. — Эйль… Так я — твоя радость или твой дурень? — И то, и другое! Но я все равно люблю тебя… всего… И он нежно поцеловал Дэйя, словно подтверждая поцелуем свои слова. Дэй с удивлением почувствовал, что привкус крови исчез — рана Эйльриха на губе уже затянулась. Но он мгновенно забыл об этом. — Что, если мы немного… погуляем? — спросил он Дэйя. — Ты ведь ничего не знаешь о мире вне Замка, пора это исправить. — Но… — Дэй понял, что возражать бесполезно. — Черти танцуют в твоих глазах и что бы я не сказал, ты ведь уже решил?! — Отец не будет против, мы ведь славно поохотились для него, — Эйльрих улыбнулся своей волшебной улыбкой. Дэй молчал. — Не хочешь отправиться в столицу? — улыбка стала еще шире и Дэй понял, что ничего хорошего ждать не приходится. — В Мэйтис? — изумился Дэй. — Но ведь это же далеко! — Далеко для смертных двуногих, — Эйльрих снова улыбнулся и посмотрел ему в глаза и Дэйриил понял, что пойдет за ним хоть в Мертвые Пустоши. — Но не для наших крыльев, радость моя. Он снова обнял Дэйя. — У меня есть дела в Мэйтисе и я очень хочу взять тебя с собой, — сказав это, он снова поцеловал Дэйя, нежно, сладко. «Я не могу сказать тебе нет…» — ответил Дэйриил.