Черный Замок

Поминальный обед в честь безвременно усопшей принцессы проходил в обеденной зале, находившейся недалеко от тронной. За длинным, достаточно скромно накрытым столом сидели немногочисленные члены королевской семьи: вдовствующая королева мать, наследник трона, принц Люциус, сводный брат принцессы, Илза, дальняя родственница королевы, кормилица и гувернантка принцессы, Дэйриил… обед проходил в полном молчании, изредка прерываемом короткими, формальными фразами. — Господин Охотник, вы и представить не можете как переживала моя дочь из-за всех этих смертей в нашем крае! — нервно затараторила Королева. — Такая добрая девочка была! — подхватила гувернандка все в той же суетливой манере. Люциус ничего не сказал, лишь улыбнулся странной, полу-улыбкой, глядя куда-то вдаль, сквозь Дэйриила. — Мои соболезнования, — формально, слишком формально ответил он. Дэйю кусок не лез в горло и он вяло перегонял серебряной вилкой еду по серебряной тарелке. «Они знают, Дэй». Он едва не подавился куском птичьего мяса. «Хватит с меня твоих трюков на сегодня! Брысь отседа! Вдруг у кого из них Истинное Зрение?!» «У тебя Истинное Зрение и ты не видишь!» — голос в его голове снова стал насмешлив. «Почему бы просто не ворваться в тронный зал и не вогнать в упырицу серебряный кол?!» «Как всегда напролом». — голос Эйля наполнился сожалением. — Господин Охотник, передайте мне винный соус, — слова принца, сказанные вслух и, судя по недовольному тону, несколько раз повторенные, вернули Дэйя в реальность. — Да, ваше высочество, извините мою бестактность. Дэй приподнялся из-за стола и взял в руки серебряную соусницу с чем-то ярко красным, невероятно напоминающим кровь. На мгновение его взгляд встретился с взглядом темных глаз принца. Дэйрил без всякого волнения выдержал этот взгляд. «Она не одна, Дэй. Есть еще человек, помогавший ей. Его обращение только началось. Потому ни один Охотник не почувствует его, радость моя…» «Эй, хорош уже! Не называй меня так здесь, Эйль!» «Но почему?! Тебе ведь нравится…» «У меня сейчас встанет!» Дэй услышал смех в своей голове. «Не смешно!» — Господин Охотник, вы, должно быть устали с дороги, — голос королевы был формальным и холодным. — Вы вправе покинуть эту скорбную трапезу, никто не упрекнет вас. «Соглашайся!» — Вы так добры, моя королева, — Дэй изобразил самую очаровательную улыбку, на которую только был способен. «Переигрываешь, паршивец!» — Я благодарю вас за понимание, моя королева. Соболезную вашей утрате, — сказал он скорбным голосом. «Фальшиво! Произнеси это я, они бы все зарыдали!» Медленно, как предписывал этикет, Дэй поднялся из-за стола. Так же медленно покинул он обеденную залу. Девушка-горничная в строгом, сером платье, проводила его к его комнате. — Спасибо, милая. Дэй уже собирался закрыть дверь, но рука девушки коснулась его руки. Он удивленно посмотрел на нее. Некрасивая, серая мышка. Совсем юная. Не больше шестнадцати. — Позвольте, господин Охотник, — дрожа от страха, девушка проскользнула в комнату. «Не гони!» В комнате его ждали еще несколько слуг. Старый кучер, дворцовая экономка, кухарка и дворецкий. — Господин Охотник! — торопливо зашептал кучер. — Не прогневайтесь! Говорить пришли. — Говорите, — разрешил Дэй. «Слушай в три уха, дурень!» — Изведите вы эту упырицу! Принцесса наша и при жизни… — кухарка боязливо озиралась, не решаясь продолжить. — Леди Мэриона, господин Охотник, — сказала трясущаяся от страха горничная. — Сестру мою растерзала. В клочья. Она ее любимое зеркало уронила, когда причесывала… И та… голыми руками… господин Охотник! — А сколько стражников молодых позагрызла! Не перечесть! — подал голос престарелый кучер. — И племянника моего, когда он допоздна на конюшне остался. Коней разорвала и его! Всех на куски! — Внука моего новорожденного обескровила. Умер дитятко! Трупик сжечь пришлось! — причитала экономка. — И в деревнях она расправы чинила, — тихо добавил дворецкий. — На вид — чисто ангел, никто и не помыслит дурного о ней! Улыбнется, что солнышко засветит, а как ночь наступит… У Дэйя начала стыть кровь в жилах. «Не показывай страха! Задавай вопросы!» Глаза всех присутствующих были с надеждой устремлены на Дэйя. — Кто ей помогает? — тихо спросил он. — Есть человек, который с ней заодно. — Вся их треклятая семейка! — в голосе горничной прозвучала ненависть. — Королева! Она приказывала крестьянских мужиков, что покрепче, чтоб продержались подольше, в подземелье, в камере с ней запирать! Никто из них живьем оттуда не вышел! А кричали! Уши закладывало! И долго так! — И кормилица! Она детей бездомных к ней приводила! На убой! — прошептал кучер. «Спроси, обращены ли они». — Она их обратила? Свою семью? Слуги уставились на него в немом изумлении, словно он заговорил на иностранном языке. — У короля нашего дурна кровушка при жизни была! — запричитала экономка. — Братья ваши, Охотники порешили его! Да он успел потомство свое проклятое оставить! — Принц? — резко спросил Дэй. — Люциус до заразы упыриной родился! Жестокий! Конюха до смерти засек! Но заразы в нем нет! — торопливо сказала кухарка. — А матушку его, Агнессу, память ей светлая, сам король и умертвил! Прискучила она ему, хотел на фрейлине ее жениться! И женился! А боги заразою наказали! Весь род его проклят! — Пойдем мы, господин Охотник! — дворецкий вновь боязливо огляделся. — А то порешат они нас, изверги нечистые! Горничная метнулась к стене и надавила на один из камней, едва заметно выступающий среди остальных. В стене мгновенно образовался узкий лаз. Слуги, один за другим, не говоря ни слова, исчезли в темноте. «Твоя Охота совсем не из легких, Дэй! До тебя в Нэйнаре погибли трое наших братьев». — услышал он голос Эйля в своей голове. «Почему не сказал?!» «Не хотел тебя, дурня, напугать раньше времени». «Но ведь для первой одиночной Охоты положено легкого монстра…» «Положено! Покладено! Они хотят, чтобы ты здесь сгинул! Боятся они тебя!» — в голосе Эйля прозвучала злость. «А наш Отец?» «Ему зачем-то надо все это, но и мне он не препятствует». Они услышали тихий, нечеловеческий смех и оба одновременно вздрогнули. «И ты… Эйль?!» «Что?» «Боишься меня?!» «Я не боюсь, я люблю…» Эйльрих вдруг стал видимым и материализовался из воздуха прямо перед изумленным Дэйем. Он обнял его, очень нежно, почти осторожно и накрыл его губы своими. Как всегда, Дэй не мог не ответить на его поцелуй, невероятно нежный, ласковый поцелуй. Теперь Эйль часто целовал его так… А затем Эйль исчез. Дэй глубоко вздохнул и демонстративно направился к убогой, застеленной серым покрывалом, кровати. «Да, ты, дурень, никак дрыхнуть собрался?!» «А что?!» «А то, что ни за этим ты смотался с их обеда! Сейчас полезем в подземелье и замочим перед сном парочку упырей! Обычных, тупых, вонючих упырей!» «А здесь такие водятся?!» «Наверняка! Уж больно много жертв было у принцессы. Кто-нибудь, да обратился».