Черный Замок

Еще не рассвело, когда они вошли в замок через парадные двери, ни от кого не таясь. Дэйю ужасно нравилось быть невидимым. Внутри замка было все так же неестественно тихо и пусто. «Слуги боятся, а потому прячутся по своим конурам», — сказал Эйльрих в его голове. А затем они оба одновременно почувствовали тьму. Мир на мгновение подернулся серой дымкой. «Невидимость?» — спросил Дэй. «Больше не нужна. Упыри чуят нас, Дэйриил. Так же, как и мы их». Они услышали рычание. По широкой, витой лестнице, украшенной изящными перилами, спускались королева и гувернантка принцессы. Точнее, два существа, некогда ими бывшие. «Сон отменяется», — в голосе Эйля слышалось сожаление. Платья бесформенными обрывками висели на нечеловечески огромных телах упырей. Они зарычали и с невообразимой скоростью кинулись на Охотников, передвигаясь на всех четырех конечностях. И в Дэйе что-то необратимо изменилось. Он выхватил Лунный Клинок и без колебаний бросился на монстров. Чудовище, некогда бывшее королевой, прыгнуло, чтобы сократить расстояние до Дэйя. Он не растерялся. Мгновенно упал на спину, в последние секунды увернувшись от кошмарных конечностей, когда-то бывших руками и теперь заканчивающихся кривыми когтями. Дэй выполнил перекат. Быстрое, экономное движение, как и учил его Эйль. И еще одним, коротким движением, он разрубил чудовищу брюхо. Зловонные внутренности с громким, хлюпающим звуком вывалились на мраморный пол. Мерзкая слизь забрызгала форму Дэйя, но он не заметил этого. Перед чудовищем появился Эйльрих, двигавшийся между двумя упырями, словно в варварском танце. Он уже успел располосовать морду второго монстра, совсем недавно бывшего гувернанткой принцессы. Меч Эйля одним молниеносным ударом снес голову бывшей королевы. Труп чудовища забился в бешенных конвульсиях и быстро затих. Вокруг него расползалась лужа зловонной черной крови. Дэй атаковал второго упыря. Он отсек чудовищу руку, едва не сомкнувшуюся на его горле. Упырь снова бросился на него. Дэй, сделав один лишь шаг навстречу, одним точным ударом отрубил уродливую голову. Вторая рука едва не полоснула его по животу и он рубанул по ней мечем. Холл замка наполнился сладковатым запахом трупного разложения. Дэй зачем-то еще раз ударил мечем по телу бывшей гувернантки. Жажда убийства не оставила его. Он как-то странно ощущал мир вокруг, более ярким, более… громким… на мгновение, лишь на мгновение, но он услышал биение сердец всех находившихся в стенах замка. Трупы быстро обретали человеческие очертания. Вскоре у ног двух Охотников лежали обезглавленные тела двух пожилых женщин. Эйль окропил и трупы, и головы замковой магической водой, которая с шипением растеклась по нечестивым телам. Холл мгновенно наполнился слугами. Обезумевшие от радости слуги вынесли в замковый двор останки. Там уже собиралась огромная толпа. «Что они будут делать?» «Конечно же, осквернять трупы упырих! То, что от них останется, вывесят на городской стене или выставят на обозрение на городской площади». «Зачем воду на дохлятину перевел?» «Чтобы живых не заразить». Дэй брезгливо вздрогнул. Эйльрих привлек его к себе и нежно обнял. — Ты весь горишь, радость моя, — прошептал он вслух. — Уж не заболел ли? — А разве Охотники болеют? — спросил Дэй. — Нет. Дэйриил ничего не ответил, наслаждаясь близостью Эйля, вдыхая аромат лаванды, который вдруг стал невероятно сильным. — Нам обоим надо поспать. — Но Мэрион… — Никуда не денется из своего склепа. Он запечатан. И принц тоже не доберется до нее. — Почему? — В нем ее кровь, Дэй. Очень мало, но достаточно, чтобы магия Отца учуяла ее, — терпеливо, словно ребенку прописные истины, объяснял Эйль. — Видно, плохо я заставлял тебя зубрить Монструм, радость моя. Дэйриил ничего не ответил и без лишних слов позволил Эйльриху увлечь себя вверх по лестнице. Правда, на руки взять не позволил — вдруг кто из слуг все же остался в замке… Они быстро нашли выделенную Дэйю комнату. Дэйриил вдруг понял, что оставил дверь незапертой. Эйльрих только глубоко вздохнул, затем произнес убивающее заклятье. Впрочем, комната оказалась абсолютно пустой. — Не знал, что ты владеешь Древним Языком, — восхищенно сказал Дэйриил, входя в комнату следом за Эйльрихом. — Только самые общеупотребительные заклятия, — скромно ответил Эйль. — И времени их выучить у меня было предостаточно. Он небрежно, едва заметно двинул левой рукой и дверь за их спинами бесшумно закрылась. Затем Эйль снова что-то произнес на Древнем Языке. — Защитное заклятие, — объяснил он Дэйю. — На случай, если в замке еще остались упыри Мэрион. — Сегодня солнечный день, — сказал Дэйриил, вспоминая строчки Монструма. — А в такие дни они все забиваются в темные щели и дожидаются ночи. — Все-таки, не зря зубрил Учебник, — Эйль улыбнулся и потрепал его по голове. Дэй резко увернулся от его руки и зашипел, словно сердитый кот. — Я больше не мелкий! Я равный тебе! — Ну-ну! Потому и косячишь на каждом шагу. То, что затаилось внутри, снова вдруг стало просыпаться. Все чувства Дэйриила обострились с новой силой. Мир стал резким и ярким. Ошеломленный, он на несколько мгновений замер рядом с Эйльрихом. Эйль мгновенно почувствовал перемену, произошедшую в Дэйе. — Ты ведь все знаешь, — сказал Дэйриил, пристально глядя ему в глаза. — Я не могу сказать, — ответил Эйльрих и обнял его. — Я связан клятвой, Дэй. Дэйриил крепко прижался к нему. Мир постепенно становился прежним. Дэй становился прежним. — Ты… что-то делаешь со мной… — прошептал Дэйриил. Эйль ничего не ответил, лишь крепче сжал его в объятьях. Ощущение присутствия внутри чего-то враждебного и чуждого медленно исчезало из его сознания. «Ложись спать», — услышал Дэй в голове его голос. — «Именно ты нанесешь Мэрион смертельный удар». «Думаешь, не смогу?! После всего, что она здесь сотворила?!» «Поверь мне, все не так просто, Дэй». Дэйриил уткнулся носом в его охотничью куртку и с наслаждением вдохнул аромат лаванды. Он прекрасно понимал, что на самом деле никакой лаванды нет и то, что он чувствует лишь трюки Эйльриха с его сознанием, но… ему безумно хотелось верить в реальность этой лаванды… и он верил. «И знаешь, она сама хочет, чтобы ее убили, мой Дэй. А потому тебе будет очень трудно», — голос Эйля прозвучал тихо и печально. Дэйриил ничего не ответил. Близость Эйля, его печальный голос, аромат лаванды, действовали на него невероятно умиротворяюще. Эйльрих снова произнес странные слова на чужом языке и их одежда, подобно воде, стекла на пол. — Это? Тоже Древний Язык, Эйль? — ошеломленно спросил Дэйриил. — Тоже Древний Язык, — эхом, едва слышно, повторил его слова Эйльрих, все еще не выпуская его из объятий. — Научишь? — восхищенно спросил Дэй. — Однажды… Когда ты будешь готов, радость моя. Эйль бережно коснулся невероятно теплой ладонью его щеки. Рука осторожно скользнула на подбородок. Дэй не сопротивлялся, когда Эйль легонько приподнял его голову. Он заглянул в восхитительные, синие глаза и мгновенно утонул в них. Эйльрих улыбнулся, затем коснулся губами его губ. Дэйриил забылся в нежном, долгом поцелуе. Не отрываясь от его губ, Эйль увлек его на кровать. «Однажды я покажу тебе лавандовое поле». Эйльрих прервал поцелуй и коснулся губами его подбородка, затем шеи. В его прикосновениях не было страсти или грубости, лишь бесконечная, щемящая нежность. И с каждым бережным прикосновением губ и рук, то чуждое, враждебное, что вдруг проявилось внутри Дэйриила, успокаивалось, засыпало. Дэй не смел произнести ни слова, боясь разрушить это странное волшебство. «Я увидел его и навсегда влюбился в лаванду». Кончики тонких пальцев едва ощутимо ласкали его грудь, незримо вытягивая из него страх, усталость, злость. «Я хочу поцеловать тебя над этим полем, Дэй». За рукой последовали губы, теплые и нежные. Дэй закрыл глаза. «Скоро она зацветет. Безбрежное, фиолетовое море дикой лаванды… Мой Дэй…» Теплая рука еще ненадолго задержалась на его груди, рядом с сердцем. «Я никогда… никому не показывал… это поле…» Дэй почувствовал губы на своем животе. Он замер, боясь даже вздохнуть лишний раз. «И я хочу… разделить его с тобой, мой Дэй…» Дэйриил чувствовал, как с каждым новым прикосновением, с каждым поцелуем, из его тела уходит все темное, чуждое. Его сознание стало необычайно ясным. Эйль вытягивал из него зло, всегда жившее в нем. Зло, которое он предпочитал не замечать, пока оно тихо дремало где-то в глубине его сознания. Когда Эйльрих коснулся губами его крайней плоти, он не застонал и не закричал, не запустил руку в его шелковые, серебряные волосы, как любил делать. Он замер, даже дышал через раз. Он понимал, то, что происходит между ними, не имеет ничего общего со страстью. Эйль довел его до оргазма за считанные минуты. Он все же застонал, но очень тихо. Дэй вдруг подумал, что Эйльрих играет на его послушном теле, словно на музыкальном инструменте. Эйль снова обнял его и поцеловал… Ошеломляюще нежно… «Я нашел это лавандовое поле, когда сбежал от Отца, Дэй». Дэйриил ничего не ответил, лишь прижался к нему всем телом, все еще до конца не веря в реальность всего происходящего. — Эйль… — Спи, тебе надо набираться сил. — Эйль, пожалуйста… — Я сказал, спи. — Эйль, вряд ли смогу заснуть. Ты так растравил меня… — Спи здесь, а я уйду на пол. — Это вряд ли. Ноги Дэйя обвились вокруг его бедер, а руки — крепко сдавили плечи. Он лукаво посмотрел в синие глаза. — Ты все еще жесткий, — довольно прошептал он Эйлю на ухо. — Я смогу помочь себе руками, а ты — спи. — Зачем?! У тебя есть я! И я просто с ума сойду, если не получу тебя прямо сейчас! «Твоя взяла». Эйль впился в любимые, сладкие губы. «Ты все еще можешь уйти. Ведь ты сильнее меня». «Уже не могу. И отказать тебе тоже ни в чем не могу, радость моя!» И они начали целоваться так, словно это были последние мгновения их жизней. Страстно, жестко, почти грубо. Дэй схватил Эйля за руку и начал облизывать тонкие пальцы. Эйльрих не препятствовал ему и он, совсем осмелев, начал сосать большой палец. «Ты ведь понимаешь, чего я хочу?!» «Понимаю, радость моя! Но не могу больше ждать!» Эйль вырвал руку, не дав ему продолжить… Влажная рука коснулась его бедра… Дэй в голос застонал, когда почувствовал внутри себя его теплые влажные пальцы. Он начал сам насаживаться на них, резко приподнимая бедра. «Вот и не жди!» Эйль подчинился и убрал руку. Дэй коснулся его жесткого члена. Эйль застонал. Дэй направил его в себя, резко приподняв бедра вверх. Оба стонали, почти кричали… А затем окружающий мир перестал существовать. Эйль бешено двигался в нем, узком, жарком, упругом, словно в первый или последний раз… «Дэй! Дэйриил!» «Эйль!» Дэй поддавался бедрами ему навстречу. Каждое новое движение Эйля приносило ему ни с чем несравнимое наслаждение, сводило с ума. Он все дальше уходил из реальности. Его единственной реальностью стал Эйль… Эльрих… Его Эйль… Они не прерывали поцелуев, пока не начинали задыхаться. Но, глотнув немного воздуха, снова начинали терзать друг другу влажные, припухшие губы. Они обнимались до боли, словно хотели навсегда срастись телами, навсегда остаться едиными… Мир взорвался яркими огненными цветами. Дэй почувствовал, как внутри него кончает Эйль и через мгновение кончил следом, забрызгав их обоих горячей спермой… Они замерли, тяжело дыша, все еще сжимая друг друга в невероятно крепких объятьях, такие оказались бы смертельными для любого человека… Только… они не были людьми… И они любили друг друга… слишком сильно… Эйльрих отстранился от Дэйя, в изнеможении упал рядом с ним на кровать и невидящими глазами уставился в потолок. — А вот теперь можно и поспать, — прошептал Дэй и прижался к нему. Он положил голову Эйльриху на грудь. Он обожал засыпать, слушая, как бьется любимое сердце… — Радость моя, — Эйльрих нежно погладил его по спине. В ответ Дэй коснулся губами его груди… … Дыхание Дэйриила сделалось ровным и глубоким и Эйльрих почувствовал, что он спит здоровым, крепким сном Охотника, лишенным сновидений. Эйль не собирался спать. Он крепко обнял улыбнувшегося чему-то во сне Дэйриила и замер, вслушиваясь в свои ощущения. Дэй снова стал просто Дэйем, его Дэйем, его Охотником. Но это ненадолго. А затем он почувствовал холод, знакомый и новый одновременно. Он то становился сильнее, то делался едва ощутимым. Но он проникал под кожу. Чужак с янтарными глазами, с такими же, как и у его Дэйя, был где-то рядом, совсем близко… Бездна его забери!!! Он коснулся губами макушки Дэйриила, все еще спавшего, положив голову ему на грудь. «Я не отдам тебя им! Что бы ни случилось!» Дэй не услышал его, лишь снова счастливо улыбнулся.