Черный Замок

Ему было пять. Тренировки на равновесие стали его кошмаром наяву. Он и на земле-то был ужасно неуклюжим. … Эйль поднял бревно в воздух с помощью Силы. Невысоко. Запрыгнуть удалось с первого раза. Он уже мог удержаться на танцующем под ногами бревне, но… Он не мог отражать удары деревянного меча, висевшего в воздухе и движимого Силой. Его собственный меч выпал из рук уже после второго удара. А затем он, вверх тормашками полетел с бревна. И когда он посмотрел на Эйльриха, то готов был сквозь землю провалиться от стыда. Эйльрих даже не пытался скрыть своего разочарования. Он не смотрел на своего ученика. Он смотрел сквозь него! Равнодушно, словно его и не было здесь! Лучше бы он кричал, ругался, раздавал подзатыльники… — Я сейчас снова! — прошептал покрасневший Дэй и полез на бревно. Он падал бесчисленное количество раз. И каждый раз снова поднимался и лез на бревно. Коленки и локти давно уже были содраны в кровь, но он не сдавался и не жаловался, лишь бы не видеть на лице Эйля снова тот пустой взгляд, не почувствовать почти физически его разочарования. … Ему все же удалось удержаться на шатающемся под ногами бревне и отбить своим деревянным мечом все удары деревянного меча Эйля. — Достаточно на сегодня, — голос Эйля был холоднее льда на Мертвых Скалах. Дэй с надеждой посмотрел на него, мечтая увидеть скупую, дежурную улыбку на прекрасных губах. Но нет! Все то же горькое разочарование! Он снова мечтал провалиться под землю! Эйльрих был его героем, он восхищался Эйльрихом, он мечтал… стать Эйльрихом… Он ненавидел свои волосы за то, что они были черными, а не серебряными, он ненавидел свои глаза за их янтарный, а не пронзительный, небесно-синий цвет, и кожу свою он ненавидел, ведь она была не такая белая, как у Эйльриха. В молчании, они вернулись в Замок. Эйль отнес его в его крохотную, жарко натопленную — Гертруд не жалела дров — комнату, и уже собирался удрать, когда Дэй упал на ковер и разрыдался. От удара Темной Силы Эйль вылетел в окно и впечатался спиной в скалу, находившуюся напротив башни Замка на расстоянии немногим больше трех лье. На черном, колдовском камне остались вмятины и трещины, которые, впрочем, очень быстро разгладились и исчезли. Эйль почувствовал огненную вспышку боли и услышал хруст собственных костей. Затем, так же быстро, он почувствовал приятное тепло целебной магии Отца. Он с удивлением понял, что даже не успел расправить крылья — Отец удерживал его в воздухе, рядом со скалой, в которую он только что врезался. Эйльрих от души надеялся, что никто из Охотников не видел его позора, в противном случае, милостью Дэйриила он мгновенно станет живым анекдотом. Густо покраснев от стыда, он быстро расправил крылья. Замок смеялся в его голове. «До чего довел ребенка!!!» «Это не ребенок, а демон!!!» — огрызнулся он, но и сам невольно улыбнулся. «Марш назад! Он все еще ревет!» И правда — из окна комнаты Дэйриила все еще слышался плач. Несведущему смертному показалось бы, что это воет страшное чудовище, такое страшное, что любые банши и вервольфы в ужасе обойдут его стороной. «Пусть Гертруд его успокаивает!» — фыркнул Эйль. — «Он едва не угробил меня своей треклятой Тьмой!!!» «Не впервой тебе!» Замок вновь добродушно смеялся. Улыбнулся и Эйль. Он все же не смог избавиться от угрызений совести — он чувствовал горечь и боль младшего братишки так, словно они были его собственными. «Ты — его кумир, да еще и старший брат и он не заткнется, пока ты не вернешься. И если ты не хочешь сегодня засыпать под этот вой…» — Отец сделал многозначительную паузу. — «Малыш просто еще не научился контролировать Силу!» - теперь он говорил насмешливо, определенно, стараясь разозлить Эйльриха. «Смотри, не тресни от умиления!» Злость в голосе скрыть не удалось. Эйль обреченно вздохнул и уже собирался вернуться, но Темная Сила Дэйриила его опередила — она безошибочно нашла его и неумолимо потянула обратно, в комнату, откуда, помимо жуткого плача доносился еще и грохот ломаемой мебели. Стол и шкаф разлетелись в щепки, от некоторых из которых Эйльрих едва успел увернуться. Пламя в камине ярко вспыхнуло и едва не подпалило ковер, на котором бился в истерике Темный ребенок. — Эйльрих!!! — закричал Дэй своим обманчиво тонким, детским голоском сквозь слезы. Его Наставник осторожно замер на подоконнике. Два массивных стула из красного дерева тоже превратились в щепки… Невредимой в комнате осталась лишь крошечная настенная полка, своего рода алтарь, где Дэй хранил немногочисленные подарки Эйля. Обычно, это были вещи, которые пришли в негодность и которые Эйль собирался выкинуть — сломанная, изъеденная ядовитой кислотой демонов пряжка для плаща, треснувшая бутылочка от колдовского эликсира, безнадежно затупленный, погнутый кинжал с серебряным напылением. Главным сокровищем Дэйя была изодранная когтями виверн и опаленная их пламенем, полинявшая до серого цвета, охотничья куртка, на которой даже сохранились темные пятна крови. Замок не стал уничтожать эту, созданную им вещь, как многие другие, а позволил Дэйриилу сохранить ее. — Эйльрих, я… Буду тренироваться!!! Я… стану Охотником!!! Только… Эйльрих, не смотри больше на меня так!!! Я все смогу!!! Я буду лучшим!!! Дэй снова захлебнулся рыданиями. Стены в комнате опасно затряслись. Ковер начал тлеть от вырвавшихся из камина веселых, ярко рыжих языков пламени. «Эйльрих», — голос Отца сделался сердитым. И Эйльрих словно очнулся. Он спрыгнул с подоконника и в одно мгновение оказался рядом с Дэйем. Он наклонился и осторожно, неуклюже обнял ревущего навзрыд Дэйриила. Маленький Темный уткнулся шмыгающим носом в его новую рубашку, и мгновенно перемазал ее соплями. — Прости, — прошептал Эйль и раскаяние было в его голосе. — Прости, братишка! Дэй, словно не слыша его, продолжал реветь и любая банши ему бы позавидовала. Он успокоился только через час, когда Эйльрих пообещал показать ему, как сохранять равновесие на шатающемся бревне и одновременно отбивать удары мечом. На стенах комнаты появились трещины. Ковер загорелся в нескольких местах, правда, был быстро потушен Эйльрихом с помощью Силы. От мебели остались только щепки, и Отцу пришлось создавать ее заново. Засыпая в своей новой кровати, старую он только что разломал, Дэй прижимал к себе охотничью куртку Эйля, представляя, что это он убивает виверн, это его они опаляют пламенем и рвут когтями, и это его кровь впиталась в выцветшую ткань. Эйльрих сидел на полу и тихо напевал жуткую балладу о кровожадных чудовищах, живущих на перекрестках дорог и пожиравших неосторожных путников, это была любимая колыбельная Дэйя, ни под одну другую песню он не засыпал и Эйль, и Замок, а иногда и Гертруд поочередно пели ему ее каждый вечер. Эйль почувствовал, как сонный Дэй потихоньку высасывает из него Силу. Теперь, он почти научился контролировать себя и никогда не брал слишком много. На мгновение, голова все же закружилась и он перестал петь. «Прости, Эйльрих…» — услышал он тихий, тоненький голосок в своем сознании. «Все хорошо, братишка. Тебе не за что извиняться», — поспешно ответил он. «Тогда… пой дальше!» — нагло потребовал маленький Темный. И Эйль, опасаясь, что Дэйриил снова разревется и разгромит свою комнату, а Отец во всем обвинит его, подчинился, скрипя зубами от злости, и продолжил петь. Едва чертенок заснул, Эйль бесшумно выскользнул за дверь и, так же бесшумно, нервно оглядываясь на дверь комнаты мелкого Темного, вернулся в свои покои. Ему показалось, что он и вовсе не спал — Гертруд разбудила его через четыре часа. — Мастер Эйльрих, — гоблинша радостно улыбалась во всю клыкастую пасть. — Мастер Дэйриил бодрствует и ждет вашей новой тренировки.