Человек создан быть опорой другому, потому что ему самому нужно на что-то опереться.
Рассвет наступает спустя миллионы мучительных минут, и ни звёзды, ни луна не украсят тьму, поглощающую душу. Тэхён лежал в постели, не смыкая глаз, лишь бы не видеть снова тот самый сон. Уже не первую ночь его терзали кошмары, по большей части одного и того же содержания. В них он видел свои руки, почти по локоть погружённые во тьму, и, когда пытался их рассмотреть поближе, понимал, что окунул их в горячую кровь. Он так отчётливо чувствовал, что она горячая, так ярко ликовал от этого, будто всё это происходило наяву. Переполняющее ощущение триумфа захватывало сознание и плотно врезалось в образ мыслей. Каждый раз он просыпался в холодном поту, не сразу понимая, что пытается лихорадочно вытереть руки о простынь. Иногда, значительно реже, картина завершалась не радостью, а ужасом, и тогда он просыпался быстрее, пытаясь усмирить пульс и спешно включить свет. Тревога и тень катастрофы преследовали его и шли по пятам. На третий день он сам стал похож на слабую тень от вечного недосыпания. Проглотить за день получалось только несколько фруктов и литры кофе, ничто другое в глотку не лезло. В зеркало смотреть не хотелось — на измученном лице будто чужие глаза, они пугали пустотой и словно потемнели. На шее полностью проявилось имя, буквы выглядели острыми, как скачки сердечного ритма гипертоника. Трогая их пальцем, Тэ чувствовал, что его тянет прикоснуться к владельцу самого имени, но в то же время его не отпускало и другое ощущение. Страх, отупляющий и выматывающий, стал окружать, словно воздух, так, что он почти привык к нему. Давно построенный ритм жизни сбивался, хоть Тэхён и старался делать вид, что всё в порядке. В больнице и в школе он улыбался и слушал, анализировал и делал выводы, пытался помогать людям, исполнял свои обязанности, но понимал, что совсем скоро ему самому понадобится помощь. Сложно было не догадаться, что, или точнее кто, стал источником пугающих видений. Чонгука всё это время должны были терзать мучения в сотни раз сильнее, ведь Тэхёну достаются только отклики его эмоций. Удивительно, что именно сейчас чужое волнение приняло такую форму и силу, и страшно представить, что послужило причиной их появления. Известие, что Пак Чимин пропал, стало наводить на него слишком ужасающие догадки. Идя по коридору в свой кабинет, Тэхён задумчиво тёр переносицу и пытался придумать повод, чтобы вытащить Чона на откровенный разговор. Тот избегал его с таким упорством и мастерством, что все обычные средства потерпели неудачу. Старшеклассник приходил на занятия тогда, когда Киму пора было ехать в больницу, поэтому сегодня Тэхён попросил его заменить, а сам собрался поджидать у чёрного входа, зная, что главный вход Чонгук не использует. План оказался весьма плодотворным. Крики стало слышно ещё из коридора, сквозь открытое окно долетали резкие реплики. По голосам Тэхён определил, кто там может оказаться, и рванул к ним. Последние метры он двигался медленнее, надеясь услышать полезную для себя информацию. Поведение Чонгука его в который раз разочаровало. Его агрессия заставляла усомниться, что он сможет ужиться в обществе, даже если окажется, что в этот раз он не виновен. В чём сам Тэхён сомневался. Выйдя из-за угла, старший как раз успел предотвратить новую вспышку насилия в стенах школы. Он грозно смерил взглядом обоих, но всё своё недовольство направил лишь на Чонгука, хотя прекрасно понимал, что Юнги мог сам нарваться. Эти двое очень сложные ребята, и просто с ними не бывает, но Тэ всё равно приложит усилия, чтобы помочь им, каждому по-своему. По дороге к кабинету Чонгук всё ещё пытался смыться и не упускал возможности задеть Тэхёна своим нахальством. Угрозой и шантажом удалось привести неуловимого Дома и даже разыграть сценку с «попробуй заставь меня», и вот теперь Тэхён практически лежит в его объятиях на узком кресле и слышит невероятные слова. — Помогите мне. От градуса и цвета отчаяния в этой фразе сердце сжалось в плохом предчувствии. Неужто и правда те самые догадки могут подтвердиться? Тэхён лежал неподвижно, несмотря на то, что это было неудобно и в кабинет в любой момент могли зайти. Жаль было разрывать создавшийся момент откровения. — Ты не уверен, потому что не всё помнишь? — читая старые отчёты, доктор Ким кое-что выяснил для себя: каждый раз, впадая в приступы жестокости, Чонгук забывал всё или какие-то моменты. По крайней мере, так он сам говорил. — Я знаю, что в тот день он был у меня, и помню, как прогонял его, — Чонгук держал Тэхёна в своих руках почти бережно, обнимая, словно мягкую игрушку. — Я проснулся утром не в комнате, а в гараже, и вокруг был полный разгром. Как я там оказался, что я делал до того, как вырубился, — понятия не имею. Тэхён невольно вспомнил свой сон, и внутри всё похолодело. Вот откуда взялся страх — Чонгук боялся, что совершил нечто ужасное и который день, зная, что Чимин пропал, винит себя в том, чего не помнит. — Я рад, что ты решил мне довериться. Мы разберёмся с этим. Я же говорил, что помогу тебе. Расскажи мне всё.***
Колокольчик входной двери привычно звякнул, и в зал закусочной зашёл посетитель. Хосок, как всегда улыбчивый, вышел на встречу, готовясь принять заказ. У стойки, помахивая ключами, стоял Ким Сокджин. — Вау, какие люди, не ожидал тебя здесь увидеть. — Были дела в этом районе, и я решил зайти перекусить. Так вот где ты работаешь. Оказывается, мы фактически коллеги, — Джин улыбнулся и протянул ладонь для приветственного рукопожатия. Удивление от встречи выглядело немного наигранным. — Мне, пожалуйста, порцию острой курочки и соуса побольше. Поглядывая на неожиданного гостя, Хосок принялся накладывать ароматные кусочки мяса, обжаренные в панировке, и поливать их ярко-красным соусом. — Это временная подработка, пока мама уехала на отдых. Обычно она заправляет в этом месте, — рассказал временный хозяин заведения, ставя тарелку на высокий столик перед Джином. Облизывая испачканный в соусе палец, он пожелал приятного аппетита и собрался выйти в подсобное помещение, но его окликнули. — Я прознал о тебе кое-что, если честно, это и было главной целью встречи. Чон застыл на месте и медленно повернулся, глядя на всё ещё приветливого знакомого, но сам улыбаться перестал. Его рыжие волосы заметно посветлели, напрашиваясь на свежую покраску, а длинные закатанные рукава открывали ранее незамеченные татуировки на руках. В воздухе повис незаданный вопрос, и температура ожидания резко подскочила. Секунды молчания растягивались, разрываясь лишь размеренным тиканьем настенных часов. Входная дверь снова открылась, и повисшее напряжение исчезло. Пока Хосок готовил три порции на вынос, Джин намеренно медленно ел свой заказ и ожидал возможности, когда они снова останутся одни. Другие посетители вежливо откланялись и вышли. — Ты хотел о чём-то спросить? — не откладывая в долгий ящик, заговорил Хосок. — Да. В городе происходит нечто странное, я решил немного поразузнать, и следы привели меня сюда. Но пока не уверен, готов ли я услышать ответ, поэтому спрошу только одно. Ты знаешь о «Катарсисе»? Хосок хмыкнул, опуская закатанные рукава. На его лице появилось понимание, отчего можно было сделать вывод, что он знает, о чём пойдёт речь. Но отвечать он не спешил. — Я отвечу, но для начала скажи мне тоже одно. Мин Юнги. Он появлялся после того дня в Дыре? — Нет, но я говорил с ним. Он в порядке, если это то, что тебя волнует. На нём всё заживает, как на собаке. — Это радует, — Хосок снял белый передник с изображением курочки и пошёл запереть входную дверь, оставляя ключи в замке, чтобы их больше никто не потревожил. Перевернув табличку стороной «Закрыто» к улице, он сел напротив за единственный занятый столик и заправил отросшую чёлку за ухо. Пробор рыжих волос казался не таким ровным, как при прошлой их встрече. — Допустим, я знаю, что это такое, но ни к производству, ни к распространению отношения не имею. Что дальше? Джин для себя утвердительно кивнул пару раз и съел ещё кусочек остывшего мяса. Панировка всё ещё аппетитно хрустела, а соус приятно жёг язык. — Несколько моих постоянных посетителей совсем слетели с катушек, страшно смотреть. Я знаю, что они подсели на Катарсис, а потом один за другим исчезли из виду. — Может, просто перестали к вам заходить? Обычное совпадение. Но я здесь при чём? — Чон вопросительно поднял бровь и глянул на часы. Он кого-то ждал или должен был куда-то идти? — Не исключено. Но также я слышал, что в городе открылось новое место, по сравнению с которым Дыра — храм, — Джин облизал пальцы, доедая последний лакомый кусочек, и вытер руки о салфетку. После чего сложил их в замок и пронизывающе уставился на собеседника. — И говорят, что эта дрянь появилась именно оттуда и что ты там весьма известная личность. — Да неужели, прямо так и говорят? Врут, ей богу, — отшутился Чон и взял тарелку с косточками, собираясь отнести её на кухню. Джин не позволил ему уйти, схватил за руку чуть выше браслета и заглянул в глаза. — Я не буду сегодня настаивать на ответе, но я ещё приду. Спасибо, было очень вкусно, — сказал он и поднялся со стула. Ставя тарелку в мойку, Хосок недовольно цокнул. Знает Джин — узнает и Юнги, а этого ему не хотелось бы. Входная дверь открылась, видимо, Джин ушёл, не дожидаясь, когда хозяин сам откроет замок. Когда парень вернулся в зал, на столе он заметил конверт. В нём было короткое сообщение с адресом больницы, в которой лежит отец Юнги, и счёт, по которому можно оплатить его лечение. «Если тебя это волнует, можешь помочь парню. Я ему ничего не скажу», — значилось в конце. — «Если тебя это волнует»? Кажется, его мнение обо мне сильно изменилось, — пробурчал Хосок и положил конверт в карман. Судьба Юнги его волновала, но сейчас было не то время, когда он может досаждать отвергнувшему его мальчишке. Для начала следует разобраться со всем, прежде чем дело приобретёт необратимый результат. В городе и правда происходило нечто особенное.***
В этот раз они неслись ещё быстрее, потому что теперь не нужно было тянуть время. Даже сидя за спиной водителя, Чонгук чувствовал, что порывом встречного ветра ему сносит голову, как в прямом, так и в переносном смысле. Спортбайк мчался подобно молнии, но теперь даже скорость была неспособна вышибить из головы лишнее полностью. Чонгук сходил с ума. Он всегда знал, что с ним не всё в порядке, и это ещё мягко сказано, но сегодня осознание сего факта достигло апогея. Он должен был найти Чимина, чтобы доказать себе, что он не настолько конченный псих, иначе лучше ему вообще не жить среди людей. Собственные сомнения усилил Мин Юнги, будто специально был послан усугубить положение. Его уверенность казалась такой непоколебимой, что обманывать и успокаивать себя больше не удавалось. Тем вечером он проснулся среди садовой техники меж разбросанных жестяных банок и нашёл возле себя топор. Всё было залито красным, банка с алой краской валялась пустой где-то в паре метров. Цвет отличался от настоящей крови, но в сумерках и спросонья всё казалось слишком реалистичным. С того момента всё, о чём он мог думать, — что произошло в тот день? После ухода Тэхёна он пил, очень много пил, колол дрова, чтобы хоть как-то угомонить злость, а потом пришёл Чимин, но что случилось после, вспомнить не получалось. О том, что Чимин исчез, Чонгук узнал, как и все, в школе. Известие перевернуло всё, жизнь превратилась в сплошное сомнение и попытки восстановить истину. Мог ли он? Если да, то человек ли он вообще? Тэхён выслушал его рваный рассказ и предложил поехать ещё раз обыскать дом и ближайшую территорию. Он вёл себя спокойно, хоть и выглядел измождённым и расстроенным. Сидя за рулём своего байка, Тэ казался Чонгуку каким-то киберпанковским мифическим существом, этим можно было бы объяснить, почему на него не действуют приказы. — Почему ты не запер дверь? — спросил саб, когда они прибыли на место. — Здесь всё равно ничего ценного нет, — ответил Чон и двинулся вглубь дома. — Позвольте предугадать ваш следующий вопрос, господин доктор-Ким. Откуда у меня вообще этот дом взялся? — Не скажу, что это был следующий в списке вопрос, но он там был. И откуда же? Это дом твоих родителей? — И да, и нет, — Чонгук замер у входа в подвал. Узкая дверь в стене между кухней и гостиной была выкрашена в тот же цвет, что и стены, поэтому, если бы не медная ручка, её можно было бы и не заметить. В прошлый раз Тэхён её не обнаружил. — Когда-то дом принадлежал им, но они покинули город, выставив его на продажу. — Ты уехал вместе с ними? — Нет, меня они предпочли оставить тут, как и старый дом, пытаясь забыть о прошлом, — Чон подёргал ручку, но дверь не поддалась. Хорошо это или плохо. Он двинулся на кухню, хватая самый большой нож из деревянной подставки. Тэхён проследил за его действиями, но с виду никак не отреагировал на холодное оружие в руках потенциального убийцы. — И где ты жил всё то время? — А где попало, — ответил Чонгук и, словно ломом, попытался ножом открыть старый замок. Ключ от подвала, видимо, найти было сложнее. — Перескакивая вперёд, скажу, что дом я выкупил в заброшенном виде сразу, как был освобождён. Деревянное полотно заскрипело, старый замок начал выезжать из просверленных пазов, и после ещё одного нажатия на нож, словно на рычаг, дверь распахнулась. Снизу потянуло затхлостью и сыростью, помещение явно давно не проветривали. — Судя по всему, там я быть не мог, но на всякий случай лучше заглянуть, — бросив нож на пол, Чонгук куда-то пошёл и вернулся спустя пару минут с фонарём и лопатой. Тэхён внутренне напрягся, но, как обычно, старался не подавать виду. Чон вёл себя на удивление стабильно и даже добровольно отвечал на все вопросы. Спускались вниз по узкой лестнице они по очереди: сначала Чонгук наперевес с лопатой, а за ним Тэхён, держащий над головой включённый фонарь. — А откуда у тебя взялось столько денег? Хоть это и не популярный район, но территория тут впечатляюще велика, да и сам дом, несмотря на ветхость, красивый и продуманно обустроенный. — Когда сидел, познакомился с одним сабом, — Чонгук ступил на земляной пол и обернулся. — Не смотрите на меня так, я придерживался строгого целибата с момента ареста и вплоть до нескольких дней назад. Посветите, пожалуйста, в центр. Тэхён поднял руки повыше, а вооружённый лопатой Чонгук прошёлся по периметру, на всякий случай проверяя, не было ли в земле недавно чего-нибудь зарыто. Делал он это с нейтральным лицом, будто ищет потерянную вещь, а не человека. От этого холод полз по спине, и хотелось быстрее подняться наружу. — И что дальше с этим сабом? — пытался отвлечься от пугающих картин в своей голове Тэхён, напоминая о начатой истории. — Так вот, этот саб оказался настолько занятным человеком, что я не мог поверить, что он попал в заключение. Парень начитан, как выпускник Оксфорда, и умён не по годам, но баловался наркотой, за что и загремел, — продолжил свой рассказ Чонгук, не отрываясь от своего занятия. — Да, ему было сложно выдержать тамошние устои, не все доминанты были такими терпеливыми и готовыми меняться к лучшему, как я. Можете себе представить, скольким нападкам подвергался ботанистый саб в окружении отбитых отморозков-доминантов. Поначалу я не обращал внимания, у меня, знаете ли, были свои проблемы, — Чонгук догадывался, что Ким Тэхён прочёл его дело вдоль и поперёк, поэтому должен знать о его приступах и успокоительных приёмах, — но потом я не выдержал и пару раз спас чувака, после чего его перестали трогать. А так как мой новообретённый дружок оказался мажором — он меня потом неплохо отблагодарил. По ляму за каждый раз, когда я вступался за него в драке. Девяносто процентов ушло на выкуп дома, на остальное я живу пока, но, кажется, пора искать подработку, — закончив осмотр, Чонгук подошёл к ступеням, на которых стоял Тэхён, и снова взглянул в глаза затихшему сабу, — правда, если меня снова не посадят. В таком случае, деньги мне будут не нужны. — Ты что-то принял сегодня? — Тэхён начал догадываться о причине, почему Чон Чонгук кажется таким спокойным и уравновешенным по сравнению с их прошлой встречей. — Допёрли-таки? — хмыкнул Чон. — Пятёрка вам, добрый доктор. Да, нашёл кое-что из старых рецептов. По ночам крыша совсем отъезжала, особенно сегодня. — Знаю, это потому что я сегодня не смог разделить твой страх, мне не хватило сил, — Тэхён не мог больше находиться в этом месте, поэтому двинулся наверх, слыша тяжёлые неторопливые шаги за собой. Чонгук хотел что-то спросить об этом, мысль, что его чувства и тревоги достигли кого-то, взволновала его, но он решил это отложить на когда-нибудь никогда. — Я могу спросить о причине плохих отношений с твоей семьёй? — Тэхён смог решиться на важный вопрос, только когда они оказались в светлой кухне. Он по-хозяйски, не спрашивая, взял чашку с намерением налить себе воды. В горле пересохло. — Только не эту, возьмите другую. Это любимая чашка Чимина, — резко подойдя, Чонгук выдернул посуду из взмокшей руки и поставил её подальше на полку. На что Тэхён вздрогнул, но демонстративно недовольно выдохнул: — У тебя всего две чашки. — Ну вот и возьмите другую. Кран протяжно загудел, когда ручку холодной воды прокрутили недостаточно сильно. Хозяин дома недовольно фыркнул и сам набрал воду, награждая гостя убийственным взглядом. Его явно раздражало состояние дома, и он скорее злился на самого себя, что не может привести всё в порядок. — Дальше куда? — спросил Тэ, аккуратно обходя стол по кругу, чтобы держаться подальше от темноволосого взрывоопасного парня. Хоть они и искали по факту труп, надеясь его не найти, конечно, но всё равно общаться было значительно легче, чем в прошлый раз. Что говорит о том, что оба они совершенно ненормальные люди. — Сомневаюсь, что в этом есть смысл, но можем проверить и комнаты тоже. На первом этаже, не считая ванной, их три: гостиная, кухня и столовая, на втором четыре: кабинет, детская и две спальни. С чего начнём? — Пожалуй, пойдём в столовую. — Думаете, я мог его съесть? — Чонгук вспомнил своё желание погрузить зубы в ровную кожу на красивом животе Тэхёна, когда они стояли парой метров левее в этой же комнате, отчего его горькая улыбка приобрела пугающе безумный вид. — Вы всё-таки добрались до моих мозгов быстрее, чем я до вашей задницы. — Я же тебе говорил, — Тэхён проглотил шутку в стиле Ганнибала и даже смог изобразить соблазнительную улыбку, слегка прикусив нижнюю губу. — В лучшем случае у тебя будет шанс для реванша, — закинул наживку хитрец и двинулся обратно в гостиную, чтобы зайти в столовую с другой её стороны. — Я запомнил, — сверля взглядом удаляющуюся фигуру, выдохнул доминант. Подобное обещание его саба не вселяло много надежд, но хоть как-то разряжало обстановку. — Ты не ответил на мой вопрос. Так что там с твоими родными, почему ты остался тут, а они уехали? — спрашивать об этом повторно было стрёмно, но необходимо. — Я знаю, вам это понравится, — Чонгук выдержал паузу, а затем выложил припрятанные карты на стол: — мои родители — религиозные фанатики. Они устали бороться с демоном, завладевшим их сыном, поэтому сбежали, навсегда стерев меня из семейного реестра. Тэхён замер, переваривая полученную информацию. Это было сказано таким тоном, что походило на ещё одну неудачную шутку. Но когда он обернулся и посмотрел в лицо рассказчика, понял — это правда. Причём, скорее всего, ещё не вся. В столовой, судя по слою пыли, также давно никто не бывал. Первое, что бросалось в глаза, — это, конечно же, огромный стол, стоящий посреди комнаты, а затем Тэхён заметил на стене подтверждение только что услышанной истории. На стене на высоте около метра восьмидесяти сантиметров виднелся след от внушительных размеров креста. Под ним цвет отделки немного отличался от общего фона, был темнее, потому что не так долго выгорал от солнечных лучей. — Твои родители придерживались строгого воспитания с применением физических наказаний? Пока Тэ не сводил глаз с дальнего угла, на полу которого лежала кучка давно засохшего риса, Чонгук успел подойти ближе, остановившись прямо за спиной. — Порка, стояние коленями на крупе часами напролёт, запирание в подвале, иногда отец не стеснялся и просто избивал меня чем под руку попадало, — его голос звучал тихо, без следов обиды или горечи, но слишком близко. Так, что от его дыхания на затылке волосы дыбом стали. — Вон тем крестом, след от которого вы видите, он тоже пару раз меня колотил, приговаривая, что так демон покинет меня. Чонгук положил руки на плечи стоявшего в ступоре парня и повернул его к себе лицом. Он видел всё это время след хорошо скрываемого страха, но сейчас утонул в выступивших слезах и задохнулся в непрошеной жалости. — Не смотри на меня так, это невыносимо. Я уже представляю, как ты мысленно ставишь мне диагноз, — нарушая свою манеру презрительно «выкать», прошептал парень и отвернулся. Видеть подобное отношение к себе — причина, по которой он не хотел сталкиваться с Тэхёном. Когда тело кричит «возьми», маленький испуганный мальчик внутри плачет «помогите», и это пугает Чонгука. Радует только то, что стремительное желание растоптать и уничтожить исчезло, вместе с Чимином. На какое-то время он стал безопасным для окружающих. Имя, всплывшее из раздумий, больно отозвалось в груди. Он так старался уберечь Чимина от себя, и как всё обернулось. Теперь он вынужден носиться по своему двору с лопатой в руках, ища свежепохоренное тело. Внутренности свело, скрутило тугим узлом и захотелось кричать, но звук из груди не рождался. — Тихо, всё будет хорошо, — теперь уже Тэхён подошёл сзади и аккуратно приобнял сгорбившегося парня. Его тёплая ладонь касалась груди над самым сердцем, и то место, где красивое имя украшало запястье, казалось, потеплело. — Кто он для тебя? Как ты к нему относишься? — Сложно сказать, но я всегда хотел его защитить, — прекрасно понимая, о ком речь, ответил Чон. — Я постоянно пытался его прогнать, обидеть, чтобы он сам ушёл, но он возвращался, и постепенно я привык. Единственный человек, чьё присутствие заставляло меня вспомнить, каково это — жить, быть человеком, это Пак Чимин. Потом появился этот чёртов Мин Юнги, знал бы, что он окажется сабом, не психовал бы так, но тогда мне снесло крышу, я начал ревновать и сорвался. Чонгук глянул на чужую руку на своей груди и понял весь абсурд их с Тэхёном пары. Пациент и врач, студент и учитель, недодоминант и сверхсаб. Они говорят о том, как Чонгуку важен кто-то другой, они вместе пытаются выяснить, убил ли Чонгук этого человека, но Тэхён не бежит от него. Почему? — Ты боишься меня? — Я бы соврал, если бы сказал, что нет, — видимо, Тэхён решил, что скрывать правду нет смысла. — Тогда почему ты тут? — Потому что я тебе нужен.***
Закрыв лавочку, Хосок двинулся к станции метро. По дороге он постоянно оглядывался и пытался высмотреть, нет ли за ним слежки. Сегодня был тот вечер, когда ему подкидывают работку, в этот раз снова в том же подпольном месте. Пришлось довольно долго болтаться в вагоне, он даже почти заснул, но название нужной станции прозвучало механическим голосом из динамиков, и парень выскочил наружу. Ветер, гуляющий в туннелях, развевал спутанные волосы, пока Чон пробирался по старой линии метро к нужному повороту. Подсвечивая себе путь телефоном, он переступал через брошенные строителями обрывки рельс и мусор, оставленный некогда жившими тут бомжами, и другой рукой прикрывал нос с гадливой гримасой. В этой работе его устраивало практически всё, кроме вот этого добирания до места назначения. Говоря подпольный клуб, имелся в виду в прямом смысле подпольный. Заведение обосновалось в одном из тупиков старой линии городского метро. Тут уже много лет не ходят поезда, да и народ просто так сюда не сунется. Идея разбить тут лагерь пришла одному из организаторов, когда тот искал место для видеосъемки своего артхаус-фильма. Сборище андеграунд-молодёжи частенько меняло точку, но каждый раз это было нечто экстраординарное. В предыдущем варианте тусовка собиралась на крыше недостроенной многоэтажки. Проблемно было получить проход на такой объект, но там, где есть наркотики, секс и мажоры, всегда есть и деньги. А деньги решают всё. — О, Хоуп, наконец-то! — первым его увидел как раз тот самый организатор, который частенько бывал режиссёром фильмов с участием Хосока. — Мы тебя уже заждались, какие-то проблемы? — Да нет, всё в порядке, просто задержался немного по делам. Что у нас сегодня по программе? — О-о-о, тебе должно понравиться. У нас такая актрисулька запасена, пальчики оближешь, и не только их! — хохотнул мужик и повёл Хосока к съёмочной площадке. Она размещалась по центру огромного бетонного кармана, коим и являлся данный тупик линии. Высоченный свод метров десяти высотой зиял чернотой над головой, а вот всё, что происходило внизу, было ярко освещено. На площади размером сто квадратных метров собралась толпа разношёрстных любителей нестандартного отдыха. Между ними ходили полуголые официанты и официантки, разнося на подносах не что иное, как дозы наркотиков, чётко распределённые по пакетикам, шприцам и таблеткам. Огромное ложе на вертящейся платформе призывно сверкало фиолетовыми атласными простынями прямо по центру площади, на них восседал молодой парень, разукрашенный и одетый, как элитная проститутка. Он улыбался, растягивая губы, и сверкал белыми зубами, но выглядел словно фарфоровая кукла. Неживой. — Познакомься, это сегодняшняя твоя напарница, Юнги.