«Я просто прочёл твоё имя, словно молитву, сотни раз перед сном. Я берёг его и проклинал, будто фанатичный атеист. Я готов был на всё, даже душу отдать, лишь бы это стало правдой или ложью, только бы исчезла эта неизвестность. Я и до сих пор согласен на всё, только докажи, что ты не мираж. Прошу.»
Перебирая вещи в комоде, Джин пытался найти что-то действительно свежее. Что-то, говорящее «я ещё жив», а не «хочешь умереть со мной?» Вещи летели на пол, создавая гору из множества оттенков застиранного чёрного — всё было не то. Белые рубашки его тоже достали. В итоге на покосившихся полках остался преимущественно серый, такой же безликий, как и дома этого города. Ни ярких красок, ни контраста, ни света. Только безнадёга просвечивалась в складках измятой ткани и мешанине из кожи и металла. Джин тихо взвыл от досады. Вся сущность требовала кардинальных изменений. Отчаянно и оглушительно громко. Вероятно, этот день мог бы оказаться решающим, а может, как и все предыдущие, — нет. Верилось легче во второе, поэтому так хотелось отойти от банальщины. В последний раз бросив оценочный взгляд на скудный гардероб, молодой человек махнул рукой и схватил перепутанные лямки портупеи. Лучше вообще обойтись без рубашки. Ремни на голом торсе — вот это и правда что-то новенькое, глядишь, и кто-то закажет не только кружку пива. Проще сжечь всё, чем найти в этом смысл. В свои юные годы Ким Сокджин успел повидать всякого. Были в его жизни и победы, и свершения, но и без потерь не обошлось. Некоторые трудности казались непреодолимыми, но отчаяние он всегда гнал от себя, как чуму. Потому что знал, если хотя бы один раз поддашься — утонешь в трясине и вновь подняться будет очень трудно. И вот, несмотря на все его усилия, это отравляющее состояние тайно подкралось и начало затягивать в свои липкие сети. Так тихо и незаметно, что он и подготовиться-то не успел. Он тонул, захлёбывался и отчаянно звал на помощь. Только крик его был беззвучным. Знающая улыбка стала походить на саркастичную маску. В глазах блестел каверзный вопрос: «Вы верите, что Вам это поможет?» Настроение часто менялось без причины и повода. Равнодушие незаметно сменялось агрессией, внутренняя боль и сомнения рвались наружу. Утром хотелось залечь на дно, а уже вечером тьма заглушала голос разума. Требовала покорять и властвовать, ломать и причинять боль. От природы дружелюбный характер начинал трещать по швам — вот, что делает с человеком потеря веры. Опасно близко оказалась черта, за которую не следует заходить. Но внешне — для окружающих — он оставался прежним собой. Изменений никто не замечал. Разочарования ломают изнутри, с хрустом они безвозвратно разрушают хрустальное ядро личности. Как ржавый гвоздь, они пронзают мягкую древесину и остаются внутри, обещая гнить вместе. Может, таким образом они и укрепляют конструкцию, но создают сквозные дыры. И чем бы эти дыры не закрывали, целостность уже нарушена и впредь её никак не вернуть. Первым таким гвоздём для Ким Сокджина стала его семья. Точнее, его место в ней. Такого просто не нашлось. Он оказался лишним и нежеланным. Что может быть хуже для юного возраста? Это сокрушило его, но научило ценить людей, которые дают тебе ощущение собственной важности. С тех пор он посвятил себя поискам того, кто бы в нём отчаянно нуждался. Именно поэтому он взялся помогать другим в поисках желанного. Создал целую систему, и пусть её цель — удовлетворение лишь минутной низменной прихоти, но только таким путём люди и чувствуют себя живыми. Ты мёртв, если ничего не хочешь. Вторым разочарованием стала его собственная метка. Что толку от судьбоносного имени, если это лишь набор символов на коже, а не реальный человек рядом с тобой? Тот, кто был нужен ему больше всего на свете, и тот, кто сам, по идее, нуждался в нём, однажды возник и сразу испарился. Словно туман развеялся в солнечный день, оставив после себя лишь чернильную подпись на светлом запястье. Само имя стало насмешкой, злой шуткой, что ранит каждый день, неудачно выбранной эпитафией счастливого конца. Милостивая судьба оказалась слишком лукавой. Ты видишь свою цель, но достичь её не способен. Эти шрамы не были видны глазу, но они сидели глубоко внутри, зарубцованные и отвратительные. Перевязав широкий браслет на руке, Сокджин убедился, что ожог почти зажил. На секунду в душе зазвенела обида и злобное желание, чтобы буквы сошли вместе с покраснением. Но тут же он начал сожалеть о своих мыслях. Пусть они приносят боль, но даже так, это имя — доказательство его существования. Раз так суждено, то тут ему и место. Горькая улыбка коснулась потрескавшихся губ. Эта заноза так беспокоит его почти затянувшиеся раны, этот недостающий элемент делает его неполноценным и в то же время напоминает, что где-то есть такой же человек. Такая же разорванная душа. Только она к нему не тянется, судя по всему. Опять он оказался не нужен. Потерпеть неудачу в поисках своей предназначенной половины так унизительно. Нет, не было и не будет более ничего прискорбнее, чем этот провал. Острые гвозди один за другим впивались в горячее сердце, с разбитой вазы сыпались осколки, а на их месте оставалась лишь паутина слабой надежды и одиночества. Его ли это вина? За окном были слышны торопливые шаги и шум затяжного дождя. Холодный ветер трепал металлический карниз, вливаясь в общую мелодию тоскливой симфонии. Так темно и холодно. Что снаружи, что внутри. Наспех скомканный ворох одежды снова оказался в шкафу. Чёрный комод, полный такого же цвета шмотья, скрипел дверцами и косился на один бок. Оглядев свою комнату, парень вздохнул и на секунды прикрыл глаза. На столе лежал лист со списком имён. Этот перечень постоянно увеличивался, со дня на день там могли оказаться самые близкие и важные люди. Джин снова и снова прокручивал про себя обещание во всём разобраться. Он найдёт их всех, ведь они не забыты и не одиноки. Он помнит их. Даже если только он, то этого достаточно. В прошлом Джину уже приходилось сталкиваться с весьма странными вещами, происходящими в городе, но он отмахивался от них. Они пугали его, и он просто игнорировал их. Тогда его волновал лишь предназначенный спутник жизни, а всё остальное казалось второстепенным. Но то, что раньше было сторонним и лишним, вдруг ворвалось и в их привычные будни, и больше закрывать на это глаза было никак нельзя. Приоритеты менялись вместе с обстоятельствами. Неважно, что ждёт его в конце этого пути, он найдёт ответы и примет их, какими бы ужасными они ни оказались. Хотя бы это он должен был довести до конца. Лучше было узнать правду, чем тешить себя бессмысленной надеждой. — Сокджин! — вопль хозяина заставил парня отложить тяжёлые размышления до глубокой ночи и вернуться к своим обязанностям. Сэджин кричал из коридора, звеня ключами. Уборка комнат была завершена. — Пора открывать бар, люди скоро появятся. Двигай наверх! — Иду! Старые ступени знакомо скрипели под ногами — это их приветствие. Всё в этом здании было таким привычным и отлаженным, словно продолжение тебя самого. Приглушённый свет бара успокаивал покрасневшие глаза, блеск чистых бокалов усмирял сердцебиение, запах дерева и табака давал волю воображению. Это место стало приютом сразу после побега из родительского дома. Не работа, не место для развлечения или заработка, а именно родное пристанище — вот, что для него Дыра. И он будет защищать её саму и её обитателей. Став на своё законное место, Сокджин на долю секунды ощутил себя императором на троне. Все эти люди — его подданные, они верят ему, а он всячески помогает им и вершит судьбы. Кто, как не государь маленькой страны. Но сейчас эта страна оказалась в упадке. В последнее время это убежище иных стало заметно терять свой прежний дух авантюры и постельных свершений. Температура атмосферы стремительно падала, холод недоверия и тревоги наполнял пустующие комнаты и замкнутые сердца. Тревожный шёпот скользил между столиками. Он тонкой змейкой проникал в тёмные углы и оседал пылью на затёртых временем поверхностях. Страх начал разрушать давно устроенный мир обители запретных утех. Он всё больше поглощал блестящие глаза, вместо возбуждения расширяя чёрные зрачки. Слух расползался неуловимо. Джин старался казаться спокойным, но нервы понемногу сдавали. Он злился. Зал заметно опустел, хотя большинство столиков всё ещё были заполнены, но теперь Дыра напоминала обычный паб, где никто никого не знает, и знать не хочет. Не хватало шума, стало непривычно тихо. Лишь изредка поскрипывали половицы и пустые стаканы громко гремели о стол. Тяжёлые времена настали. Поэтому резкий звук ворвался в повисшую тишину подобно выстрелу. Эффектное появление знаменовало новые неприятности. Двери бара хлопнули и по инерции ещё пару раз качнулись, словно маятник. Вошедший гость привлёк всеобщее внимание. Это было похоже на классический кадр из вестерна: чужака заметили все. Молодой человек отличался сдержанным стилем, но был одет со вкусом, весь его наряд источал ауру достатка. С первого взгляда можно было резюмировать, что вся Дыра стоила меньше его часов. Начищенные до блеска туфли отбрасывали блики от желтоватых ламп бара, узкие чёрные брюки облегали крепкие ноги впечатляющей длины, такая же чёрная безрукавка поверх белоснежной рубашки подчёркивала узкую талию и широкие плечи. На отглаженных манжетах рубашки поблёскивали матовой платиной дорогие запонки, кашемировое пальто, перекинутое через руку, подтверждало, что гость приехал сюда на машине. Молодой человек уверенно пересекал зал, направляясь к барной стойке, излучая неподдельное величие. Джин в это время был слишком занят и не мог заметить, как кто-то бесцеремонно рассматривает его обнажённую спину. Пристальный взгляд оказался весьма ощутимым, прошёлся по коже кубиками льда, вызывая мурашки, так что бармен удивлённо обернулся. Найти новое лицо в толпе было не так просто. Но когда их глаза встретились, как минимум парочка законов этого мира треснула по швам. Сила столкнулась с уверенностью, воля сцепилась с желанием. Всего несколько упущенных секунд, а незнакомец уже был на расстоянии десятка сантиметров. — Какую же чушь тут обсуждают, можно подумать, что люди верят в похищение инопланетянами, — симпатичный брюнет прислонился к стойке и подался вперёд, протягивая банкноту в длинных пальцах. Лёгкая тень улыбки украшала его лицо, а лукавые глаза открыто и нагло изучали всё вокруг. — Плесните-ка мне вашего лучшего пойла, хочу узнать все достопримечательности сего места, пока не поздно. «Не поздно для кого: тебя или нас?» — Джин нахмурился, анализируя последнюю фразу, и потянулся за бутылкой. Срывая акцизную марку, он пытался тайком поглядывать на клиента, но постоянно натыкался на ответный любопытный взгляд и застревал в нём. Какой занятный персонаж. Фигура и рост парня впечатляли, его наряд и самоуверенность просто приводили в замешательство. Его острая улыбка украшала экзотически смуглое лицо, но вместе с этим милые ямочки на щеках создавали обескураживающий контраст. Всё в нём сбивало с толку, но эффектнее всего были глаза — в них плескалась тонна насмешливого любопытства и надменности. — Просто скажите, что вы тут ищете, и я организую всё, что в моих силах, — Ким Сокджин впервые за долгое время признал, что удивлён и восторжен. Фирменная улыбка получилась слегка натянутой и вызывающей. Внутренние черти подняли головы и с энтузиазмом начали предлагать всевозможные варианты развития диалога. — С чего вы взяли, что я что-то ищу? — гость легкомысленно пожал плечами и осушил рюмку. Да, судя по его нахальной ухмылке можно было подумать, что он всё в этой жизни уже нашёл. — Повторите. — Сюда так просто не приходят, — выполняя свою прямую обязанность, Джин наполнил посуду новой порцией алкоголя и тоже наклонился ближе, опираясь на стойку. Это помогло успокоиться, в конце концов, он на своей территории. Вряд ли этот тип из полиции — слишком дорого выглядит, да и конкурентам нет смысла посылать такую важную птицу. Дыра на то и дыра, чтобы не светиться особо, это всего лишь место для своих. Кто же он такой, если не требовательный клиент? — Если вам неудобно говорить ваши пожелания вслух, можете написать мне об этом. Не стесняйтесь. Вызов был очевиден, он читался в прищуренных глазах и мелькнувшем между губ языке. Брюнет изящно поправил рукава, снова улыбнулся и подался ещё больше вперёд, практически ложась на барную стойку. Его шёпот был не просто «на ухо», низкий голос звучал будто в самой голове. — А я слышал, что самое лучшее здесь — это вы. Как же быть, могу ли я сделать такой заказ? — Разумеется, — это была победа, ведь догадка подтвердилась. Всего лишь мажорный клиент. Вот только чокера на шее не было видно, неужто Дом? У Джина на секунду перехватило дыхание. Запах дорогого парфюма манил проверить его на вкус. — Только уточните ваши пожелания, и я всё организую. Количества притворного сахара в улыбках хватило бы на королевскую чайную церемонию. Чужое дыхание ощутимо скользило по коже и щекотало нервы. Неудивительно, если бы воздух заискрил прямо сейчас. — Хорошо, тогда я напишу вам, и при нашей следующей встрече, надеюсь, вы не откажетесь от своих слов, господин Ким Сокджин, — бросив деньги на стойку, незнакомец немного отодвинулся, одёргивая подскочившую жилетку вниз. Он медленно поднёс ко рту рюмку и отпил свой заказ. И всё это он проделывал ни на секунду не отводя глаз от собеседника. Он внимательно наблюдал за реакцией. Провоцировал очень тонко и игриво. Так, чтобы мог заметить это лишь один единственный человек. — Зачем же откладывать на потом то, что можно отыметь уже сегодня? — Ожидание, друг мой, бывает куда слаще самого подарка. До встречи! — Забавно, — прошептал Джин, допивая остаток спиртного из рюмки незнакомца. Он даже едва удержался, чтобы пошло не облизать ободок. Его так быстро подцепили? Какой позор. А ведь своё имя гость даже озвучить не удосужился. — Кто же ты? Вопрос оказался чисто риторическим, так как мистер загадочность уже скрылся в толпе и вскоре покинул этаж бара. Остаток вечера Джин улыбался неподдельно и азартно, шустро перемещался между клиентами, время от времени поглядывая на входную дверь. Как в лучшие времена. Событие встряхнуло его, придало сил и энергии. Фантазия подкинула несколько интересных сценариев, и даже штаны стали узковаты от таких мыслей. Но заказы на своё имя сегодня он принимать всё же отказался. Ты можешь бороться со своими желаниями, повторять, что это лишь наваждение, но именно эти твои тёмные стороны будут всплывать наружу в самые неподходящие моменты. Ты долго прячешь их, а потом однажды теряешь контроль. И уже ничто не спасёт тебя от совершения ошибки, которой ты будешь дорожить, пока не наступит рассвет. И все последующие сожаления будут напрасны, ведь как только новая ночь опустится, и снова сойдутся звёзды в своём пьянящем танце, ты будешь повторять свой страшный грех снова и снова, наслаждаясь и ненавидя себя всей душой. Эта ночь выдалась крайне неспокойной и совсем не из-за того, что принято в Дыре считать причиной недосыпания. Бредовые сновидения и кошмары терзали Джина абсурдными нарезками из прошлого, вымышленного и невозможного. Он крутился в постели и вздыхал, то укрывался с головой, то отбрасывал одеяло. Не мог успокоить мысли и со страшных предположений наяву проваливался прямиком в ад подсознания, где страхи воплощались в цветной видеоряд. Озноб сменялся жаром, паника и усталость попеременно толкали к краю пропасти, пока вконец не стёрлось чувство реальности. Он был птицей. Большой и хищной, с мощными когтями. Сила и уверенность пружинила в его теле при каждом вздохе. Со своей высоты он видел добычу и ощущал её страх, это вызывало дикий голод, будто он не ел целую вечность. Стоя на скале, орёл-Джин ясно видел, как его жертва мечется в попытках укрыться, это зрелище раззадоривало охотника. Стоило лишь расправить крылья и промчаться ветром, но что-то было не так. Острая догадка пришла в его пернатую голову, и он стал оглядываться назад. Правое крыло расправлялось метровым взмахом чистой силы и грации, но с левой стороны спину прочерчивал старый шрам, где было когда-то второе крыло. Он жив, но больше он не мог летать. Вот почему он был так голоден. Скорбь и горечь утраты заполнили его сердце, даже жажда поживы отошла на задний план. Что же он может с таким увечьем? Ни охотиться, ни летать. А как же тёплый ветер, чистый воздух, бескрайнее небо? Злость и отвращение к собственной судьбе толкнули орла на решительное действие. Прекратить этот позор. Царапая когтями камень, он устремился прямо со скалы в обрыв, на острые валуны, в бурлящий водопад внизу. Он падал, кружился бесконтрольно, словно подбитый вражескими ракетами истребитель, и всё не мог взмахнуть крыльями, хоть и отчаянно пытался в последний раз ощутить восторг полёта, пока гладь воды не встретила его оглушающим ударом. Упав с кровати, Сокджин ошалело оглянулся по сторонам, словно искал воду, крылья и свой любимый горный утёс. Он кашлял, пока забирался обратно в кровать, и тёр заплывшие глаза. — Какой бред, — сонно пробормотал он, укрываясь одеялом. Глаза слипались, и только голова коснулась подушки, как сознание снова отключилось. Следующий сон был ничем не лучше. Он начался именно там, где закончился предыдущий. Водная гладь над головой начала смыкаться, и бурная река понесла своим течением непутёвого охотника. Его трепало сильнее, чем от порывов ветра, бросало о камни, острые и скользкие от водорослей. И когда казалось, что эту пляску перед глазами уже не остановить, всё замерло в неподвижном мгновении. Поверхность воды вдруг перестала пропускать солнечный свет, она больше не была прозрачной. Словно чёрное зеркало, вода погрузила всё во тьму. Джин понимал, чтобы выжить ему нужно дышать, и он пытался выплыть. Он плыл, пока не уткнулся в преграду. Зеркало, это и правда было зеркало. Поверхность реки отражала дно, подводные потоки, камни и ракушки. Но его отражения не было. Там было видно всё до мельчайшей детали, но самого Джина не было, словно реальность отвергает его существование. Отчаяние поглотило орла, и он стал биться в твёрдую гладь, не жалея последних сил, пока тяжесть не одолела его. Столько ударов, и всё бесполезно. Ни одной трещины, ни глотка воздуха. Безнадёжно, все усилия были напрасны, так что Джин просто сдался, решил подчиниться судьбе и уснуть навеки. Где-то между тем, как лопатки коснулись дна и парень проснулся, в его мыслях прозвучал голос. Он отчётливо просил: «Просто живи». Пробуждение было резким и жестоким, подобно декомпрессионной болезни. Конечности парализовало, живот скрутило, всё тело отдавало тупой, ноющей болью. Хотя всё это, возможно, от неудобной позы во сне и приземления на пол с кровати, а ещё регулярно неправильного питания. Но сон не выходил из головы. Вот оно, его одиночество. И вот каково оно на вкус. «Просто живи». — Я схожу с ума? Или это правда ты? Ты говоришь со мной? — Джин вздохнул и взлохматил и без того спутанные волосы. Он устал искать, устал ждать, но выбора у него не было. Если часть тебя где-то далеко, разве не логично желать эту часть отыскать? Завладеть ей и больше никогда не отпускать. — Думаешь я так просто отступлю? Нет, я найду тебя… Когда часы показали семь утра, измученный Сокджин не выдержал и поднялся с постели. Наматывая нервные круги по комнате, он лихорадочно убеждал себя, что ночные бредни имеют смысл. Так трудно было поверить, что родственная душа впервые заговорила с ним, что появились сомнения в собственной адекватности. Поэтому нужно было поговорить с кем-то, кто мог его понять или что-то объяснить с другой точки зрения. Ему нужно было встретиться с Мин Юнги — единственным человеком из всех его знакомых, кто так умело отрицает существование своей пары и противится своей судьбе. Джину нужны были ответы, и он намеревался получить их как можно скорее. Он хотел понять. Должен был понять, иначе окончательно тронется умом. Когда Сокджин приехал по адресу, позабыл все оправдания столь раннему визиту. Увидел крыльцо Мина и сразу заподозрил неладное. Дом был открыт, двери оставлены настежь и никого внутри, сколько не кричи — тишина. В коридоре следы драки, на стенах борозды, будто кто-то ногтями пытался ухватиться за ровную поверхность. Мурашки прошлись по спине ощутимым холодком. Неужели это произошло, и список пополнится ещё одним именем? Бедный парень и так столько натерпелся, почему ещё и это? Можно было опросить соседей, но даже после десятка звонков и минут стука в двери никто не открывал. Их либо не было дома, либо всем попросту плевать. Неблагоприятный район, тут каждый сам за себя. — Там что-то случилось, да? — таксист тоже заметил, что пункт назначения походил на место преступления. — Может лучше вызвать полицию? — Попробую, — согласился Джин и достал телефон. Разговор с органами оказался коротким и разочаровывающим. Трое суток не прошло, молодой человек не раз попадал в участок за мелкие нарушения, отличается паскудной репутацией и вполне мог сам куда-то уйти в нетрезвом состоянии. Не дослушав надоевшее «перезвоните по истечении трёх суток», Джин сбросил звонок и залез обратно в машину. — Значит я сам проверю все места, где он может быть. Надежда найти Юнги в школе была ничтожной, но стоило попытаться. Туда и двинулись. Мозг работал сбивчиво и лихорадочно. Просто надо было делать хоть что-то. Уверенный и яростный вид пассажира произвёл впечатление на водителя, и тот больше не встревал с вопросами. Он только изредка поглядывал в зеркало и хмурил брови. Может он и мог сказать что-то полезное, но Джин в полицию не верил. Они не могли найти Чимина, значит и Юнги не найдут. У ворот школы стоял охранник, не желающий пропускать «кого попало». Убедить его в важности дела стоило Джину нескольких минут. Тревога подгоняла его, так что он особо не церемонился, практически ворвался на территорию учебного заведения, плюнув на все правила и формальности. Он готов был проверить каждый уголок, так нёсся, что не замечал вокруг себя ничего постороннего. Нужно было найти хотя бы одно знакомое лицо и попросить помощи. Неожиданно появившийся перед глазам оранжевый предмет заставил вздрогнуть и остановиться. — Эй, подайте мяч, пожалуйста! — крик со стороны стадиона заставил Джина обернуться. Так вот что это был за летающий неопознанный объект — баскетбольный мяч, вылетевший из площадки. — Не стоит утруждаться, я сам, — не успел Джин отреагировать на просьбу, как со стороны корпуса подошёл ученик. Мяч тут же оказался у него в руках. Школьник, по виду явно из выпускного класса, был одет в баскетбольную форму, высокий и хорошо сложенный, он самодовольно улыбался и перекидывал мяч с одной руки в другую. — До площадки ты всё равно не докинул бы. А кто ты, собственно говоря, такой? Новенький, что ли? Н-да, тактичностью и уважением тут явно не пахло. На такую наглость Сокджин лишь успел одну бровь приподнять в удивлении. Заготовленные вопросы о Мин Юнги готовы были сорваться с языка, но вдруг сторонняя реплика изменила всё. — Ким Намджун, хватит трепаться, идём играть! — ребята с площадки махали руками, подзывая товарища. И вот тут у Джина сердце оборвалось, и все слова вылетели из головы. Мир треснул и начал собираться заново, включая в себя феномен под названием «Ким Намджун». — Как, ты говоришь, тебя зовут? Школьник хмуро смерил незнакомца взглядом, но всё же буркнул: «Ким Намджун, а что?» — Ки… Ким Намджун? — Джин переспросил, не веря своим ушам. Не задумываясь о своих действиях, он ринулся вперёд и схватил парня за плечи. Он готов был трусить того, словно грушу, лишь бы услышать это ещё раз, сотни, тысячи раз, а затем заключить в самые крепкие в мире объятия. — Ким Намджун? Правда? Это правда ты? Ученик осоловело хлопал ресницами секунд пять, а затем сбросил с себя чужие руки и начал медленно отходить, шаг за шагом отдаляясь от странного парня. — Твоя метка, она уже проявилась? Скажи мне, прошу тебя! Ты же саб, верно? — Сокджин не мог вот так просто отступить, он тараторил без умолку, нёс какой-то бред, совсем себя не контролируя. Он ждал этого так долго. Жаждал этого так сильно. В его глазах блестели слёзы радости и изумления. Он просто не мог увидеть истинных чувств человека напротив, так был поглощён своими собственными эмоциями. Перепуганный ученик менялся в лице, стал белым, как мел, и лишь повторял шёпотом «не надо, не надо». Место на шее, прикрытое высоким воротником гольфа, он накрыл ладонью и скривился. Страх, отвращение, сожаление — многое читалось на его лице, но только не радость. Он жалел, что подошёл и заговорил первым. Он был в ужасе. В один прыжок Сокджин снова настиг ученика и схватил того за руки. — Намджун, не переживай, я тут, это я. Не бойся меня, просто давай поговорим. — Да что с вами не так? Оставьте меня в покое! — минутой раннее дерзкий баскетболист продолжал пассивно сопротивляться, прятать голову в плечи и отодвигаться, лишь раззадоривая Джина. Да так сильно, что доминант готов был проучить этого наглеца прямо посреди школьного двора. Научить его, как нужно вести себя перед своим Домом, как нужно к нему обращаться, и ещё много чего сделать. Мысли просто трещали от напряжения и вариантов дальнейших действий. Ничто не могло остановить Ким Сокджина, который нашёл свою половину. Никто не мог заставить его разомкнуть руки в этот момент. Он сходил с ума от радости, пока саб перед ним почти терял сознание от страха. — Что ты делаешь? — грозный крик за спиной никак не повлиял на Джина, развернул его лишь сильный рывок за плечо.***
— Что ты сказал? — Тэхён нахмурился, убирая свободной рукой мокрые волосы с лица. Белое полотенце упало на пол, но парень даже не обратил на это внимания. — Я встретил Сокджина, бармена Дыры, он заявляет, что Мин Юнги исчез. И ещё с самим Джином, кажется, тоже что-то не в порядке. В общем, приезжай скорее. Этот придурок нарывается на неприятности. «Юнги, Джин, пропал, неприятности», — набор новостей для Тэхёна превратился в вихрь спутанных мыслей, общая картина никак не хотела формироваться во что-то осмысленное и завершённое. На ум не приходило ничего, кроме глуповатого: «Что?» — Что происходит? Ты можешь объяснить нормально? Каким образом Джин оказался в школе? С чего вы взяли, что Юнги исчез? — Нет времени объяснять. Просто приходи, сам всё узнаешь, — Чонгук скомкано попрощался и бросил трубку. Он был явно встревожен и очень раздражён. — Да что же это такое, мать вашу? Ким Тэхён бросил телефон на диван, не обращая внимания, как тот пружинит и падает на пол. Кое-как смыв шампунь, он высушил волосы и наспех надел первое, что выпало из шкафа. С каждым днём жизнь приносила новые неприятные сюрпризы. В любой момент можно было ожидать чего угодно. Хоть конца света, хоть нового пришествия. Сегодня, кажется, их ждало и то, и другое.***
Пар повис в комнате тяжёлой завесой, от жары стало сложно дышать, но внутри сердце продолжало замерзать от дикого отвращения к себе. Это заслуженное им одиночество пробирает до костей? Хоуп не мог для себя найти точного определения этого состояния. Может, это сотни безликих номеров в записной книжке или батарея пустых бутылок под кроватью? А может, давно просроченный билет в кино или пустые рамки для фотографий? Хотя нет, это всего лишь мелочи. Главный показатель один — тебя никто по-настоящему не ждёт. Нигде. И поэтому так пусто внутри. Печать этого жалкого состояния виделась во всём уже не первый день. Она проглядывалась во всех лицах, пустых улыбках и никчёмных объятиях. Его словно окружали голограммы. Оболочки без содержания. Он и сам был такой оболочкой. Чёрные узоры татуировок впивались в покрасневшую кожу, вместе с венами пересекая руки, грудь и плоский живот. Хосок завис, наблюдая, как свет от лампы дрожит бликами на воде. Ссадины горели от контакта с мылом и кипятком, а он продолжал сидеть, пока горячая вода в бойлере не закончилась. Он помнил, как выглядел Юнги, когда он примчался за ним в проклятую комнату пыток, помнил, каким был этот несчастный парень в состоянии анабиоза. И каждая картина из памяти добавляла ему груз вины. Сможет ли он хоть что-то из этого исправить? А ещё… Если закрыть глаза, можно словно наяву увидеть тот дом и те двери, и так же бессильно стоять перед ними и бить кулаком о кирпичный забор, кусать губы от злости. Брызги воды от ударов летели во все стороны. Как он мог всё так испортить? Он правда хотел зайти, однозначно да. Но не посмел потревожить. Не решился. Просто развернулся и ушёл. Вода остыла, Хосок начал замерзать. Поднимаясь из полной ванны, он залил весь пол. Капли свободно стекали по телу, разливаясь лужей на холодной плитке. Полотенце он оставил в комнате. «Должен ли я предупредить Юнги? Стоит ли мне рассказать Тэхёну правду?» Хосок провёл ладонью по зеркалу, стирая матовый конденсат. В тумбе давно лежали купленные когда-то по рецепту антидепрессанты. Можно забить на срок годности и проглотить несколько. Хотя лучше не позволять себе облегчение и справляться со всем на грани своих возможностей, как это делает всегда Юнги. — Хорошо, лучше бы тебе, Ким Тэхён, взять трубку, потому что я собираюсь рассказать нечто важное и отвратительное. Чтобы не дать себе время передумать, прямо как был — голый и мокрый, Хосок двинулся в спальню искать сотовый. По дороге он нехило приложился мизинцем о тумбочку и до кровати пришлось прыгать на одной ноге. Аппарат стоял на докстанции на подзарядке и призывно мигал зелёным диодом. Сенсор отказывался воспринимать влажные пальцы. Судорожные движения в приступе лихорадочной решимости попадали мимо цели. Нужный абонент нашёлся не сразу. И вот на экране фотография Тэ, но из динамика звучит вовсе не его голос. Гудок, второй, десятый. Ещё раз. И ещё раз. Бесполезно. «Вы можете оставить сообщение на автоответчике». — Чёрт, неужели я опоздал?