«На руинах человеческой веры в самый темный час мы ожидаем явления Бога, что придёт и спасёт нас, заточённых в аду за грехи наши. Но мы забываем, что всесильны, ведь именно мы сами придумали концепцию Бога, греха, рая и ада.»
Чон Хосок так и не смог дозвониться Тэхёну, поэтому наскоро оделся и помчался искать его лично. Дерьмовое предчувствие разворачивало лагерь где-то в районе желудка. Уже долгое время для него в этом мире было всего двое дорогих и близких людей — мама и Ким Тэхён. А теперь к ним добавился ещё и Юнги. И прямо сейчас хотелось во что бы то ни стало убедиться, что все они в безопасности. Мама — вся его семья. Она подарила ему жизнь и отдала всю свою любовь. Та, кого он обещал оберегать и поддерживать. Парень привык думать, что именно из-за семейных трудностей когда-то ступил на скользкую дорожку. Связался с мутной организацией, потому что не видел другого выбора, кроме как разобраться с отцовскими кредитами. Удобное оправдание для собственной трусости. Вот только выбор есть всегда. Он мог бы сделать всё сложным, но правильным путём. Медленно и постепенно становиться на ноги, добиваться чего-то в жизни упорным и честным трудом. Все эти «мог бы» и «если бы» так часто его терзали последние сутки, что от этого начало тошнить. Вот только нытьё это бесполезно, и поздние сожаления не отменят содеянного. Звонить в дверь пришлось довольно долго, несколько минут никто не открывал. Но вот пропищал электронный замок, и дверь распахнулась. Мама явно не ждала гостей. На её лице не было привычного макияжа, стали заметными мелкие морщинки вокруг глаз. Кудрявые каштановые волосы были убраны назад в элегантный хвост, а поверх платья красовался цветастый кухонный фартук. На её руках белела мука. — Хосок-и, что ты тут делаешь в такое время? Что-то случилось? — удивлённо спросила она. Увидев мать, Хоуп почувствовал острое желание упасть перед ней на колени. Он так долго ошибался, оправдывая свои поступки её благополучием. Резко выдохнув, он постарался взять выражение лица под контроль. Проницательная миссис Чон не должна была заметить его тревогу и отчаяние. — Да, прости, но я в порядке. Я просто… просто соскучился. — Это так на тебя не похоже, — заметила миссис Чон, и мягкая улыбка тронула её губы. Конечно, она была рада видеть сына. — Ты голоден? Заходи, я как раз готовлю… — Нет, спасибо, я не голоден. У меня очень мало времени, я хотел тебя увидеть и кое о чём попросить. Это срочно. — Вот так с порога сразу просьбы? Нет уж, заходи, выпей со мной хотя бы чаю, объясни всё нормально, — возмутилась она и открыла дверь пошире, пропуская гостя внутрь. — Садись, я сейчас всё принесу. — Не стоит, мам. Послушай, только не волнуйся. Ты права, кое-что произошло. Я должен попросить тебя временно пожить у тёти в Японии. Я не могу сейчас всё объяснить, просто сделай так ради меня, ладно? — попросил Хоуп, беря маму за руку. Он смотрел в глаза матери и старался не думать, что расставание может оказаться куда дольше, чем хотелось бы. — Но зачем? Ты пугаешь меня. — Женщина похлопала по руке сына. — Ты попал в неприятности, я права? — Ничего страшного. Это на всякий случай. Лучше оставайся у них, пока я не скажу. — Хосок не хотел пугать мать, но и врать ему до изжоги надоело. Пусть она его возненавидит, но он ей всё расскажет. Позже, если выживет. — Я обязательно потом тебе всё объясню, честно. Сын смотрел в глаза мамы и мысленно умолял её больше не задавать вопросов. Только обезопасив её, он сможет заняться всем остальным. Она согласилась, пообещав позже устроить сыну взбучку за его странное поведение. А он правда будет рад её получить. Хосок вызвал такси до аэропорта, поцеловал мать на прощание и помчался дальше. Вторым в его списке обычно был Ким Тэхён — его единственный друг, частый собутыльник, а иногда даже и любовник. Вместе они разбавляли свою тоску, делили еду, выпивку и жизненные разочарования. Тихая гавань, где можно было сделать глубокий вдох, прежде чем снова выходить в штормовое море реальности. Но несмотря на доверительную атмосферу, между ними всегда действовало негласное правило невмешательства. Благодаря этому в тёплых водах гавани острыми рифами нарастали скверные тайны. Они достигли таких размеров, что грозили содрать кожу и окрасить всё алым. Сегодня Хосок был готов разломить эту преграду между ними, но Тэхён всё не брал трубку, и поэтому следующим пунктом назначения стал дом Мин Юнги. Туда Хоуп ехал на метро — единственный способ избежать пробок на дорогах. Чувство наползающего армагеддона не оставляло его. Тревога била мелкой дрожью. Что-то плохое обязательно должно было произойти или уже произошло. Мысли хаотично метались в поиске лёгкого решения. Но его не было. Куда бежать, кого просить о помощи? Хосок прекрасно понимал: как только всё откроется, его все возненавидят. От него все отвернутся. Он сам бы так и сделал, если бы мог. Парень разрывался между желанием избежать разоблачения и наконец-то пережить его. Его интересовал способ скрыть свои грязные секреты и вместе с тем как-то разрулить этот пиздец. Хотелось остаться белым и пушистым, но при этом облегчить свою совесть. Не то чтобы ему хотелось стать героем-спасителем, просто груз вины стал слишком тяжёл для его плеч. Нужно было всё исправить, пока не стало слишком поздно. Или для начала хотя бы разделить это бремя с кем-то ещё. Ясно было одно — умалчивать о том, что творится в городе, дальше нельзя. Любое промедление может стоить кому-то жизни. Нужная улица была уже совсем близко, Хосок натянул кепку пониже, повернул за угол и двинулся вверх по асфальтной дороге. Он слегка замедлил шаг и задумался, что же он скажет, с чего начнёт. Как ему склонить Юнги к общению? Заставить силой доминанта сидеть и слушать? А это на нём вообще сработает? В паре шагов от дома Минов стояли какие-то люди. Они тихо переговаривались, так что Хосоку пришлось подойти ближе, чтобы разобрать слова. — Такой слабый отец в одиночку не смог воспитать парня как следует, — сетовала женщина средних лет. — Я знала, что рано или поздно он что-то натворит. — Да он вечно шлялся чёрт знает где. Один его внешний вид чего стоит. Пока отец в больнице, совсем от рук отбился. Вот увидишь, выйдет из очередного загула и вернётся, — отмахнулся мужчина. — Ну, раз дружки его ищут, может, и правда что-то стряслось, — усомнилась женщина. — Хотя, может, это вовсе и не друг был, а кредитор какой. — Прошу прощения, — обратился Хосок к паре сплетников, указывая на дом Юнги. — Здесь что-то произошло? — Да, говорят, парень пропал. Я вчера слышал какой-то шум со стороны их дома, но не особо обратил внимания. Знаете, я давно жду, когда эта старая развалина начнёт сыпаться от ветра. — Да-да, и я слышала. Подумала, пьяную драку там затеяли. Подарил же Бог соседей, столько шума. А сегодня тут какой-то подозрительный тип сказал, что ищет парнишку Мина, мол, тот пропал. «Не может быть», — Хосок бросился со всех ног внутрь дома. Дверь оказалась не заперта — плохой знак. На кухонном полу лежала упавшая полка, и всё вокруг было усыпано грудой осколков, бывших когда-то сервизом. У порога так и остались подпёртые к стене веник и совок. Прихожая походила на место преступления, здесь и правда была драка. — Он собирался убрать осколки, когда я ещё был здесь, — ахнул Хосок и вспомнил, как хотел было постучать в дверь, но не решился. Он видел падение полки и слышал, как разбивалась посуда. Рванулся было зайти, но не смог. Так что ушёл почти сразу же, не в силах бороться с собой. Хосок был уверен, что оставил Юнги в целости и сохранности в стенах дома. — Значит, за мной следили. Кто-то был здесь после меня. И они его забрали… из-за меня? В груди защемило, где-то под рёбрами вмиг потяжелело сердце, и следующий вдох дался с трудом. Хосок ухватился за горло и закашлялся. Из горла вырвался сдавленный стон. «Так и знал, страшное всё же случилось». Не в силах собраться, Хоуп опустился на пол и дрожащими пальцами достал телефон. Он продолжал набирать один и тот же номер. А Тэхён всё так же не брал трубку. Возможно, он уже что-то узнал и теперь не желал с ним говорить. По логике, это было маловероятно, но чувство вины всегда вызывает навязчивые тревожные опасения. Вторая же версия пугала ещё больше, ибо с Тэ тоже могло что-то случиться. По вине этого бешеного Чонгука, с которым Тэхён теперь всюду таскается как с писаной торбой, или они добрались и до него. Непослушные ноги сами понесли к квартире Тэхёна. Стоя под дверью, Хосок дрожал как лист на ветру. В тот момент мышление сузилось до поиска нужного человека, попросту отодвинув всё остальное куда-то на фон. Занемевший палец давил на звонок без остановки. Но как и с телефоном ответа не было. Чон так устал бежать, что, добравшись до места, согнулся пополам и уткнулся в дверь лбом. Мокрые волосы прилипли к лицу и оставили следы на входной двери. Металл приятно холодил горячую голову. — Тэхён, Тэхён, — продолжал звать он и барабанил в дверь ногой. Но никто не открывал. — Что мне делать? Слёзы предательски подступали вместе с бессилием. Но сдаваться было нельзя. Он должен взять себя в руки и продолжить поиск. Ким Сокджин! Точно, ведь он что-то знает, он сможет помочь. Как только следующая цель определилась, энергия снова наполнила конечности, и Хосок как на пружине подскочил. Он мчался сквозь толпу, распихивая всех на своём пути. Кто-то в спину кричал ему недовольно, но он ничего не слышал. Усталости не было, огня в лёгких тоже, и мышцы совсем не болели. Была только паника, она гнала в спину, словно охотничьи псы. Вперёд, быстрее, ещё быстрее. Что-то мелькнуло перед глазами, и от сильного толчка кепка слетела с головы. На полном ходу Хосок врезался в прохожего выше ростом сантиметров на двадцать. Мужчина неожиданно шагнул из магазина и оказался прям на пути. — Эй, парень, ты что, на пожар бежишь? Аккуратнее надо быть! — возмутился пострадавший. От удара он уронил пакет с покупками. — Уйди с дороги! — завопил Хоуп и ринулся дальше. Но мужчина успел зацепить его за куртку, от чего Хосока дёрнуло назад и ворот врезался в его горло. Захрипев, парень рухнул на землю. Разгневанный мужчина не собирался так просто оставлять ситуацию. Только сейчас Хосок заметил, что это доминант лет сорока и что у него ну о-очень недовольное выражение лица. — Простите его! — закричал кто-то совсем рядом. Неожиданно возле рассерженного великана оказался Ким Тэхён. Он положил руку на локоть мужчины и мягко улыбнулся. — Мы его знакомые, простите его, он немного не в себе. — Мы позаботимся о нём, — пообещал ещё один голос. Чон Чонгук тоже неожиданно вырос над Хосоком. Он выглядел ещё более бешеным, чем обычно. — Ну-ка извинись перед дядей и скажи, что больше не будешь вести себя как мудак. — Да пошёл ты, — фыркнул Хоуп и начал подниматься. Тэхён учтиво улыбался и продолжал слегка кланяться в извинениях. Он нервным взглядом смерил всю собравшуюся компанию и вдруг почувствовал облегчение. По крайней мере, они встретились. — Пойду-пойду, и ты со мной тоже. — Чонгук подхватил его под локоть и потащил в ближайший проулок, пока никто не успел опомниться. — Нам очень жаль, — вежливо повторил Тэхён незнакомцу и побежал следом, аккуратно избегая столкновений. В обеденный час-пик улица была битком набита. Лишнего внимания им сейчас только и не хватало. За углом его ожидала вполне очевидная картина. Узкий тупик с мусорными баками, грязные стены из бурого кирпича и эти два балбеса сцепились и рычат друг на друга. — Убери свои руки, тебе незачем меня держать! — кипел Хосок. — Я не убегаю, я сам искал вас. — Что, есть в чём признаться, не так ли? — спросил Чонгук, продолжая трясти того за воротник куртки. От такой тряски Хоуп грохнулся головой о кирпичную стену дома. — Да отвали ты! Я должен поговорить с Тэхёном, — взмолился он, игнорируя звенящую боль в затылке. — Чонгук, остынь, — попросил Тэхён, мимоходом подумав о команде «к ноге», — давайте просто поговорим. — Да что толку с ним говорить? — усомнился Чонгук, снова занося руку для удара. Ему так не терпелось выбить дурь из этого рыжего куска дерьма. Уверенный кулак с глухим звуком врезался в живот прижатого к стене Хосока. — Вот мне его слушать совсем не хочется. — Пожалуйста! — с нажимом добавил Тэхён. Чонгук вздохнул, насмешливо поправил воротник на куртке Хосока и отошёл от него на пару шагов. После чего картинно развёл руками, демонстрируя, какой он мирный и послушный. — Я смотрю, Тэхён, ты успел обзавестись цепной псиной, — со смешком хрипло заметил Хосок. Скривившись, он сплюнул на землю кровь — прикусил щёку во время удара. Тэхён зыркнул на своего эмоционально неуравновешенного Дома. Всем своим видом посылая сигнал «не надо, не бесись». И чудом это сработало, как ни странно, но никто никого не бил. Кажется, он всё же недооценил самообладание Чонгука. — И это вся реакция? Ну что вы, такая замечательная шутка пропала, — хмыкнул Хосок, выпрямляясь во весь рост. Он и испытал облегчение, что Тэ оказался в порядке. Хотя такое резкое приветствие охладило радость от встречи с другом. — Может, хватит махать кулаками? — спросил Тэхён, делая шаг навстречу. Он уже о многом догадался, даже если и не хотел в это верить до конца. — Юнги пропал, ты в курсе? Предположу, что да. И косвенно или непосредственно, но ты в этом замешан. Я прав? — Он решил перейти сразу к делу, чтобы сократить время, потраченное на лишнюю болтовню. Упрямое отрицание всё же мелькнуло на лице Хоупа. Это был его последний шанс всё скрыть и оправдаться. Какое-то время он молчал и сверлил взглядом собеседников, но в конце-концов таки сдался и кивнул. — Именно поэтому я тебя и искал, — тяжело выдохнул он. — Может, ты также знаешь, где Пак Чимин? — тихо спросил Чонгук, только подтверждая догадки Тэхёна, что это его безразличие было лишь маской. Хосок задумался, он не был уверен, поэтому слегка пожал плечами, как бы говоря и да и нет. Не мог же он так просто признать, что повидал целую толпу безымянных потерянных людей, одним из которых может оказаться и этот их Чимин. — Сука, — сорвался Чонгук, и очередной удар встретил свою цель с молниеносной скоростью. Хосока отбросило в сторону, левую сторону лица обожгло, в голове снова загудело. Синяк будет феерический. — Хорошо-хорошо, я это заслужил, — согласился Хосок, поднимая одну руку вверх, словно защищаясь. Он слизал кровь с разбитой губы и продолжил: — Но прежде чем меня забьют до смерти, может, всё-таки выслушаете? — С удовольствием. Только не здесь, — поморщил нос Тэхён, бросая взгляд на мусорные баки. — Давайте найдём более укромное место.***
Квартира Кима была близко, туда они и направились. Прочь с людных улиц, от шума и подстерегающей опасности. Хосок шёл первым, он всё время оборачивался и с подозрением зыркал на прохожих. Чонгук хранил молчание и следовал за ним по пятам, словно тень. Тэхён шёл позади обоих и невольно чувствовал себя конвоиром, ведущим арестантов на суд. У него начинала трещать голова от них обоих. Он понимал, что действия сгоряча приведут лишь к ухудшению ситуации. И казалось, что у всех, кроме него, вместо головы одни лишь яйца. Когда троица заходила в подъезд многоэтажного дома, терпения у каждого из них уже не оставалось ни на йоту. — Как же я устал, — выдохнул Тэ, скидывая обувь. — Вот, — он бросил Хосоку стопку сухой одежды, — переоденься и приходи на кухню. Пора выслушать твои объяснения. — И сколько вы там знакомы с ним? — зашипел Чонгук, когда они остались вдвоём, — Вы что, доктор, совсем не умеете общаться с нормальными людьми? Окружили себя всяким мусором. — Не пори чушь, — отмахнулся Тэхён, стараясь не думать, насколько серьёзно стоит воспринимать подобные заявления. — Уверен, у него были свои причины. Мы ещё ничего не знаем. Уверен, всё куда сложнее, чем мы можем представить. У меня очень скверное предчувствие. Чонгук промолчал. Его глаза сверкали кипящей яростью и казались непроницаемо чёрными. Он презирал своих внутренних демонов. Шёл на поводу у тяги к жестокости и ненавидел себя за это. Но ещё хуже он относился к чужим грехам. Он был похож на палача, у которого руки в крови по локоть, но который верит, что вершит правосудие, следуя своему извращённому закону. — Мне нужно только место, где они засели, — заявил он, потирая кулаки. — Не знаю, что я с ними сделаю, но хочу разворошить это змеиное кубло. — Ни хрена ты не сделаешь, — покачал головой Хосок, войдя в кухню. Он вытер влажные волосы полотенцем и стал у самой двери, опираясь о стену. — Тебя туда даже не пустят. Только я могу пойти. — И этот туда же! А ты что сам сделаешь? Если до сих пор ничего не смог, разве что-то изменилось? — взвыл Тэхён, устало потирая шею. — Я с вами с ума сойду. Давайте начнём с самого начала. Туда, это куда? И что вообще происходит в этом городе? — спросил он и усадил Хосока на стул.***
Хосок описывал это место как рай для жаждущих неординарных развлечений. Мекка для тех, кто готов окунуться в мир самых смелых фантазий. Сложно было представить, что где-то в городе есть место похлеще Дыры. Но оно существовало. — Старая добрая Дыра покажется вам невинным детским садом, — предупредил Хоуп. — И те, кто там заведуют парадом, далеко не просто любители развлечений пожёстче. Это уже совсем другой уровень. Послушайте… И Чон Хосок начал свой рассказ, как ещё будучи студентом он искал, где можно заработать. Однажды, танцуя в клубе, он получил записку с адресом и указанием приходить одному. Клочок бумаги долго валялся в кармане, уже почти был отправлен в мусорное ведро. Но в один из крайне тяжёлых периодов с насевшими на голову кредиторами, когда казалось, что скоро придётся жрать камни, Хосок рискнул. Терять было нечего. Указанный адрес завёл его далеко за черту города. Одиноко стоящий особняк впечатлил ещё с улицы. Четыре этажа пафоса, богатства и роскоши за высоким забором. Дорогие тачки у ворот. Людей на улице не было, но в доме ощущалась бурлящая жизнь чего-то тайного и эксклюзивного. Первой мыслью была догадка, что его угораздило забрести в бордель. Но ничего такого не происходило в открытых просторных комнатах. Элегантное и стильное убранство внутри помещений заполняли люди в костюмах и вечерних платьях. Вечеринка для элиты, сборище золотой молодежи. Чопорно, благородно и с душком Шанель. — Я бродил там, как в музее, и пялился на сверкающие хрусталём люстры, огромные картины в тяжеленных рамах. У всех вокруг руки, обвешанные золотом, в бокалах до неприличия дорогой алкоголь. А я бродил по этажам словно крыса из помойки в оперном театре. Но никто из них не обращал на меня внимания. — Начало интригующее, — резюмировал Чонгук. — Кто-то из этих людей позвал меня туда, даже не удосужившись уточнить о цели визита, — продолжил Хосок. — Меня это взбесило, и я решил уйти, приняв всё за чью-то глупую шутку. Но именно тогда всё и началось.***
— Вы здесь впервые, не правда ли? — спросила его девушка в алом платье. Разрезы её шёлкового одеяния открывали длинные стройные ноги, глубокое декольте оставляло мало места воображению, но всё вместе выглядело волшебно притягательно. Её лицо озаряло каким-то мечтательным обаянием. Сказочная фея, нимфа, сошедшая с божественных холмов. — Думаю, это очевидно, — ответил Хосок, жестом подчёркивая собственный наряд. Он залюбовался прелестницей и ещё острее ощутил себя лишним. — Кажется, мне тут не место. — Не говорите так, сегодня вы — наш почётный гость, — залилась смехом девушка, прикрыв элегантным жестом белоснежную улыбку. — Главная часть вечера вот-вот должна начаться. Я буду ждать вас. Она вручила ему свой бокал и двинулась наверх по лестнице, соблазнительно маня идти следом. С каждым её грациозным шагом шёлк скользил, открывая чуточку больше гладкой бронзовой кожи. Осушив одним глотком полученный напиток, Хосок двинулся наверх. Бокал он поставил куда-то в высокий вазон, тут же о нём забыв. Музыка на фоне заиграла громче, или ему так только показалось. Люди вокруг больше не игнорировали его присутствие, они улыбались и приветствовали его лёгкими кивками и взмахами рук. Все вдруг ожили и стали двигаться по спирали лестницы к верхнему этажу. Обгоняя или уступая дорогу, люди перемещались организованно, будто по чьей-то по команде. — Что происходит? — озадаченно спрашивал Хосок, но никто ему не отвечал. Он просто двигался вместе со всеми. Последняя ступенька вывела на просторную площадку шириной во весь этаж. Огромную комнату разделяли четыре опорных столба, что поднимались к стеклянной крыше. Прозрачный свод открывал вид на звёздное небо. Комнату заливал свет почти полной луны. Лишь самые дальние углы залы были погружены в глубокую тьму. Вдоль стен, в этой темноте, размещались подходящие гости, и все они, как зачарованные, смотрели в центр комнаты. Хосок не поверил своим глазам. Там, где было больше всего света, на платформу водрузили каменную ванну, хотя при виде этого предмета в голове всплывало слово «купель». В нём стояла уже знакомая девушка в красном атласе. — Приди же ко мне, — воскликнула девушка в алом, протягивая руку. Она уже по пояс стояла в воде. В руке своей она держала кинжал, с виду весьма настоящий и острый. — Что тут, блять, происходит? — выдохнул Чон, отшатнувшись. Он диким волком смотрел на толпу безумцев и медленно отступал назад. — Не глупи, — шепнул ему кто-то на ухо. — Всего лишь сделай то, о чём она просит, и твои карманы набьют хрустящие купюры. — Да вы тут все больные! — возразил Хосок. — Ну, так и поверни это в свою пользу, парень! Докажи, что я не ошибся в выборе. — Мужчина хлопнул его по плечу. — Обещаю, никто не пострадает, — хохотнул он. — Но почему я? — спросил Хосок. — Я вижу, что ты за человек. Достаточно артистичный и беспринципный, чтобы использовать любой шанс. — Незнакомец говорил так, будто хорошо его знал. — Моя интуиция редко меня подводит. Давай, просто сделай это! — Х… хорошо, и что я должен сделать? — неуверенно спросил Хосок, жалея, что пришёл сюда. — Освободи меня, — пропела девушка, призывно поднимая руки, — очисть меня. — Что это значит? — продолжал спрашивать Хосок. Его вытолкнули в спину поближе к центру, и ничего не оставалось, кроме как двигаться дальше и попробовать сыграть безумную роль в этом массовом психозе. — В день моего рождения, прежде чем проклятье, навязанное мне судьбой, обрушится, я прошу тебя: подари мне свободу, — проговорила девушка и протянула ему кинжал. Хосок медленно подошёл к платформе. Он смотрел на неё снизу вверх и боролся с нерешительностью. Лезвие в руках мадмуазель, изогнутое у рукояти, было словно из книг про оккультизм и магию. Он не хотел к нему даже прикасаться. — Ну же! — воскликнула девушка. Её поддержала толпа. Они вторили ей, тихо, сливающимися в один голосами они шептали «сделай это». Хосок обернулся, выискивая в толпе мужчину, чей голос обещал ему гору денег. Среднего возраста, седеющий мужик подмигнул ему, подталкивая к действию жестом. «Ох, лучше бы тебе сдержать обещание, чувак», — подумал Хосок и более уверенно запрыгнул на платформу. «Этот будет дорого стоить». От его прыжка платформа качнулась, вода заплескалась в купели и девушка восторженно застонала. — Ты — моя надежда, — шептала она, как заведённая, — мой свет, мой освободитель. Хосок ступил в воду, ощущая, как тёплая вода затекает в обувь. В нос ударил сильных запах каких-то эфирных масел. Слово «благовония» отлично подходило бутафорской «купели». Трясущимися руками он принял клинок из тонких рук, и девушка потянулась к своему чокеру. Она развязывала крепкие узелки, и продолжала смотреть в глаза своему испуганному спасителю. На губах её играла обреченная улыбка сумасшедшего человека. Лёгкий чокер тихо скользнул вниз и поплыл на поверхности воды. Открытая всему миру метка обвивала хрупкую шею чёткой линией. Идеально ровная чернильная полоска казалась самым запретным, на что может смотреть посторонний мужчина в её жизни. Хосок поднял руку, но провёл пальцем только по ключице. Не смог коснуться самого заветного. — Перережь эту цепь, что призвана приковать меня. Подари мне крылья, — благоговейно прошептала девушка. Она нежно коснулась его руки, призывая к действию. А потом спокойно закрыла глаза и запрокинула голову назад. — Режь, режь, режь, — эхом доносилось со всех сторон.***
Тэхён сидел онемелый, уставившись на старого друга с недоверием. Чонгук же, наоборот, казался весьма заинтересованным. — И ты пролил её кровь? — не выдержал паузы Чонгук. — Ты убил человека? — в ужасе спросил Тэ. — Да и нет, — ответил обоим Хосок, горько смеясь над самим собой. Он только начал рассказывать, а его уже подозревали в убийстве. — Она осталась вполне живой, насколько мне известно. Всего лишь немного крови для «сакрального ритуала» освобождения. А потом её пустили по кругу, так как она больше не была обременена связью с кем-то одним. Такие вот приколы. Этот цирк был моим первым показательным выступлением. После ещё много всякого дерьма случалось, но за это и правда неплохо платили. — То есть ты начал зарабатывать, подыгрывая двинутым сектантам? — уточнил Чонгук, скривившись, как от лимона. Помешанные фанатики. — Я бы не назвал это сектой, — возразил Хосок, — это была лишь игра. Менялись декорации, главные персонажи, тематика, сценарий. Иногда публика хотела крови, иногда эмоций, но чаще они требовали чего-то нетипичного для Дом-саб отношений. Мне и с Домами спать приходилось, и преклоняться перед сабами. Они там от такого прям тащатся. Своеобразное порно вживую для тех, кто по каким-то причинам недоволен своей сексуальной жизнью, зато может похвастаться толстым кошельком. — Ну, хорошо, пока это звучит как какой-то порно-театр для массовки, что с жиру бесится, — подытожил Чонгук. — Что дальше? — Как вы уже могли подумать, в таких игрищах есть определённая проблема, — взялся объяснять Хосок, — не все, кто там присутствовал, могли принимать активное участие в действиях. Некоторым сабам не разрешали их доминанты. Вы понимаете, о чём я? Люди с кучей денег и неудовлетворёнными желаниями. Как бы сильно они ни текли и ни изнывали от желания, они просто не могут физически изменять своим Домам. Потому что это прописано в их брачных контрактах. Они не могли преодолеть запрет своих супругов-топов. — Существует очень много сабов, которые ненавидят свою природу из-за различного рода ограничений, — подал голос Тэхён. — Я как никто знаю об этой проблеме, часто сталкиваюсь на работе. Тот же Юнги… Хосок нахмурился, а Чонгук вспомнил недавние события и утвердительно покачал головой. Да, быть сабом непросто. Он задумчиво посмотрел на своего предназначенного судьбой человека. Сожалеет ли тот о своей роли и паре, что ему уготована? — Когда в семье чеболей рождается саб, это становится проблемой. Фактически управление компаниями переходит к их супругам. В таком случае сабы не могут толком распоряжаться ни имуществом своей семьи, ни своими собственными жизнями. В таком шатком положении они часто идут на всевозможные уловки, чтобы наполнить свою жизнь смыслом. Женщины ещё держатся, отдаваясь воспитанию детей, но мужчинам бывает совсем невыносимо, — рассказал Тэхён, припоминая кое-какие случаи из практики. — Всё так, — продолжил Хосок, — я думаю, многие уже давно смирились, что смотреть — это всё, что им дано. И я тоже быстро привык к этой работёнке, успел завести базу частных клиентов, фанатов, если позволите. И, честно говоря, меня всё устраивало. Я люблю секс, и со временем начал ловить кайф от того, что на меня смотрят. Но однажды появился некий гений-химик, создавший вещество, способное «освободить» саба на время. Я говорю о «Катарсисе». И тогда всё изменилось. Это перевернуло наш «тайный мир». — Никто этого гения в глаза не видел, но его творение быстро стало сенсацией. Вещество как-будто отменяет приказы истинных Домов, и на время сабы переходят в режим «выполню всё, что скажете здесь и сейчас». Помимо этого им сносит крышу от усиленной чувствительности. Несколько часов после принятия они кончают чуть ли не от простого касания. Всё, что они слышат, превращается для них в истинный приказ, они выполняют всё совершенно беспрекословно, даже идут на риск для жизни без сомнений. Но при этом удовольствие испытывают поистине запредельное. Первые партии были с сильными побочными эффектами, но люди были готовы рисковать. Началось всё только внутри узкого круга, и совершенно добровольно. Со временем появились спонсоры, деньги потекли рекой, стали использовать желающих извне для пробных тестов. Так эта штука вышла за рамки тайного круга. Каждую следующую партию совершенствовали, росла продолжительность действия и расширялась аудитория клиентов. На домов это действует как ЛСД, но для сабов это что-то переворачивающее законы природы. После третьего приёма остановиться почти невозможно. Только если новую дозу никак не достать. Очень быстро появились зависимые, в основном из внутреннего круга. Так как это люди из одного процента богатейших граждан страны — они без проблем получали ещё. Дошло до того, что кто-то отписывал всё своё имущество и просто исчезал с горизонта в состоянии вечного экстаза. — Чтобы вы понимали, с появлением «Катарсиса» всё сильно изменилось. Из небольшого клуба по интересам мы выросли в какую-то многоуровневую организацию. Не знаю, кто там у верхушки сейчас. Думаю, это уже далеко не те люди, что приглашали меня пару лет назад на «актёрскую» работу. Но, кем бы они ни были, сейчас их цель — за спиной у Домов сводить мажорных сабов с ума и отбирать у них всё: недвижимость, акции, целые состояния. Эти люди готовы ради денег на всё. А обиженные и недолюбленные сабы легко попадаются на удочку. Чтобы выгодные клиенты приходили за «Катарсисом», продукт нужно довести до совершенства как можно скорее. Поэтому сейчас в ход пошли самые грязные приёмы. Из-за опасности словить жёсткие отходняки добровольцев становилось всё меньше. — Вполне возможно, что те, кто вложился в производство, начали похищать сабов-одиночек именно для того, чтобы исследовать на них новые партии. И это именно их потом отправляли на мои шоу. Так что публика оценивала не столько само выступление, сколько состояние саба. Я только сейчас это понял. Хосок ненадолго прервал своё повествование, вспоминая состояние напарника на последнем выступлении. — Слабым сабам настолько сносит крышу, что они теряют своё я. И судя по тому, что я видел совсем недавно, даже их метка может исчезнуть. — Поразительно, — ахнул Тэхён. — Так «Катарсис» — это нечто большее, чем просто наркотик? — Сложно сказать, — ответил Хоуп. — Пока я видел только одного без метки. И я не знаю, что с ним стало потом. — Вы действительно верите, что это возможно? — спросил Тэхён, невольно потянувшись в своей шее. — Разорвать узы. — Ни одним обычным способом нельзя вывести метку полностью. Она всегда проявляется снова. Неровная на шрамах, но проявится. — Удивил всех своими познаниями в этой области Чонгук. — А вам бы хотелось избавиться от своей связи, доктор Ким? — Нет, — отрицательно покачал головой Тэхён. — Я бы не хотел её потерять. — Избавьте меня от вашей драмы, — фыркнул Хосок и продолжил: — Несколько человек из тех, с кем я выступал, были вроде как сильно под кайфом. Но последний, он был словно… неживой. Кукла без самосознания. Вы бы видели его, у меня до сих пор мурашки ползут по спине, как вспомню его пустые глаза. И это у него больше не было метки. Она словно прожгла его кожу и испарилась. На какое-то время всех поглотили раздумья. Сколько бы раз ни слышали про исчезновение метки, поверить в такое очень трудно. — То есть началось всё это относительно невинно. Но, когда стала очевидна потенциальна прибыль, в дело вмешались уже настоящие акулы наркобизнеса? И теперь они похищают невинных людей и проводят над ними эксперименты? — вынес своё предположение Тэхён. В каком-то смысле он хотел оправдать друга и его связь с таким опасным делом. — Звучит как сценарий для дешёвенького детектива. Мне до сих пор кажется, что всё это чья-то глупая шутка. — Да вот только что-то не смешно, — вздохнул Хосок. — Раньше я правда не замечал ничего настолько стрёмного. Я не знал всего тогда, и сейчас о многом лишь строю догадки, — поспешил оправдаться он. — Не переоценивайте мою роль. Я — жалкий инструмент для выкачивания небольших денег. Меня использовали, как и многих других. Я лишь получал плату за актёрскую игру и не более. Меня не посвящали в детали серьёзных дел, а наоборот приказывали не совать свой нос куда не надо. Я только в последний раз по-настоящему понял, что всё изменилось, и захотел уйти, но не всё так просто. — А ты мастер снимать с себя ответственность, — хмыкнул Чонгук. — Совсем не умеешь признавать свои ошибки? — Ты ничего не понимаешь! Я только успел рот открыть, как мне тут же начали угрожать, — попытался объяснить Хосок, сжимая кулаки. Он не хотел произносить вслух, как сильно он напуган, — и мне самому от себя тошно, но что я мог сделать? Мне есть что терять. — Им известно о том, кем тебе приходится Юнги? — уже начал догадываться что к чему Тэхён. — Не уверен. Но боюсь, что я сам привёл их к нему. Я был вчера у его дома. И он исчез сразу после того, как я ушёл. — Ты следил за ним, — сделал свой вывод Чонгук. И, как на зло, попал в десяточку. — А они следили за мной, — согласился Хосок. — Они могут причинить ему вред? Или это просто рычаг давления, чтобы ты продолжал быть послушным? — решил уточнить риски Тэхён. — Я не знаю, — взвыл Хоуп и закрыл глаза руками. — Я ни в чём не уверен. Но есть одна очень странная деталь. Тот парень, из последнего выступления, у которого не было метки. Всё, что он сказал, это «Мин Юнги». Он повторил его имя пару раз, а потом совсем отключился от реальности. Я сразу почуял неладное, и именно поэтому пошёл к Юнги. — Стоит проверить, — пробурчал Тэхён, доставая телефон. Он протянул Хосоку фото школьника. — Это был он? — Да, — подтвердил тот, внимательно рассмотрев снимок, — это тот парень без метки. — Ну, вот Чимин и нашёлся, — процедил Чонгук. Внешне он сохранял абсолютно нейтральное выражение лица, и лишь его руки едва заметно дрожали в нетерпении. Правая нога начала отстукивать пяткой по полу чей-то предсмертный марш. — Он ещё жив хотя бы? — Никаких гарантий, но, думаю, у нас есть только один способ проверить. Мне придётся туда пойти и увидеть всё своими глазами, — заговорил Хосок. — Уверен, со мной скоро свяжутся. И я всей душой надеюсь, что за мной не следили сегодня. Иначе они всех нас на пыль пустят. Простите, что втянул вас. — Что ты будешь делать, когда попадешь туда? Как ты собираешься помочь им, если ты себя не в силах защитить? — спросил Тэ, доставая сигарету из пачки со стола. Он злился и паниковал, отчего заводился ещё сильнее. — Я просто сделаю всё, что прикажут, если это будет гарантировать безопасность Юнги, — ответил Хоуп и тоже потянулся за сигаретой. — А как же Чимин, кто ему поможет? — спросил Чонгук, чиркая зажигалкой. — Я постараюсь что-то разузнать, — пообещал Чон Хосок. В его способности слабо верилось, но это был их единственный вариант. Масштаб неприятностей, в которые все они оказались втянуты, поражал. Впору было фильм снимать. — Как вообще в клуб попадают новые люди? — поинтересовался Тэхён. Следовало придумать запасной план. Обратиться в полицию никому не казалось хорошей идеей. Обычно в таких делах копы уже давно подкуплены. — Есть несколько вариантов. Первый — тебя должен рекомендовать кто-то из постоянных членов клуба или просто ты чертовски богат и тебя все знают, второй — ты сидишь на «Катарсисе» и сгодишься для испытания новой партии. Отличительным признаком зависимого является изменение цвета метки. Она постепенно светлеет. Если чернило метки выцвело до голубого, а ты всё ещё в адеквате — ты точно попадёшь в список испытуемых. Это я говорю, потому что пока не видел никого, кто бы сохранял ясность ума со светло-синей меткой. Проявленное имя, кстати, усложняет задачу. Такие теряют контроль быстрее. — У нас есть выход на кого-то, кто может дать рекомендацию? — в надежде спросил Тэхён. Что-то ему подсказывало, что лёгких путей им не видать. Хосок подумал немного, но затем отрицательно помахал головой. Для этого нужно иметь счёт в банке с количеством знаков, как в номере телефона, не меньше. Да и сам он, Хоуп, сейчас потерял доверие и не сможет выступить поручителем. Ему хотя бы в живых остаться. Единственное, что успокаивало — никто бы не стал похищать Юнги, если бы его просто собирались убить. — Думаю, для начала я должен разузнать, что там сейчас происходит, — признал Хосок. Отправляться одному прямиком в пасть к тигру очень не хотелось. Но другого выбора у них не было. — Если я не выйду на контакт через три дня — начинайте искать способ, как туда попасть самим. Если я не дам о себе знать за неделю — считайте меня мёртвым. Телефон я там использовать не буду, возможно, будут прослушивать, или его могут просто забрать. Договоримся так, если мне позволят выйти, я приду в больницу Тэхёна с часу до двух дня. Телефон Тэхёна завибрировал. — Это сообщение от Сокджина. Нужно с ним встретиться, у него есть информация. — Он что-то знает, — вспомнил Хоуп, — приходил ко мне с вопросами недавно. — Кажется, теперь у него есть кое-какие ответы, — заметил Тэхён, поднимая глаза от экрана. Но обмен информацией не успел состояться. Ещё через полчаса Чон Хосок получил приглашение. Так быстро. Сердце забилось быстрее от страха. Мир полный опасностей ждал его сегодня вечером на том же месте. «Думаю, ты уже понял, что лучше тебе не опаздывать», — значилось в конце сообщения. Тэхёну хотелось пожелать ему удачи. А ещё попросить позаботиться о себе и перепуганных мелких, которые ждут где-то там, чтобы их спасли. Хотелось пообещать, что они пройдут сквозь это вместе, что всё в итоге будет хорошо. Но слова застревали в горле. Любая поддержка могла прозвучать по-издевательски и как-то фальшиво. Что вообще говорят людям в таких ситуациях? В итоге Тэхён просто приобнял старого друга и похлопал его по плечу. — Я буду ждать каждый день в больнице, с часу до двух, — пообещал он. От тревоги у него леденели пальцы. — Если через три дня тебя не будет, я начну принимать «Катарсис» и пойду за тобой. — Я хотел бы сказать тебе «не смей», но я не настолько хороший человек, Тэ. Поэтому — рассчитываю на твою помощь, если у меня ничего не получится. Не очень приятно это говорить, но лучше тебе держать твою псину рядом, когда ты двинешься в логово к змеям. Он хоть и бешеный, но, кажется, тебя защищает. Только будьте аккуратны. Ваша связь слишком очевидна. Хоуп обречённо двинулся в сторону своего неизвестного будущего. Ему было чертовски страшно, но он решил не убегать. Одна лишь мысль, что Юнги снова попал в беду, и в этот раз из-за него, выворачивала наизнанку. И там, с обратной стороны его натуры, можно было рассмотреть немного смелости и отважного самопожертвования. Это будет его искуплением.***
Когда дверь захлопнулась, и шаги Хосока стихли на этаже, Тэхён вдруг почувствовал, как на него обрушилась волна чужих эмоций. Там было столько подавленной агрессии, что ноги подкашивались. — Ты в порядке? — прямо спросил он Чонгука, замечая, как язык стал сухим и шершавым. Их последний разговор прошёл не очень-то хорошо. Так что Чона могло сейчас снова сдуть ветром сумасбродства. Но было страшно отпускать его одного в таком состоянии. — Я сейчас просто взорвусь, — признался Чонгук. — Думаю, опасно находиться рядом со мной сегодня вечером. Тэхён облизал пересохшие губы и судорожно втянул воздух. Он и сам это чувствовал — энергия между ними сотрясала воздух. Волосы на затылке становились дыбом от одного взгляда на доминанта. А ещё мурашки бежали по спине, вдоль хребта до самого копчика. — То, что ты сказал тогда на улице. Я не хочу убегать от тебя, — тихо выдохнул Тэ и в доказательство своим словам двинулся навстречу. Всего один шажок, протяни руку и пылающая грудь коснётся пальцев. Его словно мощным магнитом тянуло навстречу. Кожу над шейными позвонками кололо наэлектризованными иглами. Желание прикоснуться звенело в каждой клеточке тела. Со дня их первой встречи это притяжение как будто усиливалось и вот сейчас достигло апогея. — Не надо, — зарычал Чонгук и отпрянул. Словно сам себя швырнул подальше. Он дышал тяжело и часто. Было видно, что он борется с собой. — Я не хочу никого ранить, — сквозь зубы процедил он. А Тэхёну от этого сдавило горло. Он готов был просить об этом, так сильно его вело. Жар охватил всё его тело, он плавил сознание и волю. Мольба о близости рождалась внутри и разносилась по венам словно вирус. Хоть боль, хоть раны, хоть удары — что угодно, только прикоснись ко мне! — Лучше я пойду, — бросил Чонгук и схватил свою куртку. Он спешил покинуть квартиру, даже не взглянув на своего саба. — Нет! Подожди, — закричал Тэхён, но Дом уже унёсся, демонстрируя невероятную выдержку. — Пожалуйста… Острая боль полоснула в груди. Метку жгло раскалённым металлом. Быть отвергнутым своим Домом оказалось очень неприятно. — Твою ж мать, — выдохнул Тэхён и осел на пол. С ним никогда ничего подобного не случалось. Это сильнее, чем он себе представлял: низ живота ныл, он был до боли возбуждён. И было сложно определить, чьё это желание сейчас отбирает воздух и выкручивает мышцы. Его или сбежавшего доминанта. Рука сама потянулась вниз, но это не помогало, а словно делало ещё хуже. Тэхён никак не мог получить разрядку: оргазма достичь не удавалось, но и эрекция не проходила. Пик удовольствия всё время куда-то ускользал. А воображение подсовывало возможные картины, что случилось бы, если бы Чонгук остался. Что бы он сделал, и к чему бы это привело? Его горячий шёпот где-то возле уха — спина Тэхёна выгибается, и ноги становятся слабыми. Его крепкая рука прижимает к себе, и в копчик упирается холодная пряжка строгого ремня — с губ срывается низкий стон. Настойчивое давление внизу — и ноги сами собой раздвигаются. Он держит Тэхёна на своих коленях. Такой же объятый глубокой страстью, медленно приближается и обжигает губы неистовым поцелуем… — Я так больше не могу, — почти захныкал Тэ и попытался встать. От этих фантазий было так хорошо, что аж дурно. Оставить его одного в таком состоянии было очень жестоко. Холодный душ заставил его зубы стучать, но это наконец-то подействовало. Удалось остановить эту лихорадку и вернуть контроль над собой. С трудом верилось в пережитый эпизод, слишком новые впечатления. Впервые в жизни Ким Тэхёна проняло сексуальное желание. Не лёгкий интерес, не просто телесная реакция, а неистовая всепоглощающая похоть, что захватывает разум и тело. Он был и рад этому, и шокирован. — Теперь я, кажется, понимаю, почему люди так помешаны на сексе, — проговорил Ким Тэхён, разглядывая себя в зеркале. — И если это лишь часть того, что ты носишь в себе, как же ты ещё не сошёл с ума, Чон Чонгук? Побродив вокруг своей кровати, Тэхён понял, что так ему не уснуть. От перенесённого потрясения и ледяного душа его всё ещё колотило. Переизбыток информации разрывал уставшую голову. Какие-то безумные организации, наркоторговля, похищения. Земля уходила из-под ног, картину мира покромсали на части и кое-как сшили обратно. Всё начало казаться каким-то сюрреалистичным — и события, и люди вокруг, и он сам. А ещё этот «Катарсис» не давал покоя. Дар это или проклятье? Если есть вещество, способное нарушить связь, может, есть и такое, что может её укрепить? Захотелось выйти на балкон и почувствовать свежий воздух. В голове вертелись мысли о Юнги и Хосоке, Пак Чимине и… Чон Чонгуке. Где он сейчас? Что с ним происходит? В порядке ли он или совершил какую глупость? Отклики его волнения стихли в голове где-то с получаса назад. Контакт разорвался и сейчас Тэхён был способен различить свои собственные чувства от чужих. Там много чего смешалось: страх слился с любопытством, усталость требовала отдыха, стыд затмило желанием испытать что-то новое. В темноте самых потаённых желаний зияли дыры незаполненных опытом вещей. Мир истинной страсти, в который приоткрылись двери, манил Тэхёна. Так, чтобы влажно, горячо и грязно. С шумом и криками. Так, чтобы отпустить себя и позволить всему произойти. Отбросить постоянный контроль и передать в надёжные руки ключ от собственной души. Тэхён вспомнил себя, лежащего на полу в коридоре, и вспыхнул. Как так получилось, что он готов был ползать на коленях и просить взять его? Щёки снова заалели от пошлых мыслей. Чонгук поражал своей силой, завлекал опасным обещанием ярких впечатлений, но вместе с тем казался раненным зверем, не знавшим доброты. Так что было там в клубке спутанных чувств и что-то светлое, тёплое и нежное. Это рождалось на уровне тела, бежало по коже, импульсами двигалось по мышцам, струилось по венам, пока не достигло сердца. И там расцвело признанием — ему хотелось подарить любовь. Не поддельную, а глубинную искреннюю, с полной отдачей. Тэхён с интересом ушёл в интроспекцию, подмечая за собой по-новому сильные порывы и потребности. С момента встречи со своей родственной душой прошло не так много времени, но уже такие изменения. Иногда казалось, будто их личности начали сливаться по линии касания, перетекать друг в друга. Где-то уравновешивая, где-то компенсируя. Несмотря на все различия и трудности, они начали формировать одну сложную синергетическую сущность. Да, у них большая разница в возрасте, в опыте и в приоритетах. И да, Чонгук слишком взрывной даже для доминанта его возраста. У него куча мусора в голове. Но даже так он смог удержаться, когда Тэхён уже был по-настоящему готов лететь с ним в эту пропасть. Он смог устоять, потому что беспокоился.***
Не успел высохнуть асфальт, как небо снова потемнело. Свинцовые тучи нависли над городом, закрыв собой россыпь ярких звёзд. Сильный ветер хлестнул порывом, и капли забарабанили в окно. Джин сидел в комнате один, он прислушивался к звуку дождя и тяжело вздыхал. В его груди сейчас бушевала такая же неистовая буря. Ким Намджун ушёл около часа назад, но поверить в то, что он был здесь, было так же сложно, как и забыть об этом. Реальность раздала карты, и бармену Дыры выпала настоящая насмешка над всем, во что он верил. После долгих отчаянных поисков человека с заветным именем он получил от судьбы даже не один, а целых два ножа в спину. Как же это по-садистски смешно — встретить двух Ким Намджунов и быть отвергнутым обоими. Сокджин хохотал во весь голос и бил себя кулаком в грудь, пытаясь заглушить вопль. Сука-судьба его не просто кинула, она жестоко и мастерски положила его на лопатки. Оказалось, что такая драгоценная метка совершенно бесполезна. Весь этот бред про разделённую надвое душу не работал. Нельзя было представить кого-то, кто так же неистово нуждался в этой встрече, как Ким Сокджин. Он был на седьмом небе от счастья, когда имя проявилось. Поначалу оно интриговало и побуждало фантазировать, вселяло светлую надежду на душевное тепло и близость. Парень верил всем сердцем, что скоро найдёт свою новую семью. Но прошло пять дней, двадцать, сто — и ничего. Человека с этим именем не было рядом, он словно испарился, лишь раз пройдя мимо, словно призрак. Наступил очередной период отчаянных поисков и страданий от невозможности их завершить. Великое событие, как и сама метка, начали казаться обманом, пустышкой. Это бесило и пугало. Но даже так Джин не сдавался, верил и смиренно ждал. И вот так наградили его за это терпение? Укрощение строптивого саба частенько является частью знакомства. Такова природа Дом-саб отношений. Это как флирт, захватывающая игра, в конце которой нет проигравших. Победу получат все, на этом и держится мир. И Джин с радостью бы сыграл партию-другую со своим парнем. Но этот его так называемый истинный саб не просто напрашивался на хорошую порку, строя из себя недотрогу. Он собирался разорвать их узы навсегда, не дав и шанса. С холодным расчётом он планировал искалечить себя и сотни таких же глупцов. Ким Намджун хотел разрушить саму основу этого мира — сделать сабов невосприимчивыми к зову инстинктов, отрезать их от любящих их людей. И был готов для этого на всё. Самонадеянный безумец решил, что в праве творить такое, называя зверство очищением. И из этого его заблуждения в городе разверзлись врата в преисподнюю. Вещество, что стало популярным под названием «Катарсис», стало эпицентром множества событий. Алчные люди приложили руки к его распространению, желая лишь заработать. Поначалу маленький проект под влиянием обстоятельств вышел за рамки личных исследований. Джин не успел узнать, что именно у них есть на Намджуна, почему он вынужден на них работать. Но для этих людей это просто новинка на рынке, что даёт хорошую прибыль. И только создатель знает, что в своей завершённой форме «Катарсис» станет чем-то большим. Даже одной дозы будет достаточно, чтобы принявшие его люди больше никогда не были прежними. После пережитой вспышки запредельного напряжения они навсегда потеряют частичку себя. Теперь об истинной цели этого оружия массового поражения знал и Джин. И от этого он не мог найти себе места. Их всех затягивало в очень опасный омут событий. Намджун просил его помочь сбежать от картеля, что заставляет его производить даже неудачные партии. Но Джин видел ситуацию иначе. Распространение вещества, особенно финальной его версии, нельзя было допустить. Никто не должен испытать на себе его действие, осознанно или нет. Поэтому он хотел не только выручить друзей, но и уничтожить все готовые дозы «Катарсиса». — Я не позволю этому случиться, — пообещал Джин сам себе. — Чимин, Юнги, держитесь, мы скоро придём за вами. А ещё Намджун сказал, что исчезнет, как только они заберут результаты его исследований и выведут людей из лаборатории. Он пришёл просить о помощи, чтобы потом навсегда уйти. Пальцы сами потянулись к завязкам браслета, металлическая пряжка тихо звякнула и широкая полоска тисненой кожи упала на одеяло. В темноте комнаты Джин мог видеть лишь контуры объектов и глубокие тени. Но эту метку он изучил до каждого миллиметра, завитка и точечки. Он не нуждался в зрении, чтобы видеть её. Прямо возле чернильных символов слога «На» был слабый ожог. Стоило признать: невозможно предугадать, что ты получишь, оказавшись рядом со своей истинной парой. Обещанная идиллия не спешила стучаться в дверь. Вокруг не трепетали крылья купидонов. Чужие истории про любовь, страсть и неистовое желание быть рядом умалчивали о тёмной стороне медали. Почему никто не говорил, что родственная душа может быть твоим предназначенным судьбой проклятьем? Что, если твоя половина уготована тебе лишь как неисчерпаемый источник скорби? — Может ли быть так, что моя пара именно он, потому что я должен был быть одиноким? Сокджин решил, что ему нужно с кем-то поговорить. Даже просто звук знакомого голоса мог бы помочь. — Алло, Тэ, прости, что так поздно, — поздоровался Джин, как только на его звонок ответили. — Надеюсь, ты не спал? — Уснёшь тут, — ответил Тэхён, забираясь под одеяло. — Рассказывай, что там у тебя. И Джин пустился в рассказ о том, что встреченный в школе парнишка и правда не его истинный. Потому что его пара снизошла до него жалкого и явила себя сегодня вечером. И этим человеком оказался не кто иной, как создатель того самого «Катарсиса». Его исповедь была полной разочарования и горести. Он злился, срывался на крик и просто жаловался. Как бы было проще, если бы его парой был такой, как Ким Тэхён. Ким Тэхён всё воспринял довольно спокойно. На сегодня его запас удивления иссяк. Даже существование инопланетян не смогло бы его шокировать. — Этот Мон, — избегая называть полное имя, продолжил Джин, — запустил крупную заварушку своими исследованиями. Не знаю, сможем ли мы сами всё это разрулить. Я пока стараюсь переварить полученную информацию, но, думаю, надо будет как-то проникнуть в эту шарашкину контору. — Хосок уже там, — перебил его Тэхён. Пришло время его истории. Он также выложил всё, что услышал сегодня. Многое теперь складывалось в цельную картину, так как пазлы сошлись с разных углов обзора. — Постой, за ним следили? Юнги пропал, а перед этим исчез Чимин, который приходил сюда от имени Шуги. Тебе не кажется, что это произошло как раз после того, как Хосок расшумелся тут в восьмой комнате? Не может ли быть так, что у нас в Дыре завелась крыса? — Кто-то, кто незаметен и при этом в курсе всех дел, кто мог распространять «Катарсис» и сливать инфу про сабов-одиночек? — спохватился Тэхён, уже догадываясь, к чему идёт мысль. — Сэджин! — одновременно выкрикнули они. Владелец Дыры прекрасно подходил под роль информатора, сливающего инфу. Видать, тоже захотел подзаработать, запачкав руки. — Чёрт, — цокнул языком Джин, скрываясь с постели. — Он видел здесь Намджуна. Он всё знает!***
Какое абсурдное словосочетание «сильная слабость». Как слабость, воплощение бессилия, может быть сильной? Сознание Юнги ворочало данный оксюморон уже не первый час. Так он отвлекал себя от мутного сонного забытья. Он лежал без единого движения долгие минуты, а может и часы. Руки и ноги его не слушались, голова ощущалась камнем, неподъёмным и бесчувственным. Даже открыть глаза оказалось сверхсложно. Только мысли понемногу прояснялись, и это было подарком и наказанием одновременно. Как только мозг смог переварить обстановку, мысли рухнули в режим тревоги. Опасность. Угроза жизни. Хотя, жив ли он, ещё стоило выяснить. Может, эта пустая темнота и есть то самое «после смерти». И тела, может, и нет уже совсем, поэтому он его и не чувствует. Время текло своим ходом, и бредовый порядок мыслеобразов понемногу нормализовался. Юнги попытался восстановить порядок событий. Последним чётким воспоминанием был водопад падающей полки, разбитая посуда и звонок в дверь. Он открыл её, а дальше сплошной туман. Кто приходил? Что с ним сделали? Ничего не ясно, и очень-очень страшно. Сердце забилось быстрее, в голове зашумело. Только не забывай дышать. Мозгу нужен кислород. А как дышать, если ты не чувствуешь тело? Тело, дыши само! Сколько боли способен выдержать один человек, прежде чем сойдёт с ума? Юнги не знал точного ответа. Но определённо мог сказать самому себе, что ещё чуть-чуть. Ещё немного он всё же выдержит. «Нельзя сдаваться. В момент, когда ты перестаёшь бороться, ты теряешь всё». Сколько раз он повторял это себе, сколько пережил благодаря этой мантре. Мин Юнги будет цепляться за шанс выжить, что бы ни случилось. Однажды он уже почти уступил, почти сдался, но этого больше не повторится. Никогда. — Здесь есть кто-то? — тихий голос послышался глухо и отдалённо. Словно где-то за стеной. — Вы слышите меня? Этот голос был подобен божественному проведению. Он знал его. Это Чимин. Чимин! Нужно было подать какой-то знак. Юнги должен был издать звук, чтобы доказать, что он живой, что он рядом. «Я здесь!» — кричал его внутренний голос. Но вокруг было тихо. «Я зде-е-е-сь!» Онемевшие губы и неповоротливый язык не двигались. Но теперь хотя бы стало ясно, что они у него есть. Чувствительность понемногу возвращалась. Его лицо покраснело от усилия, и наконец-то получилось издать протяжное мычание: — Ммм, мммин, иминн, — тянул Юнги на пределе своих возможностей.