Crimson Rises (Возрождение Алого)

W.A.S.P. - Am I One Следующая их встреча проходит в отеле Ритц, в Колумбии. К концу концерта Дженсен уже знает номер комнаты, где остановился Миша. Всю дорогу до отеля он не может усидеть на месте, постоянно оглядывается по сторонам, пытаясь оценить, сколько еще ехать. На него странно посматривают участники группы, и даже Роннан позволяет себе романтичную шуточку. Об их отношениях никто не догадывается, на телефоне Дженсена сложный пароль, а в комнате больше не бывают фанаты и группис. Даже Падалеки теперь получает приглашения зайти очень и очень изредка. Пьянка по случаю начала турне затягивается, и Дженсен придумывает предлог, чтобы спуститься на ресепшн. Он чувствует себя героем шпионского боевика, вызывая лифт и нажимая на две кнопки — седьмого и первого этажей. Выходит он на первой остановке и по служебной лестнице поднимается до девятого. Эклз даже не стучит, он скребется в 917-й номер, но дверь открывается мгновенно. Здесь свежо и тихо, а Дженсен вламывается ураганом никотина и вина, отчего Миша закашливается: — Вы перешли на вишневые? — он намекает на сигареты, гладя светлые волосы Дженсена, а тот осыпает его запястья голодными поцелуями: — Они перешли. Он больше не курит, потому что Мише это не нравится. А для него Дженсен хочет быть идеальным во всем, чего бы это только могло касаться. — Ты просто рок-н-ролл, детка, — смеется Коллинз, затаскивая Дженсена в душевую комнату, где уже набрана теплая ванна. Тот лишь урчит и смотрит на нее в предвкушении. Он раздевается быстрее, чем сам того бы хотел, потому что взгляд Миши такой же нетерпеливый, сколь и движения, которыми он стаскивает с себя одежду. Разгоряченное усталое тело уступает парной неге, оплетающей кожу словно коконом. В воду льется густой сиреневый гель, на который Дженсен успевает неодобрительно зыркнуть. — Я знаю, как ты не любишь эти женские штучки, — смеется Миша, вспенивая руками воду. — Мята с ежевикой и лимоном в лучших традициях дровосеков Канады. Дженсен выразительно фыркает, отмечая, что запах действительно приятный и серьезный одновременно, но тут все мысли вышибает из головы. Пальцы Миши скользят по его ногам, снимая усталость будто старую чешую, и Дженсен благодарно стонет, когда забота пробирается выше к паху, а затем к животу. Его накрывает от соблазна, восхитительной близости, он нетерпеливо подмахивает бедрами, упираясь стояком в запястье Коллинза, и недовольно стонет, когда тот не обращает на требовательный жест внимания. — Неугомонный, — одобрительно улыбается Миша, награждая его быстрым поцелуем в губы. Поглаживания превращаются в массаж, и Дженсен не скрывает собственного удовольствия, постанывая и выгибаясь. Миша садится на край ванной, забрасывает ногу Дженсена себе на колени и начинает мять подушечки пальцев, проходиться ощутимыми шагающими движениями по ступням, заставляя того стонать в голос. Ласка прошибает до самого позвоночника, расползается по телу пьянящим коктейлем покоя и возбуждения, и Дженсен не знает, как в нем быть. Пару секунд он мечется между релаксом и экстазом, а затем сдается в руки Коллинза на милость победителя. Мир скрывается за ослепительными вспышками, когда губы Миши касаются мокрых пяток, а когда его язык скользит между пальцев и вовсе перестает существовать. В эту секунду Дженсен чувствует себя совершенно обнаженным, но не пытается даже отстраниться, безвольно лаская свой член в предвкушении продолжения. Ночь проходит незаметно за сексом и разговорами. В шесть утра они решают, что пора прощаться, и это прощание затягивается в душе до восьми. Насытиться друг другом невозможно, поцелуй должен длиться вечно, так что в свой номер Дженсен приползает на негнущихся ногах только в половину одиннадцатого. Как ни странно, тот не заперт, а на диванчике лежит записка от Алекса. «Хоть телефон с собой бери, придурок!» Дженсен смеется в голос и обессиленно падает на постель. Ему слишком хорошо, чтобы было не плевать. За три месяца турне они видятся раза четыре, каждый раз ставя на уши менеджмент и съемочную команду своими опозданиями. Обмен смс-ками проходит ежедневно, и Дженсен всегда долго сомневается, какую из них удалить, когда число сообщений переваливает за тысячу и память телефона заканчивается. Он смеется над этими «девчачьими» метаниями, но перечитывает короткие строки заново и заново. Однажды они пересекаются на конвенции, и Миша на ланче довольно делится: — Вчера наконец-то прошла эта чертова помолвка. Рич на седьмом небе от счастья. — Рич? — Дженсен едва не поперхивается чипсами. — Ну да, — Коллинз с недоумением следит за эмоциями на лице любовника. — Они переносили церемонию четыре раза после очередных разногласий из-за цвета ленточек или платья, но вчера эта эпопея, к счастью, закончилась. — То есть… это не твоя?.. Миша ошарашено открывает рот, прежде чем находится с ответом: — А ты думал?.. Нет, я же тогда говорил, — он машет рукой, демонстрируя пальцы, свободные от колец, — что это Ричард со своей девушкой… Дженсена захлестывает. Он теряется, смеется, почти официально, но слишком живо и с озорством. Он насилу дожидается завершения вечера. Терпение у обоих кончается слишком рано, и они запираются в туалете для персонала. Смешно наблюдать, как потом Коллинз через верх кабинки перебирается в соседнюю, с грохотом обрушивая держатель бумаги. На утро Роннан клянется «вживить Эклзу радиомаячок», а затем на концерте окрыленный Дженсен превосходит сам себя, устраивая незапланированный стейдждайвинг, вытаскивая фанатов на сцену и разбрасывая обломки гитары, раскуроченной на последней песне, в зал. Алекс качает головой, но хвалит за шоу — людям должно быть интересно не только из-за спецэффектов. Когда у Миши выдается недельный перерыв, Дженсен долго не выбирает. Он предупреждает Роннана об отъезде короткой смс-кой в миг, когда уже поздно что-то менять — на трапе самолета — и улетает в Калифорнию. Шесть дней под жарким солнцем в долгих походах по невысоким горам, прогулки верхом, секс в палатке и экскурсии по Голливуду. Дженсен был в этих павильонах в качестве обычного посетителя, но Миша открывает для него кинематограф с обратной стороны, и ему все это безумно интересно. В СМИ просачиваются фотографии и слухи, но на редких снимках нет ничего компрометирующего, поэтому заголовки пестрят скучными «Рок-звезда в Голливуде» да «Эклз в отпуске? Сорвется ли запись?». Алекс по телефону обещает Дженсена как минимум распять, но эти угрозы его не пугают. Пока Роннан не примчался лично забирать сбежавшего кумира, Дженсен может не беспокоиться. К сожалению, все хорошее имеет свойство заканчиваться, и спустя неделю друг друга они разъезжаются по своим жизням — Миша на съемки, Дженсен в студию. График становится напряженным. Лейбл предсказывает снижение интереса, а значит, сейчас нужно успеть снять сливки. Роннан вешается на телефонах, договариваясь о новом мировом турне, группа селится в студии, потому что в СМИ уже запущена утка о выходе следующего альбома только через пару лет. На волне ажиотажа заранее голодная публика сожрет любой кусок. Дженсена же вызывает к себе Чарли на разговор. До Бензопилы дошли слухи о побеге, и он долго напоминает зарвавшейся звезде условия контракта. Воспитательная беседа заканчивается традиционным минетом, от которого Дженсена еще долго тошнит в ближайшем туалете. Запах проклятого одеколона не смывается изо рта ни мылом, ни зубной пастой, и он надеется залить его алкоголем. «Разреши мне напиться», — это крик о помощи, это признание зависимости от Миши. Ответ приходит незамедлительно. «Мой мир держится на трех китах, один из которых — ты. Чихнешь так еще раз — и он перевернется. Что случилось?» Дженсен не знает, что на это ответить. Он перечитывает сообщение несколько раз, собираясь с мыслями. Он даже набирает пару слов, но стирает их за неуместностью. И еще раз. «Ответь мне, или я перезвоню». Миша так беспокоится, что не может подождать десять минут? А вдруг у него сейчас нет времени на всякие мелодрамы? «Все в порядке. Просто хочу пива». Нет, не пива. Виски, текилы, водки. «Скажи, где ты. Я приеду». Нет, не приедет. Не со съемок, не с финальной серии сезона, выход которой назначен на послезавтра, а материал до сих пор не готов. «Ты сейчас занят. Но спасибо». Телефон настойчиво звонит в кармане. — Не смей за меня решать! — возмущается в трубке Коллинз. — Дженсен, скажи мне адрес! — Нью-Йорк, Хэттуэй-стрит, — он старается звучать безразлично. — Встреча с Чарли? — тут же догадывается Коллинз, и его тон смягчается. — Досталось за наши каникулы? — Угу, — кивает Дженсен, выходя на улицу. Хорошо еще, что Миша не догадывается о том, как именно досталось. — Теперь я точно застрял. — Ты переподписал контракт на каких-то новых условиях? — Нет, но этот ублюдок изменит его в одностороннем порядке, если я опять облажаюсь. Вроде бы у него есть такое право. — Ммм… — Миша, кажется, размышляет. — Не знаю, не знаю. Есть твой экземпляр договора? — Да, где-то валяется, — Дженсен не уверен, что сможет найти его спустя столько лет. — Слушай, Дженсен, — он почти чувствует доверительные объятия, — все поправимо. Я сейчас возьму машину и приеду, мы поднимем контракт и посмотрим, насколько все критично. Где-то на заднем плане слышен вопль «Коллинз! На исходную!», и Миша выразительно шлет все на хрен. — Тебя за это не выпрут? — обреченно интересуется Дженсен, виня себя за устроенный переполох. — Это не единственное шоу в мире, — беззаботно фыркает Коллинз. — Заканчивай съемки, — выдыхает Дженсен с улыбкой. Эта смелость и раскованность его заряжают, заставляют расправить плечи. — Я подожду с пивом до конца недели, пока ты не выберешься. — Ты справишься? — беспокойство в голосе Коллинза согревает. — Конечно. Это пустяки. Просто раздергался. Миша вроде бы верит повеселевшему тону, но смс-ки с шутками и краткими комментариями по съемкам шлет ежечасно, а в половину двенадцатого Дженсен впервые получает интимное: «Спокойной ночи». Их субботняя встреча срывается, потому что Роннан договаривается о съемках интервью, а спустя две недели планы снова рушатся из-за проклятой презентации, на которой Дженсен почему-то должен присутствовать. До отъезда в Европу остается меньше месяца, и он волком воет, понимая, как мало времени им осталось. Самое паршивое, что разъехавшись в августе, они не увидятся аж до февраля-марта, если не позже. У Дженсена график забит сраной Европой до конца ноября, а Миша неделей раньше улетает с какой-то благотворительной организацией в такой же сраный Зимбабве. Поездка была запланирована за год, и даже подвинуть ее уже невозможно. Дженсен практически живет смс-ками, ненавидя собственные обязательства. Он бы умчался прочь, на другой конец страны, туда, где Миша снова был занят каким-то фильмом. Но увы — цепи затянулись достаточно крепко, чтобы уже не отпустить свою жертву. Роннан честно признался, что Дженсен у Чарли теперь на ежедневном контроле, а лишаться работы из-за его избалованных выходок Алекс не собирался. Увы, но до отъезда SteelBand в турне по Старому Свету встретиться им так и не удается. Улетает Дженсен с тяжелым сердцем. У него не выдалось ни одной свободной минуты, и даже в аэропорту Миша не успел к нему до регистрации на рейс. Они встретились взглядом буквально на секунду, не успев перекинуться через турникет и словом. Весь полет Дженсен перечитывает прощальную смс-ку: «Зажги там хорошенько :)» Все рушится в один миг, когда Коллинз перестает отвечать на сообщения. Дженсен пытается звонить, но его звонки сбрасываются. Он роет все новости, но никаких происшествий в Америке нет, и Миша вроде как жив-здоров. Но электронная почта молчит, мобильный умирает естественной смертью, череда концертов затягивает обратно в водоворот постоянных вечеринок и празднеств. Через две недели Дженсен не выдерживает и заливает вновь нахлынувшее одиночество крепким алкоголем. Спустя неделю он покупает пачку крепких сигарет, а еще через три просыпается в постели с разукрашенной девицей. В Испании он уже не пытается отправлять Коллинзу сообщения в пьяном угаре, а в Италии виски и никотин перестают приносить секундную радость. Падалеки делится травой, и Дженсен счастлив еще часа два, совершенно не заботясь о том, что помимо косяка его к дивану пришибает еще и чьим-то потным телом. К Мюнхену одиночество и боль уже не замазываются ни одноразовым сексом, ни полулегальным каннабисом, и, на секунду пожалев о происходящем, Дженсен закидывается спидами. Мир снова становится ярким, софиты начинают слепить, но мысль «я никому не нужен» из головы больше не уходит, превращаясь в кровоточащую татуировку. Отправив Мише в конце ноября прощальную смс-ку «Спасибо за уделенное время», Дженсен выбрасывает телефон.