Роза на снегу

Гарри казалось, что он находится в плотном коконе. Было тепло, уютно. Организм вошел в состояние транса, направляя все силы на восстановление. Гарри смутно различал голоса. «Мужчины. Кажется, их двое. Женщину слышно еле-еле…» — мысли текли вяло, словно желе. «Не мучайте меня, пожалуйста. Я вас умоляю…» Его касались, трогали… Но это не было похоже на грубое облапывание, к которому он уже привык. И снова провал, чувство полета… А потом до него вновь донесся голос, и он услышал четкое, жесткое: — Он мой! «Мой господин…» — сработал вбитый рефлекс подчинения и послушания. И тут же охватил страх. Животный, липкий — он ведь совершил преступление. Чудовищное, непростительное. — Не наказывайте меня. Я буду послушен, хозяин. Умоляю, не отдавайте меня… — едва приоткрывая веки, напрягая сорванный голос, из последних сил судорожно сжимая пальцы рук. Сейчас все отошло на второй план — он молил про себя, чтобы к нему были милосердны, чтобы поняли, не вернули на Базу. — Тихо, тихо, — холодный голос медика, губка, смачивающая потрескавшиеся губы. — Снотворное, немедленно, — поворачиваясь к ассистентке. — Не надо, не усыпляйте меня, я все сделаю, — мотая головой, пытаясь приподняться. И вновь этот взгляд темных глаз: затягивающий, властный. — Тебе необходимо поспать, — поглаживая щеку перепуганного юноши. Укол и провал в черноту. Гарри было хорошо, спокойно. Он слышал мелодичный напев, видел женский образ. И плыл, плыл в мягком облаке… *** — Так, пока все, — Стивенсон приподнял веко Гарри, проверяя реакцию зрачков. — Сейчас его переведут в закрытую палату. Сев, а он… — Да, Кларк, — устало проводя ладонью по лицу. — Я так не хотел этого. Я не люблю зависеть от эмоций, ты же знаешь. Но я не мог его оставить там, на снегу. Врач понимающе похлопал Северуса по плечу: — Пойдем в мой кабинет. Анализы крови скоро будут готовы. *** — Будешь? — открывая маленький бар. — Мне пока нельзя, а тебе не мешало бы выпить. — Давай, — затягиваясь сигаретой, бездумно глядя в окно. Стивенсон плеснул коньяк в бокал. — Так что ты решил с ошейником? — Рассчитываю, его можно снять. Хотя эти подонки могли придумать бог знает что. Тешу себя надеждой, что он не связан с жизненно важными органами, — рассматривая золотисто-медовый напиток на свет, делая небольшой глоток. — Их уже прикрывали, когда они пытались создать универсального солдата. Все сразу поняли, чем это грозит. Выход из-под контроля там гарантирован, — откидываясь на спинку кресла. — Теперь переключились на подобные штучки. Я буду снова бороться за их закрытие. Это неэтично. Мерзавцы… И чуть позже: — У юноши потрясающая регенерация тканей. Я добавлю еще наших препаратов, и он очень быстро восстановится. — Я все никак не могу отвлечься от этого знака «Т.Р.». Черт, похоже, я знаю, чья это собственность. Была… — глубоко затягиваясь. — Том Реддл? — Видимо, да. Я встречался с ним. И он явно склонен к садизму. Бедный мальчишка… — потирая запястье, вновь чувствуя вину. Пикнул компьютер, возвещая, что получены анализы крови. — Так, что у нас тут… Две группы. Одна его, другая чужая. Та, которую взяли с ладоней. — Проверь по базе. Ты же можешь, Кларк. — Могу, могу… Сейчас. У меня есть доступ ко всем банкам крови. Минуты тянулись, как резина. Снейп подошел к окну, чтобы хоть как-то скрыть нетерпение. «Похоже, он убил Реддла. Дошел до предела и убил». — Том Реддл. Ты был прав, Сев. И он наверняка мертв. Иначе парень не оказался бы на свободе. — Он боится, что мы его сдадим обратно, — хрипло, делая последний глоток. И чуть позже: — Труп раба, замерзшего в снегу, должен быть найден. И уничтожен. Я позабочусь об этом. Джекобсон у меня в неоплатном долгу. Дело закроют. Все. Точка. — Да. И никаких улик. Реддл богат, но особо эту историю раздувать не станут. Рабы — нелегальный товар. Завтра посмотрю, что с ошейником. Приезжай к десяти часам. *** Гарри всхлипнул и попытался открыть глаза. — Тише, дружочек. Тебе еще рано просыпаться, — спокойно произнес Стивенсон, подавая знак ассистенту. Вновь прикосновения, голоса… — Ну что могу сказать? Ошейник с контролем. Если владелец захочет — раб превратится в жаркое. Но с мозгом носителя никак не связан. Снимем без проблем. Сделаем надрезы лазером вот здесь и здесь… И уже обращаясь к ассистенту: — Приготовьте снотворное и успокоительное, он должен быть полностью обездвижен. — Надо еще поспать, — снова омут антрацитовых глаз, слабость в ногах. «Это голос господина. Хороший раб находится у ног хозяина…» «Удовлетворение господина. Послушание и сексуальность…» Било набатом в мозгу. «Да, да, я буду покорным…» А потом — укол и новый провал в беспамятство. *** Гарри распахнул глаза и осмотрелся, ощущая, что полон сил. Провел руками по больничной рубашке… И испуганно подскочил на кровати. «Я лежу в постели. Это недопустимо. Лишь бы меня не наказали… Господин забрал меня, лечит, может, он не будет жесток со мной? Я должен приветствовать его как положено». Он интуитивно чувствовал, что скоро придет хозяин. Он не знал как, он просто предвидел. Он легко поднялся и сел на пол, занимая привычную позу. Да, вот так, на коленях. Только так. Он обязан слушаться, и он станет слушаться. Он так боится, что его накажут за то, что он натворил. И, когда открылась дверь, Гарри покорно опустил голову. — Кхм… Северус и Карл застыли на месте. А Гарри грациозно поднялся и моментально распустил шнуровку на рубашке, позволяя ей скользнуть к ногам. Он был обнажен, он был послушен. Вся поза выражала смирение — чуть опущенная голова, руки, обхватившие плечи. Как учили, как приказывали. Он сексуальная игрушка, он обязан удовлетворять какую угодно прихоть господина. Северус сглотнул. Юноша был красив, очень. Абсолютно гладкая кожа, которая, казалось, слегка подсвечивается изнутри, безволосый пах, длинные ноги, узкие бедра… Темные волосы падали на точеные плечи… Соблазн, способный тронуть любого. «Может, его не станут брать вдвоем? Может, господин будет милостив к нему?» — ожидая приказа. — Как тебя зовут? — низко, завораживающе. — Гарри, господин. Но если пожелаете, я буду отзываться на другое имя, — не поднимая головы, едва заметно подрагивая. На нем не было ошейника, он был напуган. Он не понимал, что происходит. Он чувствовал себя «голым». — Оденься, пожалуйста, — мягко, усаживаясь в кресло, давая знак Карлу их оставить. — Да, босс. Второй ушел. Они остались одни. Гарри задрожал. К нему никто не обращался «пожалуйста», и он не мог уяснить приказа. «Я не нравлюсь ему? Он меня продаст?» — Оденься, Гарри, — чуть громче, тверже. — Да, господин, — закусывая губу, не смея поднять головы. Было страшно, было непонятно. И он всхлипнул, дрожа от озноба. — Иди ко мне. Гарри двигался грациозно, плавно, и Северус им невольно залюбовался. Гарри покорно опустился к ногам хозяина, подрагивая всем телом. И когда тяжелая ладонь легла на макушку, он вздохнул. Его дыхание стало ровнее, спокойнее. И он прижался щекой к ноге Северуса, чувствуя себя не таким потерянным.