Роза на снегу

Даже в самой кромешной печали есть открытое настежь окно, озаренное светом… Мочевой катетер, ловкие руки медсестры, выполняющей необходимые манипуляции… Гарри не ощущал ничего, он снова был в своем мире. А солнце медленно поднималось из-за горизонта, лаская лучами выпавший за ночь свежий снег. Наступал очередной день. Гарри тихо застонал, не чувствуя прикосновений медсестры, заботливо стирающей пот с его лба. Одетый в тонкую рубашку, он выглядел невероятно беззащитным, хрупким. — Как он? Северус зашел в спальню, присел рядом и осторожно дотронулся до юношеских пальцев. Щемящая нежность, тревога за жизнь Гарри… Непривычные чувства, никогда ранее не испытываемые им — жестким, уверенным Северусом Снейпом. Чувства, которые, как он осознал, теперь наполняли его, питали собой. Этот мальчик, сейчас беспомощно лежащий на постели, доведенный до состояния домашнего зверька, пробуждал калейдоскоп эмоций, давая понять, что они станут учиться вместе. Как Северус будет учить Гарри новой жизни, так и Гарри, пусть даже не подозревая об этом, будет учить Северуса любви. И Северус знал, что сердце подскажет, как подскажет и их соулмейт. Подскажет и направит. — Жар пока держится, но я слежу за температурой. Простыни буду менять, как только потребуется. Ваша экономка снабдила меня всем необходимым. Не беспокойтесь, Гарри находится под надежным присмотром. — Спасибо. «Мы справимся, обязательно справимся, Гарри…» — поднося пальцы юноши к своим губам, невесомо целуя их. *** Дымка, видения… Где-то на краю сознания, путаясь в образах, теряясь в то появляющемся, то исчезающем тумане… «Плавая» в сказке, которую он создал, чтобы уйти от ужаса реалий. Он никогда не читал сказок, никогда не видел замков и принцев, но его мозг словно «ткал» паутину счастливых грез, где было так красиво, так спокойно. Гарри завороженно коснулся замерзших ягод — рубиновые гроздья, окруженные «кружевом» льда. Гарри дотрагивался до них, слизывал сладковато-терпкую прохладу, надкусывал мякоть ягод… И жмурился от удовольствия. Сочно, ароматно… Он явственно обонял запахи, слышал хрустальный перезвон… Здесь он мог идти куда захочет, его тело было укутано мягкой тканью, и он чувствовал себя защищенным. Снова хрустальный перезвон, будто где-то звенят колокольчики. И смутное беспокойство, точно он что-то упускает… — Гарри, Гарри… Его кто-то звал. Издалека, словно пытаясь пробиться сквозь мерцающую дымку. И что-то важное, теплое коснулось души и сердца. Лишь на миг. Потому что «впускать» это теплое почему-то оказалось страшно. Он боялся проснуться. Он не хотел возвращаться. Или хотел? — Северус… — едва слышно, пугаясь своих желаний. — Северус… И распускалась на запястье роза, напоминая, что где-то там его ждут. *** — Северус… — жалобно, надрывно, не приходя в сознание. — Я рядом, Гарри. Я здесь, — крепче сжимая юношеские пальцы, мечтая о дне, когда Гарри и наяву назовет его по имени. — Если он снова будет звать меня, обязательно сообщите мне, — теперь обращаясь к сиделке. *** И вновь — пушистое облако, чувство полета и ласковый женский голос, мелодично тянущий напев. Чередовались дни и ночи. Смена постельного белья, необходимые медицинские манипуляции, беспокойство Северуса… — Сколько еще, Кларк? — Не знаю, Сев, не знаю. Надо ждать, — снимая прибор с головы Гарри. — Мозг задействован полностью, и это очень хороший прогноз. Теперь нужно лишь время и желание Гарри «вернуться». *** Замок переливался всеми цветами радуги. Звенели хрустальные колокольчики, приветливо ворковали белоснежные павлины, распушив свои роскошные хвосты… — Мой принц… Гарри почему-то не видел лица говорящего, но его голос манил, звал… — Останься со мной. Здесь так красиво. Здесь нет боли, тревог. Смотри, что я подарю тебе, мой принц… Невесомо ступая по пушистому снежному покрывалу, он приближался, приближался… Ослепительно прекрасный единорог. И Гарри казалось, что он давным-давно катался на нем. Так давно, что забыл, а вот сейчас вспомнил. И он уже протягивал к нему руки… — Гарри, Гарри… — снова этот голос, терзающий душу, вносящий смятение, зовущий сквозь туман. И он взволнованно глядел на цветок розы, будто по волшебству сотканный из воздуха и теперь лежащий у его ног. Лежащий и медленно покрывающийся кружевом льда. Поблескивая на солнце, падали снежинки, звенели вдали колокольчики, словно пытаясь отвлечь от розы. А Гарри завороженно смотрел, как внутри нее пульсирует свет. И этот свет пробуждал в нем сладостные желания. *** — Гарри, вернись ко мне. Пожалуйста, вернись, мой мальчик, — каждый день по нескольку раз повторяя как мантру, целуя пальцы руки. Похудевший во время болезни, он сейчас напоминал фарфоровую статуэтку, и у Северуса мучительно сжималось сердце, когда он нежно покрывал поцелуями тонкие пальцы Гарри. *** Гарри заметался, испуганно сжался в комочек. Внезапный приступ страха, темное облако, скользнувшее по искрящемуся снегу. А там, на краю поля, разрастались розы, и там слышался голос. Волнующий, родной. Так сложно принять решение. Волшебный замок, сбывающаяся сказка и покой. Вечный покой. Или туда? Туда, где шипы роз, откуда доносится зов. «Северус!» — болью пронзило сознание. И, словно заключенный в клетку из роз, Гарри заплакал, когда его кожи коснулись невидимые шипы. *** — Я здесь, мой маленький. Я здесь, — осторожно стирая слезинки со щек. И снова — жар, метание в бреду, уколы… *** Гарри видел его теперь совсем отчетливо: в белой рубашке, темных брюках, стоящего босыми ногами на снегу. Его, находящегося за изгородью разрастающихся роз. — Ко мне, ко мне… Он сейчас пытался прорваться к нему. К своему Гарри. Не замечая крови, пропитавшей снег, не замечая острых шипов. И, в последний раз взглянув на сказочный замок, единорога, прекрасных птиц, Гарри побежал туда… Туда, где ждала его жизнь. Пусть будет страшно, пусть. Но он ломал розы, «крича» от боли, впивающихся шипов. Он рвался к нему. К тому, к кому стремилась его душа. Пусть он был пока рабом, пусть. Он путался в образах, в видениях. И снова неумолимый набат в мозгу: «Угождать и подчиняться». И как противовес — оплетающие розы, теперь не жалящие, а ласкающие. Как и руки мужчины, надежно удерживающие, не дающие упасть во тьму безысходности. *** — Гарри, слава богу… — Северус целовал ладонь юноши, со стоном приоткрывшего веки. Целовал розу, выступившую на коже, и плакал. Впервые в жизни. — Ты вернулся ко мне… «Мой господин… Я снова лежу в постели… Я плохой раб…» — Я не больной. Не продавайте меня… Из последних сил пытаясь приподняться. Но его тут же вновь уложили на подушки. — Я запрещаю тебе пока вставать, — Снейп был вновь собран, понимая, как тяжело сейчас Гарри. «Это приказ». И Гарри уже спокойнее задышал и облизнул пересохшие губы, чувствуя, что буквально умирает от жажды. — Позвольте я сам напою его, — обращаясь к сиделке, теперь снимающей показания сердечного ритма Гарри и проверяющей реакцию зрачков. — Небольшими глотками, сэр. Сразу много воды нельзя. Чаще, но по чуть-чуть. Я пока попрошу экономку приготовить бульон. Гарри в настоящий момент необходима легкая, но питательная пища. — Да, да, конечно, — приподнимая Гарри и взбивая подушки. А у Гарри голова шла кругом от хлопочущего над ним Снейпа. «Но он запретил мне подниматься. Я обязан подчиняться». Вновь ощущая бережные прикосновения и в глубине души признаваясь самому себе, что ему это очень нравится. А после Северус собственноручно кормил его с ложечки вкусным, душистым бульоном. «Наверное, меня сначала выходят, а потом все же продадут. Зачем такому господину болезненный раб? А почему господин так носится со мной?» Немного испуганно и взволнованно, но послушно принимая пищу из рук Северуса и внезапно осознавая, что уже ответил на свой вопрос. Мысленно, тут же запрятав ответ в самые потаенные уголки души, не осмеливаясь сейчас даже задумываться об этом. Ведь это было так запретно. И так желанно. Гарри теперь лежал тихо-тихо, беспокойно теребя край тонкого одеяла, и прислушивался к разговору Северуса с медсестрой. …— Я связалась с доктором Стивенсоном. Гарри еще черезвычайно слаб, и поэтому, учитывая его нервное перенапряжение, он дал указание ввести легкое снотворное. Гарри сейчас просто необходим здоровый сон… — Надо еще отдыхать. Это приказ, — Северус вновь мягко поглаживал руку Гарри. — Не бойся. Я буду рядом. Я тебя никому не отдам. Ты понимаешь меня? Гарри послушно кивнул. Он действительно еще чувствовал себя разбитым и очень уставшим. И засыпая, он уловил прикосновение губ Северуса к своим губам. И улыбнулся. Едва-едва, ощущая, как что-то невесомое и теплое коснулось его сердца.