Metus, dolor, mors ac formidines — «Страх, боль, смерть и ужас»
— Ну, и как ты это устроил? — устало и беспомощно спрашивал я на следующее утро, пытаясь заварить кофе. Как я и подозревал, все тело страшно болело, будто я правда упал с крыши. В памяти отчетливо осталось мгновение, когда я ухнул вниз, крича от ужаса, умоляя вернуть, спасти, вытащить меня… Я видел стремительно удаляющуюся фигуру Влада — одинокого черного человека на краю крыши. Мне даже почудилось, он рыбкой кинется следом. Но я падал, спиной чувствуя ветер, колотящий меня, а Влад не двигался. Застыл статуей… Я не запомнил удара, лишь долгий мучительный полет. Мелькающую мимо бесконечную стену с пустыми глазами темных окон. А потом проснулся. И теперь ноющая боль, порожденная моим исключительным самовнушением, поселилась в мышцах: я едва встал по будильнику, слабо сполз с дивана. — Ты, кстати, знал, что чувство падения во сне может возникать из-за так называемого гипнагогического рывка? — бодро болтал Влад. — Это когда мозг и тело рассинхрониваются! Отключение сознания и расслабление мышц должны происходить одновременно, но иногда что-то нарушается, и твой мозг паникует и пытается срочно вернуть контроль над тушкой… — Это не был… рывок! — в сердцах воскликнул я. Развернулся к нему, с силой сжимая кулаки. — Ты сбросил меня вниз! Я едва не перевернул на себя кружку с отвратительным растворимым кофе. Влад не выглядел хоть сколько-то виноватым. Вчера мне казалось, что я начал ему доверять, но теперь мне вновь захотелось найти амулет от злых духов, унесенный у Димки. — Всего лишь сон, — напомнил Влад, помолчав. — Я бы не сбросил тебя… по-настоящему. Я не ответил, отвернулся. Помешивал свой кофе и медленно остывал. Он точно знал, что делал, он не стал бы вредить мне специально… Но события вчерашнего дня неуютно толклись в голове, заставляя меня задумываться, было ли случайностью то, к примеру, что он споил меня. Даже если нет — из всего выходило: именно Влад был главным источником опасности. — Что это за магия? Влад гремел чем-то позади, рискуя свалить на пол единственный рабочий ноутбук, который мы делили с Димкой. Но я решил не высказываться против, задумался об этом кошмарном видении. Я был до глубины души поражен размышлениями Влада о Боге из сна. Их я различал в небывалой четкости. Прошлые обрывки мне запомнились не так, хотя тогда я был ранен и едва осознавал себя. — Гипноз. Древняя восточная техника, — спокойно поделился Влад. — Восточная в смысле Ближнего Востока. Вроде как насылаешь на человека тот сон, который тебе нужен. Так в прошлом народ с ума сводили и отправляли неугодных убивать. Слышал о гашишинах? — Ты боевой маг, откуда же ты умеешь?.. — удивился я. Фокусы с сознанием мог провернуть не каждый маг — да еще так, чтобы его подопытный остался в здравом уме. Я потер висок. — Да это к энергетическим потокам или, если тебе угодно, ауре отношения и не имеет, это воздействие на сознание. А что до того, откуда я этому научился… скажем так, было скучно, я забрел не туда в библиотеке. Достаточно немного потренироваться, и показывай человеку любой бред, хоть рай с ангелами… ну или гуриями, это ж Восток! Я, правда, один голос научился четко передавать, с визуалом похуже, но и так неплохо. — А все остальное? Смутно осознавалось: прежде чем я оказался напротив Влада, в моем сознании мелькало что-то еще. Нечто из прошлого, чего я, может быть, больше не хотел помнить. — Предположим, крышу я поставил, потрудился. То, что раньше, — извини, я в твоем сознании не разбираюсь особо. Сегодняшнее видение и то, полубессознательное, сильно отличались: прошлое было каким-то смазанным, это же твердо отпечаталось в мыслях. Единым был голос Влада, чуть более стальной, чем сейчас. Он умел приковывать внимание, даже если меня приводили в ужас его слова. — Если хотел поговорить, зачем такие сложности? — Стал бы ты меня тут слушать? Поверил бы мне? Уж прости эту страшную тягу к театральщине… У нас с ним явно были разные представления о логике; я вздохнул, отхлебнул кофе. Подошел к окну, открыл его пошире и достал сигарету. Но по-своему Влад оказался прав: слушать его в реальности я бы не решился: непривычны разговоры о Нем в безбожном мире. Люди предпочитали не думать о Боге — если они не истинно верующие. И я бы, наверное, побоялся, слишком громкие и смелые у Влада слова. Ему бы с таким гонором, с такими отчаянными речами армии вести, да люди — они ведь тоже испугаются! Я вдруг понял, что Влад, должно быть, обречен на одиночество. Но он бы и сам, в одиночку, пошел сражаться с Богом, как заявил мне вчера, разве не так? Кофе не помогал, я настойчиво царапал ладонь, пытаясь не заснуть. Голова немного кружилась, а тело будто бы еще считало, что я падаю с крыши той высотки. Холодный душ я пробовал — не помогло, теперь вот и последнее средство не сработало, сигарета не успокоила. Но терпкий запах табачного дыма хотя бы помогал сосредоточиться. — И как ты собрался Его искать? Здесь, в Петербурге? Ни за что не поверю… — Схватим бунтовщиков, которые символы Небес рисуют, у них спросим для начала. Если не выйдет… — Влад усмехнулся. — Он в каждом из нас, слышал такое? Придумаем что-нибудь. — Ты уверен, что следы нужно искать здесь! — настырно произнес я. — Значит, Ад проводил поиски? Представляя себя на вашем месте, я бы непременно позаботился о поисках Бога. Там не любят не доводить дела до конца, я прав? — Конечно, господин инквизитор. Наша разведка донесла, что здесь наблюдались колебания изнанки, которые очень похожи на предыдущие явления. Демонские маги кое-что в этом понимают: они успевают заметить дрожь воздуха до того, как куст вспыхнет! И я уверен, что нам нужно пройти по следу, как мы распутаем этот клубок… После его ночных слов прозвучало это действительно жутковато. Значит, Он не только в нас, Он управляет нами как ему вздумается — даже теперь, после Исхода, поздно спохватившись что-то исправлять!.. Не видел опасности в Апокалипсисе, спал себе где-то небытии, а теперь очнулся? Не заметил бунта безумных творений… — Вот именно что спал, — тихо и серьезно заметил Влад. — Молитвы не слушал, за ангелами и демонами не следил, считал наши дела всего лишь детской забавой. А когда у нас все получилось, объявился Он со своими порядками — якобы не случайно устроено все так, как было, а мы, о ужас, испортили замысел Его. Нам бы каяться, а мы жить продолжаем. Криво, со скрипом, да и жизнь наша — последняя улыбка на губах висельника, но продолжаем же. Я люблю демонов за это упрямство. Он лишь предполагал, скалился в необычайной злобе, и я чувствовал: за воплями Влада кроется нечто личное, тайное. Не за все человечество и демонство он ратовал; каждый из нас эгоист. Нечто подтолкнуло его к этому, к обвинению Творца в преступлениях против человечества… — Думаешь, это Господь руководит «крестоносцами»? — я невольно рассмеялся. — К чему сложности с этими группировками, раздором? Почему не спуститься сверху и не объяснить? Это было бы эффектно. На это Влад фыркнул — почти доброжелательно. — Он есть все, Ян. Задай себе вопрос: что-то делается без Его ведома, если Он в нас и вокруг нас? Он позволяет совершать это все в Его имя и во имя Михаила, которое мы видели начертанным на стене. Этого недостаточно для суда? Уверен, ты лучше меня знаешь человеческие законы. — Но тогда и тобой Он тоже руководит! — поспорил я. — И что же это получается: Господь — самоубийца, сам сознает вину и поэтому вложил в тебя эту жуткую убежденность? — Гвардия сломала все! Разве Ад не должен был проиграть в Последней Войне? Эту идею пестовали тысячелетиями. Посмотри на эпос любого народа! Но мы растерзали Рай, потому что сами того хотели; мы вырезали ваш Свет, и никакого Второго Пришествия не будет. Я затянулся. Влад уставился на сигарету каким-то непонятным, голодным взглядом, буркнул: «Бля, курить-то как хочется…», напрочь сбивая торжественное, боевое настроение. — И все-таки — почему Он не явится? — нахмурился я. — Если ты говоришь, что Господь где-то рядом, почему до сих пор не дал никаких знамений? Помнится, это дело Он любит, насколько уж я знаю священные книги… — Да не поверят, понимаешь? Люцифер — вон его по телевизору показывают, демоны — куда ни оглянись, а вот что-то ничего святого они отроду не видели. Чем Он докажет божественность этому безбожному сброду? Хочешь, я перед тобой по воде пройдусь, — что, уверуешь? — Есть же еще церкви, — припомнил я. — Мало, за два года их снесли почти все из маленьких, не памятников культурных, но некоторые… — Вот их я бы и проверил в первую очередь. Это ж они на улицы выходят. Да-да! Ведут свой крестовый поход, ничуть не отличающийся от предыдущих. Господь узнает своих! Я уверен. Я гадал о его личных мотивах, бесполезно всматриваясь в лицо Влада — мертвое, спокойное теперь, когда он увлекся, взял себя в руки. Неужели месть? Самый частый мотив, насколько я знал. Но месть Богу? Я думал: у каждого из нас есть что-то, за что Его хочется искать и требовать ответов; какая-то обида на мироздание, несправедливость судьбы, так удачно воплощенное в одно вполне реальное существо — Господа. По-своему счастливы те, кто взывал к придуманным ими самими божкам, к воображаемым помощникам. Но враг Влада был реален — и настолько велик, что я успел поверить в его провал. «Жизнь наша — последняя улыбка на губах висельника». Зацепился я за эту фразу. Получалось, Исход был не концом, а началом борьбы демонов и людей за свободу, в которую вместо погибших ангелов вступила более страшная сила. Если не вмешаться, скоро случится что-то хуже Конца Света, и, возможно, стоящий напротив меня человек — или все-таки зверь? — спровоцирует это? Я слабо улыбнулся, туша сигарету. Похоже, безумные идеи Влада начали передаваться и мне, с чего иначе возникли эти мимолетные мысли, будто я могу что-то изменить? Правда такова, какой ее рисует Влад: мы живем по Его замыслу, не боимся умирать, следуем заведенному циклу с покорностью. Вырваться из Его руки никто не сможет, да и захочет ли? Ни один из нас не способен на борьбу. Все предрешено; в Аду мы лишь продолжим существование в иных декорациях. Мы сами убрали из этого смысл, поняв, что ничего волнующего по ту сторону жизни нет и бежать от всевидящего ока Бога не стоит. Просто покориться течению судьбы. Быть послушными судьбе, не сопротивляться. Не жить. Что могу сделать я, обычный человек? С этим миром, который задыхается в Его хватке, запоздалой и беспорядочной, словно Он и сам не знает, чем хочет закончить, и с человечеством, умирающим от бесконечной скуки? — Для начала разберемся с фанатиками, есть в них что-то очень подозрительное, но я пока сам не понял, что именно. Потом подключится Гвардия, у нее тоже некоторые счеты к Богу имеются… — охотно делился планами Влад. «А для чего все это?» — вдруг подумал я. Изнуренный затхлым течением жизни, остановившейся после Исхода, однажды Влад мог, вполне мог проснуться с мыслью убить Бога. Но что он станет делать дальше? Устоит ли мир без Творца? Вопросов было слишком много, и я жалел, что узнал правду: куда проще было думать о таинственном «деле», а не о реальном убийстве. Предумышленном убийстве Бога. Влад прав: Создателя можно было во многом обвинить. Еще в доисходные времена атеисты брали Библию и выделяли в ней убийства, насилие, все мерзкое и жестокое, незаконное, как хотел бы сказать инквизитор во мне; книги пестрели яркими закладочками, знаменуя божественную несправедливость. И демонам было, за что ненавидеть Бога: они тысячелетиями страдали от налетов ангелов, от беспрестанной войны, которую светлокрылые вели якобы по приказу Создателя. Виновен ли Он? Имели ли мы право судить Бога? — Это безумие. Ты сошел с ума, — вслух произнес я. — Ты верно перебираешь преступления. Мы не имеем права спросить с Него цену за жестокость! — хищно подавшись ближе, убеждал Влад. — Помоги мне! Я не потащу тебя убивать Бога, но очевидно, что эти бунты, убийства имеют отношение к Нему! Помоги найти Создателя. Вместе мы справимся быстрее. И я клянусь, я не стану больше тебя кидать с крыш, — хохотнул Влад и подмигнул мне. — Ну что, союзники? Он протянул мне руку. Захотелось напомнить, что Влад мертв и не может ничего коснуться, но он глядел убежденно, кивнул, показывая, что ни капли не ошибся, не забылся. Всего лишь символ, его тяга к эффектным представлениям — что мне стоило коснуться призрачной ладони? Я убеждал себя, что Влад очень поможет следствию сейчас: Петербургскому отделению не на кого надеяться, грех отказываться от любых союзов. Но предчувствовал, что обрекаю себя на нечто большее… — Черт, ладно. Я согласен. Но одно условие! Можешь не читать мои мысли? Это нетактично, да еще без спроса… — сердясь, потребовал я. Противно было, что в мою голову так легко залезть, раскопать, вытащить наружу самые потаенные движения души — и я никак не мог защититься, распятый перед магией и чужим жутким человеком. — Извиняй, еще не отошел от того заклинания, — вздохнул Влад. — Очень мне нужны твои мысли, там все равно ничего, кроме работы, нет! Страшно. — Потому что я свою работу люблю! — упрямо сказал я, гордо выпрямляясь. — Ага, я заметил. Она тебя тоже любит, — нахально подмигнул Влад. — Очень качественно. Правда, там глагол маленько не тот, но по смыслу похожий. Стремясь закончить это поскорее, я протянул ему руку, проскальзывая сквозь подернувшиеся дымкой пальцы. До скрипа стиснул зубы, чтобы не заорать в голос: мороз сковал до костей.***
Когда довольный Влад исчез, я некоторое время по-прежнему сидел на кухне, пытаясь размышлять одновременно и о фанатиках, и о нашем теперешнем деле. Пачка сигарет стремительно заканчивалась, а я так ни к чему и не пришел. От темных мыслей меня спас звонок из офиса, раздавшийся неожиданно громко. Кардинал Огнев плевать хотел на вчера выданный им же выходной и требовал подробного устного доклада о произошедшем. Я отчасти испытал облегчение: я мог спрятаться, забиться в работу! По пути размышлял, какие детали можно опустить, а о чем необходимо сказать. Автобус шел медленно, тащился, и я совсем извелся, пока добрался до офиса, но не хотел понапрасну тратиться на такси: цены в центре Петербурга кусались. Зато я успел составить подробный доклад и придумать, на каких вопросах меня могут подловить. Почему-то я чувствовал себя преступником, заметающим следы; такое было со мной впервые, и ощущение оказалось отвратительным. Огнев терпеливо дожидался в кабинете, я направился прямо к нему, игнорируя попытки товарищей перехватить меня по пути и что-то в свою очередь расспросить. Я слегка обидел Анну, и она насупилась (ей, конечно, тоже хотелось узнать о моих ночных похождениях), но ее недовольства я опасался куда меньше гнева кардинала, и так вынужденного долго ждать. Я махнул на прощание коллегам, улыбнулся. В офисе, куда Влад не мог пробраться, я успокоился и почувствовал себя свободнее. Зайдя в кабинет, я тихо закрыл дверь, стараясь шуметь как можно меньше и не разозлить ненароком. Огнев смотрел в окно, стоя ко мне спиной. Когда я раздумывал, как вежливо привлечь к себе внимание, кардинал наконец повернулся. — Скажи мне, Кирай, всего две вещи, — неожиданно утомленно попросил он. — Кто тебя надоумил соваться в «Грешников»? — А второй вопрос? — спросил я после недолгого молчания. — Зависит от ответа на первый. Как ты на них вышел? Анна сказала, что направила тебя на осмотр места жительства жертвы! — надавил Огнев. — Каково же было мое изумление, когда тебя обнаружили в ночном клубе над телом ее знакомой! — У меня будут проблемы? — встревожился я. — Не говори глупостей: в клубе есть камеры, там отчетливо видно, что девушка покончила с собой. А ты не маг, так что подозрений никаких, — успокоил Огнев. — Очевидно: на подавление чужой воли способен только Высший маг, и то ему придется попотеть. Но вернемся к вопросу. Тон у него был недовольный. Я был прав, клуб прикрывала Инквизиция? Это неприбыльное дело, я знал из собственного опыта: в Будапеште я категорически отказывал людям и нелюдям, предлагавшим огромные деньги за охранение их от неприятностей. Но, если вдуматься, клуб был удобен, почти что приманкой: в нем можно было устраивать слежки. И убийство тогда не столько повредило репутацию «Грешникам», сколько усложнило жизнь нам? Однако вслух эти вопросы было задавать опасно, и им предстояло оставаться неотвеченными. — Фотография в личном деле Красновой, — честно ответил я. Порылся в сумке и нашел ее, показал Огневу, ткнув в вывеску на фоне. — Адрес я обнаружил в Сети. Что-то не так сделал? — Ты должен был подчиниться приказу капитана, Кирай. А именно — осматривать комнату. Никакой самодеятельности. Ты сержант Инквизиции, ты обязан следовать указаниям вышестоящих. — Простите. Я позвонил в общежитие, но мне сказали, что в комнате Красновой никого, — пустился в объяснения я. — Там мне намекнули, где она может быть. Это обстоятельство очень меня заинтересовало, потому что «Грешники» — дорогой клуб, судя по тому, что я видел. И для обычных студенток… Мой невинный взгляд мало кого мог бы убедить, но Огнев, подумав, все же кивнул с заметным облегчением. Считал ли он, что мне про подконтрольный клуб рассказал кто-то из инквизиторов? — Благодаря моему самоуправству мы знаем, почему Виктория сбежала из общежития! — я отчаянно защищался. — И про ее бывшего молодого человека, мы обязательно проверим его адрес. И я стал свидетелем… — И что, это значит, что ты знаешь, кто убийца? — требовательно предположил Огнев. — Видел его? Это, к слову, второй вопрос, который я хотел тебе задать. — Нет, но… Он отмахнулся. Поманив себя за собой, Огнев подошел к столу и на своем ноутбуке, пробужденным нервным щелчком по пробелу, включил запись с камер «Грешников», перемотал до нужного места. Сначала меня удивило, как он так быстро добился записей, а потом пришла мысль, что, может, доставать ничего не нужно и они идут сразу в Инквизицию. Определенно — что-то связывало его с «Грешниками». Припрятав все подозрения, я заинтригованно склонился к экрану. Сразу приметил: Влада на камерах, к счастью, не было — устройства для обнаружения призраков в них не догадались встроить, никому это и в голову не пришло. То, с какой быстротой меня пропустили в «Грешников», у Огнева вопросов тоже не вызвало: наверное, он думал, я приказал открыть именем Инквизиции, что было бы, пожалуй, самым логичным решением. Но тогда я не хотел раскрывать карты раньше времени. Совершенно спокойный Огнев просмотрел, как девушка вскрывала себе горло, я старался никак не реагировать. Вживую оно выглядело кошмарно, а вот на записи, сделанной с другого ракурса, со спины, почти и не вызывало эмоций. Известная мне сцена закончилась броском оборотня и защитной стеной. Я настороженно покосился на Огнева. На записи не было видно Влада, как я помнил, загородившего меня собой и принявшегося раздавать указания. Его вопли наверняка запомнили, а я не сомневался, что с допросами посетителей Огнев успел ознакомиться, пока я трясся в автобусе. Нехорошо заныло в груди. Я не любил лгать — особенно начальству. — Как ты это провернул? — между прочим спросил Огнев. Мои мысли стремительно заметались. Сказать, что меня спас случайный маг из толпы, пожалевший инквизитора? Так пойдут же проверять и никого не обнаружат! Я вполне разделял чувства тех, кто прохаживается по скользкой рее. — Защитный амулет, я еще из Будапешта привез, — на удивление складно соврал я. — Заклинание… — Я попытался вспомнить крик Влада; я неплохо знал латынь, так что надеялся не оплошать. — Usque… кажется, huc venies… et non procedes… Я ничего не смыслил в магии, мне простительно не помнить. К счастью, начало фразы с грехом пополам смог повторить. — Доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим… — задумчиво повторил Огнев на русском. — Что-то из книги Иова? Да, помню такое заклинание. Не отрицая, но и не соглашаясь на всякий случай, я пожал плечами. Потом он долго рассказывал о возможных подозреваемых, сокрушался насчет того, что адрес убитая записала, но под кровью его почти не разглядеть, и велика вероятность, узнать его так и не удастся. Огнев любил размышлять вслух. Мы немного поговорили о магии, хотя и чувствовали, что это не наша сильная сторона. Впрочем, основы преподавали в инквизиторской академии, а я был прилежным учеником и слушал внимательно. Для большинства подобных заклинаний, ломающих волю, нужно было коснуться жертвы, но рядом с Ветековой никого не было — видно на записи. Однако Высший мог обладать силами, чтобы колдовать поблизости, и все равно должен был стоять рядом с Настей. — Тебя, кстати, тоже едва не задело, — вдруг произнес Огнев, указав на меня. — Такие заклинания… Они непредсказуемы. Я, конечно, не одобряю пьянства на рабочем месте, но, видимо, это тебя и спасло. Рассудочная магия с алкоголем не дружит, путается и на мысли почти не влияет. Приехавшие на место сказали, ты был немного пьян? — Это у меня от шока язык заплетался, — смутился я. «Влад, — с досадой подумал я, — вот ведь ангел-хранитель хренов». Забыл он про таблетки, как же… Или действительно упустил это, а меня спас счастливый случай? — Нужно понять, что такого могла сказать Ветекова, раз ее поспешили убрать, — решил Огнев, потирая шрам в задумчивости. — Спроси у экспертов, смогли они адрес узнать или нет, а потом бери Палатова и Анну и езжайте туда. Если не удастся, разрабатывайте другие версии, еще раз поговорите с родителями Красновой. Без разрешения никуда не суйтесь, а то нам трупов и так многовато в последнее время. — Я думаю, Ветекову убил тот же, кто и Краснову, — наконец выговорил я немного торопливо. — Я еще вчера заметил, что раны первой жертвы нанесены так, как она сама могла себя порезать! Конечно, у Виктории были причины покончить с собой, но она не смогла бы нанести десяток ран. Они глубокие! А убитая — обычный человек, вряд ли у нее сильный болевой порог. После первых порезов она не смогла бы так твердо держать руку. Сдалась бы, закончила быстрее. К тому же, это очень странный способ самоубийства. — Неплохо, — одобрил Огнев. — Продолжай. — Значит, ее заставили! Она резала сама, но не по своей воле! — выдал я. — Поэтому мы не можем найти ауру убийцы! Он мог управлять ей из соседней комнаты, допустим… — А как же орудие убийства? — напомнил Огнев. — Нож пропал! Кто-то унес его. И это наверняка был преступник. Я стыдливо замолк: об этом я не подумал. Пожал плечами, лихорадочно придумывая версию… — Поразмышляйте об этом с Палатовым и Анной, — велел Огнев. — Янош, я прекрасно тебя понимаю, — неожиданно понизив голос, добавил он. — Ты не привык, чтобы кто-то отдавал приказы. Если бы мной попытались руководить, я бы тоже действовал по своему усмотрению. Но ты решил служить в Петербурге обычным сотрудником, нужно играть по правилам! — Я все понял, кардинал, — виновато кивнул я. — Этого больше не повторится. Разрешите идти? Кардинал многозначительно кивнул на дверь. Я выскользнул прочь, занятый мыслями о клубе и Огневе. Понимал: настаивать, расспрашивать бесполезно, не ответит. Не был ли он сам хозяином «Грешников»? Вряд ли: они как раз праздновали его день рождения, а Огнева поздравляли бы и на работе, я бы это не пропустил. Я невольно вздохнул. Меня дожидались коллеги; они сидели около стола Анны, о чем-то увлеченно разговаривая, но, стоило мне приблизиться, вампирша чутко повернула голову и клыкасто улыбнулась. Я обрадовался: в последнее время я, как и предположил Влад, страдал приступами одиночества, так что поболтать с напарниками было приятно. Пришлось повторить им все, о чем мы говорили с кардиналом, добавив пару красочных подробностей о вскрытом горле. Ведьмак поморщился, Анна же, как и полагается вампиру, хищнику, реагировала не так остро, но все же мои слова заставили ее глубоко задуматься. Она достала из стола шоколадку, откусила. Между собой они с Димкой переглядывались как-то непонятно, подмигивали. — У вас какие-то новости? — с надеждой спросил я. Я знал такие озаренные лица: они желали со мной чем-то поделиться, но хранили молчание, подогревая интерес. — Что-то новое по делу? — Я успел съездить в общагу, — доложил Димка. — Если что, извини, что съел твой хлеб. Там ничего особенно выдающегося не нашел, что могло бы подсказать нам убийцу, но есть кое-что любопытное! Гляди! Он вытащил из папки, лежавшей на столе, небольшую белую бумажку. Сначала я подумал, это чья-то визитка, но, рассмотрев поближе, понял: это листочек, выдранный из маленького блокнота. На листке обычными синими чернилами был написан адрес, показавшийся мне странно знакомым. — Это же адрес гостиницы! — понял я. — Той самой, где ее убили. Чей почерк? — Я посмотрел в комнате тетрадки и Красновой, и Ветековой, но почерки не совпадают. Это кто-то третий, кто дал адрес Виктории, — охотно разъяснял Диман. — А значит, Краснову специально заманили в гостиницу! Она не случайная жертва! — Мне кажется, это девушка, — сказала Анна, указав на листочек. — Очень аккуратный почерк. Возможно, она из того же общежития! Мы думаем, как это проверить. — Я тоже аккуратно пишу, — вступился я. — Для начала нужно провести экспертизу. То есть… — я смутился и посмотрел на Анну. — Как вы прикажете, капитан. Какой у нас сейчас план? — Едем на квартиру молодого человека Виктории. Потом, как вернемся, будем смотреть записи камер, искать знакомые лица: например, сотрудников из гостиницы! — бодро скомандовала она. Мы условились, что они подождут на улице, а я направился к ведьмам из экспертного отдела. В Будапеште он находился в просторном помещении в левом крыле офиса, полностью отданном экспертам, но тут места не хватало даже с учетом хитрого расширения здания колдовством, поэтому отдел фактически соседствовал с архивом. Находился он на подземном этаже, и, едва спустившись, я в полной мере прочувствовал запах сырости. Однако ни книгам под магической защитой, ни ведьмам это не мешало. Спускаясь, я раздумывал. Слова Огнева натолкнули меня на очень неприятные размышления: обеими девушками управлял сильный маг, подчинивший их волю, и он точно был в клубе. Нам предстояло изучить записи, искать подозрительных колдунов. Но я знал одного Высшего, которого не засекли камеры… Влад управлялся с чужим сознанием: я убедился в этом на собственной шкуре. Но мог ли он?.. Я отказывался в это верить, но предположение было таким навязчивым… Неужели он мог убить кого-то, чтобы убедить меня помочь? Чтобы впутать меня в эту бессмысленную охоту на Бога? Я испуганно остановился, привалившись к стене. Вспомнил звероватую улыбку Влада. К счастью, я вспомнил заодно и о найденной Димкой бумажке, о молодом человеке Виктории. Улик против Влада не было никаких, кроме той, что мы случайно оказались в одном помещении с Ветековой. Я поспешил с выводами, и мне стало стыдно. Влад мог быть неуравновешенным, не понимающим цены риска, но он не стал бы жестоко резать безвинных девчонок. Облегченно улыбнувшись, я двинулся с места. Предстояло встретиться с ведьмами… Помещение было светлое, стеллажи с бумагами отодвинули к стенам, а в середине поставили столы, на которых чудом уживались современные компьютеры и кипящие котелки. Я едва поверил своим глазам, но ведьмы действительно что-то варили! Над небольшим котлом валил густой зеленоватый пар. Девушек было около десятка, большинство занималось амулетами, разбросанными прямо на столах вперемешку с бумагами, кто-то сидел за компьютерами, еще две оживленно трещали. Я растерянно оглянулся по сторонам. Сразу же я заметил невысокую девицу с длинными волосами, выкрашенными в ядреный фиолетовый цвет. Увидел ее черную футболку с ярким логотипом какой-то рок-группы; она была в коротких шортах, но длинные ноги скрывали сетчатые колготки. Эта ведьма возилась с чем-то за столом, но, стоило мне подойти, тут же вскочила. Реакция была впечатляющая. — Сержант Лисецкая, — бодро представилась она. — Можешь Женей звать. Не-не, молчи, тебя я и так знаю. Янош Кирай, человек из-за которого меня сорвали на работу ночью! Честное слово, не мог выхватить листок у нее из-под ног, чтоб кровищи не натекло? У нее был до того знакомый голос, что я настороженно застыл. Гадал, где же я мог слышать эти веселые интонации, но потом меня осенило: — Это ты ответила мне, когда я звонил Огневу! — признался: — Я думал, это секретарь. — У него нет секретарей, он даже своим не доверяет, — буркнула Женя. — Я читала, с военными такое бывает! Афганский синдром. Несмотря на наигранное недовольство в голосе, настроение у нее было хорошим; Женя с явным любопытством меня рассматривала, как какой-нибудь ценный экспонат. Я в свою очередь изучал ее, отмечая светлые корни под фиолетовой краской, красноватые с недосыпа глаза и аккуратный, но темный макияж. Поняв, что молчание затянулось, Женя быстро наклонилась над столом и зашуршала бумагами. — Кстати, можно тебя Яном звать? — спросила она. — Нет, меня так родные звали… — я осекся, вспомнив Влада: — А впрочем, ладно. Зови, как хочется. Адрес-то удалось выяснить? Нам очень нужно. Женя кивнула с заметной гордостью: за себя и за свою отличную работу. Протянула мне очищенный магией листочек; мои записи тоже поблекли из-за чистящих заклинаний, но при хорошем свете я мог легко их прочитать. Адрес Настя дописала до конца, лишь на последней цифре рука вильнула, выводя загогулину: видно, здесь ее настигла магия. — Вот еще кое-что! — Лисецкая протянула мне тонкую папку. — Там личное дело хозяина адреса, если что, еще пробила его машину и все распечатала. Какой-то парень, человек. Ты правильно написал, его зовут Роман Синьков. Учится в СПбГУ на тренера, платка. Я поискала, позвонила паре своих знакомых, — настойчиво рассказывала она, намекая, как много трудилась. — У него навалом пропусков, жуткие оценки, преподы его в глаза не видят. — Он не маг? — попытал счастья я. — Нет, хотя слабенький дар зафиксирован… — Женя снова зыркнула на меня, припомнив, что перед ней уникум без капли магии. — При желании Роман мог бы показывать фокусы, сгибая ложечки! Но не зачаровать девчонку так, чтобы она вскрылась. Открыв папку, я увидел личное дело парня из полицейского архива. Фото не из лучших, но я постарался запомнить его лицо. Чем-то походил на Димана, но волосы были гораздо темнее, а во внешности прослеживалось что-то цыганское. Но к магам он («Роман Вячеславович Синьков, двадцать лет, не женат») никак не относился. В целом ничем не примечательный человек, из преступлений за ним числилась куча штрафов за парковку и одна пьяная гулянка, прерванная бдительной соседкой. Но не съездить к нему мы не могли: нужно поговорить о Красновой, раз уж ее подруга не так много открыла. И все равно был у меня один вопрос… Оглянувшись и убедившись, что все ведьмы заняты своими делами, я незаметно подвел Лисецкую к стоящему на ее столе компьютеру. — Получается, у тебя есть доступ и к полицейским, и к нашим архивам?.. — задумчиво спросил я, включая монитор. — И какой уровень? — А какой нужен? — хитро улыбнулась Женя. — Ты так легко соглашаешься помочь? — изумился я. — Даже без вопросов? — Чем меньше я знаю, тем меньше смогу сказать на суде! — рассудила она. — Но, по правде, мне хочется досадить Огневу. А вдруг ты решил копать под кардинала? Не могу упустить такую блестящую возможность. Я смутился: такое мне и в голову не приходило! — У вас с ним какие-то проблемы? — мягко выпытывал я. — Типа того, — цокнула Женя. — Меня привлекли по какой-то программе, которая у нас действовала по началу. Вроде как, тех, кто попался на мелких проступках, приглашали работать на Инквизицию. — У нас тоже такая действовала! — согласился я. — После Исхода нужно было быстро расширить штаб! Что ты натворила? — А-а, ерунда, запустила в подружку проклятием, дело прошлое, мы помирились давно, — протянула Женя. — Но я не хотела портить репутацию и решила подтереть свое личное дело честным трудом здесь! Но Огнев сразу взъелся: хотя и программой пользовался, а не мог поверить, что преступники могут служить Инквизиции честно. Хотя какая моя вина! — пожаловалась она; я понимающе кивал. — Он жуткий солдафон. Все время придирается. Требует, чтобы я ходила в каком-то дурацком дресс-коде, а потом я выкрасила голову ему назло, так он стал еще хуже… Смотрит — как на пустое место! И бубнит про свой устав, что я выгляжу не как инквизитор! Исчерпав запас красноречия, Женя сердито сопела. Махнула рукой и, быстро постучав по клавиатуре, открыла электронный архив: я знал, что он был один на всю Инквизицию, там я читал краткую информацию об Огневе, пользуясь кардинальским компьютером. Сейчас, конечно, доступ мне понизили в соответствии со званием: я еще с утра безуспешно пытался подключиться с ноутбука Димы. — Так кого тебе, Огнева? — азартно предложила Женя. — Нет, нужно дело Верховного из Праги. Владислава Войцека. Мне бы биографию его… Что-нибудь заметное. Мне кажется, он расследовал нечто похожее, я слышал… — я обреченно отметил, что начинаю врать все убедительнее. — Должен будешь! — серьезно предупредила Женя, но набрала нужное имя, несколько секунд изучала мерцающую надпись «Нет доступа», потом усмехнулась и быстро застучала по клавиатуре. Я поспешил наверх, к Анне и Димке.***
Искомый Роман обосновался в съемной квартире в одном из спальных районов Петербурга. Место было тихое, в какой-то мере его можно было счесть скучным. Небольшие, но опрятные дворики были похожи, из-за этого мы едва не заплутали. Серые строения уныло громоздились отражениями, шуршала листва поникших, тронутых осенней желтизной деревьев, но в конце концов мы нашли тот дом, в котором проживал Синьков, — в его личном деле был указан другой адрес прописки, но я не сомневался, что Настя правильно написала, и здесь мы что-нибудь найдем. Дима настоял, и мы оставили его старенькую машину в соседнем дворе; пошли пешком, не привлекая внимания. Со стороны мы, должно быть, напоминали троицу друзей, решившую прогуляться. Вокруг дома мы ходили долго, пытаясь по окнам понять, дома ли подозреваемый, но время суток выбрали неудачное. Начинало темнеть, но еще не до той степени, когда нужно включать свет. Мы не спешили подниматься к квартире, тихо споря. По словам ведьмака, его амулеты немного сбоили, что было нехорошо; в доказательство он сунул мне под нос мерцающий красным камушек, и я внутренне содрогнулся, вспомнив подорванный Владом недоделок. Посторонился. Влад так и не появился, даже когда я вышел из офиса. С легким волнением я гадал, что могло его задержать: уж не мои ли мысли о том, что он может быть убийцей, обидели? К тому же, без него я чувствовал себя как-то несмело, тем, кем и являлся: обычным человеком с пистолетом, не способным положиться на магию, беззащитным. Прохладный ветерок напомнил мне о нем, но Влад так и не возник, чего я втайне ожидал. Я и правда начал немного привязываться к этому странному человеку… Анна устало убеждала Димку, что его амулеты и прежде вели себя не так, как нужно. Я догадывался, что у нашего ведьмака недостает опыта: он был совсем мальчишкой, лет на пять младше меня! Конечно, его магии не доставало точности и изящества… Анна неожиданно раздражилась: видно, они вели этот разговор не в первый раз. Я заметил, как побледнело ее лицо. Перехватив мой взгляд, Анна поспешила чуть отвернуться. Я мог поклясться, что видел, как она сглатывала: значит, жажда все еще мучила ее. Пока мои товарищи ругались, я успел выкурить пару сигарет и снова мысленно вернуться к второй жертве. Выходит, Настю убили, потому что не хотели, чтобы я добрался до этой квартиры? Заклинание подействовало, когда она написала адрес; первой строчкой шел телефон парня ее подруги, на который он не отвечал. Но Огнев сказал, что магия могла не успеть сработать: некоторые обладали сильной волей и не поддавались ей сразу. Димка насупился по-детски и запихал амулет в карман. Я переминался с ноги на ногу. — Влад? — тихо позвал я, но не дождался ответа. Ничего не случилось и через минуту. Наверное, он был занят, но идти в квартиру Романа без боевого мага не хотелось: не зря колдовство Димы сбоило. Нехорошее предчувствие мучило: темное было дело. Отказаться идти я не мог, но отсрочить это еще одной сигаретой — вполне. Серый пейзаж, как ни странно, помогал сосредоточиться на мыслях о первой жертве. Я как будто снова смотрел на ее окровавленное тело. Сколько еще крови должно пролиться — и для чего?.. Я не мог назвать ни единой причины убивать эту тихую, никого не обидевшую студентку. По всем свидетельствам выходило именно так. Воинственно направившись к дому, Анна твердо заявила: в квартире мы должны найти ответы на все вопросы. Конечно, никто ей не поверил, но она хотя бы попыталась нас ободрить, и я испытал прилив благодарности. Она держалась — несмотря на то, что у Анны, измученной вампирской жаждой, было больше всех причин бросить это и отступить. Мы быстро поднялись на пятый этаж по лестнице, опасаясь древнего лифта, грозившегося упасть в любую минуту. На ногах было скорее. Во время подъема Дима нетерпеливо встряхивал поисковый амулет, активирующийся при близости крови. Судя по тому, как он вспыхивал, мы должны были в ней утонуть, однако ведьмак разводил руками и смущенно огрызался на подначки Анны. Она старалась успокоить нас и уверенно шагала; ее невысокие каблуки звучно ударяли по ступеням. — Сломался? — предположила Анна, указав на полыхающий поисковый амулет. — Мои амулеты не ломаются, — оскорбленно заметил Диман, — а этот совсем новый. Вчера сделал! — Так, может, он поэтому и не работает, что ты его не доделал! — возликовала Анна. Дима ничего не ответил, но достал несколько других амулетов, и я был готов поклясться, что это боевые. Подходя к нужной квартире, мы были готовы ко всему, поэтому никто и слова не сказал, когда Дима добрых пять минут что-то внимательно высматривал в темной кожаной обивке двери, иногда размахивая каким-нибудь из своих амулетов. Я стоял у лестницы, держа в руке пистолет, а Анна нетерпеливо поигрывала длинным кинжалом, который она, невинно улыбнувшись, достала из сумки. Пожалуй, лишь движение руки, проблеск стали и выдавали ее волнение. — Вроде все нормально, — с сильным сомнением заключил Дима. — Там никого живого нет. Роман наш где-то гуляет. Или в бега пустился. — Уверен? — настырно спросила Анна. Хотя амулеты пришли в норму, Дима подозрительно осматривался. Будто желая что-то доказать Анне, он на всякий случай нажал на звонок. Даже я услышал громкую трель, поэтому списать гробовое молчание на то, что Роман спит или занят, мы не могли. — Ломаем? — уточнил Диман, поигрывая связкой амулетов. Некоторые вспыхивали недобрым алым огнем, и я сразу и в красках представил, сколько бед он может натворить с этой магией. Сомневаясь, я убрал пистолет. Порывшись в сумке, извлек казенные отмычки с прошлого места работы: на кардинала подумали бы в последнюю очередь, и так я обзавелся множеством необходимых для выживания вещей. Предпочитал держать все под рукой. Диман недоверчиво на меня посмотрел, но посторонился. — Свет не загораживай, пожалуйста, — попросил я, с увлечением копаясь в замке. Как оказалось, хватку я не потерял. Или замок стоял простенький: в наше время люди больше тратятся на магическую защиту, которую превозмогли амулеты Димы, — но приятней была первая мысль. Негромко щелкнуло, я принялся за второй, нижний. — Где ж ты такому научился? — немного восхищенно спросил Диман. — В инквизиторской академии. Ходил бы туда иногда, тоже что-нибудь полезное бы узнал! Как и всегда, когда речь заходила об академии, он поморщился и замолчал. — Готово! — объявил я. Дверь распахнулась, пронзительно скрипнув петлями. Не следовало забывать и о нормах безопасности, которые усердно вдалбливали в головы ученикам, так что я отпрянул к стене. Анна зашла первой, за ней — Дима с амулетами, я же вытащил табельное и прикрыл за собой дверь, но неплотно, чтобы легонько толкнуть и вылететь на площадку в случае чего. Стоило ступить в полумрак квартиры, дальше по коридору что-то ощутимо грохнуло; отдача прошла до нас, вибрацией отозвавшись в бетонном полу. Я не успел зажмуриться, и вспышка сильно обожгла глаза, на несколько драгоценных мгновений погрузив странно вздрагивающий мир в темноту. Во рту стало солоно; голова закружилась. Магия! Я зло зашипел сквозь зубы, досадуя, что амулеты не предупредили. Это было похоже на бомбу, но ею не было хотя бы потому, что нас не отшвырнуло назад, а напротив — неумолимо потащило внутрь. Я бы лучше предпочел свернуть шею при падении на лестницу, чем ощущать на горле невидимые, но цепкие и холодные пальцы. В глазах посветлело, чтобы я увидел перекошенный оскал совершенно жуткой безглазой твари перед собой. Сильным рывком меня и Анну втащило в широкую комнату, осмотреть ее я не успел; Дима, ударившийся головой обо что-то, не представил для существа интереса: остался лежать в коридоре, безвольно раскинув руки. У меня заколотилось сердце. Был ли он еще жив? Я отчаянно дернулся, пытаясь преодолеть магический захват и кинуться к товарищу. Неожиданно отпустило. Я упал на колени, захрипел — отозвались старые раны. Перед глазами плыло от вернувшейся боли, но я попробовал подняться. Навалившись на стену, с трудом встал, покачнулся и застонал сквозь зубы. Едва удержался: пол был странно скользкий… Нет, это ноги меня не слушались! Я оглянулся и увидел рядом пистолет. Сдержав ликующий вопль, я схватил табельное, приятно отяжелившее руку… Тварь нависла над Анной, я прицелился в существо; они скалились друг на друга. Анна издала странный горловой рык, щерясь и показывая ряд острейших клыков. Она стремительно теряла человеческие черты, глаза ее потемнели и стали напоминать черные глазницы черепа, кожа будто побледнела еще сильнее… Страшнее было смотреть на непонятное существо — оно постоянно меняло облик, изображая жуткий калейдоскоп искаженных лиц. Мне стало по-настоящему страшно. Пальцы дернули спусковой крючок. Два выстрела грохнуло. Я испугался, что задену Анну, но они точно впились в дымный, овеянный силуэт существа, нависавшего над ней. Оно даже не пошатнулось, и я задохнулся. Заговоренные против нечисти пули не причинили ему вреда! Оно даже не взглянуло на меня, гипнотизируя Анну, словно ища нечто в ее глазах. Я выстрелил снова, чувствуя себя бесполезным. В этот раз пуля и вовсе ушла в стену. Предательская, подлая мыслишка скользнула: пока существо было поглощено Анной, я мог попытаться сбежать. Оглядываясь на коридор, я видел просвет между притолокой и неплотно закрытой дверью. Но я не мог оставить напарников, потому я прекратил палить почем зря, взглядом поискал что-нибудь тяжелое, решая перейти в рукопашную… Существо плавно перетекло — теперь оно напоминало человека, девушку. Черты оставались смазанными, но парализованная Анна точно увидела в них кого-то знакомого, дернулась, заскулила. Сверкнули клыки, тварь вцепилась Анне в горло — совершенно по-вампирски, жадно глотая кровь. Анна трепыхалась не в попытке вырваться, а как-то совсем безразлично, сдавшись. Существо нависало над ней, издавая голодное урчание. Моя рука дрожала, я не мог сосредоточиться, но нашарил рядом чью-то тапку, замахнулся и швырнул в тварь, чувствуя себя последним глупцом. Она раздраженно рыкнула — более разозленная моими попытками, чем раненая. Анна оказалась грубо откинута в сторону; она ударилась головой о стену и застонала сквозь зубы. По светлым обоям растекалось пятно темной вампирской крови, встать она, обессиленная, не могла. Глаза медленно угасали. У нее и так оставалось мало живой крови, а существо выхлебало последнее. Я не мог понять, с чем мы столкнулись; оно не походило ни на что, о чем мне рассказывали в академии и с чем я сталкивался в Будапеште. Тварь, теряя девичий облик, приобретая прежние очертания ожившей и оторвавшейся от хозяина тени, остановилась, оскалилась, но не стала кусать, как Анну. Нет, она совершенно человеческим замахом пыталась достать меня. Наученный дракой с одержимым, я не пытался блокировать, уклонился. Существо — чем бы оно ни было — тяжело пролетело мимо, развернулось, снова ринулось на меня. Кажется, метило в горло удлиняющимися ногтями. Оно сменило угол удара, шарахнуло не когтисто — плашмя. Предплечье отозвалось болью, явно хрустнуло, но тут же меня догнал тяжелый удар под дых. Я отлетел к стене, приложился обо что-то — кажется, это был шкаф — и понял, что не могу дышать. Словно огнем выжгло воздух. Я пробовал подняться опять, с упрямством, которому обрадовался бы Влад. Перевести дух не удалось, нога пребольно врезалась под ребра. Теневая тварь с нечеловеческим наслаждением следила за тем, как я отплевываюсь кровью, острое лицо ее прорезала карикатурная улыбка. У нее не было лица, одна пасть! И чем-то существо еще оставалось недовольно. И наклонилось ко мне, всматриваясь. Безглазо глядя всем лицом — я едва не повредился умом, когда понял, что происходит. Нечто решительно вторгалось в мою память, дергало, изводило, выворачивало и потрошило. Искало. Несмотря на прошивающую насквозь боль, я вздрогнул. Рык звучал совсем как настоящий, живой, с простыми интонациями, и лицо все больше приобретало человеческие черты, хоть тело и оставалось сгустком тени. Я угадал лицо одержимого, напавшего на меня. Но потом оно помотало башкой, стряхнуло с себя это обличье. И все-таки было чем-то озадачено. Я тихо задыхался, с ужасом осознавая, что какая-то огромная сила не дает мне двинуться. Тварь отступила назад, резко изломилась в позвоночнике и опала тенью на пол, чтобы спустя несколько мгновений подняться громадной псиной в полтора метра в холке и капающей с клыков слюной. Здоровенная, поджарая, сильная. С красными пронзительными глазищами. И пробуждающая ненужные воспоминания. Я слепо уставился на острую пасть. Такая может перекусить горло в мгновение. Но еще больше они, эти адские гончие, любят подхватить зубами под ребра и швырнуть о камни, чтобы потом не спеша подходить к тебе мягкими шагами и наслаждаться стонами боли… Мне показалось, заныли старые шрамы. Гончая наступала на меня, показывая клыки. Я не мог разумно объяснить сковавший меня страх. И поделать с ним тоже ничего не мог. — Так значит, собак боитесь, господин инквизитор? — раздался вдруг справа насмешливый голос. — Что-то такое я и ожидал… — Сделай что-нибудь, — с трудом прохрипел я, дрожа от радости и ужаса. Оно развернулось к возникшему Владу, зарычало, как настоящая собака. — А попросить вежливо? Я попытался ответить что-то, но задохнулся. Тварь прижалась к полу, бросилась на Влада — пролетела сквозь бесплотного духа и покатилась по полу. Встряхнулась, обозлясь. — Пожалуйста, — жалко взмолился я. — Влад, я не могу… это сильнее меня… Прошу тебя… — Ладно, ладно, не дергайся, — протянул Влад, несколько даже смущенный. — Наверное, я еще должен извиниться за то, что сгинул на весь день? Я ж не думал, что стоит тебя оставить на полдня, и ты напорешься на ебаное иномирное отродье! Чего тебя понесло сюда? Лей-линия в клочья, да еще тут блядский проход в Тартар… Жертвоприношения что ли, проводили? Я был даже благодарен ему за то, что он не давал мне сползти в обморок. Сосредоточиться на голосе Влада было так просто, учитывая расплывающуюся картинку. С трудом я различил замершую гончую, не ожидавшую появления еще одного человека, растерянную. Что-то полыхнуло, тварь шарахнулась в сторону, прижимаясь к земле и нервно рыча, как самая обычная дворняга. Влад наклонился, потрепал ее по загривку… горящей странным алым огнем рукой. Охваченная пламенем гончая взвыла и распалась на тысячи метающихся теней, которые, впрочем, тоже довольно быстро сгинули. Словно ничего и не было. Я смог отлепиться от стены. Оглянулся на Анну, но та не шевелилась. Закрыла глаза. — Что это?.. — выдавил я. — Ты сказал… иномирное?.. Вытер лицо, сглатывая кровь. — Тихо, — прервал меня Влад, приближаясь в одно мгновение. — Как ты до сих пор живой, ума не приложу! Не иначе как раньше за тобой таскался какой-то другой дух. Ну, поди сюда! — Ты что делать собрался? — подозрительно спросил я, не спеша подчиняться. После того, как он этими руками разодрал непобедимое существо, я не торопился подставляться под них. — Добить тебя по доброте душевной. Раны заговорить, конечно же! Все не смогу, там пусть ваши лекари разбираются, но хоть болеть меньше будет… Я оглянулся на Анну. Ей, лежащей с разодранным клыками горлом, помощь нужна больше; она так и не пришла в себя, несмотря на знаменитую вампирскую регенерацию. Охнув, я обернулся к Диме, выхватил телефон и немедленно позвонил в «скорую», торопясь и путаясь в словах. К счастью, меня поняли; я с радостью осознал, что из-за напряженного положения всегда остается дежурная бригада для помощи Инквизиции. — Все с ними нормально, живы, — произнес Влад успокаивающим тоном, когда я закончил звонок и безвольно опустил руку, едва не выронив телефон. — Вампирше достаточно будет влить немного донорской крови, уверен, в больнице найдут, и она придет в себя примерно через час, а вот ведьмак головой треснулся. Но справится. Это меня немного успокоило. Он начал свое колдовство, медленно двигая руками: сосредоточенное лицо выдавало, как Влад старается. — Вот ведь позор, первое же дело провалили, — невесело рассмеялся я, прикрыв глаза — свет, опутывающий раны паутиной, сильно слепил. — Да ваш Огнев сам бы не справился! — Влада с закрытыми глазами я не видел, но мог поклясться, что он усмехался. — Тут силовая линия разодрана, я говорил. Слишком много энергии из нее попытались вытащить, хер знает зачем. Поэтому при подходе у вас должны были отключаться амулеты. Представлять, что случилось бы, не появись он, не хотелось. Я сам еще не вполне понял, от чего он меня спас. — Ее не брали мои пули. А они магические, я точно знаю! — Это тварь из Тартара, — спокойно продолжал Влад, словно встречался с таким каждый день. — Мы их кошмарниками зовем, они страхом питаются. Предстают в облике того, чего больше всего боишься, и высасывают энергию. Вот вампирша твоя забыть не может, как ее обратили, поэтому ее укусили. Ты… ну, сам догадываешься. А с меня она считать не смогла, потому что я мертв. Они иногда в Ад просачиваются, Гвардия пару раз гоняла их на Девятом круге… Меня накрыло приятное тепло, временно убравшее боль. Дышать стало легче, да и шрамы успокоились, перестали мучить. Я расслабился, сел на стоявший у шкафа табурет, позволяя Владу колдовать. Он хмыкнул. — Что за Тартар? Влад сначала недоуменно на меня посмотрел, потом картинно вздохнул: — Точно, ты же не знаешь. Военная тайна как бы, но ничего особенно ужасного в ней нет. Мертвый мир… Мы не знаем, что с ним случилось. В общем, типа подпространства под Адом, где рождаются такие чудовища. Не демоны, не нечисть, но что-то вроде. Сознания нет, глубоких мыслей — тоже. Вечно голодная, жрет страх. На вас вон как накинулась. — А говорят, ниже Ада падать некуда, — хохотнул я. Получилось немного визгливо. — О, ты не поверишь, сколько есть интересных мест! — возликовал Влад. — Правда, в Тартаре одни кошмарники и могут находиться, ну, и гарпии всякие, и адские гончие тоже оттуда… Так, я понял, про них говорить не стоит, — рявкнул Влад преувеличенно бодро, когда я издал какой-то слабый звук. — Предлагаю поболтать лучше про то, что эта тварь тут была не случайно! Ну, и о паре десятков смертей. Вся изнанка покореженная от таких излияний энергии. Кажется, они кого-то призывали… Вы набрели на жертвенник, господин инквизитор! — Вызывали — кошмарника? — заинтересовался я. — Не знаю. Но размах не тот. Хватило бы и пары жизней ради такой шушеры. Влад оставил меня, напоследок осыпав искрами, прошелся по комнате, изучая обстановку. Казалось, рассматривал он ее на каком-то своем уровне, и ничего хорошего не заметил: скривился, закатил глаза. Я нахмурился, вспоминая все, что знал о лей-линиях. Энергетические потоки, связанные с местами Силы; ими пользовались многие маги, разве что боевые выходили на природных силах — огне, например. Обряды же строились или на способностях самого мага, или на силе линии, на которой проводился ритуал. Если не хватало своей, можно было воспользоваться энергией нашего мира. Даже у меня, наверное, получилось бы наколдовать что-нибудь, если б я смог найти особо сильную лей-линию и достучался до нее — хоть бы и кровавыми жертвами… Окликнув меня, Влад провел озаренной сиянием рукой по стене, и обои, шурша, стали медленно оползать на пол, бессильно падая к его ногам и являя темно-бурые надписи на незнакомом языке. Я подался вперед, изумленно глядя на письмена. Что-то подсказывало мне, что это кровь, а не краска. Кровь десятка жертв, погибших в этой квартире. — Ol sonuf vaoresaji, gohu iad Balata, — вслух прочитал Влад. — «Я правлю вами», — речет Бог Справедливости… Это из енохианских ключей, и забавно, что там эти слова принадлежат Сатане. Не знаком? Премилое чтиво! Он помолчал, словно сам не верил в то, что собирался сказать. — А еще именно эти слова на языке ангелов слышал архистратиг Михаил, прежде чем его убили. Намалеванные на стене буквы вмиг стали еще ужасней.