Et quis poterit stare? — «и кто может устоять?»
Вскоре послышались крики с улицы, пронзительный визг шин. Мы к тому времени потеряли надежду, что Инквизиция вообще придет; мне казалось, протекло по крайней мере больше получаса. Этого хватило бы магам с лихвой, чтобы принести в жертву двух человек… если бы я не убил всех прежде. Мысль об их жуткой смерти никак не отпускала. Мне чудились призраки с искаженными от муки лицами, они вставали из кровавых луж и тянули длинные изломанные руки в торжественном молчании; от малейшего шороха я был готов схватиться за оружие. К тому же, сидеть рядом с Есеней, обнявшей колени и пялящейся в темноту, было как-то неловко. Дверь рухнула от сильного удара, мы с Есеней вздрогнули и вскочили, как спугнутые мыши. Это в магазин ворвались долгожданные инквизиторы. Первой влетела Женя, наступила на что-то, отвратительно хрустнувшее. Дикий вопль сержанта Лисецкой, осознавшей, на что она поставила ногу, грянул на все здание и отразился эхом. Она ругалась, пыталась оттереть ботинок на высокой ребристой подошве, приплясывая на месте и держась за накренившуюся полку, все содержимое которой валялось на полу. По магазину, оказавшемуся вдруг небольшим, грохотали шаги инквизиторов. Зажгли свет. На несколько секунд воцарилась тишина, прерываемая нервным и каким-то болезненным смехом. С удивлением я понял, что хохотала Еся, кривя губы, и даже не осеклась, заметив мой пораженный взгляд. Я решил, что это истерика. К ней прорвались врачи с амулетами, и она мало-помалу затихла… Увидев ее в ярком свете, я подумал, что Еся больше всего напоминала встрепанного вороненка: худая, с короткими темными волосами, находящимися в невообразимом беспорядке. На ней были испачканные в крови драные джинсы и дешевая футболка с плохо различимым, вытершимся принтом «Satan loves me». Мы рассматривали друг друга с вежливым интересом. Вопреки ожиданиям, она поддалась уговорам врачей осмотреть ее и без опаски глядела на липкую кровь. Даже с любопытством, хотя и казалась потрясенной. Инквизиторы возились с аурами для опознания — иначе это сделать было никак не реально. Краем уха я слышал их настороженные перешептывания, а спиной буквально чувствовал косые взгляды. Конечно, они были удивлены и напуганы: давно в Петербурге не случалось такой резни, город хоть и слыл неспокойным, однако массовых убийств почти не было. Но сначала квартира Синькова, теперь — устроенное нами с Владом в магазине. Все это сотворила нестабильная боевая магия, но смотрели с ужасом именно на меня. — Это ты сам? — недоверчиво спросила Лисецкая. Побледневшая Женя старалась не смотреть на ошметки и мелко раздробленные кости на полу. Ей стоило зажмуриться вовсе: кровь была повсюду, и на мне тоже. В который раз. Очень… неприятно было осознавать, что живой, реальный человек стал неаккуратными брызгами на одежде. От этой мысли сильно мутило. — Амулеты, — попытался объяснить я. — Схватил и… Дима прислал мне адрес и попросил проверить! Тебе тоже? — Женя кивнула. — Вот я и поехал посмотреть. В одном я убедился точно: здесь и правда сбывали контрабандные амулеты, они лежали там, под прилавком. Я кинул их, что еще мне было делать? — беспомощно оправдывался я. — Мне нужно что-то подписать? Будут проблемы с полицией? — Нет, — пожала плечами Женя, хорошенько поразмыслив. — Они угрожали гражданской, так что ты имел право ударить их даже Высшей магией… а тут точно она, — Женя глубоко задумалась. — Надо проверять все магазины, мало ли что еще в них можно найти… Часто амулеты в последнее время стали взрываться, с изнанкой творится нечто неладное, помехи, — обеспокоенно пробормотала она. — Часто? — Ну, помнишь, тот маг, что напал на тебя, тоже подорвался! — А, точно… — согласно протянул я. Женя подозрительно уставилась на меня. Но все проблемы теперь представлялись чрезвычайно далекими и недоступными. Сознание медленно отключалось, и все вмиг стало зыбким. Я терпеливо ожидал, пока инквизиторы обыщут все, и отвечал на вопросы незнакомого дежурного. Когда я последний раз нормально спал? Казалось, я провел в Петербурге не полмесяца, а целые года. А Лисецкая только сейчас перевела взгляд на спасенную мной жертву. Ее пытались увести, но дежурный попросил оставить для дачи показаний — с согласия самой Есени, конечно. Заметив внимание Жени, она пробовала поначалу отвернуться или спрятать глаза, но вздохнула и зло зыркнула на Лисецкую. Та непреклонно смотрела на Есю, будто знала ее очень давно и хорошо. — Никак не пойму, вы знакомы? — удивленно спросил я. Странности я замечал и в поведении других инквизиторов: они часто оглядывались на Есеню и обменивались странными взглядами, причины которых я не мог понять. И обращались они с ней поразительно вежливо и бережно, точно с фарфоровой; в голосе опрашивающего ее капрала слышались подобострастные нотки, которые, судя по скривившемуся личику, раздражали Есю. — А она не назвала имени? — Женя победно усмехнулась. Я неуверенно помотал головой. — Позволь представить тебе Есению Огневу, дочь нашего дражайшего начальства! — насладившись моим удивлением сполна, она предостерегла: — Но на родственников лучше не намекать: у них с отцом сейчас холодная война, а страдают все. Правда, обычно до такого не доходило. В смысле, мы не находили ее в эпицентре резни. Еся дежурному отвечала кратко и односложно, клянясь, что ничего не помнит: выходило, на нее напали на улице, огрели по голове, запихнули в машину, а очнулась она в магазине связанная, увидела алтарь, свечи и прочие декорации и немедленно попыталась вырваться, но не смогла пересилить фанатиков. Капрал послушно делал пометки в блокноте. Теперь, приглядевшись, я мог различить, что у них с Огневым одинаковые суровые глаза, но в общем она не слишком-то походила на отца: он был крепким, каким-то угловатым, а она — хрупкой, маленькой. Может быть, из-за небрежно-потрепанного вида я никогда не подумал бы об их родстве: кардинал с его железной дисциплиной никак не представлялся рядом с взъерошенной Есей. Она больше напоминала сестренку Жени Лисецкой, так и не сменившей рокерскую футболку и колготки в сеточку на нечто более приличное. — Ну, и где он? — враждебно спросила Есеня у дежурного, повысив голос. — Сейчас отвезем тебя прямо в офис, там с папенькой поговоришь, — успокоила ее Лисецкая. — Ян, ты-то как? Домой подбросить? Уставший и ощущающий себя буквально полутрупом, я с жаром кивнул. Свои шансы я всегда рассчитывал трезво и понимал, что до дома не доберусь на автобусе, свалюсь где-нибудь на полпути. Предложение Жени звучало искушающе. Садясь в машину, я подумал, как же мироздание любит повторяться: буквально недавно на квартире Синькова все было почти в той же последовательности, разве что под боком не шипела Еся, проклинающая Инквизицию. Несмотря на то, что ютиться с ней вместе на заднем сидении было тем еще развлечением (она возилась и фыркала), я быстро уснул в самом начале поездки и так и не просыпался.***
Утром я обнаружил себя на знакомом диване. Так уж получилось, что сначала я открыл глаза и обвел взглядом залитую тусклым, больным светом квартиру, скромную мебель, бежевый ковер с мягким ворсом, черный стеклянный журнальный столик… и понял, что оказался дома. Цифровые часы на столе непреклонно утверждали, что прошла вся ночь, а сейчас был полдень, но я совершенно потерялся во времени. Я медленно встал, пошатнулся из-за сильного головокружения. Поплелся в ванную и стал с отвращением отмывать въевшуюся кровь. На кухне деловито гремели, оттуда же пахло чем-то съедобным, от чего у меня заурчало в животе. Напарники успели познакомить меня с городской столовой неподалеку от нашего офиса, но тамошние блюда даже человек, столь неприхотливый в еде, как я, не отважился бы назвать вкусными. Я предпочел не высчитывать, сколько я не ел нормально, чтобы не расстраиваться, и устремился к кухне… Однако уже на походе к ней я вспомнил, что Настя сообщением обещала весь день провести у себя дома, а Димана неизвестно когда выпишут. Спросонья это все вылетело из головы, поэтому я, зайдя на кухню и увидев мечущегося Влада, надолго остолбенел, буквально воспроизводя известную историю о жене Лота, — со слов все того же Войцека, которые он бодро поорал. — А я чай приготовил! — радостно возвестил он, словно бы ожидая похвалы. — У нас нет чая, — сонно пробормотал я в ответ, но сел и автоматически отхлебнул из подплывшей ко мне кружки. — Я вчера точно убедился, что чай закончился! — разорялся я, отпивая еще, не в силах оторваться. Напиток странно пах травами, но по виду и вкусу и впрямь напоминал чай — не ту бурду, которой я обычно довольствовался, а нечто более дорогое. Почти наверняка лечебное; я ухмыльнулся, признавая: мне бы не повредило попить немного ромашки. Я про себя гадал, откуда Влад его взял; притащил ли из Преисподней или выкрал у соседей. К тому времени, когда кружка опустела, я почти ожил и снова почувствовал себя человеком, даже вопросы отпали сами собой. Почти все. — Что ты варишь? — заинтересовался я, присмотревшись. — И из кого? — Поверь, тебе не хочется это знать, — усмехнулся Влад. — Ладно, шучу, это обычные, самые заурядные вареники. Скоро будут… — Как ты купил все это? — не выдержал я. Влад загадочно подмигнул мне. — Войцек!.. Ты украл? Воспользовался этим своим… универсальным пропуском? — Не станешь есть? — со сдержанным рыком переспросил он. Мне послышался вызов — попытка скрыть обиду, и я смягчился. Стало совестно: он старался, по-своему заботясь о неожиданном союзнике, а я нагрубил ему. К счастью, Влад не был очень злопамятным: он оттаял, стоило мне искренне помотать головой: — Нет, буду! Но больше так не делай: у меня же есть деньги… Содержимое кастрюли, к счастью, оказалось вполне безобидной кипящей водой, в которой всплывали вареники, а не каким-то адским ядовитым варевом. В холодильнике по-прежнему было пусто. Я задумчиво осмотрел кухню, но не нашел даже хлеба: весь изошел на вчерашние бутерброды. — Не знал, что ты готовить умеешь, — сказал я, чтобы как-то начать разговор. — Жил я один, а есть хотелось, — весело отозвался Влад, поглощенный поисками… чего-то: дверцы гарнитура распахивались сами; вполне вероятно, он просто развлекался телекинезом. — Так вот и учился понемногу. Хотя мне как-то ближе людей не кормить, а травить… Не дергайся, в чае ничего не было. — Ты что, спиной видишь? — недовольно спросил я, и впрямь схватившийся за кружку. — Не, тебя знаю. Убивать инквизиторов в мои планы не входит… про крышу забудем, это был сон! Ну, сколько можно к этому возвращаться? Может, обычным сном я бы жуткое видение и не назвал, но сейчас Владу верил; сдержанно кивнул. Смилостивившись, он протянул мне миску, в которую настрогал все, что было из остатков в холодильнике, в овощной салат. Я опасливо поковырялся. — Съедобно, — оценил я. — Соли маловато… — Я вообще-то мертвый, как ты меня рядом с солью представляешь? — проворчал Влад. Я сам встал и нашел солонку в кухонном шкафчике. Возможно, я слишком придирался, был неприветлив с утра, но не забыл, как Влад оставил меня одного против толпы магов, испарившись. Я поежился. А если бы амулеты не сработали или сработали неправильно, что я должен был делать? Даже сбежать вряд ли получилось бы, не говоря о том, чтобы вступить в бой и уцелеть. Он бросил меня на верную смерть… — Меня амулеты в Ад отшвырнули, — признался Влад. — Хуй знает, может, подумали, что я тоже враг. Или дело в мощном возмущении изнанки… Тела-то у меня нет, но из мира выкинуло все равно. — Больно было? — Болеть у меня нечему, — невесело усмехнулся Влад. — Так что — нет. Но быстро выбраться обратно я не смог. Да и решил не являться ночью, что толку? Я вспомнил, что и меня магия немилосердно приложила о стенку (до сих пор побаливали лопатки), а Влад не отделался такой мелочью. Несмотря на его браваду, мне показалось, его задело гораздо сильнее, чем Влад готов был признаться. Стоило мне начать перебирать события прошлой безумной ночи, вспомнились переживания насчет круга. Теперь, выспавшись, я снова взвешивал, хватило ли принесенных жертв для завершения ритуала. Быть может, цели своей они добились посмертно… Мне стало страшно, но я убеждал себя, что лишь выполнял работу: спасал Есеню, которой угрожала жестокая смерть. — Нашел, о чем переживать, — отмахнулся Влад, когда я изложил ему свои мысли. — Теперь Инквизиция там побывала, магазин закроют, и не удивлюсь, если перетащат к себе. А чтоб круг работал, надо на последней точке ритуала стоять и взывать к Михаилу. Если среди ваших были хорошие маги или ведьмы, его наверняка заметили, теперь не упустят из виду. Будут наблюдать. Успокаиваясь, я подумал, что уж Лисецкая такое точно не проглядит. Удивительно, как она еще оставалась сержантом, предприимчивая и готовая мчаться хоть когда на вызов. Но, вспоминая ее конфликт с Огневым, все становится понятно. — Зато с девушкой познакомился, — рассмеялся я. — Знаешь, она оказалась дочерью нашего кардинала! Я бы не удивился, знай Войцек и это: от него, похоже, ничего нельзя было утаить. Но Влад выглядел искренне пораженным, а это, к моему удовольствию, значило, что в моих мыслях он больше не копался, как и обещал. — Вот это совпадение. Тоже мне, кардинал, за своей дочкой уследить не может… Как он ее сам не нашел-то? Влад не спрашивал, он размышлял вслух, ходя кругами по кухне. При взгляде на духа могла начаться мигрень, слишком уж резко он двигался, пропадая, будто при плохом сигнале, и оказываясь в другом конце комнаты. Сам Влад этого не замечал, увлеченным делом. Что-то в его голове начало складываться. — Ты думаешь, это как-то связано, да? Выбор первых двух жертв мог быть случаен: они учились вместе с Синьковым, он хорошо их знал, по крайней мере, Краснову. Но Есеня в СПбГУ не числится, я же читал списки студентов после смерти Ветековой, — ответственно доложил я. — Я бы заметил фамилию кардинала! Обязательно! А это значит, что Есеня была частью плана, не девушка с улицы. Они хотели убить дочь Огнева! Меня по-настоящему пробрало: нам много раз говорили, что семьи инквизиторов всегда подвергаются наибольшей опасности. Отчасти именно поэтому я не сближался ни с кем, из родных у меня был будапештский кардинал Сандор Кирай, но ему посчастливилось умереть от проблем со здоровьем: приятная, мирная смерть для инквизитора, издавна бросавшего вызов нечисти. — Надо с этой Есеней поговорить, может, сама что интересное расскажет, — решил Влад. — Этим мы и займемся. Телефон ты у нее, конечно же, не спросил? Зря, господин инквизитор! — воскликнул он, воинственно взмахивая поварешкой, словно каким-то оружием. — Какой шанс! Как же, сыграть в благородного рыцаря! Да каждый о таком мечтает. Ты, весь из себя грозный, расшвыриваешь врагов, а дева лежит на алтаре беспомощная… — он комически изобразил какое-то томное лицо. — Да на кой черт это мне? — невольно рассмеялся я. — Мы с ней больше не увидимся никогда. А если очень надо, в базе наверняка есть. — Ну, знаешь, может, она умеет готовить, — ухмыльнулся Влад. — Не вечно же мне тебя кормить? Не думай, что я буду этим заниматься! — У тебя неплохо получается. Влад закатил глаза и пробормотал что-то, что я не вполне расслышал. Подозреваю, это было нечто совершенно неприличное… Но мне залитый кровью магазин не казался подходящим местом для знакомства с девушкой. — Чего же ты себе не нашел никого, чтоб готовила, советчик? — не преминул вставить я. — Я предпочитаю дикий секс без обязательств, — гордо ответил Влад. Помолчав, я сверлил взглядом его спину. Влад отвернулся к кастрюле. — Я вовсе не чувствую себя героем… — робко поделился я, и мне стало как-то зябко. — Мне было жутко, когда я увидел, что натворил… — Тебе понравилось? — в лоб спросил Влад. Улыбка была хищной. — Никто не отваживается согласиться… Но все-таки где-то в душе ты испытал от этого изощренное удовольствие, но боишься себе признаться. Потому что тебе сказали, что это неправильно. Потому что ты себя испугался, своей силы… — Нет! — перебил я. — Но… Их было так много. Я убивал прежде, конечно, по долгу службы, но никогда — столько. За раз. — О, понял. Тебя поразило, как легко это получилось! Один бросок — и не стало никого. Да, это впечатляет. Магия подарила людям тысячи способов перемолоть друг друга в фарш, и недавно они стали всерьез постигать эту науку. Полномасштабно. Кому интересны ядерные бомбы, когда мановением руки можно снести континент? — Тебе все равно? — поразился я. Его болтовня лилась свободно и спокойно. — Невелика потеря, инквизиторство, — сбивчиво произнес Влад, сжевав прозвище. — Не надо горевать по каждому фанатику. Ты же не сопереживал тому выблядку, что натравил на тебя одержимого? Единственное, что меня по-настоящему расстраивает: они не получат наказания, окажутся в Аду на курорте. Хотя, может, если они так ненавидят нечисть… — Влад приложил два пальца к виску, дернул головой. Я завтракал неспешно, не отвлекаясь на россказни Влада, начавшего вспоминать какие-то странные ритуалы, в которых он участвовал в молодости. Никаких человеческих жертв, сразу же успокоил он меня, но под описания обрядов я никак не мог расслабиться. — Значит, мы тащимся на работу, — наставительно сказал Влад, когда я допил чай и выдернул из пачки последнюю сигарету. — Или так и хочешь отлынивать? Сидишь тут сколько времени!.. Ему не терпелось действовать, броситься в бой. Я подумал, что без меня и моих инквизиторских дел Влад скорее приблизился бы к Богу, а не тратил время на готовку… Я никак не мог понять, пугает меня вероятность, что у него все-таки получится достучаться до Творца, или начинает интриговать. — У меня должно быть одно-два ночных дежурства в неделю, а что-то третьи сутки не сплю нормально, — жалобно проворчал я. — На кого я похож вообще? — Скажем так: белая рубашка будет замечательно сочетаться с твоими черными кругами под глазами. — Спасибо, — от души поблагодарил я. — Что б я без тебя делал? Ответ слушать не стал, он грозился быть долгим. А на работу идти действительно нужно было: и с Огневым поговорить о деле, в которое неожиданно оказалась втянута его дочь, и Женька мне обещала личное дело Влада… Я стал поспешно собираться на работу, надеясь там заняться чем-нибудь полезным. Труд был моим спасением. Способом потеряться.***
Добираясь до офиса на автобусе по заученному маршруту, я подумал, что начинаю привыкать ко всему: к вечно пасмурной и промозглой погоде, к забитому людьми и нелюдьми общественному транспорту, к необходимости ходить на ночные дежурства. Останься я в Будапеште, жизнь по-прежнему спокойно текла бы скучной мерной рекой, а здесь бурлила, и каждый день мог стать последним. Бодрило это здорово — после нескольких лет бездействия я чувствовал себя живым. Настоящим. Хотя я не мог спорить с Владом: ожить значило страдать, мучиться, переживать и боль, и ужас… Отдавив кому-то хвост и заработав пару окриков на архидемонском, я вывалился из автобуса на нужной остановке. Невесело подумал, что еще пара таких поездок — и отдача от лечения, отзывающаяся на каждый тычок под ребра, меня добьет. Но по сравнению со вчерашним днем вспышки боли были явно слабее, магия выдыхалась. Это меня приободрило, и я вошел в офис с неверной улыбкой. Инквизиция, как следует встревоженная случившимся ночью, встретила меня почти в полном составе. Офис был полон сотрудников, все сновали вокруг, перекрикиваясь и ругаясь. Настоящий улей. Где-то вдалеке слышался грохочущий голос кардинала, отдававшего приказы. Оглушенный и на полминуты выпавший из реальности, я едва не вскрикнул, когда почувствовал чужую руку на плече. — Спокойнее, Янош, — улыбнулась Анна. — Это всего лишь я. Ее я думал увидеть через неделю: рана Анны была куда серьезней, чем наши с Диманом. Но она весьма бодро выглядела, больше не напоминала бледную моль и держалась лучше, хоть и надела водолазку с высоким горлом, скрывающую отметины на шее. Стоя рядом, она задумчиво терзала узкие рукава. — Диму тоже выписали? — спросил я. Не увидел его нигде. — Разве сложно помочь при сотрясении? Могли бы магией вылечить… — Магией запретила Настя. Там какие-то побочные действия. Может, ему и полезно сейчас отлежаться пару дней в спокойствии, — предположила Анна, несмело улыбнувшись. — Жаль, рабочих рук у нас меньше. Мне тоже было жаль, но, испытав последствия лечения, я осознал, что никому такого не пожелаю. Так что Настю тоже можно понять: ведьма в этой теме явно разбиралась, а за Димана искренне переживала. Скорее всего, его и отправили в человеческую больницу. — Что у нас с делом? — опомнился я. — Есю допросили? — О, да. Огнев этим с радостью занимался, у нас тут стены дрожали! Поговорить с ней не получится: отправилась домой приказом кардинала, едва они закончили. По сути ничего не сказала… Вылетела из офиса. А ты чего узнать-то хотел? Я никак не мог определить, знала Анна правду о Есе или нет, но ни о чем не спрашивал. — Я пытаюсь понять, как связаны жертвы и связаны ли вообще. Может, выйдем на главного. Синьков же человек, а ритуалы устраивали маги; он исполнитель, который приводил жертв. И мне как-то не верится, что я его там с остальными убил, — сказал я. — Результаты анализа изнанки пришли? — Пришли, и Синькова там действительно нет. Все — обычные граждане, прежде не привлекались. Как один — с магическим даром. Правда, несильным. Я вздохнул. Самые заурядные жители Петербурга, незаметные; чьи-то родители, чьи-то добрые соседи… Может быть, среди тех, с кем я ехал на работу, были фанатики, желавшие уничтожения «грязной», «греховной» нечисти, готовые убивать их глухими ночами. Наш враг был невидим и вездесущ. — Мне Лисецкая должна была кое-что передать, — намекнул я, решив разбираться с проблемами по очереди. — Не видела ее? На лице Анны появилась хитрая улыбка: — Видела, а как же! Она сейчас внизу чем-то очень занята, не отвлекай ее. Женя принесла две папки, я их себе на стол положила. Я догадался, что Лисецкая, помимо личного дела Влада, распечатала мне и про Огнева заодно, руководствуясь какими-то своими мотивами — может, ища союзников. Мне никак не улыбалось выступать против кардинала, но останавливать Женю было поздно, она затянула меня в это. Насущнее было иное: я внимательно присмотрелся к Анне, пытаясь понять, заглядывала ли она в папки. Собирайся она доложить Огневу про нашу с Женей невинную договоренность, уже сделала бы, но Анна спокойно и весьма дружелюбно со мной разговаривала, не выдавая недовольства. Значит, ничего не показалось ей странным? — Я когда вступила в Инквизицию, тоже пыталась узнать об Огневе своими методами, поспрашивала среди нечисти, — сказала Анна, наклонившись к моему уху. — Так что тебя не сдам, мы в одной лодке! Лучше скажи, что за Владислав Войцек и зачем он тебе понадобился. Не объяснять же ей про духа, хитро попавшего в наш мир, но пока вроде как не кидающегося на людей? Я замялся, выдумывая лучший и по возможности логичный ответ, но в голову ничего не лезло. Заметив это, Анна усмехнулась и все-таки позволила мне не мучиться: — Ладно, это не мое дело. Женя сказала, это связано с делом, и я тебе доверяю, Янош, правда. Ты попытался спасти меня от того… адского существа, — Анна поежилась. — Я отключалась, но помню, что ты стрелял в него. И застрелил! Я обязана тебе жизнью! — с благодарностью выдохнула она; все купились на мою ложь про злобного духа из Преисподней. Анна крепко пожала мне руку. Кажется, хотела обнять меня, но передумала. — Мне пока надо нашего лекаря найти, он хотел какие-то амулеты отдать, а ты посмотри распечатки. — У нас есть лекарь? — удивился я. Знал: по уставу как раз должен быть, но я что-то его раньше не замечал, когда так в нем нуждался. — Так он наемный, работает сутками, — туманно объяснила Анна. — Сегодня должен приехать, я его жду. И, если тебе не сложно, начни просматривать записи с камер «Грешников». Нам нужно побыстрее с этим разобраться. И, Янош… — Да? — Я буду очень благодарна, если ты никому не расскажешь, что произошло в квартире Синькова. Пожалуйста. — Конечно… Этот разговор Анне будто не нравился, и она пару раз тянулась к вороту с намерением его поправить, но останавливалась. Про кошмарника мы все хотели бы забыть. Я оставил ее ожидать лекаря и быстро нашел рабочий стол Анны. Протолкался через инквизиторов, теперь меня узнавали и расступались, приветливо улыбаясь. Никто не кидал на меня косых взглядов, и я окончательно унял тревогу: похоже, все предпочли не думать, что я этой ночью расправился с десятком человек. Должно быть, они видели более удивительные вещи. Оглянувшись назад, я заметил рядом с Анной невысокого рыжего парня в пальто — видимо, того самого лекаря. Мне он показался каким-то странным, но от этих невнятных мыслей отвлекли две папки на столе. Удобно расположившись за ним, я поборол искушение сначала заглянуть в личное дело Влада и взялся за Огнева, тем более, что это могло быть напрямую связано с нашими бунтовщиками: Еся же дочь кардинала, а вчера чуть не была убита. Текст был как минимум скучный поначалу, да и я был с ним знаком, читал до прибытия. Родился и жил Огнев как обычный человек, потом вернулся из Афганистана контуженным. Его ранение как-то повлияло на восприятие магии, и он смог смотреть через иллюзии, которыми прикрывалась нечисть до Исхода, притворяясь людьми. Несколько лет Огнев шатался по Москве, прибил пару мелких нечистышей (в тексте было про домовых, и я невольно рассмеялся, представив Огнева гоняющимся за домашней шушерой), но с каждым днем ему становилось хуже, он сходил с ума и жаловался на чертей, пока на Огнева не вышла Инквизиция. Потом он работал в столице, дослужился вот до кардинала — хоть и пришлось переехать в Петербург и взять под крыло новое отделение. Все-таки ничего интересного его биография не содержала, но я решил изучить ее позже еще раз, пока же взялся читать про Есеню — ее дело тоже оказалось вложено в папку Огнева. Дочитав до середины страницы, я вздрогнул. Еся работала в том клубе барменом — это отчетливо было написано в графе «действительное место работы». Те самые «Грешники», о которых меня расспрашивал Огнев и где была убита Ветекова. Так вот почему кардинал подключался к камерам — за дочерью следил! Меня осенило, я даже задержал дыхание. Ну и, разумеется, большинству сотрудников нельзя знать, что дочь их кардинала мешает коктейли в разгульных «Грешниках», это ужасный удар по репутации. Потому-то он так настойчиво допытывался, откуда я узнал о клубе и с облегчением отстал и больше не заводил об этом разговор, когда я показал фотографию Красновой и Ветековой. Дело все-таки было связано с клубом. Краснова и Ветекова вместе ходили туда, одну и убили в «Грешниках», другую довели до гостиницы — там в принципе близко было… Есю, я посчитал, забрали оттуда же, хотя она и не призналась в этом дежурному. Что, если всех жертв хватали в клубе? Столь малое подозрение вызовет девушка, уезжающая ночью в неизвестность с молодым человеком, тем более, если он известный гуляка и бабник из престижного университета! Меня полностью захватила эта версия. Ветекова успела сказать, что они с Викторией так часто посещали «Грешников» из-за парня Красновой, поэтому я и не понял, при чем клуб, думал об университете. А если они познакомились там? Синьков, значит, ловил одиноких девиц, узнавал о них все, а потом отдавал своим сообщникам на растерзание. С Есей мог зацепиться, если долго зависал в баре, и понять, что с отцом она не в ладах и живет одна (об этом тоже сообщалось в деле: они с Огневым обитали в разных концах города). Есеня могла бы от одиночества открыться весьма очаровательному, с женской точки зрения, Синькову. — В любом случае, у него должен быть сообщник, — вслух заметил я. — Маг. Скорее всего, лей-линейщик, который умеет воздействовать на людей. Именно он устроил так, чтобы смерти не навели на него подозрений. — С кем ты говоришь? — удивленно спросила Анна. Я не заметил, когда она подошла и когда я начал озвучивать мысли. Самое удивительное: я ожидал, что кто-то подхватит, поделится своими соображениями, начнет ожесточенно спорить со мной… И этим кем-то определенно был Влад Войцек. — Да я так, мысли вслух, — смутился я. — Подумал, все жертвы так или иначе связаны с клубом. — Это в котором девушка проткнула себе горло? — Анна заметно нахмурилась, вспоминая. — Моей ручкой, — подтвердил я. — Я тогда подумал, ее убрали из-за адреса, но все равно опоздали, она ведь успела его написать. Но магия таких ошибок чаще всего не совершает, и если бы они хотели, надпись бы исчезла или была неразличима совсем… да мало ли что можно сделать! Нет, это была показательная казнь. Провозглашение и предупреждение. Я так считаю. Они хотели напугать нас, произвести панику и показать, что Инквизиция не способна остановить убийство, когда находится в шаге от жертвы. Маги, считающие, что этому миру необходим Бог и не нужны демоны и нечисть, хотели открыть всем, как они и их намерения сильны. — Гостиница, клуб, потом магазин, — присоединилась к размышлениям Анна. — Они выбирали места, принадлежащие частным лицам. Зачем? — Может, договорились с этими самыми частными лицами? Все получают по доле при успехе или вроде того. Надо срочно их проверить. Поможешь? Я посмотрю камеры, — ответственно вызвался я. — Все-таки я там был, вдруг замечу что-то подозрительное. Анна медленно кивнула, но не поспешила уйти, сверля меня взглядом темных глаз, из-за линз казавшихся совсем неживыми, недвижными. Я поерзал на ее офисном кресле, чувствуя себя виноватым: напарники приняли меня со всей душой, а у меня копилось все больше тайн. Когда-нибудь они погребут меня… — Ходят слухи, они хотят вернуть архангела, — прошептала Анна. — Все из-за тех надписей, журналисты как-то узнали и переполошили всех. Я слышу, об этом шепчутся. По-моему, полный бред, но… Ты что-то знаешь об этом? Неужели это может стать официальной версией? Люди должны были здорово перепугаться: то-то на улицах мне народ показался не слишком-то радостным. Неудивительно, ведь архангел будет мстить, если вернется, и все это поняли. Про Бога они еще не думают — Его ведь, как внушалось, нет, а вот люди, одержимые жаждой призвать Михаила и прославиться в веках, они реальны и с их появлением остается смириться. Неизбежно приходят те, кто не согласен с режимом; мы живем не в утопии. Я кратко описал ей жертв и замысел с кругом; Анна слушала увлеченно. — Так в чем конкретно их цель? — не поняла Анна. — Круг… тебе рассказала Женя? — Мне пришлось кивнуть, множа неправду. — Как хорошо, что ты решил проверить наводку Димы… Но так что, они призовут архангела, надеясь на его благодарность? На то, что он вышвырнет демонов и нечисть, которые якобы мешают им жить? Или станут мучениками, приведшими его обратно? Нет, думал я чужими яростными словами, этот крестовый поход против Преисподней и против людей, предавших наказ верить и подавших руку демонам, которых Он отверг. И вот сейчас, спустя два года после Исхода, у бунтовщиков появилась навязанная кем-то Сверху мысль, что все верно было раньше, когда все сидели по своим трем мирам. Восстановить старые традиции и снова уверовать? Мы закрыли храмы, отдали их под музеи, религия осталась старикам, прожившим всю жизнь в заблуждении. Мы предали Бога. Может, они пытаются заслужить прощение и благословение? Да и есть ли смысл искать мотив у фанатиков? — Все мы фанатики, Ян, — усмехнулся Влад, неожиданно появляясь передо мной. — Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Посмотри на себя, инквизиторство! И я, и ты… Эти ребята впились в идею избавиться от демонов, потому что им навязали мысль о том, что они страшнейшие враги человечества. Может, среди них есть жестокие спесивые уебки, но разве мало таких людей? Но попробуй, правда попробуй объяснить это фанатику, считающему, что он венец творения, что это он достоин любви Господа и Его помощи! «Что ты здесь делаешь?!» — хотел во весь голос рявкнуть я, но оглянулся на Анну и промолчал. Криво улыбаясь, Влад стоял рядом с ней, но она даже не подозревала о духе, продолжая выжидающе смотреть на меня. Мы о чем-то с ней говорили, когда я неожиданно замолк, вслушиваясь в слова Влада, сначала скользнувшие в мою голову, а потом прозвучавшие громом. — Я не знаю, зачем они это делают, — честно признался я. — Понятия не имею. Мотивы слишком туманны, когда основываются не на личном, а на каких-то религиозных воззрениях. Они иррациональны. Но наша работа — их остановить, пока не погибло еще больше людей. — Людей? — вынужденно усмехнулась Анна. — Ты понимаешь, что я имел в виду. Для меня разницы нет, уверяю тебя. Я думаю, нас определяет не то, насколько мы смертны, а как мы живем отведенное нам время. — А мы тоже ловцы человеков хоть куда! — лихо расхохотался Влад. Если бы кто-то, кроме меня, мог его слышать, все в офисе обернулись бы на его вопль. Анна следила за движением моих глаз, словно подозревала, но я сделал вид, что пялюсь на пробковую доску, к которой сейчас крепили фоторобот Синькова. — У нас нет зацепок, — вздохнула Анна. — Похоже, Еся действительно ничего не помнит. Может, тоже попала под воздействие? Против нас сильный маг. Никто его не видел. Кстати, соседей Синькова опросили, но машины не заметили, все жертвы сами добирались до квартиры, выглядело это весьма безобидно. И как мы схватим того, кого никто не видел? А нам необходим этот лей-линейщик… — Вот что, нужно допросить хозяев всех заведений, в которых были убийства. Они должны что-то знать. Как там с персоналом магазина с амулетами? Еще не нашли? — Я поискала адреса, сейчас пошлю кого-нибудь! — вызвалась Анна. — Нам Огнев приказал никуда не уезжать. Усмехнувшись, я кивнул. За последние дни именно у нашей тройки было больше всего похождений, будто мы специально притягивали неприятности. Так что самым логичным было бы припахать нас к какой-нибудь занудной, но необходимой офисной работе. Я вновь поискал взглядом кардинала, но он скрылся в кабинете и сдержанно ревел на кого-то по телефону: звукоизоляция была плохая. Мне хотелось побеседовать с Огневым и о Есене, и о магическом круге фанатиков, но он не пригласил меня, а навязываться я не хотел. Едва Анна отошла, направляясь к кому-то из дежурных, едва ворвавшихся в офис с улицы, Влад молниеносно переместился к столу. Я поспешно положил на его личное дело папку Огнева, но он совсем не смотрел на мои руки. Оглядывался по сторонам, вертя головой, изучая большой общий зал, захламленные столы, не самые новые мониторы и угрюмые лица инквизиторов, за них сидящих. Он впервые появился в офисе и с нетерпением разглядывал все, наверняка, как и я в свое время, сравнивая его с прежней работой — в Праге. — Сделай так, чтобы нас не слышали! — тихо прошипел я, требуя повторения фокуса, провернутого в квартире Синькова. Я включил компьютер и открыл записи из «Грешников», имитируя работу. — Так точно! Хочешь поорать на меня? Что в этот раз не так? — Ты же говорил, что не можешь возникнуть в офисе, тебя тут засекут! — яростно рявкнул я. Не отрывал взгляд от двери Огнева, представляя, что она вот-вот распахнется и оттуда вылетит кардинал с амулетами против злых духов. — Если меня засекут с мертвяком! — возмущенно выдохнул я. — Ты же знаешь, ты здесь незаконно! — Я чутка пошаманил с магией невидимости. Все надежно, — пообещал Влад. Я как-то понял, что он был серьезен. Смерив Влада взглядом, я изумленно понял, что он стал бледнее, меньше выделялся на фоне. Не живой человек, а его выцветшее привидение. Я знал, что, если захочу коснуться его плеча, пальцы ничего не ощутят — холодную пустоту. — Да я всегда в монохроме, — хмыкнул он, показывая на черные рубашку, джинсы, берцы. Но прозвучало это обеспокоенно; Влад медленно поднял руку над столом, словно проверяя, не просветятся ли через нее бумаги. Мне повезло, что Анна ютилась в уголке. Забившись сюда, подальше от других, я смог в относительной тишине, не терпя рядом с собой шумно ходящих и переговаривающихся коллег, смотреть записи. Влад тоже хранил молчание, примостившись будто бы на углу стола — на самом деле изменил форму и завис, едва-едва не касаясь столешницы. Может быть, мне нужно было прекратить так о нем размышлять, анализировать, и тогда я смог бы обмануться и принять его за живого напарника… Я ненадолго остановился и перестал смотреть запись. Эта мысль необычайно взволновала меня: я осознал, что начинаю видеть в нем почти то же, что и в Анне с Димой. Напарника, того, на кого можно положиться, кого я обязан защищать… Хотя Влад был последним, кто нуждался в моей помощи. Вернувшись к камерам, я надолго завяз. Задача была несложная: сидеть и искать знакомые лица. В свернутом окне у меня висели дела с фотографиями всех сотрудников гостиницы и постояльцев, чтобы сравнивать. Глаза скоро начали уставать, я отвлекся, потер их и снова пристально глядел в экран. Освещение в ночном клубе было отвратительное: свет мигал, то выхватывая отдельные лица, то погружая их в кромешную темноту. Снова и снова я рассматривал запись, повторяя сцену убийства, пока оно вовсе не перестало меня волновать. Тогда я смог сосредоточиться на окружении, начать высматривать подозрительные лица. На свою хорошую память я не мог нарадоваться: если уж я узнал Влада из того некролога, что я случайно увидел, получится и убийцу высмотреть! Я обращал внимание на тех, кто стоял близко к Ветековой, разглядывал руки: маг не мог обойтись без сложных жестов, со стороны выглядящих так странно! — Этот маг не мог наложить невидимость, как ты сейчас? — взволнованно спросил я после бесплодных поисков. Несмотря на колдовство Влада, я по-прежнему обращался к нему приглушенно. — Вряд ли. Подчинение чужого разума, тем более, такого сложного, как человеческий, требует охуенной концентрации, — охотно пояснил Влад, радостный, что помогает. — Так что никто не смог бы параллельно делать что-то еще. Если у него не четыре руки. Тогда уж конечно… Перемотав чуть вперед, я переключился на другую камеру, снимавшую нас сбоку. В кадр попал бар, и я про себя отметил, что в тот день Есеня не работала, ее заменял какой-то парень — наверное, они посменно трудились. Около бара замерло несколько человек, привлеченных криками, потом они приливной волной накатили на нас… Вот кинулся оборотень. Мы выяснили, что он был любовником Ветековой, желал растерзать убийцу, и многие поступили бы так же, охваченные гневом и отчаянием, так что я не таил на него зла… Но сейчас, вглядевшись пристальнее, я заметил скользнувшую за моей спиной тень. Она жалась к стене и отворачивала лицо, точно знала, где камеры. Кому-то это могло показаться случайностью, но я подгадал момент, когда эта женщина чуть повернулась… — Стоп! — объявил я и припечатал пробел, останавливая видео. — Я знаю ее! Точно знаю! В отличие от толпящейся молодежи, напуганной или, напротив, привлеченной произошедшим убийством, это была женщина в годах. В ярком неоне тени вырисовывались ярче, жирнее, и ее лицо выглядело еще старше. — Я забыл… Я не знаю, где ее видел, — бормотал я, мучаясь. Откатился назад на офисном кресте, откинулся на его скрипучую спинку. — Нет, этого не может быть! Это какой-то абсурд. — Нормально чего-то не помнить, — успокоил Влад. — Глянь на дела. Он тоже склонился к экрану, но пожал плечами. Живой вздохнул бы, но Влад издал какое-то непонятное фырканье. — Нет, не нормально! — возмутился я. — У меня фотографическая память на лица! Я никогда не забываю имен… Но я знаю, что видел эту женщину недавно, никак не пойму, кто она. Ты прав, я сейчас посмотрю на дела и успокоюсь. Да. Я открыл окно и стал перебирать лица. Самых молодых, уборщиц, горничных, девушку с ресепшена отмел сразу; дела грузчиков и пары рабочих мне вообще не понадобились. Потом перешел на постояльцев гостиницы. Анна кропотливо подобрала их дела, сложила в одно место, и я испытал прилив благодарности. В конце концов я добрался до хозяйки гостиницы, Ураловой. И застыл над клавиатурой. — Это она, — выдавил я, оживленно показывая в экран. — Она в клубе. Что такой женщине делать в «Грешниках»? — Нужно срочно вытащить ее на допрос! — хищно зарычал Влад. — Вампирша послала кого-нибудь? Почему тебя не пустили? — Неполную тройку не имеют права отпускать, Инквизиция в опасном положении: двоих наших убили, — сказал я. — Пока Дима в больнице, мы с Анной останемся здесь, на бумажной работе. Я бесполезен, если тебя это волнует. Влад ничего не ответил, но в молчании наблюдал за тем, как я хватаюсь за телефон. По расписанию дежурств, найденному в компьютере Анны, выходило, что к Ураловой должен был отправиться известный мне лейтенант Васильков с двумя коллегами. А вдруг он, как и я, не вспомнил о ней? Я торопливо набирал номер. — Разве возможно заставить забыть? — допытывался я. — Это не сиюминутное действие, это длительная манипуляция. Как будто что-то стерло у меня из памяти кусок. Ужасно, — огрызнулся я. — Я же тогда подумал, что она точно не причастна! Почему я так решил? — Я и не заметил, как она тобой манипулировала, — выдохнул Влад. Восхищение горело в его глазах, и меня перекрутило от обиды. Я стал марионеткой, эта женщина могла бы приказать мне убить себя, как Ветековой, а Влад Войцек поразился бы ее мастерству! Наконец-то откликнулся Васильков. — Янош? — удивился он, когда я поздоровался. — Новые улики по делу? Нужно на что-то обратить внимание? — Да, я насчет Людмилы Ураловой! — зачастил я. — Я засек ее на камере в «Грешниках», я думаю, она маг, которого мы ищем! — Что? Кто? — удивился Васильков. — О каком адресе ты говоришь? Мы сейчас… Олег, где? — послышались приглушенные споры. — В Кудрово, на Дыбенко. Там никого нет! Мы связались с человеком, на которого записан магазин хозтоваров! Он готов с нами встретиться, хотя и клянется, что ничего не знал о контрабанде… — Нет-нет! — перебил я, хотя обычно так не делал. — Нам срочно нужна Уралова! Она живет там, на Дыбенко! Никого нет дома? А вы гостиницу проверили? — Первым делом, — оскорбленно протянул Васильков. — Слушай, если она пропала, тоже отправим ее в розыск, не переживай… Я ожесточенно прокручивал колесико мышки, выискивая в личном деле хоть что-нибудь полезное. Рассматривал впустую, пока меня не осенило: — Ее муж! Сейчас он в командировке, она может прятаться в его квартире. Повиси минуту, я найду его адрес. Нужно быстро проверить! Стоило мне выдать ему адрес, Васильков отключился. Я услышал, как поворачивают машину: взвыли колеса. Тяжело дыша, я встал и принялся расхаживать вокруг стола. Благодаря магии Влада мои вопли не потревожили никого, однако нервная ходьба заставила нескольких инквизиторов обернуться. Я помахал им рукой, делая вид, что слишком засиделся на месте. Ожидая, когда Васильков перезвонит с хоть какими-то новостями, я сделал себе отвратительный кофе в автомате, переговорил с одной из ведьмочек ни о чем: она посоветовала мне добавить сахар, и мы как-то заболтались о том, как мне ощущается в новом городе. Влад вертелся рядом, заглядывал через плечо работающим инквизиторам. Мне казалось, он играет с огнем: некоторые из них сами были неплохими магами. Светскую беседу прервал звонок, и я стремительно метнулся к столу Анны. — Он мертв, — первым делом провозгласил Васильков. — Если конкретней, то убит. Вздохнув, я медленно отставил стаканчик с недопитым кофе. Резко захотелось прикурить, но за окном накрапывал неприятный, мелкий дождик, и я не стал мокнуть. Нечего было надеяться, что Васильков ошибся: его голос звучал твердо и подрагивал от досады и ярости. Я снова узнавал в нем себя: и меня мучила вина за то, что я никак не мог предотвратить. Я поглядел на Влада, заинтригованно потянувшегося ближе, и включил на громкую связь. — Трупа нет, — продолжил Васильков. — Но Олег маг, он говорит, что на изнанке… отметины. Я тоже могу учуять кровь. Очень слабо: ее замыли. Никаких следов Ураловой. Где еще она может быть? — У Романа Уралова есть дача, — заметил я, сверившись с записями в компьютере. — Я думаю, сейчас нужнее всего найти ее, а не опрашивать хозяина магазина с амулетами, я прав? — Да, — решительно заявил Васильков. — Мы немедленно поедем, надеюсь, сможем найти ее. До связи, Янош. Сейчас я обо всем доложу Огневу. Не переживай. — Я вовсе не… Я вдруг понял, что голос дрожит. Васильков отключился первым, я отложил телефон. Поправил, чтобы лежал ровнее. Я не мог поверить, что Уралова успешно обманывала нас, притворяясь обычным человеком… разыскиваемый нами маг умел исключительно хорошо убеждать, так почему бы ему не убедить Инквизицию в том, что он (а точнее, она) человек? Отвести подозрение от себя у нее получилось, и мы ей поверили. Это не поддавалось логике. Я никогда так не ошибался. — Ты думаешь, все она придумала? И призыв, и лей-линию, и круг? — Придумала не она, это еще задолго до нее, — поправил Влад. — Но, сам поразмысли, чего она достигла. Разве может сравниться это с ее перспективами как хозяйки гостиницы? Люди — очень честолюбивые создания. Ставлю что угодно на то, что ей хотелось власти. И вовсе она не верит в Михаила. Такие фанатики проговариваются, а мы ничего не заподозрили… — Может, она и это нам внушила. Ничему нельзя доверять. Уралова могла задурить голову кому угодно своей магией. Мы поверили, что она невиновна, и отправились искать дальше, оставив ее гостиницу случайными декорациями, а не специально выбранным местом. До моей догадки про круг это было очевидно. Но кто лучше нее самой знал, в какой комнате убить Краснову, чтобы потом быстро скрыться и чтобы никто из постояльцев не услышал возни? Неожиданно меня окликнули: ко мне, сбиваясь с ног, спешила та самая ведьмочка, что любезно развлекла меня разговором и посоветовала пару приятных мест в городе, где можно погулять… Если бы у меня были на это силы и время! — Здесь документы о делах того магазинчика, где хотели убить Есеню, — сказала она, кинув на стол очередные бумаги. — Мы нашли черную бухгалтерию! Обязательно посмотри. И унеслась, торопливо откликаясь на зов кого-то из других ведьм. — Ну что, инквизиторство, — вдруг встрепенулся Влад, — почитаем? Магией он выхватил распечатку у меня из рук, стал решительно пролистывать, мельком всматриваясь, после же торжествующе ткнул в середину листа. Мне потребовалось некоторое время, чтобы прочитать все и вникнуть. Магазин поставлял амулеты, развозил по адресам. Один из них был адресом той самой гостиницы. Значит, Уралова и владелец этого контрабандного бизнеса определенно были знакомы, с помощью его магии замазали следы и убрали лишний шум… — Меня сбивает Синьков, — признался я; после ужасной ошибки с Ураловой я стал вдвойне подозрительным. — Если она и устроила эти ритуалы в надежде урвать немного святой силы потом, почему бы не резать всех в своей гостинице? Зачем сложности с клубом и квартирой? С ее способностями можно было все скрыть. — Ну, какие-то деньги с владения гостиницей она получала, — предположил Влад, — а ты на своей шкуре почувствовал, что бывает от перенапряга линии: там же невозможно находиться! Хочется сбежать! Удивительно, как рядом была разгадка и как мы ее не видели. Я ругал себя за слепоту. Многое можно было предотвратить, если бы мы в тот самый день, когда умерла Краснова, взяли Уралову под стражу. Ее алиби — теперь вспоминалось! — было ненадежным. — Что-то глупо получается, — заметил я. — Кто угодно мог узнать, что ее муж мертв. Запросто. И на этом все для нее кончилось бы… Он, что ли, узнал о делах Ураловой? — Да уж наверняка, но этого мы никогда не узнаем. Формально, помнишь, он в командировке! Хватились бы нескоро. С компьютера Анны я зашел в базу. Синьков был занесен как подозреваемый в ритуальных убийствах, но вся информация была той же, что мне распечатывала Женя. Больше привлек адрес квартиры, которая значилась снимаемой. В ней убили столько человек, что наши обязаны были ей заинтересоваться. — Принадлежит квартира некой Екатерине Боковой. Тут приписано, что с ней не могут связаться. Знакомое имя… — задумался я. — Да это же та самая подруга, с которой якобы была Уралова во время убийства! Этим занимался Дима. Кажется, по телефону… Нужно уточнить у него. Эта Екатерина все подтвердила. Но теперь… Думаю, надо ее поискать. — А была ли подруга? — трагично вопросил Влад. — Номер можно дать свой, а там заморочить голову, чтобы приняли за другую. Причем так задурить, чтобы вы все забыли ее имя. Высшая магия, мать ее… — По телефону? — Про техномагов слышал? А про гипноз голосом? Да что я тебе рассказываю, сам тоже хорош… У нас с Ураловой техники похожие в плане воздействия на людей. Я не мог понять, как он позволил мне ходить под заклятьем хитроумной магички. Спутал со своей магией? Или был не так внимателен, проглядел, увлеченный своими размышлениями о Боге? — Итак, она с большей вероятностью убила Бокову, — начал я. — Притворилась ей, обеспечила плохонькое алиби, заморочила всем головы заклинаниями. Понятно, что ей нужна была квартира для ритуала, в своей же нельзя проводить, да и в гостинице тоже. Синьков снимал ее или снял потом, не важно. Ураловой требовался сообщник, чтобы на магов особо не думали, даже если обнаруживалась пропажа. Его аура чиста. К тому же, на него можно все свалить. — А он свалил сам, когда понял, что за них взялась Инквизиция. Действовать Ураловой пришлось быстро и немного запутанно. Но она была уверена, что ее не помнят. — Хорошо, что Васильков ее найдет, — облегченно довершил я. — Он отличная ищейка. Может, лучше, чем я. Я позволил себя обмануть! — Я тоже, не убивайся так, инквизиторство, — протянул Влад. Было видно: успокаивать он не умел или напрочь разучился. Я знал: после ночной неудачи долго она думать не будет, или сбежит из города, или сделает что-нибудь глупое. Когда мы единственный раз говорили с Ураловой, она казалась спокойной, но погоня Инквизиции могла измучить нервы кому угодно. — Нужно сказать, чтобы постарались захватить ее живой: у Ураловой может быть много ценной информации, — задумался я. — Я обязан ее допросить! — Она умнее, чем ты думаешь. Так сразу не расколешь… но попробуй, — одобрил Влад. — Выбить признание… Тебя учили пытать, господин инквизитор? Я не смог ответить. — Может, меня отпустят туда, на задержание? — растерянно спрашивал я. Томиться в офисе, вдалеке от событий, ради которых я не спал ночами и растерзал магией десяток людей, было невыносимо. Как быстро я привык к бешеной жизни петербургского инквизитора! А ведь еще пару недель назад спокойно дозволял кому-то другому отправляться на задержания и всем был доволен… — Поговори с кардиналом! — подбил Влад. Все существование Влада проходило под девизом: «Надо рискнуть», и, к моему ужасу, я тоже медленно входил во вкус. Он последовал со мной через зал, а подле кабинета испарился, напоследок махнув рукой. Я хмуро оглядел дверь: теперь на ней висела позолоченная табличка с именем кардинала, и я решил, что ему не по вкусу эта вычурность. Постучал. Огнев тут же откликнулся и разрешил войти — точно знал, что это я. Я изложил все Огневу на одном дыхании, включил записи на его компьютере, до сих пор сохраненные там, и торжествующе указал на Уралову. — Значит, магия, — нахмурился Огнев. — Слишком многое в последнее время завязано на магии; куда проще было работать, когда мы гонялись за преступной нечистью, которая по ночам отъедает людям головы, — ностальгически осклабившись, поделился он. — Удивительно. Ты много знаешь о колдовстве? — Простите? — нерешительно переспросил я, выбивая отсрочку. — Ты человек, Янош, как и я. Для меня заклинания понятны в общих чертах, но ты со знанием дела доложил о лей-линии, и о круге, призыве, ментальной магии… Интересовался? Запретный плод манит? Нет, я гордился своей человечностью и тоже досадовал, что нас, обычных, самых заурядных, теснит колдовство. — Меня консультировал Дима из больницы, — придумал я. — Немного. Но остальное несложно, этому обучали в академии… — Красный диплом, — Огнев покачал головой, — помню. Что ж, прости мою подозрительность, — сдался он. — Мне пришло в голову, что ты общаешься с кем-то с прошлой работы, а мне не хотелось бы, чтоб новости о том, что здесь происходит, просочились еще и за границу. И так город переполошился из-за клятых ангелов… Я поклялся, что не связывался ни с кем из Будапешта. Присмотрелся к кардиналу и заметил, как осунулось его лицо, а под глазами залегли тени: как и мы все, Огнев свободное время приносил в жертву работе, и наверняка не раз взвешивал тревожные новости о воскрешении архангела Михаила. Даже я, воочию видевший кровавые надписи на стенах, не до конца верил, что кто-то всерьез попытался… — Ты молодец, Янош, — с неожиданной сердечностью похвалил меня кардинал. — Я рад, что нам послали тебя. Меня окатило стыдом. Сейчас я отчетливее всего осознавал, что ни за что не справился бы один, не вытянул. Все, что мы знали о ритуале, было большей частью заслугой болтливого Влада Войцека, искушенного в магии; без него я никогда не понял бы, что происходит. Но я вспомнил предыдущую беседу. Не зря в Инквизиции служили в боевых тройках: только вместе с напарниками я справился с этим делом — в том числе, с помощью Влада. Я был ему обязан, это он подсказывал, направлял меня, помогал спастись… Я прикрыл глаза, незаметно кивая. Не было ничего недостойного в том, чтобы полагаться на других. Огнев, отвлекшийся на пришедшее ему электронное письмо, снова поглядел на меня. — В помощь Василькову я отправил две боевые тройки, все они предупреждены о магии, — сообщил он. — Сейчас они на пути туда. Подключили полицию, поселок окружили местные. Если Уралова в доме, мы загнали ее в ловушку. Собравшись, я набрал воздуха… — Нет, — отрезал Огнев. — С этим справятся другие. Ты хорошо поработал, но теперь нужно уступить. Вашу тройку сильно потрепало в последние дни, ты неважно выглядишь… — Думаете, я могу стать причиной неудачи операции? — кисло уточнил я. — Это вряд ли, но ты можешь пострадать. Этого мне совсем не хочется — снова отчитываться перед Будапештом. Успокойся, отправляйся домой и жди новостей. Если я узнаю, что ты нарушил приказ и кинулся в поселок… — Огнев угрожающе умолк. — Казните? — рискнул я. — Разумеется, — серьезно подтвердил кардинал. Потом я долго не мог понять, подыграл он шутке или правда грозился закончить мою жизнь точным выстрелом боевого арбалета. Проверять, однако, не отважился. Я и сам понимал, что мне нужен покой. Понемногу я смирился с решением кардинала и отступил от стола, уважительно склонив голову, признавая его силу. Смирить гордость было не так-то легко. — Ты узнал про Есеню и «Грешников»? — спросил Огнев, прощаясь со мной. — Это мой крест, сержант Кирай, но, надеюсь, ты поймешь мое желание защитить семью… — ненадолго он замолчал, словно какое-то неприятное воспоминание некстати пришло ему в голову. — Я благодарен за ее спасение. Мне сложно было бы смириться с тем, что она стала орудием в этой грязной игре против нечисти и Инквизиции. — Я делал то, что должен был, — церемонно ответил я. Он заверил меня, что судьба дела Ураловой в надежных руках: Огнев лично отобрал оперативников, отправившихся на помощь Василькову. К вечеру магичку должны были схватить, а на следующий день мы узнаем, кто начал этот бессмысленный бунт против нашей нечисти и, что грозило большими последствиями, Преисподней.***
Вечером я едва не уснул, вернувшись с работы, но, выпив кофе для бодрости, сидел и ждал новости по телевизору: почему-то был уверен, что Уралову покажут в программе. От Василькова ничего не было слышно, но, если у них получилось найти убийцу, ему было не до звонков мне. В том, что сегодня Уралову все же настигнет правосудие, Огнев не сомневался и успешно заражал уверенностью нас. Я приободрился и ожидал результаты, попутно споря с Владом. — Ты должен научить меня, как противостоять этим играм с разумом! — допытывался я, читая статью про магические манипуляции. — Сам сказал, что у вас схожие методы! — Этому сложно научиться… Надо чувствовать! — твердил Влад. — Доверяй своим инстинктам. Если что-то тебя напрягает, лучше проверь три раза. Даже магию можно пересилить упрямством, а у тебя, я вижу, талант. Ровно в девять часов по московскому времени начались новости. Я застал их за компьютером, печатая отчет: ответственность за арест легла на меня, поэтому все, о чем мы говорили с Владом, следовало записать. По телевизору шла заставка, и я почти на него не смотрел. Опомнился, когда диктор начала слегка механическим голосом озвучивать текст. — На своей даче была найдена мертвой глава экстремистов Уралова Людмила Алексеевна. Женщина совершила самоубийство за полчаса до того, как к ней ворвалась Инквизиция и избежала наказания за несколько десятков ритуальных убийств. Ее сообщники находятся в розыске… На экране крупно показывали зацензуренную фотографию, на которой угадывалась женщина со стилетом в руке. Как-то заторможенно я подумал, что, вероятно, это был тот самый нож, которым убила себя и Краснова. Я в онемении уставился на экран телевизора. На стене над головой женщины было начертано несколько слов на латыни. Золотой ангельской кровью. Я вскочил из-за стола, мне хотелось кричать. — Quoniam venit dies magnus irae ipsorum, — любезно прочел Влад. — «Ибо пришел великий день гнева Их». Глава шестая, стих последний, Откровение Иоанна Богослова, известное в народе как… — «Апокалипсис», я знаю, — договорил я хриплым голосом. — Разве не «Его гнева»? — Это синодальный русский перевод. Почти во всех остальных — множественное число. Я когда-то заинтересовался этим вопросом… Думаю, они имели в виду «их». Но конец там все равно одинаковый, господин инквизитор… — Et quis poterit stare, — проговорил я, боясь звука своих слов. — И кто может устоять… Они предрекли нам всем падение. — Они объявили нам войну. — Нет. Они объявили нам смерть. В том, самом страшном значении.