Actum est, ilicet — «дело закончено, можно расходиться»
— Я? — нервно переспросила девушка в форме уборщицы. — Нет, нет, — поморщился Влад, указав чуть выше. — Та, которая за тобой. За девушкой стояла Арина Соколова, агент ФСБ и, возможно, предательница, убийца и крестоносец. Ивлин ошарашенно оглянулся на Влада, но тот указывал уверенно. Андрей покосился на Арину, застывшую возле него, и незаметно отодвинулся. На него все равно никто не смотрел, и я от души понимал Ивлина. Крестоносцы все еще казались нам чудовищами, порождением чьих-то кошмаров — и зря мы их боялись, давая им силу. Соколова замерла, осмысливая обвинение. Я стиснул рукоять стилета. Не боялся, что она ринется на Влада: он мертвый, чего уж, зато готовился подстраховать Андрея. От нее попятились. Та девушка, смущенная указанием Влада, с трудом сдерживала крик, будто перед ней было какое-то отвратительное насекомое, и Арина едва заметно поморщилась, когда пересеклась с ней взглядом. Я не заметил на ее лице паники или хотя бы легкого испуга. И сам отчасти еще сомневался, никак не мог поверить. Соколова много времени провела с нами рядом и не вызывала никаких подозрений, а наглость и заносчивость можно объяснить рабочим долгом и личной неприязнью… Влад же резко замолчал, мрачно глядя на Арину и утратив всю прежнюю браваду, с которой носился по залу минуту назад. Он был предельно собран, словно готовился к нападению; я заметил, что запястье его повернуто под нужным для боевого заклинания углом. Арина, знавшая, что на нее смотрят абсолютно все, рассмеялась. Она улыбалась, будто ей сейчас рассказали забавную историю, а не обвинили в серьезном преступлении. Что с этим делать, я не знал. Такой сценарий я не проигрывал, представлял все больше какие-то ужасы: кровь, стрельбу, вопли… Но Арина почти не сопротивлялась и даже позволила мне изъять оружие. Конечно, это был не «Глок», из которого застрелили Риане. — Доказательства, — посерьезнев, потребовала Арина. — Вы можете говорить что хотите, но без улик это слова и отчаянная попытка закрыть дело, свалив все на меня. Я знаю, что Инквизиции нужна крупная победа. Влад полуобернулся на меня, как бы спрашивая дозволения. Кто-то должен был спустить его с поводка. Мне стоило помнить, что он мой напарник, тот, на кого я всегда мог положиться, что враг — Соколова, с надменной миной ожидающая наших доказательств. После ритуала я страшно устал. Оказаться перед дюжиной заинтересованных зрителей — не совсем то, что я планировал на этот вечер. К тому же, у Влада отлично получилось играть на публику… Он многозначительно молчал, усмехаясь. Я начинал жалеть, что в прошлый раз Войцеку так слабо досталось по наглой роже, нового удобного случая могло и не быть… Он раздражал меня этим всезнанием, но вовсе не удивительно, что он мог бы хорошенько взбесить Соколову. Возможно, это нам и нужно было: вывести ее из себя, заставить сболтнуть что-нибудь. Арина смотрела на меня — конечно, ведь Влад был всего лишь консультантом. В ее выражении лица почудилась насмешка. Это меня разозлило. — Арина Соколова, вы обвиняетесь в причастности к противозаконной террористической организации «Божьи Воины», краже ценного артефакта и убийстве демона и человека с целью сокрытия следов преступления, — проговорил я, почти не думая. Теперь это были официальные обвинения, а не болтовня Влада. — Доказательства, — прошипела она в ответ, свирепея. Арина больше всего напоминала мне ядовитую змею, готовую броситься в любой момент. Лишь бы успеть закрыться, когда это произойдет… Я покосился на Влада, убедившись, что он по-прежнему ждет разрешение, незаметно сложил пальцы в жесте «говори». Он удивленно моргнул, узнав язык Девятого Круга Ада, не выходивший из Преисподней, чтобы его мог знать инквизитор. Я понадеялся, что Войцек в нем разбирается, и оказался прав. — Ты не разочаруешься, господин инквизитор, — прочел я по губам. Владу хватило совести даже подмигнуть мне, мимолетно обернувшись, и я буквально почувствовал, что на него накатывает бешеное веселье. И в следующий миг Влад перенесся ко мне, возник рядом с хищной улыбкой, обращенной, разумеется, к Соколовой. На ядовитых змей тоже есть кому охотиться. — Ты предусмотрела все, — весомо начал он. — Артефакты из Ада проходили через ФСБ, это указано во всех документах, поэтому вашей шайке очень повезло. Признаюсь, недолго я считал, что ты и есть та женщина из верхушки крестоносцев, но потом подумал, как глупо идти за артефактом самой в этом случае. Не по чину, скажем так. Поэтому я считаю тебя пешкой, не против? Он хотел ее разозлить, чтобы Соколова сорвалась, но она и так была в хорошо скрываемой ярости из-за обвинения. Однако Арина умела себя контролировать, не поспоришь. Или она молчала, потому что ей нечего сказать? Она снова метнула в меня пылающий взгляд — просьбу о помощи, как мне показалось. Я замкнулся в себе, предоставляя Владу полную свободу. «Надо ненормальным быть, чтоб тебе верить», — вспомнил я свои слова. И почему же?.. — Так вот, — продолжил Влад после паузы. Первый ход провалился, но отступать он не намеревался. — Меня заинтересовало, что ты вела дело о поддельных картинах. Скрывать преступление, расследуя его, легко, поэтому я и предложил кандидатуру инквизиторства в качестве убийцы… — Вы действительно считаете?.. — начала Соколова. — Да, ты покрывала мошенническую деятельность Морозова и Риане, в свою очередь, тормозя расследование. Они не такие блестящие преступники и не смогли бы так долго скрываться, если бы не помощь кого-то из органов, — снисходительно заверил Влад. — Поэтому я уверен, что несколько лет ты пожинала плоды сей незаконной деятельности. А потом, пользуясь тем, что они обязаны, подбила их на похищение книги. Когда это стало необходимым. По лицу Соколовой пробежала тень. Ей не нравилась убежденность Влада, его твердый тон. Она вообще не понимала, что происходит: Влад был нашим секретным оружием, о нем никто ничего не знал, потому что гвардейцы умели хранить секреты. Неожиданный персонаж. Элемент хаоса. Он явился и перепутал все планы. — Но Морозов отказался от дела и вышел из игры, наконец-то отправившись на пенсию. Полагаю, незадолго до кражи он явился проверить, на месте ли экспонат, и отговорить Риане, — вслух размышлял Влад о том, пересказывая теории, которые звучали в офисе. Мы с Димкой, Женей и даже Киром выдумывали версии, сколько могли, а потом оставляли самую вероятную. — На Риане оказалось попроще надавить, — фыркнул Влад, как бы выказывая презрение к демонице. — Она открыла окно, но не успокоила совесть. Попыталась пообщаться с Инквизицией, и тут ее пришлось убирать. А позже понадобилось провести разъяснительную беседу и с Морозовым, но что-то пошло не по плану… — Я не убивала Риане, в это время я разговаривала с вашим коллегой, — огрызнулась Арине, прямо кивая на меня. — Скажете, нет, Янош? — Ян, — невольно поправил я. Вздрогнул. Имя приелось. Стало моим. Но Соколову вовсе не волновали душевные терзания, и я заговорил: — Вы тщательно спланировали этот момент: я должен был обеспечить вам алиби. Поэтому вы пошли и попытались со мной поссориться. Такое столкновение трудно забыть. Но Риане убили чуть раньше, иначе, выйдя в холл, я непременно столкнулся бы с убийцей, заметил хоть что-то. Поэтому Инквизиция предполагает, что преступление было совершено ранее, когда я говорил с охранником. Мое алиби могут подтвердить трое; где были вы в этот момент, никто не знает, — с удовольствием припечатал я. — Ты знала, что камеры отключены, поэтому не боялась. Вероятно, сама дала команду, прибыв раньше, потому что, когда мы стали говорить с охранником, все было готово для передачи данных. Спряталась под амулетами, — с охотой подхватил Влад, естественно продолжая мою речь. — Пистолет «Глок-26» — милая дамская штучка. Ты, помнится, была без куртки, но и широкой рубашки достаточно. Его можно спрятать под одеждой, а потом незаметно избавиться, когда нас всех досматривали. Полагаю, ты выкинула его в окно, стерев отпечатки. — Это все пустые слова, — огрызнулась Соколова, неуютно поводя плечами. Она устала стоять на месте, выслушивая наши речи, к тому же, ее смущали жадные взгляды зрителей. Я стал догадываться, для чего Влад устроил это. Народу нужны зрелища. Она была права: мы не обнаружили пистолет, из которого убили Риане. Я ненадолго представил, как Арина могла бы спрятать «Глок». Попросить снять рубашку — там должны быть отметины от кожаных ремней? Но это была глупость… Войцек чуть заметно усмехнулся. Опять перехватил мои мысли. Я тихо зашипел. Погрузившись в воспоминания, я снова и снова воссоздавал тот день. Арина знала, где нагнать Риане. Тут тысячи дверей и залов, и о большей части мы не догадываемся, но она долгое время была сообщницей мошенников — ей должен быть известен план музея. Я проходил холл, отправляясь допрашивать Миронова; туфля появилась потом, и крови перед дверью не было. Как будто маячок… Возможно, Соколова хотела, чтобы труп нашли, потому что удобнее засветиться рядом и даже попытаться обвинить другого, отводя подозрения. — Мы еще проведем обыск в твоей квартире, может, пистолет там, — пообещал Влад. — А вот ты знала, что духи острее чувствуют? — светски спросил он. — Я мог бы, скажем, услышать сейчас шорох листа на улице, стоя рядом с тобой… От вкрадчивого тона она встряхнулась, неприятно посмотрела на Влада и решительно шагнула от него в сторону, показывая, что уж она-то рядом с ним стоять не хочет. — Чрезвычайно интересно, — она бросила это яростно. Резким движением Соколова поправила ворот пальто, выхватила у меня свой пистолет без вопросов и явно хотела выйти прочь из зала, показывая, как ее утомили наши нелепые обвинения. Она успела пройти несколько шагов. Безмолвные до того момента зрители, не решавшиеся вмешиваться прежде, задохнулись от возмущения: мы собирались дать убийце уйти! Я сам заметил, что она запаниковала. Арина прекрасно сознавала, что подозреваемую никто не отпустит. Может быть, надеялась прорваться, используя положение? Дверь перед Соколовой захлопнулась, словно от сильного сквозняка. Кто-то из уборщиц ахнул. — Аура, — негромко сказал Влад, ни капли не смущенный попыткой Арины покинуть зал. — Твоя главная ошибка именно в ней. Пути отступления были отрезаны, но все-таки я приметил, что Арина развернулась с едва уловимым интересом. Слова Влада по-настоящему задели ее; она думала, что идеально все предусмотрела со скрывающей магией. И Соколова заинтересовалась, что там Войцек хотел сказать. — Но нигде не найдено никаких следов, мы с амулетами проверяли и ваши оборотни работали, — нетерпеливо вклинился Ивлин, потом осекся под взглядами присутствующих: — Я не хочу никого оправдывать, однако… заметить надо… — Спасибо. Поблагодарил Влад так недобро, как будто рявкнул во весь голос. А ведь на самом деле сказал тихо, слишком тихо. Я слегка улыбнулся: ему не нравилось, когда его перебивают и мешают творить то, что его мертвой душе угодно. Мы и правда посылали на место оборотней, но, если амулеты стирали ауру, они отбивали и естественный запах тела — большинство скрывающих заклинаний работали таким образом. Если преступник использовал магию и не оставил следов, можно с большой уверенностью закрывать дело, и Арина знала это. Волки не заметили тонкого аромата женских духов, выветрившегося со временем, но он остался на изнанке. — Все преступники хотят услышать, как же их раскрыли, — снисходительно пояснил Влад. Так издеваться опасно; я неотрывно следил за ее руками, — а если выхватит возвращенный пистолет? Но Владу-то наплевать, он радостно балансировал на границе терпения Арины. — Совершить невозможное и отменить действие амулета я не могу, — Влад изобразил почти натуральное сожаление. — Но колдовство — тупая штука, блокирует ауру человека, а не его вещей. И по ним… Точнее, по духам… Мы вас и обнаружили. Арина рассмеялась, и в ее тоне мне послышалось облегчение: — Я не пользуюсь духами. И она была права, вдруг подумал я. Инквизиторов всегда учат пользоваться всеми пятью чувствами разом. Я мгновенно ощутил запах цветочных духов у медсестры в больнице, где мы допрашивали магичку. Но когда я подошел, может, слишком близко к Соколовой и угрожающе рассказывал про все тонкости служения в Инквизиции, ничего такого не было. Я растерянно покосился на Влада, но его замечание не сбило. — Не духи, а мыло, шампунь, что-то такое цветочное, не важно, — пояснил Влад. — Я заметил еще в первый раз внизу, под окнами, примеси к ауре. На улице очень слабо чувствовалось, но там, за углом, ветра почти нет, поэтому мне повезло. А еще больше — что Ян, обнаружив тело, дернул сначала меня, пока там не прошлась толпа народа, как в зале с книгой. И в квартире Морозова… Кстати, удачная мысль пройтись еще раз там же на всякий случай. Арина молчала, уставившись в пол. Будь я на ее месте, в голове проносились бы мысли вроде: «Все было настолько легко?». Но откуда она могла знать, что может дух… откуда мы все могли знать? И, не дай Денница, Влад поймет, что без его знаний о магии дело бы не раскрыли. — Значит, — медленно выговорила она. — Более вещественных доказательств нет? — Есть, почему же? Это просто подкинуло мне любопытную мысль. Влад медленно приблизился к Арине, и я заметил у него в руках небольшой амулет. Вот что он попросил у Димки, прежде чем мы выехали! Я наблюдал, как Влад велит Арине протянуть руку и накидывает на нее шнурок. Прозрачный камушек высветился зеленоватым проблеском. — Это такое же скрывающее заклинание, каким прикрывался убийца, — пояснил Влад. — Конечно, в точности повторить магию сложно, но все-таки рисунок похож. Инквизиторство, у нас же есть запись ауры преступника? Я кивнул и вытащил из сумки другой амулет. Это было нечто вроде записывающего устройства, но магического: на таких оставался отпечаток ауры. Женя показывала мне его — неясная мешанина, в которой просверкивал вытащенный нашими экспертами запах. «Слепок» остался у меня, а Влад поводил около Арины чистым амулетом, снимая ауру снова. Потом поманил ближе какого-то случайного демона и попросил сравнить. — Похоже, — проворчал демон как будто неуверенно, но огненный взгляд Влада заставил его присмотреться внимательнее и торопливо закивать: — Да, да, это та же самая аура… — Дайте мне, — решительно влез Ивлин, отодвигая несколько испуганного демона. Я догадывался, что распаленный офицер Черной Гвардии производит ужасающее впечатление на любого жителя Преисподней, но Андрею было наплевать. Он сверил амулеты профессионально и придирчиво, после чего спросил: — Откуда у вас идентичный скрывающий амулет? — По делу Ураловой мы арестовали владельца одного подпольного магазина амулетов, — пояснил я. Порылся в сумке и передал Ивлину документы, добытые Димой. — Мы считаем, у него закупалась гражданка Соколова — вот, здесь запись, она использовала фамилию бабки… Поскольку с частью постоянных клиентов хозяин встречался лично, мы уверены, что он сможет опознать ее. На самом деле я слегка обманывал. Амулет принадлежал нашему ведьмаку — Влад каким-то образом понял это; должно быть, потому что изучал его поделки. Это Дима поставлял амулеты на черный рынок, а оттуда они попадали в контрабандные магазины и шли на помощь крестоносцам… Я надеялся, что эта история заставит его прекратить незаконную подработку. — Ауры одинаковы, насколько я могу судить, — резюмировал Андрей и повернулся к угрюмо замолкшей Арине: — Это серьезные обвинения… — Проведите проверку, может, этот амулет — подделка, — огрызнулась она. — Обязательно, — согласился Андрей. Тем временем молния моей сумки разъехалась, и оттуда выпорхнуло несколько листов. Влад, левитирующий распечатки, ловко двинул рукой, и бумаги зависли вокруг, лицевой стороной обратившись к Арине. Ивлин осторожно взял один лист, мельком пробежался по строчкам. — Я забыл сказать, что все звонки с телефонов Морозова и Риане стерты, а у агента ФСБ как раз хватит уровня доступа и связей для этого, — спохватился Влад. Разумеется, снова театральничая. — Это ордер на обыск? — удивился Андрей, взмахивая своим листком. Арина дернулась, на ее лице отразилось неверие. Наверное, она не понаслышке знала строгость кардинала Огнева и догадывалась, что тот не дал бы разрешения без особых причин. Но мы с Владом, осторожно отведя начальника в сторону, изложили узнанное из видений шаманки, и он согласился содействовать в поисках книги Лилит. Влад умел быть убедительным. Теперь он трагично пересказал всем историю маленькой, но очень выдающейся спортсменки из крохотного сибирского городка. На Арину было страшно смотреть, однако Влад отчаянно раздувал целую историю из тех нескольких строчек, что мы отрыли в ее личном деле. Он завоевал внимание слушателей. С изумлением я заметил, что никто из присутствующих не заскучал торчать на одном месте: они ждали развязку. Когда Влад широко взмахнул руками, нечто задребезжало, и я поморщился. Защитные заклинания Эрмитажа неохотно прогнулись, позволяя ему вытащить что-то. Арина, занятая тем, что снимала с руки обвившийся ведьмачий амулет, напряженно застыла. Рядом с Владом в воздухе висел угрожающего вида крюк, в котором легко узнавалось альпинистское снаряжение. — Это мы нашли в твоей квартире, — радостно объявил Влад. — Сравним с отметинами на подоконнике? Я достал телефон и сделал несколько кадров, когда Влад приложил крюк к глубоким царапинам. Пока у нас было немного времени, я внимательно поглядел на Войцека. В этот раз обошлось без жестов: «Как ты успел?» — безмолвно, одними губами спросил я. Влад ухмыльнулся. Пока мы ехали к Эрмитажу, он исчез. Я и подумать не мог, что он ринется в квартиру Соколовой — мне даже стало обидно, что Влад меня с собой не взял… — Как я понимаю, ты решила не избавляться от крюка, потому что это слишком заметно. Если хочешь сказать, что это не твое, то на вещах, когда ими долго пользуешься, остаются следы ауры владельца, — снисходительно объяснил Влад. — Например, я могу сказать, что эта сумка принадлежит Яну… Небрежным мановением руки Влад испарил тяжеловесный крюк — наверняка вернул в место, куда его припрятала Арина. Та смиренно молчала. Она лучше других осознавала, что кричать в таких ситуациях нелепо. Я задумался, каково служителю закона оказаться припертым к стенке… Но разве она работала из стремления «усмирять горделивых»? — Что ж… — Влад синхронно двинул руками, и на запястьях Арины появились наручники из черного света. — Советую не дергаться, если конечности дороги. Задержана до выяснения обстоятельств, разумеется, но все мы понимаем… Она не стала вырываться, хотя я догадывался, что Влад втайне желал этого. Она потерянно смотрела перед собой, и я начал немного беспокоиться за здоровье Соколовой. Мне не было ее жаль, — конечно, нет! Но если Арина станет бездумно молчать и на допросе, получится плохо… — Хочешь сказать что-нибудь? — любезно предложил Влад. — Например, на кой черт вам нужны сказочки Лилит? Упоминание книги ее немного взбодрило, вернуло осмысленный взгляд, и я мог вздохнуть спокойно — не ушла в себя, может реагировать на внешний мир. Но станет ли сотрудничать?.. Я понял: иначе как пытками крестоносцев не разговорить. — Вы и не подозреваете, что стоит на пороге, — слабо улыбнулась Арина. — Война вот-вот начнется, а вы тратите время на меня. Можно считать это нашей победой, не так ли? Влад ее измотал, да и она сама, наверно, так долго боялась быть схваченной. Теперь, когда она призналась, ее вина становилась почти доказанной. Но больше меня поразило не то, что Соколова решила сдаться (мы нашли весомые улики, выкрутиться она не могла, и логично пойти на попятную), нет, я пораженно внимал ее словам: она обещала войну, веря в нее со всей силой, на какую способен человек. — Так, довольно этого, — оборвал Влад Арину. — Мы здесь многое претерпели, чтобы не бояться бессмысленных обещаний. Если решили сражаться с Адом, вам придется узнать, как воюет Гвардия. По блуждающей улыбке Арины казалось, именно это она и предрекала. Бойню, в которую в прошлый раз превратилось сражение с ангелами. И я не понимал, чего боюсь больше: ее горящих глаз или самих слов. Ее или Влада Войцека, пса войны. Когда часто говорят о битвах, они приходят, а мне не хотелось пережить новый Апокалипсис — благодарю покорно, хватило за глаза и первого. Должно было стать спокойней: Арина арестована, ее ждут допросы, и мы можем чего-нибудь добиться. Сейчас кто-то разговаривал с магичкой Юлей и стрелком — мы больше не были слепы. Мы не остановили крестоносцев этим арестом, но справедливого наказания за преступления хватало для успокоения моей тревоги. Несмотря на это, неприятное ощущение, какое бывает при ожидании грозы, никуда не делось. Того и гляди молнией шибанет. Несколько раз — и все меня. Мы пригласили подняться инквизиторов, ожидавших внизу, и они осторожно увели Арину, не проронившую ни слова. Народ рассасывался. Теперь у нас были свидетели, притом в большом количестве, и за все нужно было благодарить Влада Войцека. Ивлин оформлял Арину: та была человеком и переходила в руки полиции. Что определенно не спасло бы меня от отчета для Огнева. — Ты как? — тихо спросил Влад, когда я распрощался с Андреем, которому разъяснял ситуацию с магазинчиком амулетов и поддельной фамилией, и спустился вниз. Не спеша отвечать, я привалился к машине и закурил. Небо хмурилось все больше. От слабого петербургского бабьего лета не осталось ни следа: начиналась продувная ледяная осень, о которой я пока лишь слышал. Мне стало нехорошо. Да, это же мои вены сегодня вскрывали, а потом устраивали веселый трип по личным шаманским мирам… Злиться сил не было, поэтому я весьма сбивчиво ответил: — Шикарно, великолепно, я бы еще синонимы подобрал, но не буду материться. Кто-то из нас все-таки должен быть приличным человеком… Спать хочется, а так нормально. Прости, я слишком устал. Свалил все на тебя, но у меня и не получилось бы… красиво, — сбивчиво извинялся я, кусая губы. — Ничего, я поболтать люблю, — милостиво отмахнулся Влад. — В следующий раз ты будешь изображать Пуаро, чтобы по справедливости! — В следующий раз?.. На улице темнело, я лениво раздумывал, как буду доползать до дома. Снова хотелось отрубиться, хотя мне обманчиво казалось, что я выспался в квартире шаманки; организм не догонял бешеный инквизиторский ритм, благо, дежурить не придется, есть шанс отдохнуть дома… Но — удивительное дело — у меня не возникало даже мыслей вернусь в Будапешт и послать подальше Войцека! — Не-не, ты от меня не отвяжешься! — бодро заявил он. — После успешного расследования Огнев не посмеет меня прогнать! Я вам нужен, блядь! Так что я все еще твой консультант. Я тут до тех пор, как мы найдем способ убить Бога. — Или пока не сдохну, — согласился я. — К чему я близок. Влад оторопело посмотрел на меня, пытаясь понять, проснулся это нездоровый юмор или я действительно собрался составить ему компанию в Аду. Задумчиво взлохматив волосы (в последнее время он чаще стал изображать такие человеческие жесты, чтобы никого не смущать), он наконец выдал: — Сейчас все разрулим. И нельзя обвинить его в обманутых ожиданиях, потому что слова Влада редко расходились с делом: мне не пришлось возвращаться в офис, и через некоторое время, потраченное на дорогу, я подъезжал к дому, чтобы с чистой совестью лечь спать. Но недолго. Поставив будильник на полночь, я, кажется, сел на диван и моргнул, а очнулся от громкого вопля; на экране красовались нули. Не став размышлять, почему мой телефон орет бешеным «Раммштайном», я тихо проехался по родословной Войцека и поплелся на кухню, где последний раз видел бланки для рукописных отчетов…***
В третьем часу ночи, когда я почти победил отчет, раздался пронзительный звонок в дверь. Я невольно схватился за табельное. Недоумевая, кого могло принести в такое позднее — или даже раннее — время, я проклял отсутствие дверного глазка и распахнул дверь, представ перед незваным гостем взъерошенным и полусонным, с кружкой кофе в руках и пистолетом на тумбочке для обуви. Гостем оказалась Есеня, безуспешно попытавшаяся сдержать смешок, но не преуспевшая. Несколько секунд она кусала губы, после чего беззастенчиво рассмеялась. Удивительно, но смеющаяся Есеня мне нравилась куда больше сердитой и огрызающейся — так она казалась моложе и приятнее, обычной веселой девушкой… Я неловко ухмыльнулся в ответ. — Этот мерзавец наплел мне косичек, пока я спал? — ляпнул я первое, что пришло в голову. Проверил не всякий случай — пальцы в нечесаных волосах застряли намертво. — Ты… забавный, — не сразу нашлась Еся. — На кота моего похож: лохматый, заспанный и ненавидящий мир. А кто такой мерзавец? — Не важно. В три часа ночи мне вовсе не интересно было слушать про ее домашних животных. Я мечтал закончить отчет для отца Есени — Огневы окружили меня со всех сторон, но, если бы пришлось делать выбор, он определенно был бы в пользу кардинала. Однако интерес зажегся во мне, и мне страшно захотелось узнать, почему Есеня, бегавшая от меня, рычавшая и вопившая, внезапно переменила отношение и оказалась на пороге. Поэтому я посторонился, впуская ее в дом. Есеня любопытно вертела головой, но квартира выглядела скорее нежилой. — Хочешь кофе? Чай? — предложил я, не зная, чего от нее ожидать. — Можно странный вопрос? — спросила Есеня, вспомнив наконец-таки о цели своего визита, и тут же продолжила, не дождавшись ответа: — У тебя мыло хозяйственное есть? Моему мозгу потребовалось некоторое время для обработки запроса. Я отпил остывшего кофе, внимательно посмотрел на Есю. — Если ты собралась вешаться, то я очень это не одобряю. — Зачем? — оскорбилась она. — Кровь отстирывать! — Ты ранена? — напрягся я. Она могла быть своенравной девицей, но я чувствовал странную ответственность за каждого, кто, попав в беду, обратился бы ко мне за помощью. Я оглядел Есеню, но по ее мешковатой драной одежде ничего не было понятно. Она насупилась и скрестила руки на груди, как-то не так истолковав. — Погоди, у меня есть амулет… — пообещал я… — Да стой ты! — она прикрикнула. — Я в порядке, кофту жалко. Надо отстирать, пока совсем не въелось… Пока я срочно соображал, что тут ответить, Еся решительно сдвинула меня в сторону и прошла глубже по коридору. Она недолго изучала планировку, потом шмыгнула в ванную и начала усиленно рыться там. Спохватившись, я закрыл входную дверь. Работа и литр кофе сделали свое дело, сгладив мою подозрительность, и я махнул рукой. Решил, что никому хуже не будет, если Есеня поищет, а я тем временем закончу… — Как ты тут живешь?! — Какие же вы все громкие… — буркнул я, надеясь, что на шум не явится Войцек: их двоих я бы не вынес. Из ванной раздался приглушенный крик, что-то с грохотом упало — будто бы сверху. Я вздохнул и отложил ручку — и слова не успел закончить. Прислушался к молчанию… — Ты живая? — позвал я. Сдавленный вой мог быть и положительным ответом, и признаком тяжелейших, несовместимых с жизнью ран. Она отозвалась — это хорошо. Я старательно дописывал предложение, раскинувшееся на множество строк, в котором пытался объяснить сложный путь, доведший до убийцы. Не забыть отметить способности духа и анализ изнанки… — Да что ж такое, ни у кого нет, — ворчала Есеня, потирающая голову. Еще более встрепанная, она явилась на кухню, схватила мою кружку, отставленную на край стола, и жадно отпила. — Ну, то есть, ты первый, кто открыл… — пояснила она. — Про соду спрашивать бесполезно? — Такого точно нет, — кивнул я. — Что случилось? Я могу помочь… как инквизитор, а не сосед? К моему удивлению, она ответила, правда, прежде с грохотом рухнула на стул напротив и снова приложилась к моей кружке. Поморщилась, ощутив неприятный вкус холодного и давно заваренного кофе, но допила без слов. Я хотел возмутиться, но вместо этого решительно перечеркнул лишнее слово в последней строке. Удивительно, как общение с Владом научило меня ангельскому терпению… Ему бы понравилась эта мысль. — Блузка в крови на видном месте. Один мудак возмущался насчет заказа, пришлось приложить его по носу, а брызги — во все стороны, — с сожалением поделилась она. — Знала бы, ниже б била. Я думал, Есеня уволилась из «Грешников» после той истории с жертвоприношением, но ее убежденность не могли сбить ни агрессивные мудаки, ни культисты. С какой-то стороны, меня восхищала эта пробивная уверенность, замешанная на подростковом максимализме. — Ты в порядке? — смягчившись, спросил я. — Я могу за себя постоять! — Ладно. Толком я не знал ее: мы виделись всего пару раз, и общение было не то чтобы приятным. Но сейчас Есеня казалась несколько несчастной, запутавшейся. Она пряталась за громкими словами, колючилась, огрызалась, но на самом деле Еся была молода и совершенно потеряна. В тишине маленькой неуютной кухни это проступало более явно, чем на запруженной народом торопливой улице — может, и она видела во мне что-то новое? — Ты страшно похож на моего отца, — выдавила Есеня. Кардинал Огнев был из тех, кого можно посчитать идеальным инквизитором, однако своей дочери он, очевидно, казался чудовищем — страшнее тех, с какими сражался. — Я помню это из детства, — прошептала она. — Он тоже сидел за столом и постоянно что-то писал… По подоконнику мерно застучал начавшийся дождь; я вздохнул. Повернулся к окну, наблюдая, как мутнеет стекло и преломляются огни ночного города. Голос Есени был каким-то сонным, о чем я не преминул сообщить. — Сам-то чего не спишь? — не осталась в долгу Еся. Перешла в наступление. Она была из тех людей, которые не только не ответят на вопрос, но и умело зададут другой, вогнав в ступор собеседника и искренне наслаждаясь его беспомощностью. Понемногу я начинал ее понимать. — Нравится мне, знаешь ли, бумажками заниматься, — огрызнулся я. — Если они утром не будут на столе у кардинала, меня отдадут на опыты некроманту… — Да-а, папенька лютует, — согласилась Есеня. Мне было любопытно, что между ними произошло, однако я чувствовал, что разгадка поразит меня заурядностью. Огнев жил работой и любил все контролировать — не самые приятные качества для счастливого отца. Он рискнул, притворился обычным заурядным человеком, но служба все равно оттянула его в топкое болото преступлений, а дочь осталась никому не нужной… — Ты недавно переехала в Петербург? — вспомнил я. — Да, вместе с отцом, — неприятно поморщившись, сказала она и неожиданно разоткровенничалась (хотя я думал, что Есене нравится жаловаться на Огнева): — Он хотел, чтобы я поступила в институт и выучилась на какую-нибудь скучную профессию! Вообрази его реакцию, когда я пошла работать в ночной клуб! Я сплошное разочарование… А ты? — У меня нет родителей, — сухо отрезал я, и на лице Есени ненадолго отобразилась вина. — Из родственников у меня был дядя, Сандор Кирай, но он тоже был занятым человеком, а я никогда не жаждал родительской любви. Он был скорее… наставником. Чтобы как-то замять неловкую паузу, Есеня взяла написанный и отложенный лист, присмотрелась к моему торопливому почерку. Следовало отобрать бумагу, ссылаясь чуть ли не на государственную тайну, но я позволил ей и дальше читать — сил спорить не было, а если пострадает листок, на который угроблено полно времени, я не переживу. — С ума сойти! — искренне восхитилась Еся. — Я слышала по телеку про это ограбление! И ты этим занимаешься? — Я задумчиво посмотрел на нее, она взмахнула листом: — Страсть как интересно, говорю! — Мне казалось, ты не любишь Инквизицию, — осторожно напомнил я. — Инквизицию — нет, а детективы — очень! Есеня вдруг резко замолкла, словно кто-то выключил у нее звук. Я оглянулся, ожидая увидеть Войцека и не представляя никакой другой причины ее внезапного остолбенения. Но сзади было пусто, а Еся поморщилась, вздохнула… Должно быть, вспомнила что-то неприятное. — Когда я увидела тебя тут, подумала, отец послал следить, — произнесла она, — поэтому так накинулась! Ты, типа… извини. Но я решила, что одной Яги хватило бы и ты не при чем. — Я не люблю лезть в чужие личные дела, — согласился я. — Извинения приняты. Она посидела еще недолго, наблюдая за мной. Может, это ее умиротворяло или заставляло вспомнить о детских годах, когда все кажется чуть светлее и радостнее — так мне казалось. Я своего детства не помнил… Едва я закончил с работой, Есеня стала собираться. — Удачно оставаться, господин инквизитор. Правда, я б посоветовала тебе переехать, если есть возможность. Тут у папеньки кругом глаза и уши… Короче, спасибо, что впустил! — услышал я, прежде чем дверь с грохотом захлопнулась. Я остался в полутемном коридоре в недоумении. Она решила заглянуть в гости? Ну, и что нам это дает? Я поморщился: начинал мыслить, словно Есеня была преступницей. Плохая привычка, она ведь ни в чем не виновата, ей бы посочувствовать с такой странной жизнью, что приходится терпеть замашки отца и отстирывать чужую кровь с одежды — в правдивость ее истории я поверил почему-то. Мне бы тоже озаботиться: завернутый рукав весь в крови, причем, в моей. Я так и не переоделся. Вернувшись на кухню, я еще раз перечитал отчет, засунул бумаги в сумку и отнес ее на коридорную тумбочку; подумав, забросил одежду на стирку… А потом я завалился спать, едва добравшись до дивана.***
Я проснулся с криком, больше походящим на вой; пальцы еще помнили приклад винтовки. Глаза… Передо мной сиял волковатый стальной взгляд — Влад, конечно, прокрался в мой кошмар. Кажется, я кого-то убил, вроде бы — даже себя… И величайшие усилия мне понадобились, чтобы убедить себя в том, что это заурядный сон. Это был странный кошмар, собранный из кусочков реальности, заставивший меня поверить и до смерти перепугаться… Утро ознаменовалось больной головой и необходимостью доделать отчет на скорую руку (это могло плохо закончиться). Я мог бы попросить помочь Влада — он уверял, что может и магией заставить ручку писать… Но я не до конца доверял колдовству и боялся загубить бумагу — перестраховывался, поэтому все было закончено моими силами. Влад вился по квартире, особенно придирчиво осматривая ванную. Я смутно соображал, что там все содержимое шкафчика оказалось на полу, и напомнил себе потом с этим разобраться. А пока — на работу. — Здесь была девушка, — обличительно заявил Влад. Я замер в прихожей, запутавшись в шнурках кроссовок окончательно, и медленно сообразил, о ком он говорит: — А, Есеня заходила ночью, — отмахнулся я. Войцек недоверчиво меня рассматривал, и я, пусть и не имеющий шанса забраться к нему в мысли, понял: — Денница упаси, нет! Я что, похож на самоубийцу? Она дочь моего начальника! И у него есть арбалет, — весомо добавил я. — Но она с Огневым не очень-то в ладах… — Вот именно, — решительно отрубил я. — И я не хочу становиться камнем преткновения в этих запутанных семейных отношениях. Вряд ли они оба ждут от меня помощи или совета, так что впредь я планирую держаться от Есени подальше. Увы, с Огневым так не получится… Некоторое время Влад разглядывал меня. — Что? — Пытаюсь разобраться, человек ты или робот. — Ты меня раскусил, — трагично вздохнул я. Торопясь, я выбежал на площадку, чуть не забыл взять сумку с документами. Собирался слететь вниз по лестнице, когда увидел стоящую у своей двери Ярославу Игоревну. Влад с нескрываемой неприязнью посмотрел на нее, та наградила нас обоих тяжелым взглядом. Я обреченно остановился, удобней поправил лямку через плечо. — Доброе утро. Что-то случилось? — учтиво спросил я, не рискуя смотреть в цепкие глаза Ярославы Игоревны. — Случилось! — горестно подтвердила она. — Янушка, мальчик мой, оглянись, будь любезен! Многих трудов стоило не поморщиться от этого приторного обращения. Слава всем легионам Ада, Владу хватило ума сохранить спокойствие. Услышал бы я хоть один смешок с его стороны, вспомнил бы пару экзорцизмов, преподаваемых в академии… За спиной вежливо пылающей гневом соседки на двери был размашисто намалеван алый крест. Божьи Воины! Я мгновенно проснулся. Они надеялись испугать меня, рисуя напротив моего жилища, или перепутали квартиры? Это была угроза для Ярославы Игоревны, спасавшей жизнь кардинала? Или все — лишь неудачная шутка кого-то из жильцов, знающих, что тут живет инквизитор? — Не пожар — уже хорошо, — усмехнулся Влад. Ярослава Игоревна впервые посмотрела на него, разрушив мою теорию о том, что Войцек стал невидимым для нее. В последнее время он окончательно перестал с этим морочиться. — Это угроза? — задохнулась Ярослава Игоревна. — Это предупреждение, — спокойно объяснил Влад. — Прошлая квартира сгорела, вам не сказали? Так что советую следить, кто здесь ошивается, своей же выгоды ради. А то, когда Ян тут объявился, вы сразу выскочили, а крестоносцев прошляпили. Отличная слежка, ничего не скажешь! — Ночью я чаще всего сплю, — спокойно, но уязвленно ответила Ярослава Игоревна. — Зря. Она снова посмотрела на меня, я пожал плечами, показывая, что молчал все время и совсем не отвечаю за то, что Войцек может наговорить. А на самом деле я думал, крестом мы легко обошлись. Они оказались милостивы — если знали, где я живу, почему не попытались убить? Я рушил их планы, расследуя дело о книге Лилит… Или же, напротив, играл на руку Божьим Воинам? Может, Арина права: нам следовало бы не тратить время на нее, а присмотреться к чему-то большему… От продолжения разговора нас спасло появление пухлой женщины лет тридцати; судя по густой копне пегих волос и желтым глазам, она была оборотнем. Недолго думая, она кинулась ко мне. — Господин инквизитор! — воскликнула, радостно улыбаясь. Меня напугала эта воющая интонация, к тому же, я никогда не встречал ее прежде, поэтому как бы случайно отшатнулся в сторону. К счастью, до падения не дошло, хотя женщина вплотную надвинулась на меня. Влад с усмешкой наблюдал за этой картиной. — Мы где-то встречались? — озадаченно спросил я. — Мне вас Есеня очень хорошо описала! — радостно заявила женщина. Что ж, я хотя бы понимал, откуда она знала приевшееся прозвище, которым Еся с Владом меня наградили, не сговариваясь… — Так вот, гос… — Просто Ян, — оборвал я. — А по отчеству как? А то не вежливо выходит… Я едва не взвыл: она старше меня лет на пятнадцать, а все равно невежливо! Какие тут жильцы странные, Инквизицию уважают! В последние недели мы слышали одни упреки, хотя и сами знали, что не справлялись с ситуацией. Я порадовался бы такому почтению, а сейчас было до того… — Какое там отчество, он из Венгрии, — вступилась за меня Ярослава Игоревна. И коварно подмигнула мне через плечо всполошенной знакомой. — Совсем ты необразованная, Маруська… Ну, опять Алексей твой воет? У меня как раз отвар готов, пойдем, нечего мальчика пугать, ему на работу пора… — Извините! Я хотела, чтобы вы Всеволоду Игнатьичу передали, что его воспитательные беседы помогают! — прежде попросила меня женщина. — Но, я думаю, без еще нескольких не обойтись. Пусть займется, как освободится, а? Я понимаю, работы сейчас много… ой, не буду задерживать, конечно… Моя соседка осторожно увела причитающую Марусю, и дверь с алым художеством закрылась. Я не спешил уходить, думая, не шла ли речь о том самом оборотне Лехе, что наведывался иногда в офис к Огневу, жалуясь на соседей, которые никак не могли уяснить, что воет он не по своей воле. Я видел его в первый день, а потом пару раз пересекался… Я попал в личный зоопарк Всеволода Огнева. Какая… прелесть. — Он хотя бы заботится о них, — объяснил я Владу. — Мог бы бросить на произвол судьбы этого несчастного воющего оборотня, а вот старается, лекции читает… Я не был таким ответственным, когда кардиналом служил! — Со своей семейкой бы справился сначала! — Влад не оценил благородных порывов Огнева. Я быстро добрался до работы, кое-где наплевав на правила движения, и решительно, даже свирепо вошел в офис, готовясь к долгому разговору с начальником — хотелось выяснить, что все это значит. Он не доверял мне, поэтому подселил туда, где удобнее всего следить? И как так получилось, что он так свободно распоряжался недвижимостью?.. На месте Огнев присутствовал аж в двух вариантах: один говорил о чем-то с моими напарниками, другой вещал с включенного телевизора о том, что дело крестоносцев почти закончено и у нас есть ценный преступник (мне показалось, в тексте значился «пленник», но в последний момент что-то поменяли), который, вне сомнений, расскажет много важного о враге. Огнев с экрана прямо-таки лучился уверенностью. Выглядел куда бодрее и благополучнее — магия грима делала свое дело. Но петербуржцам нужно было на кого-то положиться. Хорошие новости успокоят их. — Доброе утро, — поздоровался Огнев, прибывая в необычайно хорошем настроении. Я пошарил в сумке, протянул ему отчет, да так и замер, уставившись на экран. Там перестали показывать Огнева, зато поставили чуть смазанную фотографию. Себя я рассмотрел отлично — кадр не слишком удачный, хотя лицо видно хорошо, однако ошеломило меня изображение Влада Войцека, официально мертвого пару лет. Мы стояли у машины — кажется, это было после того, как Арину увезли, а я решил остановиться и покурить… И оказался слишком беспечен. — Как они могли тебя сфотографировать? — убито спросил я. — Влад? Он заинтересованно рассматривал фото. Я с ужасом прочел бегущую строку, на которой ясно обозначили наши имена — значит, успели узнать, кто Влад такой и что ему сейчас полагается быть в Аду. «Инквизиция работает с духами», как же… То, что мы старались скрыть, радостно протрубили на весь город и, может, на всю страну. Очнувшись, я поглядел на стоявших поблизости напарников. Обрадовался, увидев Анну, по которой успел страшно соскучиться. Она стояла чуть в стороне от Димки, сжав губы в тонкую нитку, но наградила меня ласковым взглядом. Я выдохнул: она была в порядке, и теперь у меня было на один повод для беспокойства меньше. — Ты везде на первой полосе, — просветил Войцека Диман. — Даже наш Ян не привлек столько внимания. Кто-то выстраивал теорию, что ты подстроил свою смерть… — Меня убьют, — нервно рассмеялся Влад. — Я должен был провернуть все тихо… — Ты так не умеешь, — доброжелательно фыркнул я. Сердиться стоило на любопытных журналистов, а не на него или себя. Нам ни к чему ссориться. — С твоей помощью, Войцек, мы арестовали живьем двух крестоносцев, так что, будь уверен, мы разберемся с журналистами, — вмешался Огнев. — Вернувшиеся мертвецы — не самое удивительное, что есть в этом мире. Поверьте, в сущности людям плевать, кто защищает их от крестоносцев, лишь бы результаты были. Они привыкли считать Инквизицию сборищем такой же нечисти, но более законопослушной. Однако советую вам двоим немного затаиться, а то шороху навели… Я кивнул, зная, что не смогу исполнить это обещание. Как можно стоять в сторонке, когда Соколова и ее фанатичные друзья предрекают нам войну? Лучше постараться ее предотвратить, а журналисты пусть строчат что угодно… — Кардинал… Мне кажется, кто-то сболтнул журналистам про Влада, — неловко произнес я. — Я знаю, что через обычную камеру духа не уловить. Нужно какое-то специальное оборудование. — Да, я тоже думал над этим, — согласился кардинал. — Нам все-таки придется начать внутреннее расследование… — Огнев посмотрел сначала на нас с Владом, потом на моих напарников, замерших, вытянувшихся по струнке, и снисходительно усмехнулся: — Но это я поручу не вам. Отдохните, вы хорошо потрудились. Но прежде — поговорите с Соколовой, полиция доставила ее для допроса. С Огневым поболтать не получилось — его дернули к телефону, звонили из Москвы и, кажется, хвалили за несколько разом раскрытых дел: и убийства, и кража, а еще оказалось, Соколова была наводчиком и «крышей» Морозова и Риане в деле о копиях картин, которое и вела. Да, Арина попала по всем статьям, когда пришла независимая экспертиза по ауре и хозяин магазина амулетов под амулетом-«детектором лжи» безошибочно указал на нее. И теперь, как мельком упомянул Огнев, Ад настаивал на ее казни. — Кардинал Кирай, а вы на допрос-то собираетесь? — позвала Анна. Не сразу дошло, как именно она меня назвала. Я беспомощно поглядел на Анну, улавливая в глазах слабую обиду. Утаив от них большую часть прошлого, я не предполагал, что однажды они узнают об этом из громких репортажей. Разрываясь между извинениями и оправданиями, я молчал, кусая губы. Вокруг кипел инквизиторский офис. Слышались удары по клавиатуре, звуки печати. Кто-то из ведьмочек голосил. В нашем углу стало напряженно и тихо. — Лучше по имени, — произнес я. — Я не хотел, чтобы ко мне относились как-то особенно! Собирался работать как обычный оперативник, это все ни к чему! Мне жаль, что я так и не нашел повод вам рассказать. — Да ты и про него не говорил, — слегка обиженно напомнил Диман, кивнув на Влада. — Каких еще внезапных поворотов нам ожидать, если честно? — Сам не знаю. Я не собирался никого обманывать, поймите… — Хватит! — прервала меня Анна; она стиснула кулаки. — Я тебя понимаю, Ян! В нашем клане много важных вампиров. За долгую жизнь они заработали звания и титулы, хотят, чтобы к ним обращались особо… А я никогда не желала такого почтения. Я живу так, как хочу. И я не буду тебя винить, вот! — Ну… Я тоже, — согласился Дима, пожав плечами. — Но мне непонятно, чего ж тут таинственного и почему нельзя было поделиться с собственной боевой тройкой! Нас окликнул Огнев, выглянувший из кабинета. Он прижимал к уху мобильник, поэтому не рявкнул, а махнул рукой в сторону допросной, грозно хмурясь. — Я доделаю небольшую штуку насчет амулетов, а вы поговорите с Соколовой, — распределил Дима. — Надеюсь, она разболтает что-то. Я знал, что от Юли и того, кто покушался на Огнева, не удалось добиться большего. Они были винтиками системы, живым оружием. Пожелав Диме удачи, я морально подготовился к очередному сложному разговору (оставалось надеяться, в этот раз не придется использовать пугающее колдовство Влада). Кивнув Анне, желая ее подбодрить, я в который раз подумал, что они правы. Я стал работать с Владом, а не с ними, и мне не хотелось бы отдаляться. Они были важны мне. Я волновался за Димку, наверняка осознавшего, что с помощью его амулетов совершались преступления крестоносцев. Переживал за Анну, боявшуюся кому-то навредить и мучившую себя голодом… За всем этим у меня не хватало времени волноваться о своей собственной душе. — Должен предупредить… Среди Высших ходит настроение затащить Арину в Ад, чтобы наказать ее по нашим законам, — предостерег Влад. — Думают, имеют на нее право, если она украла наш подарок. Может, это не по людским традициям, но они умеют убеждать. Что тебя мучает? — пристал Влад, заметив мою невеселость. — Я ужасный друг, — пожаловался я Владу, когда мы подходили к допросной, чуть отстав от Анны. — Нормальный, — хмыкнул Войцек. — Зачем ворошить прошлое, если ты решил стать другим человеком? Оно бессмысленно.***
Ивлин придирчиво осмотрел нас, пропустил к заключенной. Он сопровождал ее лично, видно, боясь, что при перевозке Арина выкинет что-то. Опасались, что она покончит с собой (как показывал опыт, смерти крестоносцы не страшились), и рядом с ней постоянно кто-нибудь надзирал. Перемещения добавляли путаницу, но Соколова была обыкновенным человеком, поэтому ей занималась полиция… Я слышал, что Огнев, ввиду важного дела, хотел перевести ее к нам. Соколова сидела в знакомом пустом помещении, опираясь на железный холодный стол. Через непроницаемое стекло я наблюдал, как ее вводила и усаживала, приковывая наручниками, пара полицейских. Я заметил, что ее ведут осторожно, как фарфоровую. Никто не знал, что от нее ожидать. Когда обнаружилось, что она крестоносец, к ней перестали относиться как к человеку или нечисти, перед нами было нечто… иное. Я вздохнул. Мы определенно преувеличивали опасность. Андрей же рассказывал: — Она адекватна, но мало ли что вздумает. Так что все в полной осторожности, даже ложку ей даем пластиковую и зачарованную. Не хочется потерять преступницу, которую мы… вы так искали. Ожидающая допроса Арина о чем-то говорила с полицейским из конвоя, слегка улыбаясь, и картина была очень мирной, однако я все равно прикинул, с какой скоростью смогу выхватить стилет. Человек из ФСБ оказался одним из них — с этим предстояло смириться… Я помимо воли слишком долго засмотрелся на Ивлина, он усмехнулся в ответ и закатал рукав, показав полное отсутствие клейма в виде креста. — Но у нее метки тоже нет? Я читала… — напомнила Анна, внимательно глядевшая на Арину. — Разумно — лучше не привлекать внимание, когда у тебя такая работа. Выходит, это ненадежный способ выяснить, кто враг. — Можете мне не верить, но я, как и вы, хочу покончить с этой гребаной сектой, — скривился Андрей. — Я… восхищен, что вы смогли это выяснить. Черт… Она притаилась почти что среди нас! Вы отлично поработали. Он улыбался искренне. Я вспомнил разговор в больнице и, проходя к двери, обнадеживающе хлопнул Андрея по плечу. Судя по выражению лица Влада, его неловкое высказывание полицейского не впечатлило — он сосредоточился на том, зачем мы сюда явились. Войцек легко шагнул прямиком сквозь дверь, послышался тихий вскрик — Арины и охраняющего ее сержанта. Но я с улыбкой подумал, что еще неделю назад появление духа вогнало бы всех в едва ли не предсмертный ужас, а сейчас… новости расходились быстро, к нему привыкали, и их пугала не сущность Влада, а его излюбленная привычка появляться неожиданно. — Пойдем, иначе он ее съест без нас, — шепнула Анна. Мне было несколько неловко, ведь быть вежливым и милым я с Соколовой не собирался — не хотелось бы произвести на напарницу отвратительное впечатление. Но мяться и отступать застыдился. Я зашел, убедился, что Влад и Арина на безопасном расстоянии друг от друга, любезно пропустил Анну и аккуратно прикрыл за собой дверь. В допросной было тесно, поэтому охранник-полицейский, рассудив, что троих инквизиторов хватит, чтобы сдержать девчонку, удалился. — А, инквизитор, — безразлично бросила Соколова, скользнув по мне тусклым взглядом. — Пытать будешь? Она сухо и бездушно рассмеялась, радуясь своей плоской шутке, а вот мне было совсем не до веселья. Улыбнувшись криво, из ненужной вежливости, я сел за стол напротив нее и присмотрелся. Арина глядела на одного меня, не на Влада или Анну, которую она вовсе не знала. Это была сосредоточенная направленная ненависть. Мне становилось банально жаль Арину, убитую тем, что ее схватили, что нашлась управа на нее, а Господь не защитил, и вот придется теперь доживать в камере. И справедливости в этом она не видела, ибо — как же там было? — всем должно воздаться по их заслугам. — Поговорим спокойно? — предложил я, обращаясь ко всем слушателям. — Пойми, мы не хотим беспорядков, волнений в городе. Вы уничтожите все, может быть, ничего не достигнув и ни к чему не придя. Однако погибнет множество людей и нелюдей… Влад хотел сказать что-то, но, столкнувшись с моим взглядом, означающим «Не смей», отступил в тень за моим плечом. И я мог бы утверждать, что Арине страшно, но какая-то доля интереса в ее кивке была. Неплохо… — Арина, мы хотим помочь вам, — вступила в игру Анна таким же мягким тоном, как и у меня. Мне показалось, что меня накрыли теплым одеялом — она воздействовала особым вампирским голосом, которым они обычно усмиряли жертву. Сейчас Анна отсеивала нашу злость. — Зачем вам книга? — спросил я. Самый банальный вопрос, и мы великолепно это осознавали. Отвечать Арина не спешила что-то, поэтому я, улыбаясь, добавил: — Ад добивается казни, и даже если у них не получится, ты не обойдешься одним заключением. Преисподняя потребует тебя выдать, и люди уступят, потому что не хотят конфликта. Обстановка напряженная. А тюрьма в Аду автоматически включает и безбожные пытки. Все мы понимаем, что они ничуть не гуманны. Старавшаяся унять ярость Анна сердито на меня покосилась. Наши методы несколько не совпадали. Участливый тон и дружеская улыбка, так не вяжущиеся с произносимыми угрозами… Но Арина переменилась в лице. Мысленно я возликовал. Сейчас будет логичный вопрос… — И почему я должна содействовать тебе, раз моя судьба решена? — Ты могла не заметить, но у меня за спиной лейтенант Черной Гвардии, — напомнил я. Владу не понравится, что я его использую как вещь, как угрозу, но я, поддавшись идее, не стал задумываться и снова заговорил: — Мы могли бы обеспечить тебе сравнительно безболезненное заключение, если судьба повернется к Аду. Не утверждаю, что так и будет, но лучше иметь запасной план, согласна? Я и предлагаю хороший, беспроигрышный вариант. Гвардия пообещает не причинять тебе телесных мук. Заключит в какой-нибудь комфортабельный подвал. И, чтобы не провести вечность в агонии на адской дыбе, ты сейчас должна вежливо улыбнуться и рассказать про книгу. Вот так, я это выговорил и ни разу не запнулся. Могло показаться, я готовился, но все завертелось слишком быстро. Никакого плана не было; я вообразил это, входя в допросную, и остался доволен своей импровизацией. Расчет был верен: про Черную Гвардию знали даже люди… в особенности они. Даже Огнев их боялся. И многие сходились во мнении: худшее, что Люцифер мог сделать с отрядом смертников, сжегших Рай, так это оставить их в живых, потому что однажды кто-то из них посмотрит на другой мир и скажет: «Эй, почему бы не уничтожить и этот?» Я практически слышал голос Влада, произносящий эти слова. Но пока все застыло в равновесии, и Гвардия имела свой вес, поэтому если за Арину вступится кто-то из героев Святой Войны… А может, и не вступится, конечно же. Я лгал со спокойной душой, зная одно: мы предоставляли ей шанс. Если ее обманут, нечего опасаться, что она предъявит за это обвинения — Соколовой будет не до того. — Спроси у своего боевого мага, чем опасны книги с заклинаниями, — выдавила она. — Заклинания опасны, когда их произносят фанатики. Короткий смешок Влада означал, что я не прав. В магии я не разбирался, поэтому повернулся к нему, ожидая пояснений. А сам думал, какие заклинания могла вписать Лилит в книгу под видом детских сказок. Почему они не сработали, когда Антихрист читал ее ребенком?.. — Магия основывается не на одних жестах, хотя это тоже важно, но главное — слова и чувства, — начал Влад. — Когда слова записаны на бумаге правильно, они могут и без произнесения много что плохого натворить. Помнишь фразы на енохианском, которые они наносили? — Я читала, возле них были искажения изнанки, — поддержала его Анна. — Благодарю! Итак, в свою очередь, не важно, какие именно слова писала Лилит, в них заложены эмоции. А это сила, подпитка для магии… За прошедшие годы она могла переполниться. Тем более, Лилит погибла, не стало ее души, осталась сиротливая частица, заключенная в книге. — Почему же демоны не заметили магию, передавая книгу в Эрмитаж? — удивилась Анна. — Артефакты могут спать, их нужно активировать, — сказал Влад. — Приударить заклинанием, возмутить спокойствие. Или, возможно, необходимо особое место, насыщенное магией. Тогда-то сила вырвется, и… может уничтожить Ад. Мне стало по-настоящему жутко. Владу, верно, тоже. — Нет, Лилит любила Ад, ты говорил. Разве ее магия способна на что-то такое? — растерянно протянул я. А вдруг что-то изменилось, и демоны поспешили избавиться от опасности? Сильные артефакты сложно уничтожить или спрятать. Книга хлебнула энергии после Исхода (про ее мощнейший всплеск известно было везде, и не знал разве что человек совсем дикий) и ее вручили как якобы ценный артефакт, каковым книга и оказалась в итоге. Они знали, что люди положат ее за витрину и не станут трогать… Могли бы они рискнуть сохранностью нашего мира ради своего? — Так, хорошо, — медленно произнес я, вырываясь из мрачных размышлений о демонской подлости. — Книгу вы доставили в Ад. Там пока ничего не произошло, это радует. Но что должно случиться? — Почему вы думаете, что я знаю ответ? — Считай это наивной верой, — отмахнулся я. — Так что? Соколова, немного ожившая за этим разговором, подалась вперед и наклонилась ко мне, насколько позволяли приковывающие ее к столу наручники: — Я не знаю, нам не говорили. Но будет война, и никто не сможет устоять… Война… для войны нужна армия, но при чем там Ад? У них нет войска внизу, они все в Петербурге, в мире людей! И если пару человек они могли бы перенести в Преисподнюю незаметно, то целую толпу заметили бы. Влад упоминал: живые в Аду привлекают внимание. — Что такого важного есть в Преисподней? — спросил я у Влада, понизив голос. — Думай, что на всех девяти кругах могло заинтересовать этих фанатиков? Что может пробудить книга? Войцек пожал плечами: — Понятия не имею. Да это нереально! Одним артефактом — все девять подмиров? Ничто не обладает такой силой. Чтобы сжечь Рай, нам потребовалось гораздо больше усилий… — Может, цель — не Ад? — задумчиво спросила Анна. Мы уставились на Соколову. — Есть мир и под Адом, — наконец проговорила Арина. Мы с Владом посмотрели на нее с, подозреваю, совершенно одинаковым выражением: неверие вместе с начинающей пробуждаться досадой. Тартар, мать его! Оттуда крестоносцы вытаскивали кошмарников, там, по словам Войцека оставались науке неизвестные и дохрена злобные сущности. Если их выпустить и подчинить магией, как охранника в квартире Синькова… если там найдется что-то и от ангелов: мысли, эмоции, остатки сознаний… Я вскочил из-за стола, в голове горела всего одна мысль: «Надо что-то делать!» Но… что с таким сотворишь? Ад вне моей досягаемости. Разве мне там поверят? Тартар был миром специфичным, большинство не знало о нем, а к крику одного единственного инквизитора Люцифер не прислушается. Нужны более весомые доказательства. — Спокойно, если б все было так плохо, мы бы знали, — притормозил меня Влад. — Внизу на каждом шагу теперь люциферовы легионеры, еще с тех пор, как появилась эта хуйня с крестами. Все контролируется. А ей, — он презрительно посмотрел на Арину, — нужно устроить панику, чтобы ее друзьям удобней было разобраться с книгой. Он оглянулся на Соколову, но наплевал на все предосторожности: — В Тартар легче всего попасть с Девятого круга, так что мне надо в Ад, это может занять время… Гвардия должна проверить. — Как же… — слабо воспротивился я, словно Влад не исчезал в другом мире каждую ночь. Но по его тону я догадывался, что он пропадет на несколько дней, а то и больше. Я страшно испугался чего-то неясного. И Анна, и Арина внимательно за нами наблюдали. — Не помри тут без меня, — отмахнулся Влад, — но работа будет несложная, в основном бумажная, так что я могу спокойно тебя оставить… Могу же? — Конечно. Арина тихо рассмеялась, но меня это не смутило. Пусть думает что угодно, я легко справлюсь и без Влада — поставить пару подписей и передать ее суду, ума особого не надо. Доказательств хватит, а крестоносцы, занятые книгой, сидят необычно тихо. Но прежде нужно осмотреть ее квартиру и вытащить крюк… — Я бы не советовала, — посомневавшись, все-таки выдавила Соколова, когда мы с Анной попытались выведать у нее, где именно лежит снаряжение. — Не лезьте туда. И мы смирились, что больше от нее ничего не добиться. Не сказав ни слова, Влад пропал. Ближайшие несколько дней можно прожить в спокойствии, неужели? Но я заранее чувствовал, что так сильно себя никогда не обманывал.