Alea jacta est — «жребий брошен»
Никогда прежде я не был так не рад по собственному желанию проснуться дома. Очнувшись, я не сразу понял, где нахожусь, но спустя несколько мучительных секунд рывком поднялся с дивана и бросился спешно обшаривать квартиру в поисках амулета связи. Остановился, бешено оглядываясь. Позвал Влада, но откликом было эхо, забившееся в углах. Я торопливо вывернул все карманы, поискал на полу, даже под диван заглянул — мало ли, закатился, — но лишь поразился залежам пыли. Расчихавшись, я бросил затею переворачивать мебель, понимая, что так ничего и не найду. Это было отчаяние. Суетливые поиски немного успокоили. Я умолял себя мыслить стройно. Я вообще не знал, что делать. Став свидетелем начала войны и почти полнейшего проигрыша Ада, я не успевал думать, как теперь жить. Но сейчас тяжелые мысли снова коварно напали откуда-то из тени сознания. Прежде всего, Влад. Я не настолько верил в его живучесть — в конце концов, один раз его достали и отправили в Преисподнюю, и нет гарантии, что Войцек пережил эту битву. Но человеческая надежда — штука мощная, так что я хотел верить. Хотя это никак бы нам не помогло. Я пытался из последних сил поверить в безумное упрямство Влада, стараясь не вспоминать, как он шел на тень с одним ружьем. Когда закрывал глаза, я видел, как он умирает вместо меня. Это было больнее, чем я представлял. Еще больнее оказалась мысль, что Влад действительно мог сдохнуть ради каких-то своих принципов, секундного героизма. Я вдруг понял, как это было кристально ясно с первой нашей встречи. Ему хотелось сыграть в героя, раз уж он погиб в подворотне. Такой лихой человек едва ли мечтал о бесславном, по-своему нелепом конце, вот он и бесился. С тем же позерством он кинулся выручать меня, разметал мага с его одержимым в кровавую труху… Я злился, что Влад так безответственно относится к моей жизни, вечно творит какую-то опасную херню рядом с моей бедной головой. Однако он так же легко рисковал сам, играясь с обманчивым бессмертием, а я слишком поздно стал его за это укорять, не замечал, поглощенный эгоистичным желанием выжить… Я представил, как тень рвет его. Красное мясо, бывшее моим наглым напарником. Владом, шатавшимся по уютной адской квартирке и ворчавшим на неудавшееся заклинание. Он был жив, у него шла кровь… Меня жутко замутило, когда я вспомнил обглоданные тартарскими чудовищами тела, месиво, отъеденные лица. Из горла вырвался сдавленный горестный вой. Взять себя в руки было трудно. Я несильно врезал себе по щеке — это отрезвило. Не думать о нем — лучше дойти до работы, ворваться в кабинет Огнева и потребовать связаться с Адом. А дальше — будь, что будет! Я снял пыльный мундир, цепляясь пальцами за серебряные холодные пуговицы. Ярко пахло кровью и порохом, ткань почти задубела. И кто говорил, что на черном не видно красных потеков? Если и так, мне отлично помогало воображение, и я постоянно смотрел на пальцы, боясь увидеть на них въевшиеся смоляные пятна, — хотя это глупости, все давно высохло и впиталось намертво. А у мертвецов кровь все такая же алая, ярче моей будет… Кровь алая, глаза у Влада темные-темные, как всегда, когда его внезапно перемыкает и дергает вперед, прямо на клинок, ради чего-то глупого и кого-то, кто совсем подобного спасения не достоин… Я отшвырнул черно-серебряную одежду куда-то в сторону, вытряхнул из шкафа свои повседневные тряпки, сгреб в охапку, а после надолго пропал в ванной, пытаясь ледяной водой вымыть адскую пыль из волос. И все равно меня преследовал неуловимый запах крови. Холодная вода, однако, выбила сон и ненужные мысли. Я добрался до кухни, долго смотрел в окно, видя скользящий по улице туман. За время моего отсутствия вся зелень окончательно сменилась серостью, а с неба теперь сыпались мелкие снежинки, тающие до того, как упасть на асфальт. Холода подступили в октябре, как и предсказывали наши ведьмочки… Не то сумерки, не то рассвет — с Петербургом сразу не поймешь, а острые стрелки на часах показывали цифру шесть. Я все-таки решил, что сейчас утро. Более того, именно эта мысль остановила порыв выпить. Надолго это не помогло, но через несколько минут я понял, что пить в квартире нечего, как и есть, в общем-то. В шкафчике нашлась банка с остатками кофе, такого дешевого, что я в обычное время брезговал им. Сейчас преспокойно заварил, грея пальцы о кружку. Телевизор включать не стал, но хотелось. Вряд ли там будет что-нибудь полезное, а так я могу больше запутаться… Достаточно того, что я знал и так: крестоносцы с помощью книги Лилит прорвали границу между Девятым и Тартаром, и теперь началось вторжение. Война. Ну вот, опять. Я ведь собирался больше не думать о бойне в Аду. Теперь я помнил, что тень напала, прежде чем я закрыл глаза, длинным прыжком перемахнув через расстояние, которое отделяло Влада от новой смерти. Последней. Может, я еще что-то нашарю?.. Человеческая надежда, верно. Какая, блять, глупость. «Люди уходят, Ян, к ним нельзя привязываться». Я едва не взвыл в голос, с такими характерными интонациями слова эхом разнеслись в голове. Я никогда не думал, что начну сходить с ума вот так. Закрывать глаза я по-прежнему боялся, поэтому заварил вторую подряд кружку, не обращая внимания на дрянной вкус. Закурил, чувствуя привычную горечь табака, а не той крепкой гадости из Ада… Однако я быстро догадался, что отвлечься не получается. Без амулета я никак не мог до Влада достучаться, орать же вслух, невесть на что надеясь, было немного глупо и наивно… Тем не менее, я орал, сдавшись. Но ответа не было, и я попытался успокоиться. Если б Влад мог, он бы явился. Не стал бы бросать меня с гнетущим ощущением пустоты и отчаяния… Я думал, как еще можно связаться с Карой или кем угодно из Гвардии, потому что идти на работу резко перехотелось. Но и оставаться дома я отчего-то не мог. Может, мне стоило найти какого-нибудь медиума, способного достучаться до Влада? Поискать его знакомую шаманку? Совсем недавно спокойствие было пределом моих мечтаний. Тихая квартира, раннее неспешное утро и ни намека на шумного Влада Войцека поблизости. Неделей раньше на вопрос: «Не это ли чудесно?» я ответил бы твердым согласием. Но сейчас чувствовал себя не на своем месте. Я не хотел, чтобы с Владом стряслось нечто ужасное… Желал когда-то, чтоб он пропал из моей жизни, оставил меня в покое, но никогда не… Как я мог! Нет, это худший кошмар. Застывшее ожидание, сводящее с ума. Влад мог унести тень с собой в небытие, лишь бы спасти Гвардию, поступок в его стиле! И если у него получилось, битва выиграна… Но не такой же ценой! Я снова посмотрел в окно. Тени под предводительством крестоносцев не маршировали по улицам Петербурга, и слава Деннице. Должно быть, демоны смогли сдержать наступление — легионы спасли мирных граждан и подоспели на помощь Гвардии?.. Я внезапно разозлился на Влада: он мог бы не вышвыривать меня из мира, а хотя бы отправить в Столицу! Теперь я должен гадать, что происходит в Преисподней, терзая свое богатое воображение… Где сейчас Гвардия? На Девятом ли? Может, до Дита дошло? На кухне я провел почти час, раздумывая над тем, что теперь делать. Самым разумным будет доложить обо всем Огневу, а заодно узнать, как шли дела здесь, пока я был в Преисподней. Что-то подсказывало, в мире людей тоже не все хорошо. До меня долетали обрывки, когда я общался с напарниками, но они не хотели сильно меня беспокоить и мало говорили, больше расспрашивали о Столице и демонах… Так вышло, что мой рассудок сработал по проверенной схеме: «Не знаешь, что делать, — иди на работу». Я привел себя в порядок, старательно притворился перед зеркалом бодрым и адекватным человеком, схватил куртку и сумку в прихожей и загремел ключами. Пальцы немного тряслись, но злиться на несправедливость судьбы я устал. И внезапно замер, недоверчиво коснувшись кожаной куртки, которую успел набросить. Она совершенно точно осталась вечером в квартире Влада, когда я переоделся в гвардейскую форму. Так что куртка не могла оказаться здесь, в мире людей. А сумку я и вовсе забросил куда-то в начале непредвиденного отпуска… Я нервно усмехнулся, обводя взглядом пустую прихожую. — Войцек, ты чуть до инфаркта меня не довел! — обвинительно начал я. — Сейчас же появись! По-прежнему ничего не услышав, я осматривал коридор; проснувшаяся надежда снова быстро исчезала, испарялась. Вряд ли Влад стал бы так издеваться, видя, как близок я к нервному срыву! Почувствовав себя неисправимо глупо и почему-то вдруг одиноко, я порывисто полез в сумку. Хоть бы там оказался этот проклятый амулет! Перед глазами темнело, я резко дернул молнию, едва ее не сорвав, но нашарил внутри не знакомую связку, а плотную бумагу. Я быстро вытащил ее, мельком осмотрел, убеждаясь, что именно на такой, слегка похожей на пергамент, пишут в Аду. Резкий, летящий почерк я узнал сразу — видел, как Влад небрежно строчит записки командору. Я нетерпеливо всмотрелся, ожидая объяснений. «Ar wedi». Всего два слова на архидемонсоком. Не вдаваясь в лингвистические изыски, можно сказать, это была фраза, которую надлежало говорить при расставании своим близким. Одновременно и прощание, и извинение. Мог бы в лицо это сказать. Я едва дошатался до кухни, после чего сгреб с полки какие-то успокоительные.***
В офисе меня встретил бодрый, как и всегда, некромант Кир, а вот Огнева на месте не оказалось. С тревогой прислушавшись к моим сбивчивым словам, Кир убедил: кардинал должен прийти с минуты на минуту. Раннее утро — ни один здравомыслящий человек не встанет и не потащится на работу; кроме того, сегодня, оказывается, была суббота, а меня ждали в понедельник, согласно договоренности с Карой. Это мне жизнерадостно сообщил Кир, советуя срочно разворачиваться и бежать прочь, пока не заявился кардинал и не припахал меня к какой-нибудь общественно важной работе. Уходить? Опять сбежать? Я смотрел в лицо Смерти, а потом на моих глазах обрек себя на гибель мой друг, а я ничем не мог его остановить. Что мне какой-то Огнев? Хотя, может, он меня добьет наконец-то?.. Мысли текли тяжелые от выпитых таблеток и какие-то депрессивные, мрачные. Я встряхнулся, пробормотал, что подожду в офисе. Откашлялся. На уши давила странная глухота — может, я пострадал при резком переходе?.. Некромант удивленно посмотрел, едва ли не крутя пальцем у виска. Сдержанно проворчал пару слов. Что же, слава неадекватного трудоголика меня не сильно пугала. — Может, поспишь немного? — жалостливо спросил Кир. Я немедленно представил все видения, которые на меня могли навалиться, содрогнулся и в ужасе попросил кофе. После нескольких таблеток той дряни дышать я точно стал спокойнее, зато в сон начало клонить, это я обнаружил слегка поздно — когда едва не влетел в кого-то на повороте. Садиться за руль машины, по моей давней просьбе пригнанной напарниками к дому, было плохой идеей. Мне стало жутко, что я могу сбить кого-то, и до офиса я тащился как черепаха. Кир этого не знал, но пожал плечами и метнулся к кофейному автомату. Он всегда был отзывчив и любезен — даже меня это изредка поражало, но эти качества как нельзя лучше подходили медику. Я через силу благодарно улыбнулся, думая, что уж некроманта мой неровный оскал не испугает. — Мои вурдалаки выглядят и то свежее, — аккуратно уколол Кир, сглаживая слова улыбкой. Я горько подумал, что Влад не стал бы со мной церемониться. — Откуда у нас вурдалаки? — удивился я. — В смысле, какие нахрен заложные покойники? Снег шел! Земля промерзла, не выберутся же… — Не знаю уж, откуда, но вчера выли нестерпимо, — рассказывал Кир, пока кофейный аппарат сыто рычал. — Десяток вызовов, пришлось в канализацию лезть и по каналам бродить. Не слишком-то веселое времяпрепровождение ночью; я вот здесь отогреваюсь до сих пор. Сквозь тяжесть таблеток я попытался трезво думать. Вцепился в некроманта с профессиональной требовательностью, зная, что он не обидится: — Когда именно выли? Ночью? Часу в первом? Я не сильно удивился, когда Кир, немного посомневавшись, кивнул. По моим скромным расчетам выходило, нежить почувствовала прорыв на Девятом и испугалась… Говорят, во время Исхода все потусторонние силы взбесились, но лично я не видел — отсиживался дома. Нелюди всегда чувствительны к колебаниям изнанки, вот и сейчас потревожились. — Что еще интересного стряслось? — спросил я. С помощью осторожных расспросов я выпытал, что о войне Кир не знал ничего. Может, от людей это специально утаили? Но часть демонов попыталась бы сбежать подальше от грянувшей бури, и тогда все узнали бы… неужели Люцифер не пустил? Запер всех, выгородив барьер? И… я вдруг задумался, а жив ли сам Сатана при таком раскладе? Может, крестоносцы хотели убрать его? Осталось ли достаточно легионов при Люцифере, когда все кинулись защищать нижние рубежи — а ведь я понял, что их агентом мог оказаться любой дух! Но Кир рассказывал про инквизиторские будни, видя, что мне нужно отвлечься. На что угодно; лишь бы не отрубиться, мне надо было кого-то слушать. Обычно в таких случаях помогал Влад… Я постарался подавить гложущую тоску. Кир рассказывал мне все, что пришлось пропустить за неделю. Ничего особо громкого, спокойствие было пугающим, а крестоносцы затаились… то есть, теперь-то я знал, чего они ждали — тартарских теней, которых выпустили их мертвые товарищи! Инквизиция расследовала несколько ограблений, совершенных под шумок. Кир говорил также о паре бытовых убийств и одной серии нападений на магазинчики с магическим антиквариатом. Возможно, сказал он, что-то искали, а может, решили поживиться — и ничего удивительного в этом нет. Настроения в народе были мрачные. Огнев гонял инквизиторов до изнеможения, но разве это успокоит потерянных людей, до которых доносятся все более пугающие слухи? С легким беспокойством Кир повествовал о небольших стихийных митингах; они, впрочем, быстро успокаивались сами по себе… — А теперь я жажду услышать твою истории. Что стряслось в Аду? — заинтересовался некромант. — Тяжелая неделя, верно? У тебя такой вид, будто тебя били… Я знал, что на моей физиономии красуется пара ссадин… честно говоря, чуть больше пары — и темный синяк на скуле… Их можно легко залечить, но я не стал. Словно боль напоминала мне, что я еще жив. — И ты наивно полагал, наш доблестный кардинал пощадит раненого? — доброжелательно хмыкнул Кир. — Даже не надейся. Он, конечно, ничего против не сказал, но был определенно не рад, что отдельные Падшие его сотрудников в Ад сманивают… Как тебе там понравилось? То, как внезапно вскинулся Кир, жадно вцепившись в меня взглядом, заинтересовывало. Но мне не казалось это странным: почему бы некроманту не увлекаться Преисподней? Его род занятий тесно связан с загробным миром. У Кира был вид коллекционера, подобравшегося необычайно близко к ценному экземпляру. Я медленно принялся за рассказ, стараясь ничего не упустить. — Ты воочию видел командора Гвардии? — требовательно расспрашивал Кир, когда я подобрался к знакомству с Карой. — Конечно, видел, — я пожал плечами, отпивая готовый кофе. — А ты ее фанат, что ли? Странно слушать его, помня, какая на самом деле Кара. Немного безумная — не без этого, сдвинутая на убийстве Всевышнего и его ангельских созданий, как и Влад, жадная до драки, но неожиданно простая и искренняя. Наверно, мне и правда повезло с ней познакомиться и оказаться на том совете, где она развернулась во всей красе. Я понимал ее — как командира, как сестру Влада, как ту, на чьих плечах тяготеет ответственность за спаленный Рай. И мне хотелось бы описать ее Киру, но я боялся что-то сделать не так, исказить… — Ты что! — яростно жестикулировал Кир; восхищение в нем перебило напевные мотивы речи. — Кара… или Каролина Инесса, как она себя одно время называла, — это что-то невообразимое! Она почти в одиночку устроила Исход, полагаясь на себя и на своих товарищей. А Гвардия!.. Он торопливо говорил, и на каком-то моменте я совсем перестал следить за мыслью. Это увлечение почти забавляло меня. Кара не была героем, и я представлял, что она сделала бы с каждым, кто назовет ее таковой. Ей повезло оказаться в нужное время в нужном месте и набраться ненависти, чтобы дотла спалить Рай. Но кое-что меня из болтовни Кира все-таки заинтересовало. Каролина Инесса, значит… Торжественное прозвище, которое некромант выбрал, чтобы выразить уважение. Вот оно, второе имя, оно казалось мне таким неправильным! Я встречал запись о ней в деле Влада — некоторое время они работали с ней в Праге. Но теперь уж поздно: не расспросить… Над этим, однако, можно было подумать. Вежливо отмахнувшись от Кира, я решил дождаться Огнева на рабочем месте. Заодно обшарил столы напарников, ища нечто, за чем можно скоротать время. Какое-нибудь дело мне было жизненно необходимо… Вскоре оно нашлось — те кражи, о которых говорил Кир. Вроде бы полный висяк, но я не отчаивался, высматривая в деле какие-нибудь зацепки и сверяя имена свидетелей и их места жительства, а также положение самих магазинов на карте. Я почти смог убедить себя, что это обычный рабочий день. Что я пришел, как и всегда, раньше всех, и ожидаю начала безудержной офисной кутерьмы. Кир незаметно исчез куда-то, и теперь в офисе оставались я да пара дежурных на входе, распивавших чай. Огнев немного задерживался, но «Яндекс» любезно сообщал о семибалльных пробках, и причин для беспокойства не было. Я, пока ждал, оставил кражи, пролистал папку по делу Соколовой, проверяя отчеты, составленные теми, кто прибыл незадолго после моего трагического исчезновения… Спустя недельный перерыв влиться в прежнее расследование было трудно, однако я с легкой усталостью заметил, что Арину перевели из СИЗО в «Кресты»… Когда знакомый холод пробежал по спине, я усмехнулся. Постарался снова закопаться в работе. Воображение разыгралось или вовсе кто-то распахнул дверь, и холодный петербургский ветер нагло ворвался в помещение. — Ян? — осторожно позвали меня. — Эй, инквизиторство? Голос тихий, но точь-в-точь как настоящий. Я снова поежился, натянул куртку, но в этот раз беда была не в холоде. Я чувствовал, что за спиной кто-то стоял, но повернуться никак не отваживался. Скосил взгляд, поймал отражение Влада на черном экране монитора… — Бесплатный урок жизни: читать побочные действия, — нервно рассмеялся я. — Глюков мне не хватало. Понятия не имею, почему первая реакция оказалась именно такой. Скорее всего, я сам себя так тщательно убедил, что Влад упокоен окончательно, что не мог поверить собственным глазам! Легче было думать, что я все-таки заснул, и мой кошмар начинает набирать силу. — Я не глюк, мы, вроде как, месяца два назад это выяснили, — заявил он. Я вцепился ногтями в ладонь, пытаясь проснуться. Не помогло, но боль позволила слегка сосредоточиться. И выдохнуть, закрыв глаза. Выбрался, зараза. Выбрался! Влад же замер позади немой тенью. Удивительно, но едва ли не впервые за наше знакомство у Войцека не хватало слов, чтобы рискнуть выразить свои мысли… весь этот его бардак в голове. Я ожидал вспышки ярости, но таблетки все глушили. Или моя проклятая сдержанность стиснула, не позволяя позорно завыть и разрыдаться. Но совершеннейшее, тяжелое молчание действовало ему на нервы так же, как и мне, и ни один из нас не решался его нарушить. В конце концов не выдержал я, выбитый из равновесия этим явлением, но не собирающийся свои чувства показывать. К счастью, мне это удалось без труда. Мне еще хотелось таким образом отомстить Владу — хотя бы показать ему, что я не так разбит. Что снова склеил себя по кусочкам — как тогда, в детстве, бежав из Ада. — Я думал, ты ушел… совсем, — спокойно сказал я. Вдобавок я собирался мельком, как бы обыкновенно посмотреть на него, но помимо воли задержал взгляд. Он был бледен не по-человечески; старался не показывать слабость, но иногда через него можно было рассмотреть инквизиторские столы. Глаза погасли, он не улыбался, однако Влад ничем не напоминал окровавленное трясущееся тело, обессиленно навалившееся на меня. Сила лечебной магии ставила на ноги и не таких. Я знал на собственном опыте. Он молчал, рассматривая свои руки, будто нашел в переплетении татуировок нечто чрезвычайно интересное. Я знал его достаточно, чтобы видеть раскаяние, которое вслух высказывать Влад не собирался. — И это все? — удивленно переспросил он. Я скрипнул зубами; сам не заметил, как стиснул ручку до боли от врезавшейся в кожу пластмассы. Явись Влад раньше, я бы зашвырнул в него чем-нибудь и долго орал, но… Денница, храни производителей тех таблеток на… фенобарбитале, вроде бы. Пока что я весьма ровно на Войцека реагировал, хоть избавиться от яда в голосе не удалось: — Знаешь, как мне хочется тебе врезать? — прохрипел я севшим голосом. Влад немного ожил, ухмыльнулся, и, показалось, стальные глаза посветлели. Может, это освещение поменялось — он шагнул ближе. — Представляю, — уверил он. — Весьма заслуженно, надо сказать. Я сдался. Я не мог его ненавидеть, потому что был слишком рад встретить Влада живым… не мертвее обычного, во всяком случае. Мысль о том, что Войцек мог сгинуть в небытие, нисколько не смущавшая его самого, приводила меня в ужас. Я редко позволял себе привязываться к людям, но если это случалось, то навсегда. Слишком долго я был одиночкой — теперь это било по мне вдвое больнее. Я не представлял работу без помощи Влада. Привык к тому, что он готовит мне обед и болтает об искусстве. И к его грубым колкостям — тоже. И хоть мы были знакомы всего несколько месяцев, казалось, прошла пара вечностей… У меня что-то надрывалось в груди, хотелось смеяться и кричать. Жутко странно: до встречи с Владом Войцеком я всегда считал себя на редкость уравновешенным человеком… — Что это было за картинное самоубийство? — наконец прорезалась истерика. — Как ты оттуда выбрался, мать твою?! — Это все Кара, — объяснил он. — Упала сверху, резанула ту тварь четко по глазам. Мы смогли уйти, когда она ослепла, но убивать не рискнули. Просто сбежали, — резко и горько заметил Влад. — Мы отступаем. Несем потери. Огромные. И точно, я все думал об одной смерти, и забыл, сколько там, на Девятом, всего народа полегло. Тартарские твари наверняка оставили разрушенный пустой город, усеянные телами улицы — все, как в моих кошмарах. — Тогда что ты здесь делаешь? — спросил я устало. — В смысле? — В смысле, я видел тебя на Девятом, — пробормотал я. — Я не дурак, Войцек, и не слепец. Ты как Кара — ждал эту войну. Хотел добраться до Бога, сразиться с кем-то, кто выполняет Его волю, и теперь у тебя есть возможность биться против людей, носящих имя Его воинов, а ты откажешься? Вот так? Ради чего? — Когда я оказался там, я и правда… увлекся, — сознался Влад. — Мне скосило крышу. Я вспомнил Исход. Я сражался, не думая ни о чем, но… Я посмотрел на эту битву и не почувствовал ничего. Как тогда, в те три года. Он собрался с мыслями и продолжил: — Я собирался уходить. Я для того и вернул тебе вещи. Еще отправляясь на бал, я предполагал, что все так случится, и позаботился об этом. Мне стоит поменьше театральничать? — он нервно усмехнулся; наверное, у меня перекосилось лицо. — Я пытался остаться в Преисподней, но решил, что могу сделать нечто большее. Найти Бога, убить Его. Это закончит войну, это… — Задача как раз для тебя? Подходящая по размаху? Я помнил, что он говорил. Ему нравилось работать в Петербурге, вцепляться в загадки, нагонять преступников и с наслаждением разоблачать их. Не в этом ли причина, приведшая Влада обратно, когда он пафосно распрощался? — Я останусь и помогу тебе найти главных крестоносцев. Те выведут меня на своего Бога, — радостно заключил Влад. — Ты же этого хочешь? Арестовать их! Успокоить город! — Я уже не знаю, кто я такой, — медленно выговорил я, — и чего я хочу. Сейчас я чувствовал себя выжженным и беспомощным. — Это нормально, — сказал Влад. — Это очень… по-человечески. Он пожал плечами и усмехнулся, и почему-то вид этой кривой улыбки на изможденном лице меня добил. И я лихорадочно заговорил, не заботясь о том, услышит кто-то из инквизиторов или нет: — Я думал, ты умер… Ты, блять, даже не представляешь, как я с ума чуть не сошел, ублюдок ты конченный! Тебя могли убить! Ты до сих пор на ногах едва стоишь! И имеешь наглость явиться как ни в чем не бывало! Еще и записка эта — ты вконец ебнулся, Войцек, ты меня чуть на тот свет не отправил! — я перевел дыхание, выдумывая угрозы посерьезнее, но почему-то не очень в этом преуспевая. Влад неожиданно расхохотался, а я вот ничего забавного в этой выходке не находил. Но и по истерическим отзвукам его смеха я догадался, что сам он тоже так думает. — Я ж правда считал, что придется умирать, я готов был, думал — вот оно, сдохну ради чего-то ценного, помогу тебе, наших прикрою, останусь героем в их памяти, — успокоившись, зачастил он. — А потом, как смог выбраться, все слишком завертелось. Гвардию швырнули на Шестой, везде бои идут, тени лезут на Восьмой, легионы ничего сделать не могут, а та громадная тварь… думаешь, она одна такая? Не-ет, еще по крайней мере полсотни поналезло. Некоторые аж с крыльями! Четырьмя! Солдаты паникуют, орут, что ебаные архангелы явились мстить. И парни в общем правы, из Тартара явно хочет вырваться то, что осталось от сознания наших старых приятелей, но пока у него, к счастью, не получается… Он рассказывал, что тартарские чудовища, вопреки самым страшным опасениям, не ринулись крушить Ад и пожирать демонов. Они быстро собрались в подобие огромной отвратительной стаи (голос Влада сочился ненавистью и презрением) и стали целеустремленно куда-то пробираться. Ее не смогли остановить легионы — тартарская дрянь перла вперед, пока не нашарила естественный разлом между подмирами и не пробилась на следующий круг. — Им не нужна наша кровь, — сказал Влад. — А если и нужна, то они блядски хорошо сдерживают это желание. Кто-то с очень четкой волей управляет ими и говорит идти в мир людей, и они стремятся вверх. Напролом, сука… — Ими управляют? Как… пастух? — спросил я, сомневаясь. Вспомнил о некромантах — так на их профессиональном жаргоне называли тех, кто повелевает нежитью. — И они слушаются? — Да. «Я есмь пастырь добрый; пастырь добрый полагает жизнь свою за овец…» На нас даже не обращают внимания. Армия старается их задерживать, но ты сам видел… Самым огромным из них стоит всего-то пройти по нам, и мы будем вынуждены отступить. Портал мы закрыть не смогли, — прибавил Влад виновато, словно это была его задача, которую он провалил. — Оттуда продолжает лезть всякая хуета. Ад в ужасе, Ян. Некоторые предлагают пропустить эту орду. Так будет меньше разрушений. Пока что мы стараемся эвакуировать всех, кто на пути. Они ебашат прямо через городишки, не оставляя камня на камне… — Разве возможно, чтобы они добрались до нашего мира? — изумился я. — Порталы требуют много сил, крестоносцы… — Они подготовили пробоины. Круги. Тот, что у нас под наблюдением в магазинчике амулетов, скоро извергнет полчища этих тварей! — яростно проговорил Влад. — Это как трещины в стене между мирами. Зов хозяев тащит их прямо к ним. Из всего услышанного следовало, что дела плохи. На верхних кругах Ада, по словам Влада, было несколько природных ходов в мир людей — такие местечки, переполненные силой, находились везде. Обычно их охраняли, но армия тварей сломит демонские отряды пограничников… Я застонал, хватаясь за голову. Выходило, что основные силы стягивали к Шестому кругу. Ставку расположили в Дите… — Гвардия потерь почти не понесла, не считая новобранцев, — рассказывал Влад. — Они тоже в городе, но иногда делают вылазки, чтобы устроить ловушки на пути орды. И я понял, что бегать перед толпой магических выблядков и швыряться в них заклинаниями, надеясь, что они чутка замедлятся, — это не по мне! Кара подписала приказ, отправила меня сюда. Она считает, ситуацию можно спасти и так, если постараться. Ударить по пастухам. Я согласно кивнул: знал, как его бесит беспомощность. А что может быть неотвратимее толпы ужасных созданий, точно выползших с полотен Босха (о нем мне Влад как-то рассказывал в эту неделю и показывал альбомы с картинами)! Я догадывался о том, что он утаивал, видно, щадя мои чувства: сейчас в Аду гибнут легионы демонов, чтобы задержать наступление. И способ остановить это — раскрыть очень сложное дело, имея рядом одного безумного духа, на которого я по-прежнему злился. — Я ведь не специально молчал, сил ответить не было… Меня выволокли с трудом, я пластом лежал до рассвета. Ну, хочешь, ударь меня! — предложил Влад, прочитав все по выражению лица. — Тебе же ничего не будет… — Все равно!.. Я сонно протер глаза и вяло отмахнулся от него. — Ты чего напился-то? — обеспокоенно уточнил Влад. — А хрен его знает, — зевнул я. — Я испугался, очень испугался. Хотел забыть. Не дергайся, я не собирался покончить с собой… чтобы возвратиться в пылающий Ад? Что ж, звучит как план. Но нет; я не видел иного способа затолкать все это… подальше. Пока меня не срубило, ты мне вот что скажи: зачем ты меня оттуда домой отправил? — Я не знал, что Кара так быстро бросится на помощь. Думал, что придется выиграть немного времени… собой, — он спокойно смотрел сквозь меня и говорил. — Умирать не больно, я знаю. Подумал, все, конец… — Ну, так если не больно, почему меня подальше швырнул? Я мало что соображал, полагая, что Влад меня понемногу усыпляет. Его пальцы окончательно истаяли, он терял себя, но шептал что-то — я различал убаюкивающий мотив. Не то чтобы теперь я был против, когда убедился: Влад выжил. Выбрался. И правда — везучий. Я вспомнил наш разговор перед боем, нервно хмыкнул. — Была у нас одна история про Кару и мальчишку по имени Тэал… — начал Влад. — Если коротко, демоненок умер за нее, когда Кара могла бы справиться и, может, выжить сама. Я помню ее после этого. Как она сражалась в следующем бою. И я так не хочу. Я не хочу, чтобы из-за меня умирали. Да только я сам такое не люблю, и Владу надо бы это понять! Разве я просил его о жертвах? О спасении? Он сам поступал так, как ему удобнее! Мало ли, что я там хочу… Войцек привык всегда рисковать собой ради других. — Давай следующую историю, — сквозь дрему усмехнулся я. — Тоже про Кару и про мальчишку… про другого, по имени Влад. И про Агнешку Войцек. Или, лучше сказать, Инессу? Это была Кара? Я запутался… — Моей сестрой? — рассмеялся Влад. Удивился по-настоящему. — Нет, конечно, нет! Они были знакомы. Достаточно близко знакомы. Агнешка была магичкой, и они с Карой как-то встретились. А однажды моя сестра влезла в дело, куда ей соваться не следовало, и даже Кара ее не нашла. Мне было не так много лет, чтобы все хорошо понимать, но Кара была полностью разбита. Пропала. Потом она вернулась — мне думалось, хотела позаботиться обо мне. Ей нужен был псевдоним; твоя Инквизиция любимая обожает бумажки. Вот мы и вписали. Кара назвалась вторым именем в память об Агнешке. Она стала… человечней, что ли. Мы редко об этом вспоминаем. Я попытался представить сестру Влада, но не смог. Наверное, они были сильно похожи, раз Агнешка заинтересовала Кару. А потом она умерла страшным образом… Мне казалось, Кара испытывала вину перед Владом или же наоборот искала у него утешения. Их прибило общим горем — они выткали из него крепкую связь. И так Кара стала его старшей сестрой, заменив погибшую Агнешку, заботилась о Владе на свой манер, как умела… Все замкнулось… — Когда Кара снова за тобой явилась? — спросил я. — Через десяток лет, кажется. Может, меньше. Не знаю, случайно или специально, но мы пересеклись. Я начинал работать на Инквизицию, распутывал дело, на которое Ад послал своего наемника. Мы узнали друг друга. И я благодарен судьбе за эту встречу. Я не стал спрашивать — не смог. Сквозь сон услышал тихое: — Это она научила меня ненавидеть.***
Почудилось, я прикрыл глаза на пару секунд и тут же был поднят требовательным воплем Влада. Лихой призыв оторвать свою сонную тушку от стула я смутно услышал, но вставать не спешил, всего лишь открыл глаза. Один глаз. В офисе сновало по крайней мере около десяти человек — видимо, Огнев удвоил дежурства из-за напряженной ситуации с митингами. Рядом мелькал Влад, пытающийся сообщить что-то очень важное. Его прервала Анна, накинувшаяся на меня с беззастенчивыми объятиями. Я тихо взвыл — от сна на столе кости нещадно ломило. Но я ощутил бодрость — наверное, магия Влада помогла! — Ой, извини, больно? — быстро отступила Анна, когда я поморщился. Посмотрела на мое лицо, недовольно нахмурилась: — Что же это такое, глядеть страшно! Я знала, что в Аду опасно, но… На моей памяти это был первый вампир, который неодобрительно косился на царапины. Жажду крови в ней перебило беспокойство. Я облегченно улыбнулся. Анна выглядела отлично: свежая, радостная от встречи, не такая бледная… Постеснявшись сразу спрашивать о ее самочувствии, я все же догадался, что она как-то решила свою проблему с голодом. — Да дай ты его инквизиторству боевыми ранами пощеголять, — ехидно влез Влад, без стеснения оглядывая нас. — Слушай, а работает же, одна дама есть, на шее виснет… Сознавайся, Аннушка, хочешь попробовать Яна на вкус? — Нет! — вспыхнула она. Вот теперь я был полностью доволен: все шло как обычно, словно не случилась злосчастная неделя в Аду, отдельные моменты которой я очень хотел бы забыть. Мы оба делали вид, будто ничего не произошло. Влад язвил сверх меры, я старался призвать его к порядку. Удобная нам обоим игра. — Что стряслось? — спохватился я. — Вы же не просто так меня разбудили? Или Огневу не понравилось, что я сплю в рабочее время? Черт… Он, наверное, злится? — Тут кое-что интересное, — пообещала Анна. Все инквизиторы столпились вокруг одного стола в противоположной от нас стороне, что-то жадно рассматривая. Откуда-то доносился донельзя сердитый голос Огнева, и, несмотря на то, что показываться кардиналу в таком настроении равноценно изощренному самоубийству, я подошел поближе. Я успел даже соскучиться по нему в Аду — по всем ним, по офису! Но нечто так заинтересовало Инквизицию, раз все оторвались от дел и рассматривали монитор… Даже мое возвращение мало кто отметил. Смотреть на нем, правда, было не на что: черное изображение, изредка походящее серой рябью, будто прерываясь. Позже я понял, что видео пытались сбить с вещания, но не получалось. Видео не показывало, на нем говорили. Не пришлось прислушиваться, чтобы уловить смысл, потому что в офисе вдруг встала абсолютная тишина, прерываемая слегка механическим голосом, скрытым какой-то хитрой программой. Даже Огнев замолчал, хотя, склонившись к моему уху, Анна объяснила, что запись крутили второй раз подряд. Но кардинал явно пытался запомнить каждое слово. Это было нетрудно — фразы будто вбивали по очереди в сознание. И десяток инквизиторов, застывших то ли в страхе, то ли в заинтересованности, являл жутчайшую картину. Я окаменел. — Наша война началась, — сообщала запись. — Наши агенты смогли призвать божественную силу из иного мира, которая повергла армии демонов. Эти создания не рассказали вам о начавшемся Очищении из-за своих поражений, потому что боятся слабости, но не хотят отказываться от прав на наш мир. Они не могут защитить свой собственный. Они лгут вам. Лгут об идущей войне и о том, что Бога нет. Они заставили вас отвернуться, оступиться. Лишили вас веры — этим всегда и занимались эти отродья, и теперь они преуспели. Они перекроили наш мир. Однажды их станет больше, и люди исчезнут под гнетом нечисти. Но Очищение близко. Божественная сила идет, чтобы вернуть веру в ваши души, чтобы показать, как велик Он… — Это те твари-то — божественная сила?! — не сдержался я. Меня быстро заткнули недовольным шипением со всех сторон. Негодование вскипало. Несколько коллег странно на меня посмотрело, и я с досадой вспомнил, что они не видели того кошмара, разверзнувшегося на Девятом. Влад, к моему изумлению, тоже не произнес ни слова, но тяжело смотрел на монитор. Я знал это выражение лица — тщательно контролируемая ярость. — Скоро вы увидите, — продолжалось представление, — что вас обманывали. Золотые крылья засияют в небе. Мы не можем вернуть Рай, уничтоженный силами Тьмы, но готовы провести вас к Свету. Мы — благословленный народ этого мира. Все беды наши — наказание за то, что мы издавна принимали Тьму в наши души. Но мы можем еще спастись. Можем вернуть свой мир, освободившись от обмана Ада, можем обрести бессмертие. Если вы готовы покаяться и признать свою вину, Божьи Воины примут вас. Мы подарим вам вечность в этом мире, мы построим новый Рай, разделим наш мир не с демонами, но с ангелами, с Богом. Да, Он жив. Не погиб по вине демонов, не отвернулся от нас, как они говорили. Он не бросил детей Своих, Он не мог выйти из заточения, куда был отправлен Сатаной и его Черными приспешниками. Мы вернем Его и Его ангелов. Мы будем теми, кто пригласит Господа посмотреть на то, как величайшие творения Божьи повергли Тьму вокруг и в своих сердцах. И Он придет и примет всех нас, и будет день. Выступающий выдержал многозначительную и многообещающую паузу, прежде чем огласил продолжение: — Те же, кто отвергнет Свет… Вы предадите не себя, вы предадите Бога, встав за Его врага. И тогда на вас тоже падет наша святая ярость, и вы будете уничтожены и обращены во прах, на котором построят новый Рай, Земля Обетованная, к ней мы наконец придем после лет слепоты и отравления Тьмой. Вы должны выбрать, за кого сразитесь. Несколько новых провозглашений помогут вам сделать выбор. Но те, кто выступит против Света, сгорят в нем. Мы… Не знаю, что этот механический голос еще собирался произнести, какую угрозу или красивую ложь, но трансляцию обрубили. Экран померк окончательно, из колонок доносилось слабое, едва заметное шипение, напоминающее о клубке ядовитых змей. Мы ошарашенно молчали, переглядываясь, и никто не мог первым заговорить, каждый думал о своем. Я, например, в ужасе представлял, какой хаос может начаться после подобных объявлений. Крестоносцы не говорили «вы будете убиты», они сказали «уничтожены», повторили несколько раз. Нет, уверовать так истово, как некоторые мои знакомые фанатики, люди не могли, но из страха смерти они переметнутся, когда поймут, что их действительно могут принести в жертву если не светлому будущему, то теням из Тартара. «Все мы боимся смерти», — говорила Кара. «Вспомните страх умереть», — заявил Огнев в тот день, когда я едва не был убит. Теперь угрозы крестоносцев заставят нас вернуться к тому неведению, которое было несколько лет назад, когда загробная жизнь не представлялась никак, а мысли о темноте по ту сторону вызывали трепет. Они докажут, что могут уничтожить нас. У них хватит сил, сомневаться не стоит, и тогда все хлынут на сторону Божьих Воинов, раз они обещают принять каждого. И, кроме того, люди поймут выгоду, если крестоносцы начнут побеждать… Люди всегда понимают. Среди них мало упрямцев, готовых биться за призрачную правду. Меня вновь захлестывало отчаяние. Будем честны: часть наших противников едва ли мечтала уничтожить Тьму из благих намерений. Люди и маги, ежедневно лицезреющие силы демонов и нечисти, тоже хотели власти, и это одна из главнейших причин! Но как умно с их стороны прикрываться верой, чтобы приманить сначала самых истовых последователей, готовых убить или умереть ради своего Бога… Не так ли велись крестовые войны во все времена? Я знал: Владу есть, что об этом рассказать. Теперь, увидев битву на Девятом, я понял, что ради Бога подобное творить невозможно, что Свет их запятнан похуже нашей Тьмы. Это нельзя оправдывать верой. Ярость, разрушение, слепое безумие диких магических зверей. А если это во имя Господа и с одобрения Его, то Он заслуживает смерти… Это шепнул мне Влад. Осторожный шелест разрезал тишину. Кто-то недоверчиво смотрел на экран, один из инквизиторов слабо кивнул… Молчание прервал громкий щелчок затвора — Огнев достал табельное и недвусмысленно приподнял пистолет, ни в кого конкретно не целясь. По лицу видно: не шутил. — Ну? — недобро рявкнул кардинал. — Кто-нибудь хочет сейчас заявить о своем стремлении к Свету? Желающих, разумеется, не нашлось, но мы машинально прятали глаза. Кардинал с ненавистью посмотрел на экран, на котором висело уведомление, предлагающее воспроизвести следующее видео. Странно, что в компьютере ничего не замкнуло от ледяного кардинальского прищура… Огнев ни слова больше не сказал, развернулся и скрылся в своем кабинете, оглушительно грохнув дверью напоследок. — Они дали, конечно, — почти восхищенно протянул один из инквизиторов, быстро отпечатывающий что-то на мобильнике. — В соцсетях обсуждают вовсю… — Соглашаются? — резковато спросил Влад, обернувшись к нему. Я заметил пару знакомых движений, какие он обычно использовал для перемещения, но в этот раз ничего не произошло; Влад побледнел на миг, как будто мигнуло изображение. Кроме меня, этого никто не заметил, но и мне было, мягко говоря, не до него. Все переглядывались. Еще давно мы догадались, что среди инквизиторов есть предатель. Один ли он? Кому можно верить? Я знал, что в крестоносцы не берут нечисть, так что это не могла быть Анна — у меня на сердце потеплело. Но даже Димке я не мог верить до конца: он сбагривал на черный рынок амулеты — может, он делал это специально?.. Я не смог найти его в толпе инквизиторов. Мне стало противно от этих мыслей. Постарался отвлечься. Я догадывался, что сообщение слили в интернет анонимно, пустили несколько раз подряд, чтобы его посмотрело как можно больше людей. Ворваться в эфир им удалось на полторы минуты где-то, дважды, с небольшими перерывами. Трансляцию удалили, но было поздно. Записи широко гуляли по сети. И люди слушали. — Изъять из общего доступа не получится, — признала Лисецкая. — Можно попытаться исправить то, что есть. Послышался нервный смех, и когда на меня обернулись, я понял, что издал его я. Кажется, таблетки перестали действовать… Или это неожиданное объявление крестоносцев выбило меня из спокойствия? Слишком много всего, тут обдумать не успеешь одно, как появляется другое! Я не успел отойти от внезапного возвращения Влада, когда сверху навалились проблемы. Исправлять все было поздно. Сами виноваты, что недооценили врага и позволили ему нанести наиболее серьезный удар — по людям! Я справился с досадой. Нам повезет, если они не выйдут на улицы, требуя ответов на все вопросы, которые им подкинули крестоносцы. Их слова выглядели правдиво: Бог жив (в этом у меня не оставалось сомнений — Кара убедительна), а демоны солгали, да еще и утаили существование Тартара. Если грамотно преподнести ситуацию, крестоносцам удастся переманить людей к себе, а красиво болтать они умеют. Слава Деннице, начали они не с того, устроив несколько терактов, и сразу все к ним не побегут. Их боятся. Немного времени у нас было. — И что теперь делать? — слегка растерянно спросила Анна. — Пусть Огнев приказывает, я-то чего? — возмутилась Женя, на которую, как на последнюю говорившую, требовательно посмотрели остальные. И нам оставалось ждать, пока кардинал звонил кому-то. Приглушенно доносились его слова, мы нетерпеливо глядели на дверь в кабинет начальника. Сунуться туда было опасно, поэтому инквизиторы оставались на местах, тихо переговариваясь. Я постарался прислушаться к их беседам. Слава Деннице, мысли переметнуться ни у кого не прозвучало, но все они были напуганы и сбиты с толку. Наконец, Огнев вылетел из кабинета спустя полчаса, обозленный еще больше прежнего. Все предусмотрительно отшатнулись в разные стороны, и никто не пострадал. Появление кардинала так скоро, однако, оказалось неожиданным. Он обвел нас горящим взглядом; я догадался, что он выслушал вопли из Москвы. Им-то легко было говорить… — Кирай, не вздумай курить в офисе! — рявкнул Огнев на меня, едва не подавившегося сигаретой. — Я окно открыл, — попытался оправдаться я, ткнув пальцем в действительно распахнутую форточку. Это была исключительная наглость, и я сознавал все свои прегрешения, но курить хотелось сильно. Может, в Аду я немного расслабился, позабыв о железной дисциплине, и чувствовал себя странно спокойным. В самом деле: кому будет хуже, если я подымлю? Если мы стоим перед угрозой прорыва тартарских чудовищ… Будь у Огнева чуть побольше времени, он наверняка в красках описал бы, за что меня следует расстрелять на месте, но кардинал слишком торопился и занялся раздачей приказов, отправляя народ в разные концы города, потом снова вернулся ко мне. Наверное, следовало потушить сигарету и извиниться, но я помедлил. Рядом напряженно застыл Влад. Хотел заступиться?.. — Анна, бери Кирая… и, да, Войцека тоже, и идите патрулировать улицы. Увидите несанкционированные митинги и собрания — призывайте к порядку, напоминайте про опасную обстановку. — Стрелять можно? — приободрившись, уточнил Влад. — В воздух, — разрешил Огнев, посомневавшись при виде подозрительно довольного Войцека. — Анна, проконтролируй, ты здесь самая ответственная… Палатов сейчас на дежурстве с другой тройкой, — пояснил он, предугадав, о чем я хочу спросить. — У вас вот боевой маг есть на замену. За последнее время я ни разу не видел, чтобы этот самый маг что-нибудь колдовал, хотя неосознанно пытался по мелочи. После того, что он вытворял на Девятом, Влад должен был оставаться без магии с несколько дней — и это по самым скромным подсчетам! Я сочувственно поглядел на него, сознавая, что колдовать для него — так же естественно, как для меня — дышать. — Можно без него? — рискнул спросить я. Влад сердито зашипел, потянулся ближе, обхватывая меня холодом, но я упрямо продолжил: — Всеволод Игнатьевич, вы посмотрите, он же мертвее обычного, стоит тут и шатается! Ему нужно отдохнуть. Я немного преувеличивал: если Влад и шатнулся, то чтобы все-таки отвесить мне подзатыльник. Я стиснул зубы; промолчал, выдержал. Огнева мои слова тоже не убедили: — В зеркало посмотрись, Кирай, — съязвил кардинал. — Ты точно такой же. Из вас двоих вместе как раз мог бы получиться нормальный человек… — Из меня — нормальный? — развеселился Влад. — Сами разберетесь, — отмахнулся от него кардинал. — А теперь — работать! Давайте, живее. Пока мы здесь рассиживаемся, может случиться что угодно. Видно было, он сам толком не знал, чего нам стоит ожидать. Я решил, что нужно немедленно рассказать о прорыве на Девятом, как я и планировал, но Огнев, понимающе кивнув, предостерег: — Я знаю, Кирай. Но не распространяйся об этом: нам не нужна паника среди инквизиторов. Нас и так немного. Ад делает все, чтобы контролировать ситуацию. Влад безнадежно хохотнул. Как раз вовремя появилась Лисецкая, оживленно размахивая распечатками. Из ее торопливой речи мы поняли, что в центре собирались люди, около администрации. Коротко выдохнув, Огнев сдержал ругань и велел нам немедленно отправляться туда — в оцепление. Схватился за телефон, готовясь стягивать к митингующим отбывших инквизиторов. — Быстро они, — одобрил Влад. Его происходящее привело в нездоровое веселье, глаза загорелись. — На моей памяти было в Аду несколько масштабных восстаний. Весело нам пришлось, Гвардии здорово досталось. Но это ничего, разберемся. Я нормально, помочь смогу… — Напугаешь их своей призрачной рожей? — беззлобно хмыкнул я.***
План гениальный в своей простоте; удивительно, но это я его предложил. Видно, заразился от Влада нездоровой тягой к внезапным решениям в надежде, что они приведут к чему-нибудь осмысленному. У гвардейцев такой способ обычно работал, вот я и рискнул на него положиться. Можно сказать, научился у них плохому… Петербургская администрация, перед которой собралось немало народа, располагалась неподалеку от Смольного (по крайней мере, ориентировался я по нему), заметно ближе к набережной. Поэтому я злобно мерз, продуваемый осенним морским ветром, наблюдая толпу, и с сомнением рассматривал купленные Анной пирожки с мясом и кофе в придачу — я перестал считать, сколько его выпил за сегодня. Они не перешли в наступление, как опасался Огнев. Мы растянули цепь из инквизиторов и полицейских, установили магический щит. По бокам застыли несколько ведьмочек, умеющих управляться с колдовством разума. Таких успехов, как окончательно почившая Уралова, они не достигли бы, однако получилось контролировать настроение толпы. Особенно крикливыми и яростными занимались отдельно. Петербуржцы были напуганы. Им казалось, что мы не можем их защитить. И я не мог винить их за желание хоть немного разобраться в том, что происходит. Бог, крестоносцы, угроза Очищения — это слишком для обычного человека, распятого между скучной работой и домашним бытом… — Ян, послушай добрый совет, не жри ты эту дрянь! — вклинился Влад, указывая на добытую Анной снедь. — Я ведь ел то, что ты в Аду готовил, и не отравился. Кажется, Войцек немного обиделся, сделал вид, что стоящие за железными заграждениями люди интересуют его больше. Мы расположились чуть в стороне, прикрытые заклинанием иллюзии, как и ведьмочки, игравшие на струнах человеческих душ. Голод во мне пересилил брезгливость. Анна допивала горячий шоколад и лениво косилась на толпу и на оцепление из полицейских, изредка через рупор предлагающих гражданам разойтись по домам. Все затянулось — наверно, они устанут и разбредутся. Можно считать, мы легко отделались: люди, конечно, собрались, но штурмовать администрацию не ломанулись, стояли смирно, хоть и шумели. Скрытые на случай чрезвычайной ситуации, мы маялись в стороне от застывших линией коллег. Влад убеждал, что щит митингующие не смогут прорвать, однако Огнев приказал стеречь и вмешаться, если потребуется. Я не хотел представлять ситуацию, в которой нам понадобится Высший боевой маг. Это были не враги, а обычные петербуржцы. Растерянные и пораженные, как и мы сами. Они пытались привлечь внимание. Им всего лишь требовалось объяснение ситуации, и именно такие призывы доносились от зазывал. Удивительно, но в ответ было глухо. Может, за нами вовсе было пустое здание. Я поборол искушение попросить Влада, чтобы он просканировал изнанку. Заявившихся на этот митинг было прилично, но не без оснований мы подозревали, что какая-то часть присоединилась чисто из любопытства. Такой уж у нас народ: хлеба да зрелищ ему подавай, как однажды верно охарактеризовал Влад. Сам он заскучал: надеялся на развлечение получше. Влад — человек увлекающийся, ему дай какую-нибудь задачку, и он тщательно ей займется, пока не найдет решение. Но с толпой напротив он ничего сделать не мог и права не имел. Ему бы больше понравилось, найди мы тут кровавое побоище. В общем, мы мерзли. Точнее сказать, мерз я: Анна-то вампир, а Влад мертв, он разгуливал в одной рубашке. Я больше не вздрагивал от накатывающего ветра, но начинал кашлять, за что заработал небрежно-заботливое: «Говорил же: не кури на морозе, ебанько!» от Влада и пару сочувствующих взглядов от Анны. На самом деле нам повезло. Судя по новостям, не везде все прошло так гладко, докатилось до столкновений на улицах. В Москве тоже шумел митинг, развернувшийся сначала из-за объявления крестоносцев, а потом — от старых обид на власть. Вот почему всю злость Верховный инквизитор срывал на Огневе, стойко терпевшем крики по телефону. А Петербург, родина трех революций, как выразился Влад, стих. Нас измучили нападения крестоносцев, никто не хотел идти у них на поводу. Относительное спокойствие в Петербурге объяснялось и преобладанием нечисти над человеческим населением. А уж бежать в распахнутые объятия Очищения, клеймившего каждого, даже самого невинного нелюдя, зловредной Тьмой, никто не спешил. — Слишком спокойно, — тревожно поделился Влад. — Там в Аду война, а эти чуть ли не чай тут скоро сядут распивать — а что, торопиться-то некуда! Я понимал его злость: мне тоже неприятно было думать, что демоны погибают в другом мире, своей кровью отстаивая этот, пока люди и не подозревают об идущих сражениях. Если бы Влад погиб на Девятом, ничего не поменялось бы. Эти люди так же спокойно стояли бы перед администрацией и требовали ответов о Боге и крестоносцах. А война, решавшая их судьбы, велась бы далеко-далеко… Я вздохнул, поежился, но не подобрал слов, чтобы успокоить Влада. Мы стояли и ничего не делали. Не могли даже ответить что-нибудь, рассказать об адских легионах, терзаемых когтями и клыками. Приказ Огнева был ясен: торчать тут молча и помочь полиции, если начнется схватка. Кардинал хотел контролировать ситуацию; известие о настоящей войне могло посеять панику. Испуганными людьми сложнее управлять. Наши ведьмочки бы не справились. — Все будет хорошо, — попыталась убедить меня Анна, искренне улыбаясь. Она так привыкла ко мне, что не стеснялась показывать аккуратные клычки. — Запись обрабатывается, а еще у нас есть несколько пленных. Раскрыть дело о крестоносцах — и все, мы прекратим это. Как легко это выглядит на словах… Никто не знал, с чего начать, и как найти наших главных противников в этой игре. Мы выяснили: мне в квартире Соколовой звонили с одноразовой симки, след ухватить не получилось. О главарях наши пленные ничего не знали, хотя и делились другой информацией свободно. Пока они в более выигрышном положении: нам неизвестны были имена и примерный возраст, место их тайных собраний, и даже цели и мотивы оставались туманны. Действительно ли они собирались призвать Бога или имитировали это, давя на чужую веру? В России она была особенно сильна, так они могли заманить и использовать многих людей, не смирившихся с новым атеистическим миром. Крестоносцы стремительно набирали силу, организация разрасталась, судя по статистике, составленной Женей, больше всего подвергалась вербовке молодежь… Им нужны были воины. За сегодня у них наверняка прибавилось последователей, а у нас — врагов. Но Анна немного наивно утверждала, что мы справимся. Удивительное дело: вампирша — старше меня на пару веков — смогла поразить детской верой в Инквизицию. Сделала она это специально или нет — не знаю, но у Анны получилось. У нее получилось ненадолго передать мне свою уверенность. — Не подвисай, — потребовал Влад, жадно вглядываясь в толпу. — Вдруг что интересное пропустишь? Я вздохнул: ах, если бы… Это собрание определенно претендует на звание самого бессмысленного и скучного. Город устал жить в страхе. Им не нужны были новые потрясения. Пока что у нас было время: несобранные, взволнованные люди побоятся перейти в открытое наступление: им не нужны проблемы с полицией и нечистью, которая уж точно будет против Очищения. — Бесполезно тут стоять, лучше бы чем-нибудь нужным занялись, — проворчал я. — Ладно тебе. Отдохни на свежем воздухе, постой спокойно — когда еще придется, все бежим да бежим куда-то! — неожиданно поспорил Влад. Он смирился с тем, что ничего не случится. Влад довольно усмехнулся, глядя на серое небо. Может, он думал, что никогда его больше не увидит, когда кинулся на огромную тень?.. Для того, кто едва не погиб на начавшейся войне, а потом променял ее на работу в мире людей, Влад вел себя на удивление спокойно. Словно все шло так, как он хотел. — Я пальцы, сука, не чувствую, — зашипел я в ответ. — Можно обратно в Ад? Там тепло… — Дело было в декабре, ведьма мерзла на костре, — вставил Влад. — А не надо амулеты забывать согревающие! Я тебе сейчас все равно ничем не помогу. — Маг, тоже мне. — Это ты так рад, что я выжил? — праведно возмутился Влад. Я рассмеялся; мне было так легко и хорошо, что он вернулся: перебранки с Войцеком стали очень важной частью службы, не успел я и заметить. Влад, отчего-то смутившись, пробормотал: — То есть, я, конечно, предупреждал, что ты от меня никуда не денешься, но хоть бы немного поволновался для вида… «Немного», конечно. Хорошо, что он не видел моего утреннего отчаяния; я похоронил это в душе, спрятал. Я вымученно улыбнулся и больше ничего не говорил. Влад слишком долго всматривался в толпу, но оба мы думали об одном: в этот раз его спасла Кара, а в следующий рядом ее может и не быть. И мы оба поняли, что он может пострадать. Все зависит от случая, находящегося в руках того, кого мы твердо вознамерились убить.