Liberum arbitrium — «свобода выбора»
Рано утром меня вызвали на работу, весьма невежливо вытряхнув из постели телефонным звонком — тут, впрочем, надо было винить Влада, поставившего мне на входящие какую-то мозгодробительную песню, начинающуюся с громкого вопля. Но даже такой будильник не смог нормально разбудить, и я все норовил вырубиться снова, часто моргая и чувствуя, как кружится голова. Часы показывали почти пять, а за окном я не увидел ни намека на рассвет, только ночную густую темень, залившую весь маленький двор, опустевший после эвакуации — жилыми осталось едва ли десять квартир. С трудом мне удавалось не засыпать на месте и что-то отвечать по телефону, пока мимо проходящий Влад не отвесил мне аккуратный подзатыльник. От неожиданности я выронил из слабой руки мобильник, и раздался тревожный крик Анны, подумавшей, видно, про нападение. Впервые за минут пять я понял, что говорил именно с ней. Я поднял телефон, с трудом удержался от того, чтобы швырнуть его во Влада — тот ехидно улыбался, стоя как раз на расстоянии броска, но этого мой мобильник не выдержал бы. Оскалившись на Войцека в ответ, я поднес телефон к уху. — О чем ты? — сонно спросил я. — Аня, объясни по порядку… — Ты не слушал! — возмутилась она. — Ты ужасно испортился, лейтенант, вот что я скажу! Ян, ты хотя бы глаза открыл? Немедленно дай мне Влада… Он сам ловко выхватил у меня мобильник, стоило прозвучать его имени, и Анна, почувствовав благодарного слушателя, бодро затарахтела, рассказывая о чем-то очень важном, должно быть. Я слышал ее голос, но слов не разобрал, поэтому, оставив их разбираться, отошел умыться — холодная, просто ледяная вода заставила широко распахнуть глаза. Когда я вернулся в комнату, Влад метался по квартире, разыскивая свою выходную рубашку — дома-то он шатался в мятой футболке. Ждать меня он, похоже, не собирался — мол, если надо, догонишь сам. — Что там случилось? — спросил я без явного желания узнавать ответ. Гораздо больше я хотел остаться дома и послать всю работу вместе с проклятыми крестоносцами куда подальше. Я понимал: это выгорание. Мы слишком долго сражались. А еще несколько дней назад я был свидетелем того, как непонятная инфернальная хрень растерзала ведьму, которую я считал другом. — Кира схватили, — коротко сказал Влад. — Надо присутствовать, Гвардия отправилась обратно в Ад вчера, а Кара нас записала как представителей в этом мире. Я со стоном покачал головой: это должно было принести еще целую кучу проблем. Тихое существование лейтенантом Инквизиции однажды становится пределом мечтаний, и тогда ты понимаешь, как низко пал… Гвардейцы, воодушевленные закрытой воронкой, отправились на разрушенный Девятый и бились над огромным водоворотом, извергающим отвратительных тварей. Влад снова перехватывал сообщения из сражающей Преисподней по амулету, а наши командиры в ужасе надрывались: если произойдет еще один разрыв, мы не сможем полагаться на помощь Гвардии, придется справляться самим. — Стой, — спохватился я. — Как схватили? Так легко? Та самая битва в центре города произошла всего несколько дней назад, и я считал, что бросившегося в бега некроманта мы будем выслеживать долго — вспомнить хотя бы поиски Синькова… Кир был неглуп, он смог бы спрятаться, зная методы Инквизиции. — Те идиоты, которые не смогли закрыть воронку, решили выслужиться, — объяснил Влад. — Парня буквально затравили, как на охоте. Насколько я понял, потому что Ад предоставил своих гончих. Я настоял, что мы не можем присутствовать, вот почему тебя держали подальше от этого дела, — честно сказал он. — Его пригнали к офису, там красиво взяли. Сейчас Кир в допросной. Быстро собравшись, вместе с Войцеком отправился в офис — за нами прислали машину, за рулем которой неожиданно оказался ведьмак. На него я смотрел, наверное, слишком удивленно, вдруг подумав, как давно не видел своего напарника. — Ну да, ты же все больше с этим ходишь, — Диман кивнул на Влада, в его голосе я услышал неодобрение. — И с Гвардией. Мне не показалось — это правда был страх, а смотрел ведьмак на меня с явной опаской, что интересно стало, какие там слухи обо мне ходят — а ведь обязательно они есть. Я усмехнулся: занятно было бы послушать. После битвы Димка стал как-то отстраненнее, увиденное поразило его, и мы с Анной решили, что нужно дать ему время. Доехали мы быстро, не разговаривали; Диман приглушил бодро бормотавшее радио, а я всю дорогу пытался не заснуть, глядя в окно, на мелькающий мимо утренний город, начавший просыпаться. Он был спокоен, безмятежен, но на улицах я видел военных с оружием, и это напоминало мне, что происходит. Около офиса мы, однако, задержались, не спеша заходить внутрь. На парковке стояла скорая, пара санитаров собиралась грузить в машину чье-то тело, когда мы остановили их. Мое внимание привлек труп, залитый кровью. Медики отошли с ворчанием, дав нам осмотреть мертвеца. Я удивленно нахмурился; причина смерти мне была не вполне ясна: никаких ран я не мог рассмотреть, зато увидел прилипшего к одежде оперативника белого мотылька, запачкавшего крылья в крови. — Декаданс какой-то, — хмыкнул Влад, рассматривая бабочку. — А мне вот не повезло так красиво умереть! Не отваживаясь трогать труп руками, я рассматривал мотылька, отчего-то слишком знакомого, будто я когда-то видел похожую смерть, но, как ни пытался вспомнить, ничего в голову не шло. — Это проклятие? — не понял я. — Должно быть, — растерянно предположил Влад. — Иначе я ничего не понимаю. Какая-то некромантская магия… Прямо-таки хотелось съехидничать: он — и не знает! Но я сдержался, решив не ссориться. Кивнул санитарам, которые поняли все без слов и быстро завозились возле трупа, натягивая антимагические перчатки. Я отошел, закурил, скривившись от привкуса адского табака — по ошибке схватил пачку Влада, выцыганенную им у Кары. Наблюдая за тем, как труп, завернутый в плотный черный мешок, грузят в машину, я думал. В утренней полутьме тело смотрелось жутковато, и я, никогда не бывший особенно суеверным, все равно начинал опасаться сегодняшнего дня, начавшегося так печально. Я мельком осмотрел улицу, не с первого раза заметил пару разбитых окон и фонарей, трещины в асфальте и явные следы сажи на стенах. Но я тихо и эгоистично радовался, что в битве не участвовал, отчасти потому, что не смог бы поднять руку на Кира, много раз помогавшего мне с ранами. Вопреки ожиданиям, я совсем не был зол на предателя, слишком это сложная ситуация оказалась. Между тем, лицо погибшего мне было знакомо — один из новобранцев Инквизиции. Видимо, достал заклинанием Кир, прежде чем его удалось схватить. Или не колдовство там вовсе… Что ж, у нас был шанс узнать ответ лично от некроманта. Дверь в офис открылась, лицо ожгло теплом. Войдя внутрь, я мгновенно оказался в центре кричащей и беспрестанно двигающейся толпы, сбитым с толка и совершенно дезориентированным. После мертвого Петербурга это уничтожило меня. Кто-то куда-то бежал, роняя бумаги на пол и бросаясь их собирать, другие спорили между собой, не стесняясь повышать голос, из-за чего вокруг был сплошной крик. Совсем не то место, где хочется очутиться с утра. Первой я рассмотрел Есеню Огневу, кричавшую на кого-то, но, вопреки ожиданиям, я увидел ее не рядом с отцом, а с каким-то инквизитором, ее к кардиналу не пропускавшим. Поняв, что ничего возмущенными воплями не добиться, Есеня гордо развернулась и стрелой пронеслась мимо, не глядя на нас. Долго глядя ей вслед, я думал, что рассердило ее до такой степени: Есеню даже трясло, словно она едва сдерживала рыдания, но со спины было не разглядеть. Голос дрожал будто бы от слез, когда она, полуобернувшись напоследок, кинула пару фраз, ни к кому не обращаясь, просто — с настоящей и незамутненной ненавистью ко всему миру разом. У меня была мысль догнать ее, помочь чем-нибудь, этот порыв заставил меня ступить пару шагов вслед за ней, но я остановился, начав думать головой, а не защемленным сердцем, стремящемся жалеть всех несчастных. Есеня скорее пошлет меня, чем расскажет, в чем дело. Она канула в ночи, а я ощутил смутное беспокойство за нее: куда-то она сейчас дойдет в таком состоянии? — Ах, какая женщина, — скривился Влад, услышавший ее прощальную ругань. — Боже, дай мне парабеллум. Я через силу улыбнулся, хотя настроения веселиться не было. Я беспрестанно вспоминал исчезающую во тьме Есеню, да и Влад, видно, за показным весельем старался скрыть что-то. Он обвел офис будто бы неунывающим взглядом и заметил кого-то знакомого. Я к тому времени увидел Андрея — он тоже был в гражданском, иначе я рассмотрел бы полицейского раньше. Ивлин скромно примостился в углу, листая какую-то папку. Когда я поздоровался, он ответил не сразу — оказалось, был в наушниках, в которых шумела громкая музыка. — Вас тоже подняли? — сочувственно спросил он. — Чертова работа, я спать лег, как тут звонок. Маринка сказала, еще пара таких вызовов и она меня выселит. Андрей, продолжая жаловаться на жизнь, словно мы были лучшими друзьями, протянул мне изучаемый им документ, но Влад быстрее перехватил лист. Сердито зашипев, я кинулся его отнимать обратно. После недолгой потасовки, когда я, мстительно заехав ему в голень, завладел бумагой, Андрей на всякий случай отодвинулся от нас подальше. — Это нормально, не будет ему ничего, — улыбаясь, заверил я ошарашенного Ивлина. Влад нехотя кивнул, согласившись, но все равно посматривал на меня с недоверием, потирая бок, в который я, возможно, пихнул его локтем. Я параллельно читал разрешение на перевозку заключенной. — Так, а зачем нам Соколова тут? — спросил я. — Она ведь окончательно в Крестах поселилась, разве нет? — Мне откуда знать? — огрызнулся Андрей, не любивший вопросы, на которые он не знал ответа. — Приказали привезти — я привез, дальше разбирайтесь со своими задержанными сами. Давно я не встречался с Ариной! Сейчас неспешные беседы с ней вызывали ностальгическую улыбку — словно года прошли. Мне казалось, что я если не повзрослел, то сильно изменился за это время. К сожалению, думал я каждый день, когда смотрелся в зеркало по утрам, не в лучшую сторону. Я все больше погрязал в идеях Влада, словно заражался чем-то от него. Я чувствовал, что сама мысль об убийстве Бога была кощунственна по сути, но, увы, к этому времени я свыкся с ней и произносил с полным спокойствием. — Она вместе с Огневым, — подсказал Ивлин, отвлекая меня. Андрей слегка обиженно делился с нами: — Вообще-то, это нарушение всех правил, так я вашему кардиналу и сказал, но он, по-моему, не услышал и выставил за дверь. Он на всякий случай оглянулся, зная, что, если Огнев услышит наш разговор, ему влетит. Говорить подобное в стенах офиса я бы тоже не отважился, но Ивлина мог понять: если что-то пойдет не так, огребать за всех придется именно ему. — Кирай, Войцек! — раздался громозвучный голос кардинала. Краем глаза я заметил, как Влад неосознанно выпрямился, как всегда — перед Карой, но нагловатой улыбки не убрал. Огнев выглянул ненадолго из кабинета, чтобы махнуть нам рукой, приглашая войти, и отказаться мы не могли. Допросная вмещала гораздо больше людей, чем могла бы. Огнев прохаживался у стены, что-то бормоча себе под нос, и нервным движением тянулся закурить, но вовремя останавливался; Арина и Кир сидели за одним столом друг напротив друга, оба прикованные наручниками с рунными узорами; за спинами пленных крестоносцев я увидел Егора, смущенно задвигающего руки с металлическими пальцами за спину, и другого мага, имени которого я не знал. Я подумал, здесь не хватает Кары, но потом вспомнил, что это мы ее представляем. Попытался приосаниться. — Наконец-то, — нетерпеливо бросил Огнев. Арина подняла голову и приветливо мне улыбнулась, я кивнул в ответ, не удержавшись, хотя показывать свое хорошее расположение к крестоносцам в этой компании было опасно. Я с интересом рассматривал Соколову — она не изменилась, разве что слегка похудела. Или, может, мне показалось. Обращались с ней хорошо, и ей повезло, что она не попала в лапы гвардейцев. — Привет, Кир, — подал голос Влад, мягкими кошачьими движениями пройдя вперед. — Я ведь говорил, удача для светлых. Клинок для темных. Некромант недоуменно посмотрел на него, не понимая смысла сказанного — да и я не особенно разобрался. — Так вы причисляете себя к тьме, лейтенант? — со светским интересом спросил Егор, щелкающий металлическими пальцами — в тишине звук был страшен. — А кем же еще мне быть? — обворожительно улыбнулся Влад, обходя стол. — А они, выходит, свет, — рассмеялся маг. — У нас тут весьма нестандартная битва добра и зла, верно? Кажется, мы напрочь забыли, что когда-то значили эти слова. Сойдемся на том, что все мы здесь люди… Влад снова рассмеялся, слегка щурясь, чтобы никто не угадал беспокойства в его глазах: — Я бы так не сказал! Все пытаются напомнить мне, что я когда-то был человеком — то есть, у меня должна быть душа. Да вот беда, я продал ее за бесценок! — он, кривляясь, развел руками, вздохнул. — Правда, одна шаманка утверждает, что я умудрился привязать к себе душу господина инквизитора — стало быть, одна у меня точно имеется. Но хватит ли этого, чтобы называться человеком? Я знаком с демонами, не причинившими никому зла за всю жизнь, и все ж они зовутся злом. Но не будем углубляться в сложные философские понятия, ведь не для того мы все здесь собрались, да? Пытаем его? Он громко ударил по столу, что все вздрогнули, исключая Кира, продолжавшего сидеть тихо и ровно, почти не моргая — можно было подумать, некромант спит с открытыми глазами. Я считал, его слишком шокировало то, что его раскрыли и так быстро схватили — и здесь впору было гордиться Инквизицией. Я по-прежнему не мог поверить в его предательство. Кир казался таким же, как и несколько дней назад, когда он премило беседовал со мной о странностях нынешней зимы и магических катаклизмах. — Зачем здесь Соколова? — спросил я, оглядывая присутствующих. — Сверять показания, — как-то неуверенно сказал Огнев. Арина была единственной из всех захваченных, кто вообще собирался их давать, так что широкого выбора у нас не было. Она тихо сидела на своем месте, ожидая, пока ее спросят, и больше не смотрела ни на кого из нас. Искоса глядела на Кира — как казалось, с любопытством. Логичнее было бы увидеть здесь мага, которого мы с Владом схватили, но его увели за собой в Ад гвардейцы. Кровь на ботинках Войцек, приходя ночами, скрывать не пытался, поэтому я был уверен, что обращались с пленным не лучшим образом — странно ожидать другого от Гвардии. Задумавшись об этом, я придирчиво осмотрел Арину, но не мог быть уверенным полностью, что ее не тронули, помня о лечебной магии. Несмотря на то, что Соколова была убийцей, я почему-то не хотел, чтобы ее наказывали по законам Ада. Мне было ее жаль как-то… по-своему. Словно я в чем-то сравнивал ее с собой и жалел и себя, связавшегося не с теми людьми, но безнадежно отставшего с отступлением на нейтральную сторону. — То есть, Соколова, — я неосознанно заговорил тем стальным голосом, какой люди ожидают слышать от инквизитора, — вам есть, что сообщить. Арина улыбнулась, пожав плечами. Наручники тихо звякнули, и оттого улыбка ее слегка дрогнула, это я заметил. Но в целом она была рада покинуть свою камеру ненадолго, пусть и не на прогулку шла. — Так, погодите, — вскинулся незнакомый маг, хмуро глядя на Влада. — Вы знали, что некромант предатель? К чему была эта фраза? Вы подозревали?.. Наклонившись ко мне, Огнев негромко пояснил, что этого решительного молодого человека прислали от государства — он был одним из тех, кто возводил барьер над Петербургом и закрывал воронку. Влад на провокацию никак не откликнулся, потому я взял на себя смелость ответить. Сказав слово, я не мог молчать: — Если бы знал, нам бы не пришлось за ним гоняться. Или, — я недобро улыбнулся, — вы намекаете на то, что мы тоже имеем какое-то отношение к Божьим Воинам? Весьма… неосторожное обвинение. Подумайте еще раз, прежде чем высказывать его офицеру Гвардии. Маг хотел огрызнуться, но отступил на шаг назад, в угол, скрывшись в темноте. Я не испытал никакой радости от того, что поставил его на место, но, к счастью, об этом быстро забыли. «Молодец, — без тени иронии хмыкнул Влад у меня в голове. — Они и правда не отважатся лезть на Гвардию, уровень не тот». «Телепатия? — вздохнул я. — Ты что задумал?» Он не ответил, но незаметно пожал плечами. Не могу не признать: в мрачном обществе людей, окружавших враждебными взглядами не крестоносцев, а друг друга, мне тоже не хотелось говорить вслух. Никто не знал, что делать теперь. Арина была готова говорить, но ее было не о чем спрашивать, а Кир угрюмо молчал, рассматривая исцарапанный задолго до него стол, но как-то вынуждать его никто пока не отваживался — особенно в присутствии государственного мага-инспектора. Может, поэтому им понадобился бесстрашный и безжалостный Влад, но я удивленно наблюдал, как он, вместо того, чтобы привычно извернуть руку и заставить крестоносца задыхаться от приступов острой режущей боли, телепортировал к нам еще один стул, небрежно бросив Огневу: «Никто же не против?» и, не слушая ответ кардинала, спокойно присел к столу третьим. Арина опасливо покосилась на него, зная Влада (в том числе и по моим рассказам) и понимая, какие мысли могут крыться за его улыбкой. — И к чему это представление, неужто нельзя нормально спросить? — проворчал я, пользуясь тем, что Влад дал мне вставить реплику, а не разошелся с большой речью. — Хотя, да, театр драмы и все такое… Но можно проще. Кир? — окликнул я некроманта. — Могу задать один нескромный вопрос? Он все-таки посмотрел на меня — я порадовался, что он реагирует на голос, не совсем впал в ступор. Глаза были темные, мертвые. Его пустой, немного звериный взгляд всегда нервировал меня, однако я успокаивался: чего еще ожидать от того, кто водится с магией смерти? Я не хотел, чтобы мне мешали предрассудки. Кир смотрел так же, как одержимый, выбивавший из меня жизнь. Как Влад в минуты безумия. Иногда двигался, как неловкая марионетка. Выражался странно — но и Влад любил актерствовать… От него по изнанке раздавалась пугающая аура смерти. Он и был мертв. — Спрашивай, — почему-то очень хрипло сказал он, как будто песок на зубах хрустел. Я, улыбаясь чисто механически, наклонился к нему, заглядывая в глаза. Темно-зеленые, как еловая хвоя, они казались еще глубже. Взгляд Кира метнулся в сторону, но потом он собрался, с вызовом зыркнул на меня. Я чувствовал себя так, будто собирался стать тем, кем никогда не был. Надеть чужую маску, уповая на то, что никто не заметит подмены — подмены меня. Как Влад и хотел. Иногда нужно так делать — становиться кем-то. Я не хотел быть Владом Войцеком. За его улыбкой скрывалось слишком много боли, потому я ее и боялся. Но, глядя по утрам в зеркало, я видел на своем лице такую же. И — все равно — эта маска сейчас была мне нужна. Чтобы помочь с допросом. Чтобы убить Бога — в себе. Я ведь смогу остановиться, да? Я смогу? Я… Я говорю сам с собой. На том уровне, на котором даже Влад не ответит мне телепатией. Здесь никого нет. Меня — тоже. Я говорю со своими масками, которые висят и дожидаются своего часа. Когда ты никто, у тебя их накапливается слишком много, надо же как-то заполнять внутреннюю пустоту и быть кем-то. Улыбнуться на грани оскала, чуть показать клыки, чуть прищуриться, представить себя на месте Влада. Я так и сделал, небрежно облокотившись на стол, глядя в глубину черных зрачков некроманта, выкинув из сознания вежливого Яна Кирая. Хороший мальчик. Инквизитор. Зверь. Я выбирал нужную. — Сколько лет ты мертв, Кир? — победно улыбнулся я. — Я хочу понять. Это ведь ты видел, как горел Вавилон? — Сукин сын, — прошипел некромант, дернувшись. Как будто в замедленной съемке. По магическим наручникам прошел разряд, заставивший его стиснуть зубы до скрипа. — После стольких месяцев… — натужно выговорил Кир. — Никто не должен был заметить… Я позволил себе оскалиться чуть шире, торжествующе глядя на него. Он долго дурачил нас, играя: он не работает с мертвыми — он сам давно умер. Стоял по ту сторону. Его тоже не было, поэтому Кир так хорошо сыграл нашего любезного лекаря с небольшими странностями. — Я привык к Владу, — начал я, чувствуя, как легко это получается, как кровь кипит от ощущения незнакомой пьянящей власти. — Я сжился с мертвецом, поэтому ни разу не обратил внимания на твою ауру. Ты хорошо ее замаскировал. Мне Влад недавно сказал, что он хотел придушить меня и забрать тело, и я задумался: сильный маг может оставаться в сознании, вселившись в чужое тело. Потом вспомнил. Мене, текел, фарес. Кир Самойлов. Некромант. Слишком много совпадений. Но предположение о том, что перед нами древний царь Вавилона — это абсурд чистой воды, не так ли? Однако в наше время никогда не знаешь, кто следующим встретится на пути: легендарный мертвец, несуществующее чудовище или сам Господь Бог. Наблюдать, как Кир кривится от издевательского тона, которым я произношу последние слова, — просто удовольствие какое-то! Я считал свои теории безумными, но они на глазах воплощались в жизнь, и я чувствовал небывалую, почти детскую радость. Остальные, исключая Влада, ничего не поняли, переглянулись; он же с чувством превосходства наблюдал за их растерянными взглядами. — Вот инквизиторство фишку просек! — гордо и очень таинственно улыбнулся Влад. Он отводил от меня взгляд так же, как отводил их от зеркал. Боялся там что-то рассмотреть. Усилием воли я отвернулся от него. Однако мои страшно вкрадчивые слова произвели впечатление на присутствующих. Они отступили, сторонясь от одержимого. Пытки не могли бы его разговорить: Кир был в этом теле захватчиком, не хозяином — они не чувствуют боль. Это мы с Владом поняли раньше, поэтому единственным выходом казалось Кира разозлить и вынудить разболтать что-нибудь важное. Он, слегка задетый магией при задержании, соображал не вполне ясно. — Что вам от меня нужно? — измученно вздохнул он. — Мы можем позвать экзорциста, — предложил я. — Кроме того, каждый инквизитор проходит быстрый курс подготовки, а тебе должно быть известно, что я окончил академию cum eximia laude — с особым отличием, то бишь. И ты представляешь, с каким удовольствием я буду читать над тобой священный текст Писания, в который я не верю, и смотреть, как выворачивает?.. Мне слишком нравилось угрожать вот так открыто, чуть рыча. До дрожи, до ломоты в костях — нравилось! Ошарашенное молчание было мне ответом; я чувствовал пристальные взгляды тех, кто стоял у меня за спиной, вонзившиеся где-то между ребер. Готов поклясться, каждый из них думал: «А он достаточно безумен, чтобы выполнить обещания?» — Не надо угроз, — слабо огрызнулся Кир. — Я не боюсь моего Бога. Что вам от меня нужно? — Третье имя? — хмыкнул я. Мы разузнали кое-что про схваченного мага, мучившегося в Аду: — Мы знаем твоего друга Александра, устраивавшего магическую часть вопроса. Ты был шпионом в наших рядах, из-за этого мы всегда отставали. Блестящие планы. Грандиозное похищение. А ты все время был рядом. Кстати, Арина, не хотите посмотреть в глаза тому, кто вами управлял? Она с невыразимой грустью посмотрела на меня своими голубыми, почти прозрачными глазами: — Боже, Янош, — выдохнула она. — Что с вами стало? На какой-то момент я улыбнулся ей тенью своей прежней улыбки, изобразив выражение лица того вежливого парня с блокнотом, записывающего каждое слово. Он остался где-то в прошлом, так и сидел напротив нее, строчил. Осознав это, Арина замолчала и больше не произнесла ни звука. «Расстроил девушку, как так можно?» — рассмеялся Влад. «Не в моем вкусе», — отмахнулся я. «Не говори Есене, что не любишь блондинок. Бедняжке придется краситься обратно!» Он помолчал, но по дрожи связи я чувствовал, что Влад хочет сказать что-то еще, но никак не может подобрать слова. «Ян, хватит, — наконец вздохнул он. — Пожалуйста. Возвращайся». — Янош, — напомнил о своем присутствии Кир с легким смешком. — Позволь небольшой совет: когда угрожаешь человеку, не выпадай на мысленные беседы. Так что ты хотел спросить? Он чувствовал себя все увереннее, это было опасно. Если осмелеет… Если я вспомню обо всех своих кодексах чести и принципах, через которые я бесстрашно шагнул на край обрыва… Нет, я не мог позволить всему провалиться! — Тебя вытащили из Ада, не так ли? — Из Рая, — поправил Кир. — Это произошло во время Исхода. Вы хотите знать, кто это спланировал? Кто нами управляет? Архангел Михаил. Он мечтал призвать Бога. Он подготовил это все еще до того, как Небеса пали, все было готово к его возрождению, но теперь, когда мы осознали свои силы, мы решили не только вернуть архангела из Тартара, но и привести Господа в наш мир. К сожалению, в первом мы не преуспели, — признал он, — однако же второе почти свершилось! Вы и представить не можете, что близится! Александр у вас, но его заклинания вам не разомкнуть… Сколько же им лет, Божьим Воинам? Даже погибнув, архангел Михаил умудрился причинить нам много горя! Мне захотелось рассказать об этом Каре и услышать, что она об этом думает… — Михаил не верил, что Господь вернется, — заговорил Влад. — Я был там, когда все рушилось, я слышал его голос. Он заботился о себе самом. Каждому плевать на других, когда ему что-то грозит. Все мы эгоистичные твари, даже архангел. Но вы… сколько раз вы пытались вернуть сюда Бога? — Ты хочешь услышать про свою сестру, Агнешку Войцек? — неожиданно рассмеялся Кир. — Я был тогда очень далеко, в Раю, но не знать об этом не могу. Влад резко встал, едва не опрокинув стул, и я испугался, что он бросится на крестоносца, сам как одержимый. Упоминать его сестру было необычайно смело, или, может, Кир хотел красиво умереть второй раз. Влад все еще легко срывался на любое слово, тут и особого умения провоцировать не нужно было. — Не упоминай больше о ней, — рявкнул Влад, зло сверкая глазами. — Лучше отвечай, где ваш третий. Где эта ваша девка, последняя из Троицы? Поскольку схваченные нами оба были мужчинами, теперь не оставалось сомнений: нам остается, как говорится, искать женщину. — Скоро это будет не важно, — неожиданно расплылся в улыбке Кир. Не самая понятная угроза, если честно. — Очередная воронка? — я посмотрел на Влада. — А ты чего молчишь? Обычно его буквально колотило при изменениях ауры, но сейчас Влад неуверенно пожал плечами, на пробу взмахнул рукой, вызвав пару печатей, но так ничего и не нашел после тщательного осмотра. Усмехаясь, Кир смотрел на него. — Вы научились закрывать порталы — но так ли вы уверены, что сможете разогнать смерч в глубинах Ада? — осклабился он. — Еще и послали эту безумную свору, дабы заштопать все на Девятом круге… — Он говорил, несомненно, о гвардейцах, с воодушевлением бросившихся исправлять самый первый разрыв, чтобы отрезать Тартар от нас. Влад шагнул к Киру, провел ладонью у него над головой. — Могу я?.. — он посмотрел на Огнева, ожидая разрешения. — Ему замкнет мозг, ты сам говорил, — напомнил кардинал. — Если с Александром обошлось, мы не можем гарантировать, что и в этот раз… Он никогда не забывал о технике безопасности. Или боялся вместо ценного арестанта получить безмозглое создание с пустым взглядом, которое милосерднее будет убить. Это и была одна из причин моей нелюбви к телепатии… — Какой мозг у него, а? — широко улыбнулся Влад. — Мертвяк же. — Как и ты, смею напомнить, — не остался в долгу Кир, однако его голос прозвучал иначе. Встревоженнее. — Завались, а то больнее будет, — посоветовал Влад, дождавшись согласного кивка кардинала, предоставляющего ему полную свободу действий. Я ожидал воплей и судорог, но Влад коснулся виска крестоносца кончиками пальцев, и застыли оба. По изнанке прошла гулкая вибрация — такого не случалось, когда Влад допрашивал Александра, и я забеспокоился. Копать пришлось глубже. Мы во все глаза глядели на двух мертвых магов. Пошатываясь, Влад отступил; держался за голову. Довольная улыбка Кира была вполне осмысленной — как и обещал Войцек, ничего с мертвым телом одержимого не случилось. Но его гримаса приковывала слишком много внимания. — И? — нетерпеливо переспросили одновременно Огнев и Егор. — Может, прийти в себя ему дадите? — за Влада огрызнулся я. Он немного отдышался, если так можно было сказать; смертельная бледность быстро сходила с лица, а глаза знакомо засверкали. Влад благодарно кивнул мне, после чего глухо сказал: — Они хотят призвать самого Бога. Скоро. — Что? — удивился Егор, дернувшись на месте. Видимо, его не посвящали в такие грандиозные планы. — Но… Как? В смысле, призвать в наш мир? Он же не выдержит… Такая сила! Они похоронят нас вместе с собой! Он, конечно, верил, но не собирался представлять, что будет с городом, если призвать сюда такое могущественное создание. Никто из нас не собирался. — Если дать Господу тело, то ничего не случится, — вдруг сказала Арина. — Я читала. Одну страницу из книги Лилит. Не знаю, как, но я поняла часть написанного, и там сказано, что человеческий мир не выдержит Бога в истинном обличье. Ему нужен тот, в кого можно вселиться. Вот… Я не думала, что это реально, — выдавила она, затравленно глядя на нас. Кира перекосило, стоило ему услышать ее отрывистый шепот, он рванулся через стол к Соколовой, не остановленный болью от засветившихся наручников, но я успел схватить его за воротник и силой усадить на место. Одержимый ослаб — магия сработала. — Глупая девчонка, — шипел он на бледную Соколову. — Эта книга не для твоих глаз… Хотелось двинуть ему по затылку, больно удобно я стоял, но я вместо того резковато спросил у Арины: — Ты знала и не говорила? — Я… — она растерянно потрясла головой. — Там сказано, что Он не сможет прийти в наш мир из-за чего-то там с аурами, там были слова такие странные… Я ведь не смыслю в этом ничего, но поняла, что мечты о пришествии Господа к нам — это мечты и есть. Это… как если бы спустилось Солнце! Мы бы сгорели. Я вздрогнул, надеясь, что никто этого не заметил. — Иначе для чего бы понадобилась вся эта история с Сыном Божьим, если б Он сам мог спуститься из Рая, — насмешливо сказал Влад, уставился на Кира. — Знаете, я все думаю, а нахера вам понадобилась эта история с Тартаром? Бесплатная армия, которую положить не жалко? Которая расчистит путь? Могли бы и сами выйти на улицы с оружием — вас бы, кстати, остановить было не так легко, как теней, которых мы вырезать за полчаса научились. Ад потому и пал, что воронки не закрывались, но сейчас-то наладилось все. И вот, думаю я, а стоила ли эта хуйня усилий?.. — Войцек, — поморщился Огнев, — а можно цензурнее выражаться? Я старательно подавил улыбку — когда Влад злился или нервничал, он начинал нести первое, что приходило в голову, и очень удивлялся, когда его просили поменьше материться. Сейчас он недовольно посмотрел на кардинала — сбил с мысли. — Так, о чем мы?.. — вздохнул Влад. — Когда я смотрю на ауру этого города, я с трудом верю, что нахожусь в мире людей, так все вокруг штормит. Воронки, круги, растерзанные лей-линии, энергия Высших демонов и теней… Мы в Аду, господа! Буквально — в Аду. А в Ад сойти, по слухам, Господь может. Эта аура выдерживает меня — а я слегка мертв, однако сейчас вполне ощутимо могу пройтись по чьим-нибудь ребрам, уж не сочтите за угрозу. И, кажется мне, наш локальный Ад выдержит и сошествие Бога. Всего-то на то время, пока Он не получит тело стараниями крестоносцев. Выглядело рассуждение вполне разумно. Если крестоносцы не могли устроить Рай в мире людей, они превратили наш город в Ад, что тоже подходило их цели. Конечно, ведь Тартар решал так много вопросов: и отвлекал нас от самих крестоносцев, и выкашивал наши ряды, а воронки и чудовища окончательно разносили ауру обычного человеческого города, каким Петербург, если быть честным, никогда не был. У нас была самая благодатная почва для задуманного ими, сдобренная магией и кровью. Теперь становилось понятно, почему все свалилось именно на наши головы… — Подожди, — вмешался я, коснувшись его локтя. — Ты говорил, Кара общалась с Богом. Что Он где-то здесь, с крестоносцами. — Я говорю, что видел у него в голове, — Влад указал на Кира. Он задумался. — Вспомни, как шарашило после Исхода! Небеса, блядь, горели, а изнанка вся перевернулась. Возможно, той энергии хватило. А после мир восстановился, и Он был вынужден уйти. Не знаю. Но сейчас этот выблядок четко знает, что скоро будет ритуал призыва. Как жаль, что в голове Кира не было никаких более конкретных сведений! Так уж повелось, нам нужны четкие указания, куда идти и что делать, иначе все получается еще хуже. Одержимый щерился на нас, показывая мертвецкую натуру, и ничего не говорил. — Мы не знаем, где будет ритуал, — подытожил Огнев. — В любом случае, соваться куда-либо без приказа я запрещаю. Пока мы не разберемся с ситуацией… — Здесь будет все небесное воинство, — закончил Влад. — Вдруг они и его вытянут? Он помолчал, снова сверившись со своими печатями, слегка покривился от привычной боли в руке, после чего смахнул их. — Вы мне приказывать даже не пытайтесь, — тихим злым голосом сказал Влад. — Я мало того, что выше званием, так еще и не из этой страны вовсе. Попробуйте так рявкнуть на нового Верховного из Чехии, я посмотрю, что он с вами сделает. Поэтому не надо стоять у меня на дороге. Огнев не отступил, но отвечать тоже не стал спешить. Я знал, что командовать собой Влад позволяет Каре — единственной, кого он ставит выше себя. Но и кардинал был упрямым человеком… — Лейтенант Кирай, — степенно обратился Огнев. — Тебя-то, надеюсь, никуда не понесет в нерабочее время? Я понимал, чем может грозить такое своеволие. Огнева и так изрядно раздражали разрушения, которые мы с Владом оставляли за собой, но тогда мы хотя бы действовали в интересах Инквизиции. Сейчас, как предполагалось, Войцек кинется ворошить осиное гнездо, воодушевленный тем, что желанная цель так близко. Он хотел убить Бога, а теперь это казалось не выдумкой, а чем-то вполне реальным. Это могло бы свести его с ума окончательно. Он с легкостью оставит меня за спиной, а мне придется согласиться с Огневым и позволить всему пройти мимо. Ага, конечно! Не знаю, почему меня вдруг перемкнуло, но я широко улыбнулся, сам думая о том, как повезло с публикой. Я не мог отпустить Влада, готового идти напролом, рваться куда-то в бессмысленной попытке убить Бога. Кара просила спасти его, да и я сам хотел отплатить за все те случаи, когда он выдергивал меня из смертельной опасности. — А вы, кардинал, забываете, что я свободный человек! Да, собственность Инквизиции. Но я могу выбрать, за кого из начальства мне умереть, иначе у меня этой самой свободы не больше, чем у чертовой мебели! — Я сердито пнул ножку стула, на котором сидел Кир. — Если найдете документы, подтверждающие, что Влад больше не Верховный, тогда можете обвинить меня в неподчинении и во всем, в чем захотите. — Ты должен подчиняться начальнику отделения в Петербурге… — начал Огнев, все больше распаляясь. — Влад, если нас в ближайшее время вышвырнут в Прагу, у тебя там найдется место? Он недоуменно смотрел на меня, не вполне понимая, что я творю. Как и я сам. Но сдаваться теперь было бы глупо. Не сейчас, когда на меня в страшном ожидании смотрело столько народа, ожидая следующего шага. Очень-очень глупого шага. — Haec et dixi, — скороговоркой заговорил я, не вполне уверенный, что все правильно произношу, — ecce ego dabo vitam meam in manibus… Влад замер как громом пораженный, недоверчиво-испуганно, потом быстро собрался и усмехнулся, делая вид, что не понимает: — Инквизиторство, не позорь меня со своей латынью, хуета какая-то… — Клятву принимай, — серьезно потребовал я. Он коротко взвыл, схватившись за голову, с глухим бешенством приложился спиной о стену, но вынужден был ответить что-то неразборчивое на латыни, в чем я угадал положенное согласие. — Верховный без отделения и лейтенант без мозгов, — нервно рассмеялся он. — Ян, чучело ты несчастное, хоть немного думать пытался? Что нам делать теперь? Остальные понемногу перешептывались, я уловил объяснения Егора — клятва была старше самой Инквизиции, переиначенная со временем, но отказаться от такой не мог никто, даже Влад. Огнев недовольно смотрел, но никак не мог помешать. Разорвать эту клятву можно лишь смертью. — Я сам выбираю, как буду жить, — напомнил я. — Простите, кардинал, но я иду до конца. Представляете, что будет, если Влад отправится туда один? Город не устоит. — Куда отправится-то? — нахмурился Огнев. — У нас нет адреса — ничего, одни догадки! — Со мной лучший пес Ада, — усмехнулся я, содрогаясь от ужаса и увлечения.***
Когда мы вышли из офиса, меня по-прежнему трясло — то ли от представления в допросной, то ли от данной клятвы. Я стоял, тяжело привалившись к стене, трижды пытался закурить, но палец срывался с колесика зажигалки, и я, горько взвыв, зашвырнул ее со злостью куда-то далеко, насколько хватило замаха. Мне было холодно, несмотря на согревающие амулеты. Я поднимал голову к моросящему мелким дождем небу, и капли словно обжигали лицо. Мне сдавливало горло от желания разрыдаться вместе с небесами, но я не мог, словно что-то обрубило все чувства. — Ян, — негромко сказал Влад, остановившись рядом; он вышел на улицу, ежился под дождем. — Никогда так не делай, пожалуйста. Никогда. — Боишься, кто-то займет твое место несчастного мудака? — хмыкнул я. Он дернулся, словно его ударили, почти сразу у меня в душе всколыхнулось сожаление, и я тут же, слегка опомнившись, виновато посмотрел на Влада. Он выглядел так, будто его съедало желание кого-нибудь убить. — Я сказал — не смей, — не повышая голоса, повторил он. — Мне назад дороги нет, но ты еще можешь спастись, понимаешь? Нахер Бога, нахер крестоносцев, они того не стоят. Мне нужен Ян, человек! Ты же… ты… — Влад задохнулся, с силой и невнятным криком засадил кулаком по стене в паре сантиметров от моей щеки, оставив в ней заметную вмятину; вниз осыпалась штукатурка. Закончил он совсем неслышно, не глядя на меня: — Ты меня всегда останавливал на самом краю. Не падай сам. Я оторопело кивнул: и не предполагал, что мой поступок вызовет у Влада такую бурю эмоций. Мне нечего было ему сказать. Я сильно изменил своим принципам, действуя по велению души, а не разума, и раскаиваться за это не хотел… Неожиданно я увидел на той стороне улицы сжавшуюся Есеню, тоже пытавшуюся прикурить. Я считал, она давно сбежала прочь от офиса Инквизиции, но она по-прежнему топталась рядом, словно втайне надеялась, что отец выйдет к ней поговорить — увы, я отчетливо видел, как рассерженный Огнев заперся в кабинете. — Подожди, пожалуйста, я поговорю, — попросил я мрачного Влада. Он с интересом оглянулся на Есеню, а после недоверчиво посмотрел на меня. — Вдруг ей нужна помощь! — настаивал я. — Хотя бы подбросить ее до дома мы можем! А то такой ливень начинается… Влад сам просил быть тем хорошим парнем, так что он смягчился, махнул рукой, но ворчливо заметил, что везти Есеню будут никакие не «мы», а один глупый инквизитор — Влад отказывался в этом участвовать. Я пересек пустую улицу, оказавшись напротив Есени; она взглянула на меня из-под мокрой челки, липнущей ко лбу, и сердито нахмурилась. Мне почему-то стало тоскливо — ей было плохо, по-настоящему худо, и она хотела, должно быть, поделиться этим с отцом, а Огнев бесцеремонно захлопнул дверь. Я хотел что-то сказать… Всхлипнув, Есеня прижалась ко мне, промокшая и злая. Я рассеянно покачал головой, так и не собравшись с мыслями и словами, приобнял ее со спины. Она впивалась в ребра почти остервенело — словно хотела растащить меня по косточкам. Когда я сформулировал какую-то ободряющую речь, она вгрызлась в мои губы. Я рванулся назад, ошалело глядя на Есеню. Мы мокли под дождем, глазея друг на друга. — Нет, — сумел выговорить я. Ненадолго замолчал. — Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что сейчас время сложное и тебе не нужно обижаться на отца… Денница, да ты не серьезно это! Есеня молчала. Смотрела зло. Она была более чем серьезна. — Я не могу, — сквозь зубы сказал я. — Я инквизитор. Ты прекрасно знаешь, что бывает, когда мы притворяемся обычными людьми! Я не хочу, чтобы ты пострадала! Может быть, я честнее твоего отца: я знаю, что никогда не смогу жить в мире, так что не стану даже пытаться! Она медленно кивнула и развернулась. Побрела прочь по глубоким лужам, разбрызгивая воду. Есеня так и не произнесла ни слова, но что-то решительное вспыхнуло в ее глазах. Я застыл на месте. Пробудился, когда Влад развернул надо мной какой-то незнакомый черный зонтик — должно быть, утащил магией из какого-то закрытого магазина. Мне не хотелось скандалить, на душе было тяжело. — Что скажешь? — тускло спросил я. — Не знаю. Ничего. Свою жизнь я проебал, со своей ты как-нибудь сам разберешься, — ответил Влад. — Не знаю, был ли я счастлив. В одиночестве есть много преимуществ, но иногда бывает так тоскливо… — И ты никогда не любил? — полюбопытствовал я, прикуривая от его заклинания. — На время — не стоит труда, а вечно любить невозможно, — довольно процитировал Влад. — Твоя правда… Я долго курил, думая, что никак не мог поступить иначе.***
Воодушевленный новостями о Боге, Влад бросился работать. Меня так и не попросили подписать по собственному желанию, да еще пообещали новое табельное взамен того, что выкинул Влад. Мы застыли где-то в неизвестности, боясь сделать шаг. Однако воспаленная аура города ничего полезного не показывала, по ней постоянно проходили судороги. Всю первую половину дня Влад бился над поиском следов очередного ритуала крестоносцев, но печати по-прежнему молчали. Скрыть такой обряд, говорил Влад, очень сложно, а если учесть, что у нас в плену два их сильнейших мага, то и вовсе невозможно. Но шторм на изнанке сбивал всех, перекручивал мир. Это означало, что мы не заметим нужное место, пока все не начнется. Предугадывать будущее Влад немного умел, но больно ненадежная эта наука, когда речь заходит о призыве самого Господа. Оставив его одного, я отправился за табельным — трофейный гвардейский меч в шкафу меня не вполне устраивал. Вернувшись с новым «Макаровым» в сумке, я был в странном радостном настроении, завалился домой, что-то весело крикнув Владу, споткнулся о стопку его книг в коридоре… Он не отвечал, но на кухне горел свет. Я заглянул, ожидая застать его за магией или за готовкой. Резко остановился, словно почувствовав удар по голове. Влад, искусав губы в кровь, пытался вырезать что-то на своей же руке. Залил всю скатерть красным и сосредоточенно полосовал по предплечью, сдавленно рыча. Мое возвращение он не сразу заметил — должно быть, в голове у него мутилось от боли. Спугнутый Влад уставился на меня мутно, перевел взгляд на истерзанную руку. — Какого ты, блядь, творишь? — отчаянно вырвалось у меня. Влад вздрогнул, и нож проехался чуть глубже, чем он рассчитывал. Стиснул зубы, чтобы не заорать. Я в ужасе рассматривал то его, то окровавленный стол, то свой адский нож в дрожащей руке. Если бы я меньше его знал, подумал бы, что Влад решил вены вскрыть, но он всего лишь резал что-то поверх татуировки. Пытался избавиться от блока. Я бросился к шкафчику, где должны лежать были бинты. Даже когда не смотрел, не мог не видеть алое мясо. Невозможно было поверить, что он мертв, что он… Я коротко, хрипло взвыл, грохая дверцей. — Идиот, — бормотал я, роясь сначала на одной полке, потом на другой. — Войцек, ебаный идиот, ты кровью истечешь! Где бинты?! Что ты наделал? Ты специально ждал, когда я уйду?! Ты… подлец! — в сердцах рявкнул я. — Я же обещал справляться вместе! — Да я нормально, — вяло, заторможенно ответил Влад, протирая глаза. Кровь капала на пол — гулко, ритмично. — Спать хочется… — Спать?! — взвизгнул я. — Ты, сука, вены себе почти вскрыл! И ты еще пил что-то перед этим? Пил, я спрашиваю? Войцек, ударю тебя! Он наскоро останавливал кровь под моим пристальным взглядом; левой рукой колдовалось неловко. Я никак не мог поверить, что он отчаялся до той степени, что вонзил нож себе в руку, это было… слишком для меня. Что, если бы я пришел позже?.. Я не хотел об этом думать, не хотел представлять, как вхожу в квартиру и вижу его, окровавленного и окончательно мертвого, на полу… Неужели это после представления с Киром? Это из-за меня?.. Поэтому я кричал на него так громко — я пытался дозваться и до своей совести. Убеждал себя, что я сам не виноват. — Я ведь не умираю… — устало сказал Влад. — Зато я, похоже, скоро сдохну, — грустно заметил я. — Пошли. Я успел схватить его за ворот и вздернуть на ноги, благо, Влад не пытался сопротивляться — лишь потом, когда я подтаскивал его к двери, попытался трепыхнуться, но я, забыв, что больных на голову надо щадить, двинул ему под ребра локтем. — Молчи, — вздохнул я, выволакивая его на площадку. Я хотел извиниться — за все сразу — и не смог. Подумал, у нас еще будет время. Не знаю, ошибался я или, сам не понимая, предвещал будущее — мы как раз входили в квартиру нашей таинственной соседки. Ярослава Игоревна, воинственно подбоченившись, ожидала нас на пороге квартиры. Денница, спасибо за соседку-ясновидящую! Не говоря ни слова, она указала вперед по коридору, сама заперла за нами дверь, и, признаюсь честно, молчание начинало меня настораживать. Влад напряженно осматривался, я чувствовал себя слегка увереннее: я здесь уже был, в этой комнате, сильно смахивающей на антикварный магазин, просторной и уставленной неведомыми древностями. В тот раз, правда, закончилось все невесело, но я старался не вспоминать о прошлой просьбе Ярославы Игоревны. Она была самым опытным существом, обращающимся с магией, и я надеялся найти у нее помощь. В серванте зловеще тикали большие часы; Влад следил за движением стрелки, а хозяйка квартиры вошла в комнату со знакомым чайным сервизом, дребезжащим на подносе. Я мельком присматривался к странной конструкции за стеклом, медленно осознавая, что это скелет какой-то громадной змеи. — Бедный мальчик, — запричитала Ярослава Игоревна, ставя ношу на стол и изображая доброту. — Ох, кто это тебя так? — Сам, — с вызовом ответил Влад, когда она, надев очки, склонилась над израненной рукой. Он заживил порезы, но они вздувались красными воспаленными царапинами со свежей корочкой. Белый дракон, чисто вырисовывающийся среди них, казался чем-то невозможным. Я устроился за столом, предоставив им самим разбираться. Чай мне ее в прошлый раз еще понравился, и я налил себе. Краем глаза я постоянно косился на Влада, убеждаясь, что ему не стало хуже; волновался, как бы соседка не навредила ему — я на всякий случай прикидывал, как выхватить нож. — Крепкий блок, — продолжала выпытывать Ярослава Игоревна, невесомо, кончиками пальцев касаясь его руки. — Его Высший демон ставил? Да, вижу… Как ты вообще колдуешь? И каким образом ты пытался его снять? Она засыпала его вопросами, что даже у меня начинала кружиться голова. — Всеми способами, которые нашел, пытался, — отвечал Влад. — Кожу сдирал, все равно проявляется. — Сам сдирал? — уточнил я, размешивая сахар. — Ярослав Игоревна, можно коньячку в чай? — Нельзя. — Жалко — так и скажите. А я вам черепушку достал… Я до того поразился их безумному разговору, что болтал все, что думал. — Сам, — вмешался Влад. — Сам сдирал. Еще вопросы? Я скривился, представив это. Пожалуй, для инквизитора содранная кожа не так страшна, я видел картинки в учебники и обладал живым воображением… нет, гораздо тоскливее было от взгляда отчаявшегося человека. Измученного так, что он был готов калечить себя как угодно, лишь бы вырезать татуировку со своего тела, но белый дракон появлялся снова и снова. — Велиар, мятежный Высший, — объяснил Влад. — Он схватил нас с Карой, когда пытался свергнуть Люцифера. Гвардия еще до Исхода представляла серьезную силу, и он смог вывести нас из игры. Заточил в тюрьму у себя под замком, я проснулся там с этой дрянью на руке. С тех пор… — Я живу с уголовником, — хмыкнул я. — Конфеты хочешь? Шоколадные. — Ян, — с укором сказала Ярослава Игоревна. Да, я чувствовал себя последним мерзавцем, напоминать об этом не стоило! Но язвил я лишь от того, что места себе не находил от беспокойства, но показывать это эгоистично не хотел — не после того, как Влад спокойно устроил пыточную на кухне, сам став первой жертвой. Чертов безумец… Я разрывался, желая ему помочь, но не смог придумать ничего лучше, чем поручить его Ярославе Игоревне. — Снять блок можете? — обеспокоенно спросил я. — Или на следующий день этот двинутый себе руку отхватит? — Сейчас посмотрим, что можно сделать, — пообещала она. Мы пили чай, пока Ярослава Игоревна искала что-то в книжном шкафу, после чего скрылась на кухне и долго гремела какими-то склянками. Влад долечил раны, сначала до свежих шрамов, но, увидев, что белая татуировка идет поверх них, со злостью закончил заклинание. Кожа была чистой, живой — словно все мне привиделось. — И что, она может помочь? — недоверчиво спросил он. В квартире ясновидящей он постоянно оглядывался, словно боялся неожиданного нападения. Я угрюмо молчал; обстановка напоминала мне, что я лгу, обманываю его, не рассказывая о кольце. Знай он об артефакте, Влад не стал бы калечиться… — Если не сработает… — протянул он. — Я не буду рубить тебе руку, и не надейся, — заявил я. — Влад, мы можем с этим справиться. Ты не должен так мучиться. Если ты считаешь, что без жертвы ничего не получится, ты ошибаешься… — Ты свои жертвы принес, почему я не могу?.. — Это не они! — перебил я. — Ты просто… ненавидишь себя, требуя невозможного. И мне страшно, как далеко это может зайти. Влад замолчал — распробовал конфеты. Так мы их и прикончили, дожидаясь хозяйку, которая появилась спустя довольно долгое время, бормоча что-то себе под нос. — Давай руку, бедолага, — потребовала она. Влад подчинился с такой поспешностью, как будто втайне хотел от руки избавиться насовсем. Ему было все равно, он устал от своей беспомощности — отчасти я мог его понять. И это несмотря на все прошлые слова о том, что искалеченный маг никому не нужен! Ярослава Игоревна осторожно возилась со странного вида амулетами, выточенными из дерева, а не из прозрачных камней, как мы привыкли, что-то приговаривая. Тишина прерывалась ее бормотанием и шипением Влада, я с интересом следил за странными пассами, которые она проводила над татуировкой. Что-то шло не так — слишком долго. — Янушка, если хочешь сделать что-нибудь полезное, позвони Есене, — попросила Ярослава Игоревна, не вытерпев моего пристального взгляда. Я покорно полез за мобильником, чтобы занять кем-нибудь руки, Влад неожиданно вмешался: — Да на кой черт она нужна… — Что с ней? — спросил я, набирая номер. Позволил себе усмехнуться: — Опять в жертву приносят? — Она не вернулась домой вчера, — сказала Ярослава Игоревна со спокойной уверенностью. Мне вновь стало плохо и стыдно. Я разрушал все, к чему прикасался. И Есеня, отвергнутая и отцом, и мной, которого она, может быть, любила, должна была совсем отчаяться. Я надеялся, что она не натворила ничего глупого, опасного… Но Еся не ответила — подозреваю, она бы и не приняла вызов, увидев мой номер (ими мы обменялись в то время, когда я приглашал ее вместе допросить Егора). Сдавшись после третьей попытки, я устало отложил телефон. Время тянулось медленно, амулет из дерева краснел, словно напитываясь кровью, а выражение лица Влада сделалось странным, болезненным. Я хотел коснуться его плеча, но передумал. Что-то происходило — амулет стал раскачиваться, как маятник. Ярослава Игоревна по-настоящему улыбнулась. Вручила Владу странную подвеску — даже я чувствовал, что она полна пугающей силы. — Все, — объявила Ярослава Игоревна, отойдя. — Это кусочек дерева, на котором распяли Христа. Оно впитывает страдания, перетягивает их. Сейчас проклятие в амулете, и я предлагаю упокоить его на дне реки. Проточная вода ослабляет их силы. Я перегнулся через стол, тревожно разглядывая руку Влада — татуировка выглядела так же, как и раньше. Он, видно, разделял мое недоверие и не спешил пробовать колдовать. Но запястье, вокруг которого был обернут шнурок амулета, дрожало. — Спасибо, — с трудом выговорил Влад. И отвернулся. Успокоившись, он на пробу согнул пальцы в привычном жесте, вызвав пару огоньков на ладони, но Ярослава Игоревна быстро воспротивилась его испытаниям: — Никакой боевой магии в моем доме! — непреклонно заявила она. — Подай-ка лучше сахарницу… Пока Влад развлекался левитацией, я внимательно за ним следил, но татуировка оставалась красивым рисунком, а не вечным проклятием. Он сам, похоже, слишком привык к разгорающемуся с каждым разом все больнее заклинанию, что не до конца верил избавлению. — А теперь отправь его в Неву, и покончим с этим! — Ярослава Игоревна указала на деревянный амулет. Он взмахнул рукой, и нам обоим стало легче. Словно что-то камнем сдавливало мне грудь. Влад зачарованно слушал нечто на изнанке, полной силы, бушующей ураганом. Теперь он был частью ее, ничто Влада не удерживало… Но он совладал с собой, остался человеком, кивнул еще раз соседке. Мы заторопились — мне хотелось зайти к Есене и извиниться за свою бессердечность. Но пока, прощаясь с Ярославой Игоревной, Влад все пытался благодарить ее в десятый раз, но она все отмахивалась: — Считай, по старой дружбе, — сказала она. — Твоя бабка мне очень помогла как-то… Тоже — избавила. Вот я и нашла, чем отплатить. Кровь у магов всегда значила очень много. Или, может, она хотела помочь от чистой души, но в такие благородные порывы я не верил… Думая, не напомнит ли она однажды о своей доброте, я покидал ее в совсем не веселом настроении. Спускаясь по лестнице к двери Есени, я ощутил небывалую робость. Даже избавить Влада от сковывающего проклятия в конечном счете было труднее, чем поговорить с одной своенравной девицей… Удивительно, но радостный Влад согласился завалиться к ней. Когда он небрежно разомкнул замок одним движением руки, я начал понимать… Влад готов был на Библии клясться (так и сказал, будто это что-то значило), что Есени дома нет. Конечно, вламываться в квартиру Огневой я не хотел, зная, что если она, вернувшись, заподозрит нас, то спокойной жизни не будет. Но я все-таки пошел за Владом. — Она сдерет с меня кожу живьем, — оптимистично предрекал я, пока Влад искал выключатель, чтобы зажечь свет. — И будет смеяться при этом. — Почему только с тебя? — улыбнулся Влад, к которому возвращалось хорошее настроение. — Я первый полез. — Вот это ей и скажешь. Лампочки в люстре загорелись, разгоняя мрак — был вечер, а зимние вечера в Петербурге не особо отличимы от глубокой ночи. Я рассматривал бардак в коридоре, удивленно замечая коробку с елочными игрушками и мишурой. — Новый год скоро, забыл? — напомнил Влад, закопавшийся в нее. Мне на плечи змеей легла пушистая мишура, но я нервно стряхнул ее. — Ага, но в этот раз мы без выходных работаем. У нас тут не самое подходящее время, чтобы праздновать… Влад, отняв у меня телефон, набрал Есеню, и стандартная мелодия заиграла откуда-то из комнаты. Что ж, значит, она меня не игнорировала, а забыла дома мобильник — мне от этой мысли стало немного лучше. Влад уверенно распахнул дверь в гостиную, занявшись поиском телефона. Я взял какую-то книгу с тумбочки, листнул наугад от нечего делать. А потом, наткнувшись на выделенный желтым маркером текст, я впервые в жизни так явно почувствовал мурашки, пробежавшие по спине. Перевернул обложку, присмотрелся к названию, остолбенел, слыша колотящееся от волнения сердца. Не может быть… — Влад! — крикнул я. — Знаешь, что у нее тут валяется? Он, держа в руках телефон Есени, выглянул из комнаты, окинул меня беглым взглядом, а потом, донельзя удивленный, выхватил из моих трясущихся рук книгу. Это была Библия в потрепанной кожаной обложке, которая казалась мне какой-то знакомой. — В вещдоках такая же лежит, — вспомнил я. — Нашел у Арины тогда… Надо бы сверить, тут что-то подчеркнуто, но я не помню, было ли такое в книге Соколовой… — Ян, — вмешался Влад. — Ты понимаешь, что это значит, да? Мы должны… Конечно, я знал, я знал все постановления и законы лучше него, но именно сейчас мне больше всего хотелось сбежать, громко хлопнув дверью, упиться чем-нибудь и забыть о этой Библии в квартире той, кого я, быть может, когда-то хотел арестовать, но ведь это все абсолютно несерьезно! Я никогда не желал!.. — Эй, ты меня слышишь? — Обыскать квартиру, — согласился я, чеканя слова. — По подозрению в причастности к крестоносцам, — тут все же сорвался в беспомощный вопль: — Но ведь одна книга ничего не доказывает, ты вон ее вообще наизусть знаешь!.. — Мне по работе положено, а ей-то зачем? Влад протянул мне книгу, устало усмехаясь, а я так и стоял с этой Библией, не зная, куда ее приткнуть, пока Войцек уверенно распахивал все шкафы, словно думал, оттуда на него вывалится пара скелетов или, по крайней мере, распятие — оно уж точно доказало бы ее виновность. Нет, он вытряхивал груды тряпок Есени, а я беспомощно наблюдал за разгромом. Вера у нас не наказывалась пока что, поэтому арестовывать ее за одну книгу дома мы не имели права. Но Есеня не была похожа на добрую христианку, но и себе в душу никому лезть не позволяла, поэтому так уверенно я говорить не мог… Я вспомнил, с каким подозрением к ней относился Влад. Что ее друг — один из лидеров крестоносцев, который разговорился, лишь когда Есеня оказалась за дверью… — Опаньки! — возрадовался Влад, переворачивая очередной ящик комода, приткнутого в углу гостиной. — Смотри, теперь можем ее хоть за вандализм арестовать! Я, склонившись через его плечо, увидел баллончик с красной краской, которой, видимо, когда-то был намалеван крест на двери Ярославы Игоревны — с тем расчетом, чтобы я его увидел. Неужели Есеня?.. Она явилась ко мне той ночью, отводя подозрения! Я был ее алиби. — Это все еще ничего не доказывает, — воспротивился я. — Она, конечно, поступила не совсем по закону, но… — Да хватит ее оправдывать! — рявкнул Влад. — Ян, слушай, у нас работа такая, тут личные чувства ничего не значат! Ты, кажется, решил быть инквизитором. И ей об этом сказал. Ты не хуже меня все знаешь, так что давай смиримся с тем, что у нас тут под боком жила одна из крестоносцев! Нет, нет, это все глупый сон, это невозможно! Все идет наперекосяк, почему все так?! Я не хотел ее арестовывать, она всего лишь надоедливая девчонка, которая крутилась рядом, она не могла быть одной из этих фанатиков, это… это… Я отказывался в это верить. Да, все чувства инквизитора кричали мне, что тут хватит свидетельств, что на глазах у меня Есеня была слишком часто, но я не хотел… Я никогда не любил Есеню, как бы ей этого не хотелось. Жалел. Иногда ненавидел ее. Но представить ее врагом… — Мы слишком торопимся ее обвинять… — все убеждал я. Влад же спокойно рассмотрел находку, проверив и каким-то своим магическим способом, хмыкнул: — Кстати, это из твоей квартиры. Говоришь, она заходила ночью и долго рылась в ванной? Мыло ей, как же… — Это не мое, — растерялся я. — Откуда она знала, что там есть эта краска? — От предыдущих владельцев осталась? — предположил Влад. — Разберемся, подожди… После еще некоторого времени безуспешных поисков он переключился на ноутбук, стоящий на столе. Я, устав бесцельно слоняться по комнате, сел на диван, а он пока снимал пароль с компьютера Есени — по словам Влада, это было не сложнее, чем обычное отпирающее заклинание, переложенное на техномагию. Я бездумно листал Библию, пока он щелкал мышкой. Все еще не верилось, но понемногу укладывалось в голове. Беспомощность прошла, накатило осознание. Я думал, думал, ловил все, что могло показаться подозрительным за время нашего с Есеней знакомства… Денница, да почти все! И почему я не замечал раньше… Она хотела отомстить отцу, а крестоносцы вцеплялись в Инквизицию, подобно бешеным псам. Из-за них то, что он любил, строил, лелеял, рассыпалось на куски. — Как думаешь, в тот день, когда я ее спас от крестоносцев, — припомнил я, — это мог быть спектакль? Они могли нас засечь? — И позволить себя убить? Бред какой-то, — признался Влад. — Мы разнесли там десяток человек. — Возможно, на такой исход они не рассчитывали. Но круг-то все равно замкнулся, какая разница? Они сами себя подрывали, чего им стоит сымитировать ритуал. Если бы ты их не убил — они бы тебя. А если сама Есеня это замыслила, могла… ну, не знаю, посмотреть, чего мы стоим? Влад посмеялся над моими теориями, но не так уверенно. В то же время с раздражением отбросил мышку, объявив, что очень уж тщательно Есеня вычищает историю браузера. Выругавшись, Влад полез проверять документы. — Она работала в «Грешниках», откуда уводили первых жертв, но мы думали, это обычные совпадения — в конце концов, остальной персонал не причастен, — озаренный внезапными догадками, заговорил я. — Могла указывать на них Синькову, тот вел… Мы считали, крестоносцы взялись за этот клуб, хотели ударить по кардиналу, но если все наоборот? Есеня привела их туда. — Девчонки, как в американских сериалах, жаловались барменше на жизнь, а та убеждалась, что они никому не нужны, а трупы найдут не сразу? — ядовито уточнил Влад. — Кажется, это мы не сможем ей предъявить. — Знаешь, я сейчас вспомнил, он рассказал мне про карты, но когда Есеня вышла из палаты, — решил поделиться я. — Боялся ее? Может, она была для него надсмотрщиком, а не другом? Но почему мне не сказал, что она одна из них — шанс был! А когда я ей рассказывал, что мы Егора схватили, она так удивилась… Есеня хорошо играет, — признал я. — Я не знаю, насколько она была искренна с нами. Я закрыл глаза, поняв, что говорю какой-то невнятной скороговоркой. Нужно успокоиться. Нужно… И что нам теперь делать? — Может, она и удивилась, потому что думала, от него избавились окончательно? — закончил тем временем Влад. — Ох, хер его знает. Егору позвони. Вдруг она у него? Ее пропускают! Мы сами ее позвали! Заволновавшись за жизнь мага, я тут же набрал его, но Егор ответил, сонный и сердитый. Когда я попытался спросить о Есене, отключился, но я успел понять, что он давно ее не видел. За это время Влад перешерстил все файлы на компьютере, ничего полезного не нашел и был готов бросить эту затею, как вдруг заметил флешку в первом же ящике стола. Я подошел, рассматривая его находку. — Не рванет? — я опасливо наблюдал, как он подключает флешку к компьютеру. — М-м, нет, с чего бы? Но если что, ты меня предупреждал, да. Влад открыл несколько картинок — сканы тех карт, которые нам были известны. Он долго рыскал по остальным документам, рассматривая страницы какой-то книги — наверное, того самого сочинения Лилит. Я попытался было прочесть что-то с картинки, но язык был совершенно незнаком, тем не менее, я ощутил слабую головную боль, словно текст сам хотел быть прочитанным. — Ты понимаешь, что там написано? — спросил я. — Да. В целом, понимаю, но не все, — ответил Влад через некоторое время, встряхнувшись. — Здесь как раз про ритуал, про который нам рассказывала Соколова. Полагаю, Лилит оставила нечто вроде примечаний после сказок для Сэмми. Хранить такое в голове — это больно. Физически. Ей необходим был другой… носитель. Он щелкнул курсором по вордовскому документу, следующему на флешке, быстро пролистал несколько страниц, мелькнувших с такой скоростью, что я не успел ничего различить. — Это пометки, — нахмурился Влад. — Описание того же ритуала на нормальном языке, какие-то поправки… И хранится это у Есени, причем, судя по всему, она сама этот текст и писала с чьих-то слов. Он перестал гонять страницы вверх-вниз, и я смог прочитать пару строк. Это и правда напоминало не официальный доклад или что-то вроде того, некоторые предложения были обрывочны и заканчивались на середине мысли, все пестрило красным подчеркиванием — видно, писавший это очень торопился и не попадал по клавишам, спеша занести все в компьютер, пока мысль не забылась. Это даже смахивало на дневник в какой-то степени: «я узнала», «сегодня видела»… — Можно идею чисто в потоке бреда? — наконец сказал Влад. — А если драгоценная дочь нашего начальника — это и есть третий крестоносец? Если у нее есть доступ к таким файлам, за чтение которых Кир едва не кинулся на Арину… Признаться, я сам об этом думал. И все равно обвинять ее пока было рано… Кого я обманывал? Себя. В первую очередь, конечно, себя. — Третья, значит, — сказал я. — Почему не Арина, например? — я с удивлением поймал себя на новой попытке оправдать Есеню. — Или совершенно любая другая женщина? — Арина была у нас в тюрьме, без нее они вряд ли отважились бы действовать. Но ты прав, мы слишком размахнулись, надо сначала с ней пообщаться… Где она может оказаться? Я бы предложил подождать ее здесь, но мы не знали, сколько Есени еще не будет дома. Как она побежала прочь от меня, так, похоже, и не объявлялась тут. Мы теряли время, которое она могла потратить на не вполне законные действия. Звонить Огневу пока не стали — если сообщить ему эту радостную новость, поговорить с Есеней нам никто не даст… — Ну, и что — все объясняется детской обидой? — страдал я, мечась по квартире. — Она должна понимать, сколько человек гибнет от этого. Как меняется мир. Я удивлялся спокойствию Влада, читавшему ее заметки в поисках ответов. Интересно, что он сделал бы, будь Есеня дома?.. — Успокойся ты. Жалко тебе ее, что ли? Он Есеню всегда ненавидел, а я как раз начинал задумываться, было это случайным совпадением или он с самого начала Огневу подозревал. Нет, тогда мы ее задержали бы давно, а так они с Еськой только грызлись каждый раз… — А тебе не жалко? Он молчал, потом печально проронил: — Ян, я ведь говорил: не умею жалеть. И любить не умею, такой вот человек — впрочем, тут можно спорить, могу ли я им называться. И мне так хорошо, что самое ужасное. Все время было хорошо… И он действительно искренне верил в свои слова, почти так же, как крестоносцы верят в своего Бога. Что ж, если им так жить удобнее… Но так же не может быть… Неожиданно Влад вскочил, напугав меня резким движением. Радостно сверкающие глаза, однако, внушали опасения в его психическом здоровье. — Ты говорил! — он ликующе улыбнулся. — А если ее и правда решили принести в жертву снова? — Да теперь-то зачем… Влад отмахнулся от меня: — Не перебивай. Все на это и указывает — у нее эти заметки, именно у нее, а не у их мага, не у Кира! Богу нужно чье-то тело, так? Если Есеня и есть третья из их верхушки, то логично предположить, что ее Ему и отдадут! Не стала бы она изучать ритуал от скуки? Да даже если так, она знает о нем слишком много, нам необходимо с ней поговорить!.. Но, сам подумай… Этот ритуал требует добровольного согласия человека — чаще всего девушки, потому что женская аура легче изменяется… Не знаю, как у Есени с магическим даром, но они часто берут девушку из древней семьи — там не обходится без магов и ясновидящих, а кровь — она кровь и есть, сколько бы поколений не сменилось. Нам срочно нужно ее найти, пока что-нибудь непоправимое не случилось!.. Он успел вытряхнуть из ящика мел, замеченный при предыдущем обыске, теперь быстро вычерчивал магический круг на полу, торопливо рисуя символы в углах пентаграммы. Влад произнес пару заклинаний, едко запахло паленым. Я медлил. Он говорил так уверенно, будто однажды сталкивался с таким ужасным ритуалом. Крестоносцы были старше Исхода. И Кир говорил про Агнешку… — Ты… про свою сестру?.. — растерянно спросил я. — Ее тела потому не нашли, что… Блядь. Не может быть. Влад, нет… — Когда тело одержимого человека не выдерживает духа, от него мало что остается, кроме кровавых ошметков, — жестоко сказал Влад. — А Святой Дух — это не от балды придумали. Хотя и подставили красивый эпитет. Вот почему вокруг столько одержимых… Он случайно переломил мел пополам, но круг был закончен. Влад ступил в центр, засучив рукава, и широко раскинул руки. Контур круга вспыхнул алым, когда он начал читать заклинание, а я, не желая сбить, не смог спросить, что он делает. — Поисковое заклятие, — объяснил Влад. — Я сосредоточусь на ней. Есеня не маг, найти ее легко. — Мне не отвлекать? Я наконец-то начинал понимать. Я ясно увидел, с чего начался кошмар, на который он обрек себя. Влад не просто был одержим идеей убить Бога, а мстил за сестру, как Кара — за родителей и друзей. Если бы он рассказал раньше, я бы понял… — Ты и не отвлекаешь, — упрямо сказал Влад. — Я закончил, дел на две секунды… Он довольно улыбался, чуть дольше продержав круг — хотел насладиться возвращенной силой, но изредка косился на татуировку, которая так и не засветилась. — Действительно помогла, надо же, — признал Влад. — Ты что-то спросить хотел? — Ты мог бы раньше сказать. Про Агнешку. Теперь, когда Владу больше нечего было делать, не на что отвлечься, он был вынужден смотреть в мои глаза и вспоминать что-то, что было для него очень важным. Я вдруг вспомнил тот вечер, когда мы пили на адской арене, а я рассказывал про гончих. Тогда мне с трудом удавалось заставить голос не дрожать; Влад сейчас тоже пытался говорить небрежно, словно не о себе: — А что изменится? Я знаю, что ебаные культисты всегда пытались призвать своего любимого Бога, но руководство у них было не особо четкое, вот они и убивали их. Жертв. Ни одна не подходила. Они выжигали призванным светом и тело, и душу, — он прошептал что-то вполголоса, чего я не расслышал, потом продолжил: — Это Бог убил мою сестру — в этом мне поклялись те, наши фанатики, перед смертью. Я потому в Гвардию и пошел, что хотел видеть своими глазами, как Его убьют, но после Исхода одно понял: Он такой же обиженный ребенок был, как и все мы. Как и мы все, Ян. По образу и подобию… Он сбежал, сдался, спрятался. И вернуться не может, потому что наш мир выталкивает его, а тела не принимают. А я захотел быть кем-то еще. Кем-то большим, чем меня задумали. Так что я решил: нахуй судьбу и нахуй Бога. Влад устало вздохнул, сел рядом, отряхивая пальцы от мела. Смотрел он на круг, куда-то в одну точку, и никак не мог оторваться. Я молча протянул ему пачку сигарет, он закурил, понуро рассматривая свои рисунки на ламинате. — Можно считать, — сказал Влад, — у меня личные мотивы, помноженные на увлеченность идеей. Иными словами, мне нечем больше жить — насколько это слово ко мне применимо. Единственное, о чем я жалею, это то, что я тебя втянул. — Агнешка, она… — Была той, кого я потерял однажды. Может, она была не лучшей сестрой. Может, мы не всегда ладили. Но мы были семьей, Ян, а они ее у меня отняли. Единственное, что в мире может быть важным для такого мерзавца, как я, — это люди, которым я нужен. А потом они погибают и… — он прерывисто вздохнул, — кто-то ведь должен за это заплатить. Так вся эта ненависть к Богу — от одиночества? — Я отдал бы что угодно, лишь бы ее спасти, — признался Влад. — Что угодно… Она сделала меня тем, кто я есть… Учила колдовать, когда я был ребенком, помогала. И потом. Вся моя жизнь… — Не она, Влад, — поправил я вдруг. — Ее смерть. Без этого тебя не было бы. Все так, как должно. — Провидение? — рассмеялся он. — Хрень полная… Извини, я это так… — Ничего. Я не обижаюсь. Влад притушил сигарету о собственное запястье, кинул окурок на пол. Взгляд его, слегка бессмысленный, обретал некую ясность, но я все равно не верил своим глазам: таким Влада я не видел никогда. Хотя он не впервые за наше знакомство сомневался в правильности своего пути. — Как бы там ни было, у тебя ведь есть Гвардия… — я задумался. — Ты оттого и идешь за Карой, как бы безумна она ни казалась? — Что бы я ни говорил там о свободе, каждому необходим кто-то, за кем можно следовать. «Ego homini Lupus». Я человеку волк. Я ненавидел свою человечность, продавал душу, готов был заложить ее ради службы в Гвардии, а все почему, Ян? Потому что быть человеком слишком больно. Больно, когда родные умирают. Я хотел отрешиться от этого, но так и не смог. И больше всего боюсь, что Кара… Но она сильная, — сказал Влад, — она не умрет. А я принесу ей голову Бога. — Я, кажется, понимаю, — ответил я, потому что надо было что-то сказать — не оставлять же его одного в глухом одиночестве. — Но… я же не умер? Я здесь, с тобой. Влад покосился на меня, словно не верил, что это я говорю. — Ты был близок. Много раз. — Но ты не дал мне помереть все эти разы! — воскликнул я, думая, что нашарил нужную ниточку. Постарался успокоиться, придать убедительности голосу: — Может, хватит мстить за погибших и пора спасать живых? Влад нервно рассмеялся: — Спаситель есть, и это не я. Совсем не я… Я умею уничтожать что-нибудь — и все, господин инквизитор. И стоило мне появиться в твоей жизни и вылечить тебя от ран, так я начал калечить душу. Сегодня в допросной я… Поверь, одного Влада Войцека этому миру хватит. Не нужно идти по той же дороге. Помнишь, что я сказал тебе в начале? Я попытался вспомнить — это было словно так давно… — Люди забыли, что такое война… — прошептал я. — Забыли. Я понял это, когда моя сестра умерла, когда я выносил Кару из пожара, когда вытаскивал тебя с того света. Все время эта фраза билась в моей главе. Есть вещи страшнее войны, Ян. Такой мир — он ужаснее любой кровопролитной драки. Тот, где я теряю людей, которых спас бы ценой своей жизни. Я бы сжег проклятый мир, если б мне дали сил… Ты думаешь, я сумасшедший? — Я не знаю, что думать, — честно ответил я. — Но я тебе верю. В тебя. Он молчал, недоверчиво усмехаясь. Могу представить, что он думал: глупый мальчишка, как побитый щенок, готовый привязаться к кому угодно — лишь бы к кому-нибудь. Пусть так. Я чувствовал, что это нельзя подделать. — Спасибо, — наконец сказал Влад. — Правда. Я благодарен, что ты меня не бросил. Но сейчас самое время отпустить меня драться с Богом. Я неловко замолчал, не зная, как продолжить этот странный разговор. — Ну, — я решительно встал на ноги, — умирать я пока не собираюсь, так что не надо. А пока, — я постарался говорить пободрее, чтобы немного развеселить Влада, — есть вопрос посложнее, чем убийство какого-то там Бога. Кто будет звонить Огневу и сообщать, что его дочь теперь в розыске? Надо было действовать. Жить дальше. Хоть я и больше всего на свете хотел бы остаться здесь, курить и смотреть на зажигающиеся окна в доме напротив. Нам нужно было идти и… что-то делать — как сложится. Влад неестественно расхохотался, и я потом понял, почему меня так проняло. Его глаза совсем не смеялись, сверкали серьезно, хотя он скалился в улыбке, показывая клыки. — Давай мобильник, — потребовал он. — Сейчас быстро поговорим… — А ты хуже не сделаешь? — подозрительно спросил я, но после того, как телефон отдал. Влад выискивал в списке контактов Огнева чуть дольше, чем требовалось, словно его мучили последние сомнения. Потом нажал на вызов, зазвучали долгие гудки, а он говорил, по привычке размахивая телефоном: — Конечно, сделаю! Он сгонит всю Инквизицию туда, куда нам нужно. А мы тем временем тихо разберемся. Ритуал не начали — или, может, совсем не начнут, если мы ошибаемся, а так даже лучше для всех. Но сначала надо самим разобраться, посмотреть… Ты же со мной? — со смутной надеждой спросил Влад. — Он еще спрашивает…