Моя версия Death Note.

       Ватари очень удивился, когда встретил утром у больничного крыла потупившую взор молчаливую Саюми и побледневшего Рюдзаки. На его вопросы, оба отмалчивались и избегали смотреть как на Ватари, так и друг на друга. В машине сели максимально далеко друг от друга и всю дорогу не отрывали взгляды каждый от своего окна. Не разговаривали они и после приезда. Рюзаки в тот же день уехал в Сеул завершать дело серийного убийцы, а Ника осталась оправляться от травмы под присмотром Ватари.        Вероника несколько дней пребывала в отрешенном состоянии, заставляя Ватари беспокоиться, а потом наконец пришла в себя и сама кратко рассказала наставнику легендарного детектива о случившемся в тот вечер в больнице и клятвенно заявила, что больше «ни-ни» как в распитии спиртных напитков, так и провокационном поведении по отношению к его воспитаннику.        Вскоре Ватари завершил дела в Токио, и они с Вероникой отправились вслед за Рюзаки. Теперь для «Саюми Рю» настала совсем домашняя жизнь. Она часами напролет сидела на кухне и переводила продукты в надежде освоить простые на первый взгляд рецепты десертов. Так же с большим усердием она старалась привить Рюзаки любовь к несладкой пище, но тот ел с трудом, и то лишь под страхом лишения сладостей. Когда надоедало торчать на кухне и экспериментировать, она помогала Ватари в поисковых работах, которые давал ему L и занималась с ним японским.       Гулять Нике разрешалось лишь во дворе частного дома, который они снимали, под высокими железными воротами. Таким образом походы в магазин за углом — тоже в сопровождении Ватари, были единственными событиями в ее жизни. Вероника чувствовала себя ущемленной в правах и думала о себе как о заключенном, но все равно помалкивала. Ведь кто-то совсем недавно устроил пьяное представление детективу L. Стыдно было до сих пор. И смотреть на Рюзаки без волнения ей было очень сложно. Впрочем, и он не стремился общаться.       «Слава Богу, не выгнал, — рассуждала Ника, в очередной раз принеся детективу термос с кофе. — И не сбежал от меня — тупой пьяницы. Как же я перед ним опозорилась… Что обо мне теперь думает детектив L? Что я алкоголичка с извращенными тайными желаниями?» И в тот же момент Вероника поймала себя на мысли, что ей ужасно интересно узнать, что он почувствовал, когда она так бесстыдно к нему приставала. Смутившись собственных мыслей, Ника зажмурилась и отвернулась в сторону. — Что такое, Ника? — не отвлекаясь от строительства сахарной башни, поинтересовался Рюзаки. — Да нет, все в порядке… — пролепетала она, смутившись, и метнулась в свою комнату.       Этой ночью Нике не спалось. Послонявшись по комнате, она вышла тихонько во двор, уселась на ступеньки и подняла голову. Конечно, над городом звезды не очень хорошо видны, но это бесспорно, лучше, чем пялиться в потолок. Сегодня Вероника снова разговаривала с родителями. Кажется, у них все хорошо. Они купили дом на берегу моря в пригороде Новороссийска, занялись каким-то частным делом, связанным с домашним хозяйством. Ника вздохнула. Мама не переставала спрашивать об истинных отношениях с «этим парнем», спрашивала, как протекает беременность. Вероника все никак не могла собраться, чтобы сказать о потере ребенка. И каждый раз мама спрашивала ее: ты точно счастлива, дорогая моя, или просто хотела сделать счастливыми нас?       «Я просто тупая овечка, мам… чуть не угробила вас всех, — думала Ника, вглядываясь в темное небо и безмятежно улыбалась. — Но, кажется, я совсем не жалею, что поступила так. Я рада, что познакомилась с ним, рада, что сделала его своим должником, продлив ему жизнь. Он достоин того, чтобы исправить свои ошибки и жить дальше». — Саюми, — раздался вдруг тихий голос за спиной.       Ника от неожиданности подскочила и коротко вскрикнула. Рюзаки, как всегда, умудрился подкрасться незаметно. — Тьфу ты… напугал…. — буркнула она, схватившись за ворот халата. — Прости. — Не знала, что ты выходишь на улицу, — не удержалась от колкости Ника. Она очень разозлилась за то, что лохматый чудик прервал ее одиночную прогулку. — Тебя не было в комнате. Пошел искать, — коротко ответил он.       Ника, с подозрением прищурившись, уставилась на него. — У тебя комната была открыта, и там горел свет, — уточнил Рюзаки. — Я заглянул, хотел спросить, почему ты не спишь, а тебя там нет. Что с тобой, Саюми? Почему сидишь в темноте на улице? — Просто. Не спалось. А тут небо ясное. Я очень люблю звезды, вот… — Понятно, — он засунул руки в карманы джинсов и подошел ближе.       Потом поднял голову к небу. — Большая медведица! — решила выпендриться Ника, уже простив своего нежданно компаньона по ночной прогулке. — Не думала, что увижу ее здесь. Где же малая… она должна быть где-то… — Тут, — и Рюзаки протянул руку к небу, указывая направление. — М-м-м… где же? — Ну вон же, выше созвездия Дракон.       Ника встала, приблизилась к нему, чтобы увидеть, куда он указывает. — И точно! — А это — Водолей, а вон Журавль… Южная Рыба, Пегас, — продолжал перечислять Рюзаки.       Ника перестала смотреть на небо. — Интересно, есть что-то, чего ты не знаешь? — спросила Ника, удивившись, как человек, просиживающий за компьютером все дни на пролет и уткнувшись в бесконечные расследования, может выйти ночью на улицу и без подготовки узнать созвездия.       Он опустил руку и мельком взглянул на Нику. — Я много не знаю, — тихо ответил он. — А по мне так ты круглый всезнайка, — скрестив руки на груди, важно произнесла Ника. — Такого как ты даже ботаны бы сторонились. — Вот как… — плечи Рюзаки снова опустились. — Извини, — произнесла Ника, раздосадованная тем, что шутка не удалась. Но потом заговорила бодрым голосом, в надежде как-то исправить ситуацию: — А можно мне завтра в город съездить? Или мой домашний арест продолжается? «Эх… Как у мамочки отпрашиваюсь…», — грустно подумала Ника, но в душе чувствовала, что он больше не злится.       Рюзаки помолчал какое-то время, а потом коротко ответил, все так же избегая смотреть на нее: — Нельзя.       Вероника даже рот открыла. В момент ее настроение свалилось ниже плинтуса. «Не просто как у мамочки, а как у злой мачехи! Да какое право он имеет?!» — пролетела возмущенная мысль в голове. И только Ника открыла рот, чтобы возразить, как Рюзаки снова заговорил: — Завтра мы уезжаем, у нас не будет времени на прогулки. — Ты закончил дело? — тут же обрадовалась Ника. — Да. — Маньяка поймали? — Да, — коротко ответил Рюзаки. — Фуф, — выдохнула Ника с облегчением. — Молодец! Поздравляю! Этот гавнюк столько народу угрохал.       Но Рюзаки не принял поздравления. Он снова спрятал руку в карман и сильнее согнул спину. Словно что-то тяготило его. — Что с тобой? — Ника хотела коснуться его плеча, но, уже подняв руку, передумала. — Все нормально, — он повернулся к ней и улыбнулся.       Усталой, вымученной улыбкой человека, который борется день ото дня за справедливость, но всегда идет позади зла, по несвоевременно прервавшимся жизням, по чьему-то горю потери. За годы работы детективом он научился не показывать эмоции. Но они никуда не делись из его сердца, и в минуты слабости вырывались наружу. Тогда Ника еще не поняла, что его так огорчило, но подсознательно поспешила вновь сменить тему: — Ты знаешь, вчера у меня лучше получился тот торт с клубникой, помнишь? — Да. Спасибо. Ты много для меня готовишь, — произнес он и, чуть помедлив, добавил: — это приятно.       Ника радостно заулыбалась. — Если бы ты еще ел нормальную пищу! Как ты детей своих воспитывать собираешься? Вряд ли они будут такие же странные, как ты!       Рюзаки несколько растерялся. — Ты так шутишь, Саюми? — с подозрением уточнил он.       Ника немного смутилась. — Ну почему же… Когда-нибудь тебе тоже захочется стать отцом, — произнесла Ника, решив объяснить на языке, который бы он понял — языке науки. — Оставить потомство — это естественное стремление живых существ. — Возможно, ты и права, — задумчиво ответил Рюзаки и прищурился. — Если такое случится, найму сиделку, или отдам на воспитание в Дом Вамми, или… — Стоп! — возмутилась Ника. — Лучше бы и не спрашивала… А мать детей, думаешь, не будет против? — Не думаю, что у них будет мать, — задумчиво произнес он. — В смысле? — совершенно опешила Вероника. — Саюми, пожалуйста, давай оставим этот разговор, он априори бессмысленный. — Хорошо, — пробурчала Ника, добавив потом уже с воодушевлением: — Ты говорил, что закончил с расследованием, и мы поедем куда-то. Так куда? У тебя будет новое задание? — Нет, пожалуй, сделаю перерыв. — И что же ты тогда будешь делать? — Поеду в Шаолинь       Ника округлила глаза — Ого! Ты буддист? Монах? — Нет, — он немного смутился. — Я не буддист и не монах. Просто иногда бываю там. — Типа экскурсии? — предположила Ника. — Я слышала — там красиво. — Не совсем, — ответил детектив, повернувшись к ней и пробежав взглядом по ее удивленному лицу. — Хотя, можно сказать и так. — Ничего себе… — протянула Ника раздумываля, для чего именно он ездит туда. — А что мне делать все то время, пока ты будешь там? — Ты можешь поехать со мной, — ответил Рюзаки.       Вероника заулыбалась: — Это очень здорово! Только я ведь тоже не буддистка, это ничего? — Это не имеет значения. — Я согласна! Мы поедем с группой туристов или самостоятельно? Вообще, мне нравится, когда в поездке ни от кого не зависишь. Хотя, с другой стороны, если с группой, гид многое может рассказать о всяких памятниках архитектуры. А на сколько дней мы там остановимся? Хотя бы дня четыре будем? Так хочется вникнуть в жизнь монахов. Только подумай, у них совершенно другой распорядок дня, и никаких гаджетов, полное единение с природой! Совсем как в старину, — затараторила Ника и зашагала взад-вперед по веранде. — Мы поедем туда не с группой, — прервал ее Рюзаки. — И не на четыре дня. Я намерен остаться там на две недели или дольше.       Вероника замерла и широко открытыми глазами уставилась на Рюзаки. — Ты жить там собрался? Типа как послушник? Я читала, у них есть такая программа… — Да, Саюми, что-то в этом роде. — Ого! — удивилась она и окинула его критическим взглядом. — А по тебе не скажешь, что ты горишь желанием трудиться в поте лица.       Рюзаки отвернулся и опустил голову. Ника уже мысленно ругала себя за язвительность, как он вдруг подал голос: — Иногда я устаю. Не от расследовий, или чего бы ты могла подумать. — От людей, чьими поисками ты занимаешься? — предположила Ника. — И тебе нужно иногда отдыхать, чтобы вернуть веру в человечество?       Рюзаки вскинул голову и круглыми от удивления глазами посмотрел на Нику, слово не ожидая ее участия. — Ну, я ведь видела иногда на твоём компе фотки с мест преступлений, — поспешила объяснить свою теорию Ника. — И, если честно, понятия не имею, как ты до сих пор не свихнулся, и не начал мочить гадов направо и налево. Извини, если лишнее болтаю…       Она виновато улыбнулась. — Ничего страшного, Саюми. И ты отчасти права. Мне необходимы такого рода поездки для моего душевного равновесия. Хотя, признаюсь, я не принимаю свою работу так близко к сердцу, как ты думаешь. Так ты поедешь со мной? — Поеду! Ватари тоже с нами? — Нет, он поедет по делам. — Понятно… Тогда я, пожалуй, пойду посплю, если завтра собираемся. Спокойной ночи, Рюзаки. — Спокойной ночи.       Вероника ушла, оставив вслед за собой легкий, немного сладковатый нарциссовый аромат. Рюзаки остался стоять в темноте ночи и, подняв голову к небу, рассматривал звезды до тех пор, пока его шея совершенно не затекла.