Моя версия Death Note.

      Ватари рано утром собрал вещи и уехал. Ника с молчаливым Рюзаки направилась в Китай, в Шаолинь. Она даже не могла представить, что когда-нибудь окажется послушницей этого монастыря. Родителям она, наконец, сказала о потере ребёнка, и что едет в монастырь, именно потому, что ужасно скорбит. — Рюзаки, — прошептала Ника, глядя в окно самолёта и не поворачиваясь к нему. — Что? — Наверное, стоило рассмотреть второй вариант. Надо было усыновить кого-то. Я ужасно себя чувствую. Словно, я убила его собственными руками.       Ника изо всех сил старалась не выдать текущие по лицу слезы. — Почему? Ведь этого ребёнка не было, — искренне удивился Рюзаки. — Но родители переживают за меня, они ведь не знают правды. Для них он существовал. Мама так плакала… А если я навлекла на себя беду? Если потом, когда захочу иметь детей, она меня настигнет? — Ника не выдержала и всхлипнула       Рюзаки вздохнул. — Ты не должна воспринимать это так близко к сердцу. Да, они переживают, но у них много и других дел, к тому же, такое бывает. Они поймут и смирятся.       Вероника вздохнула. Ей хотелось услышать другое утешение. Что-то вроде: «не переживай, все у тебя будет хорошо, иди поглажу по головке…» и т.д. и т.п. Но, кажется, она забыла, с кем имеет дело. Этот человек –совокупность логики, всевозможной информации с аналитическим складом ума. Он и так, кажется, выкладывался на полную, подбадривая ее, пусть и в своей странной манере. — Спасибо, — кивнула она, решив похвалить его за попытки и вытерла слезы рукавом. В любом случае, нечего распускать нюни.       Рюзаки украдкой наблюдал за Вероникой. Он привык к ней, перестал думать о том, что пугает или шокирует, и, пожалуй, она стала ему нравится больше. Она не была умной в понятии отбора детей для дома Вамми, но была житейски мудра и легка в общении. Ну, а про её сладости и говорить было нечего. Он любил все, что она ему пекла, ведь она делала это для него. Любил, когда она заменяла Ватари и приносила вместо него кофе, когда ругала за неправильное питание.       В монастыре им пришлось жить в разных местах. И все три недели они не виделись. С удивлением для себя Рюзаки осознал, что скучает. Раньше ему давались с трудом дни в монастыре без сладкого, да и только, остальное его не волновало. Тяжёлый труд, изнуряющие физические тренировки, длинные медитации — все это было несложно, особенно, когда осознаешь, что конечно. Но теперь он переживал за Нику. Как она устроилась? Как переносит большие нагрузки и малое количество сна, ведь она та еще соня… В нем поселилось необычное и волнующее чувство заботы. И это не то же самое, что завести домашнего питомца. Это глубже, ответственней. Он стал думать о чувствах Ники к себе, подсознательно желая ей нравится. Все эти эмоции были так необычны для детектива и так интересны, что теперь он решил окончательно не спешить с поимкой мафиози. Вернее, вообще, передумал его ловить, только делать вид. Конечно, это не совсем правильно, точнее, совсем не правильно, но вот она — людская черта: жертвовать чужими интересами ради собственных. Но такова уж людская природа, и он не считал себя кем-то, лишённым напрочь этой природы.       Спустя две недели Рюзаки приехал за Никой. Внутрь, как и всем мужчинам, ему зайти не позволили. Прошло два часа, прежде чем она вышла. Если он изменился мало, то Вероника выглядела иначе. Она сильно похудела. Волосы были собраны в тугую шишку вместо хвоста, брови, обычно почти черные, стали светло-серыми, едва заметными. Рюзаки обошел вокруг, с настороженностью и опаской ее оглядывая. — Ты в порядке? — произнес он, прислонив палец к губам. — Что с тобой? — А что? — искренне удивилась Ника. — Я плохо выгляжу? — Твоя фигура… ты стала очень худой, — протянул он. — И где твои волосы?       Он и не представлял, что весь её длинный хвост мог поместиться в небольшой гульке на голове. Ника, лукаво улыбнувшись, тут же распустила ее, на плечи и спину упали привычные взгляду детектива локоны. — С волосами все, как и прежде, а то, что похудела — да-а-а! С такой-то диетой и режимом трудно не похудеть. Так что, я сильно плохо выгляжу?       Она взглянула на него, ожидая реакции. — Нет…. Не то, чтобы плохо. Но, на мой взгляд, раньше было лучше, — честно сообщил Рюзаки свое мнение. — Не жалеешь, что поехала?       Ника слегка смутилась и ответила:  — Нет, конечно! Мне очень понравилось. И, кажется, я немного разобралась в себе.       Она действительно выглядела умиротворённой и радостной. Не дожидаясь команды или каких-либо действий со стороны рассматривающего ее детектива, Ника направилась по тропе уверенным неторопливым шагом. Рюзаки тут же догнал ее. — И я хотел сообщить: у нас есть дело, — начал L, когда окончательно убедился в хорошем расположении духа своей спутницы. — Ватари сообщил, что в одном крупном банке было совершено ограбление на 200 миллионов долларов. Обстоятельства довольно необычные, к тому же местная полиция на удивление вяло ведёт расследование, топчась на одном месте. У меня уже есть некоторые соображения по этому поводу, но хотелось бы побывать на месте преступления лично. Ты поможешь нам?       Пока Рюзаки был в монастыре, он размышлял еще над одной идеей. Что, если Веронику брать на задания с собой? Обычно они работали с Ватари вдвоём или привлекали каких-либо агентов. А если в их команде появится еще один человек? То, что она не проболтается, уже ясно. Остаётся только узнать, захочет ли составить им компанию. — А что я буду делать? Я ведь не разбираюсь совершенно в подобных делах, — с подозрением произнесла Ника. — Саюми, ты будешь мне помогать. От тебя не будет требоваться каких-либо сложных умозаключений. — Тогда согласна. Бери меня и делай, что хочешь!       Рюзаки прищурился и внимательно посмотрел на Нику. — Что, как-то нехорошо прозвучало? — смущаясь поинтересовалась она. Все это время она старалась говорить с ним на японском. — Довольно двусмысленно. Но все же твой японский стал лучше. Ты занималась все это время? — Не совсем. Я вспоминала, что знаю, и ещё тут девочка-японка была, мы с ней немного сдружились. — Хорошо. Итак, Bank of Сonnection (BoCon), который входит в пятёрку крупнейших банков Китая, на прошлой неделе заявил о чрезвычайно наглом ограблении. Одновременно из всех отделений в Гонконге пропали деньги. В общей сумме банк не досчитался сто девяносто девять миллионов девятьсот семьдесят тысяч долларов. Этим делом занялись спецслужбы, и по личному распоряжению гендиректора были наняты самые известные частные сыщики мира. — О! У тебя будет конкуренция? — По правде говоря, нет. Трое детективов, которым было отправлено прошение — это все я.       L мило улыбнулся. Ему было приятно видеть на лице Вероники восхищение, перемешанное с суеверным ужасом. — Ничего себе! Вот это ты подстраховался! — пробормотала она. — Так вот, несмотря на то, что преступление произошло недавно, эти деньги словно канули в небытие. Ничего подозрительного не было замеченного ни накануне, ни чуть позже известий о пропаже. — А электронные переводы? — вначале спросила Ника, потом спохватившись. — Ах, да. Как можно перевести по интернету то, что материально… — Да-да. Пропали именно такие деньги, не виртуальные счета. Миллионы вкладчиков разорены. Можно представить, какой ущерб был нанесён жителям города. Потерявшие свои вложения люди уже начинают беспорядки, так как банк не может возместить им убытки. Вернее, они будут возмещать по приоритетам. Естественно, люди с вкладами менее миллиона долларов не в счет. Банк будет стремиться не потерять хотя бы самых привилегированных клиентов. — Но кто мог это сотворить? Как можно такое незаметно провернуть, как же охранные системы и все такое? — Конечно, непросто. Без внутренней помощи это было бы невозможно. Подозреваемых очень много, чем это дело и представляет интерес. К тому же, награда за поимку преступника является семь процентов от общей суммы пропажи. — Ого! Это и является твоим источником доходов? — Отчасти. Но в основном это вложения и акции в крупнейших странах. — А на что ты тратишь свои деньги? Или ты копишь и приумножаешь их как Рокфеллер?       Рюзаки снова улыбнулся. — Нет, Ватари обеспечивает сеть детских домов по всему миру, по возможности, открывает новые, к тому же мои расследования нуждаются в хорошем оборудовании.       Вероника улыбнулась. Кажется, остались еще люди с большими деньгами и добрым сердцем. И, как следовало ожидать, их деяния остаются за кулисами. Никто не будет знать их имен, никто не будет узнавать их на улице. Но для них это не важно, они просто делают то, что делают. Может быть, они– великие люди, подвижники, а может быть эти действия — всего лишь способ заполнить пустоту вокруг, способ доказать самим себе, что они стоят чего-то в жизни…       Вероника украдкой взглянула на L. Что бы он не делал, всегда выглядел уверенно, словно знал ходы всех вокруг на сто шагов вперед. Он осознавал свою гениальность, но не ставил в личные заслуги. Скорее наоборот, боялся истратить данные ему природой способности понапрасну.       В машине ждал Ватари. Он очень тепло поприветствовал их, после чего сел за руль и помчал в город. L уже уплетал разные сладости и с неимоверной быстротой прочитывал на ноутбуке страницы отчётов по новому делу, просматривая фотографии и делая в отдельном файле пометки. Ника не успевала прочитать и предложения, когда он уже перелистывал страницу. В итоге она оставила попытки и, поедая пирожные и запивая их колой, стала украдкой рассматривать детектива. Он был сосредоточен и, казалось, отречен от всего мира. Только когда в пакете закончилось печенье, и рукой он нащупал лишь пустоту, то отвлёкся и с недоумением заглянул внутрь упаковки, отказываясь верить, что такая вкусная вещь могла так быстро закончиться. Ника заулыбалась его детскому поведению и протянула коробку с другими сладостями. Рюзаки благодарно кивнул и тут же снова полностью погрузился в отчет.       Ника продолжала улыбаться, улыбался и Ватари, поглядывая на них в зеркальце. Ему было приятно видеть, что рядом с вечно одиноким и отрешенным от общества юношей есть кто-то его возраста. Рюзаки всегда нуждался в общении, пусть и отрицал это. Он выбрал такой путь, что о беззаботном детстве можно было позабыть. Хотя, у этого мальчика никогда его и не было, этого детства. Ему приходилось самостоятельно выживать в чужом и непонятном для него мире с малых лет. Тогда-то, насмотревшись на улицах на нищету и преступность, он и решил заняться тем, что делает до сих пор. Теперь же, Рюзаки оживился, переключился на эту девочку. Он то радовался общению с ней, то переживал. В общем, постигал те самые чувства, которых был лишен долгое время. — Итак, — внезапно обратился детектив к спутникам. — Мы едем в Гонконг. Ватари, готово наше стандартное прикрытие? — Да, я доставил его туда. Сегодня должны уже будут сделаны соответствующие документы. — Хорошо. В этот раз нас будет трое, это упростит задачу. Саюми, ты будешь начинающей журналистской, окончившей университет в городе Чита и переехавшей к единственному родственнику в Гонконг, когда узнала о происшествии с банком. Твой дядя слег с инфарктом и сейчас в коме, а ты вместо него бунтуешь под окнами одного из филиала. Документы тебе сделаем. Твоей задачей будет наблюдать и снимать на камеру поведение банковских работников, особенно обратить внимание на некоторых и, если понадобиться, сделать копию отпечатков пальцев. Я расскажу, как это сделать. Справишься? — Наверное, — с ноткой сомнения ответила Ника. — Только вы меня не бросайте, я ведь никогда подобными вещами не занималась, еще и китайского не знаю, ни капельки. — Не переживай, в Гонконге второй государственный язык — английский. С ним ты уже успела немного познакомиться, так что сможешь понимать и сказать какие-то простые предложения. К тому же, мы будем на связи, если что, просто зови на помощь. Я тоже буду неподалеку наблюдать, Ватари займётся сбором и систематизацией информации, которую мы будем предоставлять. Саюми, ты пока будешь Марией Фёдоровной Ивановой. Твой двоюродный дядя двадцать лет назад переехал в Гонконг, а ты не так давно потеряла своих родных, так что кроме дяди у тебя никого нет. — Какую печальную историю придумал. Это для того, чтобы обо мне труднее было что-то найти? — Да. С вероятностью в девяносто процентов организатор работает именно в этом отделении, подозрения мои пали на нескольких человек. Я тут кое-что нашел, порывшись в их жизненных историях, некоторых сделках и денежных переводах. Так что начнём с них.       Ника кивнула, запихнув в рот шоколадную конфету. Рюзаки с необычайным интересом посмотрел на нее. Она съела уже несколько пирожных и доедала чуть ли не десятую конфету, беззаботно комкая фантик и укладывая его в полный мусора пакет. — Фто? — спросила Ника с набитым ртом, видя, как он на нее смотрит. — Ты никогда не ела при мне столько сладостей. Что с тобой? — Фофкусилась. — объяснила она, потянувшись за минеральной водой. — Больше двух недель не ела вкусной пищи, конечно я голодна.       L улыбнулся. Ох, а как он соскучился по сладостям! — Тогда советую тебе съесть вот эту пастилу. Она с орехами и мармеладом, очень ее люблю.       Ника с готовность кивнула. «Все-таки она сладкоежка», — не без радости заметил Рюзаки. Ему иногда хотелось поделиться с Ватари своими впечатлениями о сладостях, но организм пожилого мужчины не воспринимал сахар даже чуть больше нормы, поэтому радость от вкусняшек чаще всего оставалась неразделенной. L решил, что в Гонконге обязательно отведёт Нику туда, где продаются национальные сладости, главное, чтобы она не расхотела их есть.       Первоначальным пунктом оказался Лоян, где решено было переночевать в гостинице, привести себя в порядок и подготовиться к предстоящей работе. Сходили поужинать в ближайшую забегаловку, в которой, к большому разочарованию Рюзаки, было мало сладкого, зато Ника с превеликим удовольствием отведала национальные блюда. Она заказала утку по-пекински, салат из одуванчиков и жёлтое вино, которое готовится только в Китае. Рюзаки с подозрением покосился на нее, как бы припоминая ее пьяную выходку в больнице. — От такого количества меня не развезет! — героически парировала его строгий взгляд она. — И ты обещал все забыть! — О чем ты? — невинно округлил глаза L.       Ника закрыла меню и протянула его Ватари. — Ничего, — улыбнулась она. — Погода, говорю хорошая.       L подумал, что это такой способ перевести разговор в другое русло и решил запомнить это выражение на всякий случай. Он тоже улыбнулся и уткнулся в меню.       Ватари ограничился рисом с курицей и чаем, а Рюзаки заказал свинину под кисло-сладким соусом, нещадно засыпав ее потом сверху сахаром. Ника старалась сдерживаться, чтобы не рассмеяться или не накричать на него. Мало того, что сидел он, как и всегда, так еще и ел мясо под сахаром. Но, попробовав принесенного вина, Вероника тут же подобрела и уже не замечала чудного поведения детектива, наслаждаясь вкусом жирной пищи. — Вам тоже надо было заказать! Очень необычное, даже не знаю с чем сравнить. А то пью я одна, так не честно! — Ты права, — ответил Ватари, улыбнувшись, — Мне тоже надо было его взять. — Возможно, составлю тебе компанию, когда мы закончим с этим делом, — произнес Рюзаки. — М-м-м… а я уж было подумала, ты скажешь, что не пьёшь, — с лукавой улыбкой на лице произнесла Ника. — Я не люблю этого. Во-первых, чаще всего алкогольные напитки попросту невкусные, во-вторых, я не из тех, кто получает какое-то удовлетворение от помутнения рассудка. — Понимаю. Я, вообще, тоже не люблю, но! Иногда так и хочется надраться! Чтобы сама идти не могла! — Ника яростно блеснула глазами и с чувством воткнула вилку к утку. — Так люди поступают, когда не могут расслабиться самостоятельно? — задумчиво глядя на стакан с вином, поинтересовался L. — Угу. Иногда надо себе помочь. Когда-нибудь я тебя напою, уверена, тебе тоже нужно хоть иногда расслабиться. — Я бы предпочёл другой способ…. — мечтательно вознеся взгляд к потолку и облизывая ложку произнес Рюзаки. — Аха-ха-ха! Интересно какой? Съесть супер-пупер-сладкий-вкусный торт? — Вероника руками показала какой он должен быть большой. — Почему сразу торт? — немного сконфужено ответил Рюзаки. — А что тогда? — не унималась Ника. — Ну ладно, ты права, — решил согласиться он. Не рассказывать же правда, что пришло ему в голову. — Если не возражаете, мои дорогие, я пойду, — подал голос Ватари. — Хотелось бы выспаться, да и надо сделать кое-что еще. Не гуляйте долго. — Хорошо, — в один голос ответили молодые люди.       Ватари ушел. Ему все больше стало казаться, что они сдружились, это грело ему душу. Хотелось верить, что эта дружба просуществует как можно дольше. — Мы пойдем потом куда-нибудь? — проговорила Вероника, дожевывая свою утку. — Если ты хочешь. — Естественно! Я первый раз в этом городе, не могу себе позволить спать, когда тут столько интересного. — Ночью мало, что можно посмотреть, но, впрочем, мы можем просто пройтись, — предложил Рюзаки. — Да-да, пройдемся!       В общей сложности они пошатались по окрестностям часа четыре, побывав даже возле парочки памятных мест. Все вокруг было насквозь пропитано местной культурой, Ника словно очутилась в одном из китайских сериальчиков, которые она периодически посматривала еще дома. Рюзаки немного рассказал о городе, но больше просто молча слушал свою спутницу и наблюдал за ней. «Пожалуй, она и правда сильно изменилась после монастыря. Такая жизнерадостная….» — рассуждал он. Конечно, она частенько веселилась и раньше, но сейчас ее смех и радостные восклицания просто не заканчивались. Потом он спросит ее, что произошло, на что получит ответ: «Моя мечта сбывается — я путешествую!» А пока он просто изучал ее эмоции, реакции на самые незначительные вещи и чувствовал, что именно сейчас рядом с ней стал близок к людям как никогда.       Вернулись в свой отель они уже под утро, приехали на такси, потому что сильно удалились от места назначения, пешком пришлось бы топать еще часа два, как минимум. Уставшая, но довольная Ника улеглась в свою постель. За стеной немного было слышно разговор Ватари и L. Они что-то обсуждали. Ника подумала, что она единственная как в отпуске, расслабилась и веселится, а они приехали работать. «Не, ну, а что мне делать? Все равно мне с ними не тягаться в умозаключениях, смысл лоб хмурить и в комп пялиться на непонятные мне вещи? Вот, как пойму, что от меня требуется, буду стараться. А сейчас можно и отдохнуть!» И без малейшего зазрения совести она плюхнулась на кровать.       Ника уснула, забыв поставить будильник. Разбудить ее пришел Рюзаки. Зайдя в комнату, он споткнулся о валяющуюся сумочку и чуть не упал. Ника проснулась. — Ой, прости, что бросила ее здесь, — прошептала она сонным голосом.       Рюзаки даже бровью не повел, лишь дал указания: — Вот вещи, надевай их. Цветные линзы, и этот парик. Сама справишься? Вероника тут же проснулась и резко села на кровати. Глаза ее загорелись. — Крутотень! Я теперь и правда, как настоящий агент под прикрытием! Только не смейся, мне рыжий не очень идет! — Не волнуйся, я не разбираюсь в таких вещах, — произнес L и вышел из комнаты.        Ника стала примерять одежду. Футболка в чёрную поперечную толстую полосу с откровенным вырезом, какие-то дешёвые побрякушки, темно-синяя туника до колен, короткая до нельзя юбочка с пряжкой, черные колготки сеточкой и светло-розовые кеды. Плюс браслетики на обе руки, чёрная сумочка. Надев все кроме парика и линз недовольная Ника вышла в общую комнату. — Это что? — гневно воскликнула она, встав в угрожающую позу. — Нормальную одежду никак нельзя было найти?       Ватари и L повернулись на голос и стали внимательно рассматривать девушку. Оба проигнорировали ее возмущения и сосредоточились на внешнем виде Ники. — Саюми, — проговорил Рюзаки. — А где парик и линзы? — Алло! Меня как слышно? Зачем, говорю, столь откровенный наряд?       Взгляд Рюзаки дольше, чем нужно, задержался на красивых «глазах». При нем она никогда не носила одежду с таким большим вырезом. — Ватари, скажите хотя бы вы! Это же невозможно просто…. Я ведь обычно так не хожу. — Поэтому я и решил, что тебе надо выглядеть не как ты обычно, — спокойным тоном пояснил Рюзаки. — Все должно быть по-другому. — А может паранджу было бы лучше? — ехидно прищурилась Ника.       Рюзаки наконец отвел взгляд. — Не лучше. Ты выглядишь как смелая, уверенная в себе девушка. Считай, что ты так оделась специально для демонстраций, чтобы бросаться в глаза прессе. Ты ведь начинающий журналист, помнишь? К тому же, — пауза. — Ты хорошо выглядишь.       «Как, впрочем, и всегда», — добавил он уже про себя.       Вероника демонстративно сложила руки на груди и недовольным тоном пробурчала: — Ладно, уговорил. В конце концов я лишь играю роль. Пойду натяну парик. Когда она вставила линзы, надела парик, то совершенно перестала узнавать себя. Вроде бы черты лица те же, но в то же время совершенно не она. Рыжие волосы до плеч переливались на утреннем солнышке огненными всполохами, а карие глаза смотрели на нее из зеркала как чьи-то чужие. Прищурившись, Ника порылась в сумочке и, найдя там пробник помады, полученный за покупку платья месяц назад, накрасила им губы. Темно-бежевый, почти шоколадный. — О, Да! — произнесла Ника, восторженно глядя на себя в зеркало. — Теперь я — точно не я!       Детективы оценили новую внешность новой напарницы, а после объяснили детали ближайшего плана. Ника должна ехать в Гонконг отдельно в пассажирском автобусе. Там ее встретит Ватари как водитель такси, как только она выйдет из вокзала. Конечно, Нике не хотелось ехать в одиночестве, но делать было нечего, и она не подала виду, что недовольна. До вокзала она тоже доехала на такси от местного торгового центра.