***
Рюзаки сидел за компьютером. Он сказал, что забудет её со временем. Но он солгал. Детектив слишком хорошо понимал, что забыть ее не получится. Как Ватари помнит его ту самую, он будет помнить Нику. Но знание того, что она жива и счастлива, будет греть ему душу. Ведь потерять ее к тому же из-за себя самого сейчас казалось ему самым страшным мучением. L задремал. Ему снился сон. Синигами, страшный, костлявый, словно сошедший с картинок из детских страшилок, скребся в окно, пытаясь его открыть. Рюзаки проснулся от мерзкого чувства. Но звук не исчез. Он с удивлением поднял голову. И, о ужас! Там, с той стороны окна на двадцатом этаже, привязанная простынями за пояс и цепляющаяся за оконные выступы, стояла на крошечном подоконнике в домашней пижаме Ника. Она, видимо, рассчитывала, что окно будет открытым, но просчиталась, и теперь спуститься ниже у нее не хватает ее самопальной «страховки», а забраться обратно не хватало сил и смелости. Вот она теперь и скребется как мышь. Рюзаки кинулся открывать окно. Затащил девушку внутрь и, держа крепко за руку, повел обратно в комнату. Там он все так же молча втолкнул ее, закрыл за собой дверь на ключ, подошел к ней и тряхнул за плечи. — Ты убиваешь меня, Ника! Я не могу так. Я либо убью тебя скоро сам, либо запру в комнате без окон и с мягкими стенами! — почти кричал на нее детектив. — У тебя что, совсем с головой плохо?! — Ты ушел, так и не дав мне объясниться. Если ты бросишь меня, все перестанет иметь смысл! — кричала на него в ответ Ника, глотая слезы. — Мне в радость делать для тебя что-то, в радость защищать тебя, если у меня есть такая возможность. Если бы ты только принял мою заботу! А ты гонишь, ты не доверяешь мне! Если бы ты прислушивался ко мне, я ни за что не скрыла от тебя свои безумные мысли и действия. Но зная, что ты меня запрешь, остановишь, я смолчала. Ты боишься потерять меня, но и я… Ника обмякла в его руках, тихо продолжив: — И я боюсь потерять тебя так же. Если бы я боялась за свою жизнь больше чем за твою, я бы лазила в поисках синигами через колючую проволоку к собакам? Ты на ситуацию смотришь только со своей стороны. Мы в одной лодке! Я твоя жена! Я разделю с тобой твою участь, и ты должен принять мой выбор! Рюзаки хмуро смотрел на нее. — Я не предполагал, что это так больно, — пробормотал он. — Так больно бояться потерять. Каждый раз, когда ты попадаешь в какую-то историю, я готов сделать что угодно. Совершить любую глупость, лишь бы ты была в порядке. На какое-то время они оба замолчали. — Но, я признаю, — вновь начал детектив, — Что смотрел на все только со своей стороны. Я не принимал в расчет, что ты можешь чувствовать себя так же. Что ты хочешь? — Хочу полного безоговорочного доверия! Чтобы я могла рассказать тебе все, и при этом ты сразу не станешь критиковать меня и запирать в комнате. — Хорошо. Но тебе встречная претензия. Ты никогда не сделаешь ничего, до того, пока не обсудишь это со мной! — Идет, — Ника протягивает руку для рукопожатия. — Надо закрепить клятву. Рюзаки неуверенно отпустил ее плечи и пожал руку. Ника положила ладонь на его грудь. Он беспомощно посмотрел в глаза своей бестолковой избраннице. И она начала говорить виноватой интонацией нашкодившего ребенка. — Синиигами сказала, что Хигути думал, будто Миса второй Кира и хотел использовать ее. Чтобы ее предупредить, она собиралась показаться ей и рассказать о том, что Лайт Кира. Потом она сказала, что ее целью до поимки Лайта было — убить тебя, так Мисе перестанет грозить тюрьма. И она сделает это в любом случае, как только ей подадут знак. А потом мы заключили сделку. Если она убьет тебя, я убью Лайта. Тогда Миса будет так же несчастлива, как и я. И если я не помогу сейчас Мисе, умрешь ты. Вот такой замкнутый круг…. Рюзаки тяжело вздохнул и испуганно посмотрел на нее. — Ты серьезно собираешься убить Лайта в случае моей смерти? — Если я буду знать, что к этому причастна синигами — да. Я сдержу слово. Он вдруг прижал ее к себе. — Вероника, ты очень глупая девушка! На глазах у Ники навернулись слезы. — И прекрати все время плакать, мне становится страшно за тебя. — А что ты хотел? — всхлипнула она. — Довел меня, а теперь говорит не плакать. Я не смогу быстро тебя простить за то, что ты хотел меня прогнать. — В таком случае, плакать следует нам обоим. Знаешь, как сильно я боялся? — Прости меня еще раз…. Но и ты… попроси прощения и пообещай, что никогда не прогонишь. Рюзаки повел Нику к кровати. Сел сам и потянул ее на себя. — Прости, — произнес он. — И я обещаю, больше не прогонять тебя. Мне даже немного стыдно признаваться, но я скажу. Я хочу завершить дело Киры побыстрее сейчас не от того, что желаю восстановить справедливость в мире. А потому что хочу на все сто процентов быть уверенным, что тебе не грозит опасность, хочу видеть чаще твою улыбку. Довольно эгоистично, правда? Ника отрицательно покачала головой. — Это нормально для человека. Ты ведь — человек, а, L? — она смешно нахмурилась и заглянула ему в глаза. — Или ты с какой-то неведомой планеты? Он тоже улыбнулся. — Может быть и с планеты. Понятия не имею, где именно я родился. Ника, не делай такое лицо. Я сказал так вовсе не для того, чтобы ты меня снова жалела. — Извини… — виновато пробурчала Ника, а потом с воодушевлением добавила: Вообще я так спать хочу, ты бы знал! Сегодняшний день был чуть ли не самым ужасным в моей жизни! — Кажется, и мне надо поспать. Но Рюзаки так сказал, не потому что действительно полюбил сон как процесс, он и сейчас считал его бесполезной тратой времени, а потому что на протяжении нескольких часов можно обнимать такую родную, такую теплую и желанную девушку. Под утро Рюзаки проснулся, чтобы спуститься вниз и, взглянув на Нику, заметил, что ее щеки слишком розовые. Притронулся ладонью ко лбу, как всегда делал Ватари. Горячая! Он сел в кровати, прикусив палец. «Точно, вчера пока лезла по окнам, простудилась», — подумал он, бережно укрыл ее одеялом и позвонил Ватари. Два дня Ника провалялась в кровати с температурой под сорок и больным горлом. Все, кроме Ватари, считали, что виноват в ее болезни Рюзаки. Это потому что он запер несчастную, ни в чем неповинную девушку вместо того, чтобы похвалить. А у Ватари чуть сердечный приступ не случился, когда он увидел запись, где Ника стучится в окно с другой стороны подобно почтовому голубю. И теперь каждый раз, как приносил ей лекарства, читал получасовые нотации. Преступники и правда перестали умирать. Саюми связалась с Хигути и предупредила, что несколько дней не будет с ним видеться, так как она заболела. Члены команды по очереди приходили повидаться с ней, приносили вкусности, а Миса каждый день просиживала у нее по несколько часов, развлекая своей болтовнёй и мечтаниями о своем любимом Лайтике. — Когда-нибудь он полюбит меня так же сильно, как и я его! Тогда я буду самой счастливой девушкой на планете! — восклицала модель. Ника, сидя в подушках и одеяле, улыбалась. — А скажи, Саюми, у тебя есть такой человек, ты влюблена? Ника натянула одеяло на голову. — Есть, есть! Вижу, что есть! Не скажешь Мисе кто этот человек? — Ну, правда, не стоит… Это не так интересно, как у тебя с Лайтом. Расскажи лучше, как прошло ваше вчерашнее с ним свидание. Долго уговаривать модель не пришлось. Ее хлебом не корми — дай поболтать о Лайте. Ника в пол-уха слушала Мису, думая, что даже не может представить, как эта девушка могла желать кому-либо смерти. Или она делала это тоже ради любви?***
По ночам приходил Рюзаки. Он сидел рядом в кресле или на кровати. Они разговаривали подолгу. По делу Киры и просто так, ни о чем. Но чаще он просто сидел со своим ноутбуком рядом, карауля ее сон. И каждый раз он напоминал про уговор и уточнял, не задумала ли Ника какой-то новой безумной авантюры. — Сделай мне кофе пожалуйста, — попросила она, кутаясь в свое одеяло. — Я так люблю, когда ты делаешь его для меня. Рюзаки улыбнулся и ушел на кухню. — Почему ты любишь, когда я его делаю? — спросил он, вернувшись с кружечкой как всегда переслащённого почти до невозможности кофе с молоком. — Потому что, — она протянула руку за чашкой. — Я люблю тебя. На его лице сияла счастливая и почти детская улыбка. — Вот бы не было всего этого, правда? — мечтательно закатила глаза Ника. — Не было бы Киры, не было бы тетрадей и синигами. Как было бы здорово! — Я так не думаю. Если бы всего этого не было, ты не смогла бы увидеть мою меняющуюся дату смерти, и я давно был бы мертв. Ника с ужасом посмотрела на него. — И то правда! Вот я идиотка, память как у курицы! — В этом ты права, — улыбнулся детектив. — Эй! Ты должен был меня утешить вообще-то, — насупилась Ника. Он сделал строгое выражение лица. — После твоих выходок даже не надейся. — Ты несправедлив! — возмутилась Ника, попивая кофе и причмокивая. — Между прочим, я тебя все еще не наказал, — хитренько сощурившись, известил ее детектив. — Ой, боюсь, — наивно округлив глаза, ответила она. Рюзаки вдруг стал выглядеть очень уставшим. — Можно, я посплю тут немного? — Конечно. Ты еще спрашиваешь! Он улегся с ней рядом, и был тут же укрыт одеялом. Ника сидела, прислонившись спиной к стене и допивала кофе. Когда это она успела полюбить кофе с пятью ложками сахара? Одной рукой она продолжала держать чашку, а второй водила по растрепанным и мягким волосам любимого. Не знающий материнской ласки парень наслаждался каждым ее прикосновением, ему хотелось подольше полежать вот так, чтобы не заснуть, чтобы ощущать ее руку на своей голове, чтобы чувствовать ее ноготки, щекочущие его кожу и вызывающие бегающие по всей спине мурашки.***
Через неделю Ника окончательно поправилась и спустилась в штаб-квартиру при полном параде. Сотрудники тепло поприветствовали девушку и подарили огромный букет цветов. Как оказалось потом, это была затея Мацуды. До чего же ей было хорошо сидеть вот так со всеми этими людьми, такими разными, но успевшими стать для нее семьей. — Преступники и правда перестали умирать! — воскликнул Мацуда. — Так что Хигути и есть Кира. — В его квартире были установлены скрытые камеры и жучки. Но есть одна проблема. У него есть очень хорошо оборудованное подвальное помещение, которое построено из материалов, способных блокировать любой сигнал изнутри. Камеры, установленные там бесполезны. — Может, мне стоит приехать к нему домой, он показал бы мне что там в подвале, а я привезла бы камеры. Потом вы бы изучили записи на них. Рюзаки честно задумался над ее планом, как и надо было по договору. — Это сопряжено с огромным риском, — он отнял большой палец от губ. — Если оттуда нет возможности посылать сигналы, он может сделать там с тобой все, что угодно, и мы даже не узнаем. Потом, конечно мы вытащим тебя, но кто знает в каком состоянии… Ника нахмурилась. Возможно, в этот раз он прав на все сто. — Мы сделаем кое-что другое, Саюми. Мы подстроим ситуацию, где ему придется показать нам, как он убивает.