Небо над Атарэксом

На сцене грохотала местная рок-группа, забивая собой и звон сталкивающихся кружек, и разговоры. И это было то, что нужно этой ночью. Акустический удар вышибающий мозги из черепной коробки, едкий сигаретный дым до рези в глазах и привычная горечь темного стаута во рту. Слишком много дерьма на единицу времени. Хэлк целенаправленно надирался, а Тарг, Брат в Стае, все не давал впасть в тупое равнодушное полузабытье, все толкал в плечо, лез с разговором: - Да че ты, Брат? В самом деле, а? Мэкс, наблюдавший эту картину уже с четверть часа, согнал молодого омегу со своего бедра и посоветовал собрату: - Отстань от него. Хэлк только хмыкнул, покачал головой, демонстрируя друзьям свое миролюбие: - Нормально все. - Колись уже, - все не унимался Тарг и Хэлк вздохнув, сдался: - Меня решили женить… - И че? – не понял его печалей Тарг, и Мэкс тут же выразительно посмотрел на него: - Ты совсем мудак? Он же – в Клане! *** После таблеток, выданных Хэлком стало легче. Очевидно, заменители препарата для черного рынка клепали подпольные фармацевты. И каждая следующая «сухая», благодаря лекарствам, течка манифестировала с большей болью. Ему говорили – найди себе альфу, переспи и все пройдет. Отличное решение, да. Эндж усмехнулся криво, застегивая джинсы. Внизу его братья-беты, старший и младший, пили стаут из жестянок, и играли в карты под звуки матча. На поблекшем мониторе альфы в защитных шлемах и кирасах сметали всех и все на пути к победе. Почему-то именно беты и были самыми ярыми поклонниками подобных развлечений, оголтелыми фанатами спортивных команд и зачинщиками погромов после матчей. Вокалист накинул куртку на плечи и спустился по лестнице, обратив тем самым на себя внимание братьев: - Энджи, ты куда? – поинтересовался Рэм, старший. Блондин слегка дернул уголком рта: - Сгоняю, проветрюсь. - И что я должен сказать Отцу? Блондин дернул раздражено плечом, и хлопнул дверью, ничего не ответив. Что толку разговаривать с этими двумя? Что они понимают, в том какого это – седмицу каждой Луны проводить запертым дома, исключительно из соображений «как бы чего не вышло»? И что, простите, «не вышло»? Бастарда он им точно не принесет. Случись что такое, Эндж искренне считал, что без колебаний бы, как и любой альфа, предпочел бы смерть унижению изнасилования, а если бы не вышло – убил бы себя после, как и подобает альфе в этом случае.* Холодный воздух освежал мысли, редкие капли дождя почти не мешали ехать, и к переливающемуся огнями кабаку Стаи Эндж подъехал в куда лучшем расположении духа, чем покинул дом. Его сразу заметили, и не трудно было заметить – белогривый, он разве что не светился в мерцающей разноцветными всполохами темноте. Впрочем, Хэлк узнал о его приближении еще раньше – по звуку мотора собственноручно перебранного мотоцикла. Супер скинул руку в приветственном жесте, заодно и обозначая, где они. Эндж увидел, кивнул и вскоре уже сидел за столом с Братьями в Стае. Тарг поставил перед ним кружку, одну из тех, что еще нетронутыми ждали своей очереди на столе и поинтересовался: - Слышал новость? Эндж изобразил заинтересованность лицом, отпивая мутный и густой стаут. Хэлк досадливо поморщился, но промолчал, а Тарг уже спешил доложить: - Нашего могучего женят. Причем… Заметь! – Тарг поднял палец вверх, акцентируя внимание на сказанном сразу после: - на целке и с правом выбора! А он сидит тут, киснет. Я же считаю – надо праздновать! Энджи изумленно посмотрел на друга. Ничего себе новости. Хэлк очень молодой... и такие условия. Но Тарг был прав, Хэлк мрачно тянул пойло и счастливым не выглядел. Мэкс хмыкнул. Он тоже был клановым альфой, только принадлежал к другому клану. Впрочем, кланы Тэрхэнг и Саракш не враждовали уже много лет. Но внутренние порядки в кланах всегда были похожи. Эндж обернулся к состайнику, и получил ответ на свой молчаливо обозначенный вопрос: - Его терзают смутные сомнения. - Что, выбор слишком велик? – с самому себе удивительной жестокостью и даже какой-то спрятанной в интонациях злобой, съязвил вокалист. Хэлк поднял на него тяжелый, замутненный выпитым взгляд. Энджи стало почему-то неловко за себя, а Мэкс вполголоса пояснил ситуацию: - Выбор-то у него будет. Они ж как хотят, чтобы ему этот омега понравился. А лучше – полюбился. Только вряд ли ему потом светит с этим парнем «долго и счастливо». Мы в кланах практикуем групповые браки. В общем, для тех, кто из Семей, как ты – звучит хреново, но так уж у нас заведено. А Хэлк… он хороший альфа клана. Он понимает Долг. И теперь должен помогать старшим подобрать себе оптимальную пару. Ну, указать на того, кто ему реально очень понравится. Ну и мучается, че… Он же теперь вроде как донор спермы. Почет-почетом, а трахать теперь всю жизнь будет кого скажут, когда и сколько скажут. Ценный генофонд, понимаешь? «Ценный генофонд» оторвался от изучения столешницы, поднял голову, и в упор глядя на Мэкса, глухо зарычал, обнажая клыки. Мэкс на рефлексах уже пригнул голову, разворачивая плечи, будто перед дракой, когда Эндж ударил пустой кружкой по столу: - Стопэ! – обжег криком и добавил уже ровно: - Оба. Хэлк будто очнулся, похрустел могучей шеей, и ухмыльнулся, обращаясь к Энджу: - Нормально все. Не заводись. - Эй, эй, мужики! – запоздало встрял Тарг: - Да забейте вы на эту хуйню. Клан его еще через Оборот женить будет, че за запара? Мы его раньше поженим, блин. Вот вообще прямо сейчас, и с выбором парится не надо! Эй, Лино! Окликнутый омега обернулся, тряхнул гривой не хуже, чем у Энджа, только другого- сочно-красного цвета, и слегка повиливая бедрами, направился к компании. Он был из тех, что тусовались, катались и развлекались почти со всеми альфами Стаи. Тарг одобрительно шлепнул по крепкому, накаченному задку, туго обтянутому узкими джинсами. - У тебя ведь сейчас, да? Лино ничего не ответил, только хрипло рассмеялся, волнующим грудным смехом и демонстративно прикусил острым клычком нижнюю, темную и припухшую от уже сделанных минетов, нижнюю губу. Тарг фыркнул, обхватывая омегу за талию и роняя себе на колени, погладил собственнически по бедру. - Хочешь родить супер-альфу, а? – прошептал, влажно выдыхая на ухо омеге: - Смотри, кто у нас тут? Красивый супер, молодой, горячий… Пойдешь с ним в сцепку? Хочешь?.. Хэлк удивленно посмотрел на Мэкса: «Да что он такое несет? Они что – не знают?». Будь такая возможность, что от него, супера, омега родит супер-альфу – его бы сперму берегли бы пуще, чем целки клановых омег. Он бы и дрочить под конвоем ходил. Мэкс жестом показал: «Забей. Очередному дурачку голову морочит», и Хэлк понял, что, хотя Брат в Стае сквозь гвалт, гром ударных и гитарное соло не слышит шепот Тарга, как слышит он сам, но совет в целом верен. Забить. Не вдумываться. Много думать вредно. И не нужно. Тарг все лапает, трогает Лино и вот уже сладковатый и тяжелый запах разливается у стола, будоражит против воли. Хэлк чувствует, как обдает жаром, и пульсирует в паху, и тут же в груди заклокотала ярость уязвленной гордости: вот какого черта они все так? Держат его за племенного орунга, да? Встать бы, переворачивая тяжелый стол, чтобы липкий стаут и крупные осколки – брызгами. Рявкнуть на так называемых «Братьев» и послать их к пустынным шакалом в самых табуированных выражениях. Но запах… плывет, обволакивает, заливается в гневно раздувающиеся ноздри, и – Хэлк понимает, что он никуда не пойдет. Не сейчас. Не сегодня, когда ночь накануне почти не спал, вспоминая минутную близость другого… омеги, и не зная, что делать с потоками лавы в венах, в которую превратилась его кровь, и навязчивыми, как осенние мухи, мыслями… Как будто выкидыш пустынного шакала пробрался в его череп и нашептывал гадко прямо в голову: ну, теперь-то ведь можно? Теперь – когда ты знаешь… Можно же? Как будто, когда он не знал, это мешало суперу бесплодно и жарко думать неприличное о них в полночный час, сбивая в единый ком простынь и плед, засыпая прямо со стояком, и просыпаясь с пятном предутренней поллюции на трусах. Ни тогда, ни сейчас – нельзя. Хэлк ловит кинутого ему на руки омегу на рефлексах. Сначала ловит, а потом почти удивленно рассматривает добычу. Узкие джинсы Лино спущены почти до колен и оттого течной аромат становится невыносимо силен. От омеги пахнет и альфами, их мускусом – горьким, резким запахом возбужденных самцов, чужой спермой, но все это тонет в терпкой сладости омежьего запаха. Хэлк чертовски зол: на себя, на Энджа, на Вожака и на Брата в Стае, бросившего ему в руки эту гранату со сорванной чекой. Он утробно и глухо рычит, скидывая омегу с колен грудью на широкий стол, и торопливо расстегивает массивную и тугую молнию на кожаных штанах – стоит так, что самому больно. Омега замирает – животом и грудью на столе, торопливо впившись пальцами в противоположный край столешницы и старается развести ноги шире, насколько позволяют стреноженные джинсами колени. Хэлк видит эти крепкие ягодицы с легкими ямочками, влажный блеск затемненной расщелины и растраханное до не возможности сомкнуться, колечко сфинктера. Взгляд альфы обжигает, а секрецией возбужденного супера режет ноздри так, что на них начинают оборачиваться с других столов. Будто почувствовав этот взгляд, Лино пытается сжать многострадальную дырку, но эта безуспешная попытка только сильнее заводит альфу. Хэлк торопливо высвобождает напряженный, увитый выступающими венами, член. Стоит так, что под мясистой головкой отчетливо проступает бугор узла. Хэлк не смущен ни капли: он вырос в одной комнате с другими альфами, и это не первый его свальный грех – тот был давно, почти четыре Оборота назад, когда они, еще щенки, под присмотром и с разрешения Старших, упоенно от новизны и осознания, что делают это «по-настоящему», впятером драли кланового омегу, достаточно взрослого и опытного, чтобы выдержать необузданный натиск молодых альф. В тот раз они воплотили все свои грязные фантазии, подсмотренных в журналах и на затертых кассетах, разве что не решились тереться членом об член с другим альфой в тугой и мокрой заднице. Стесняться ли? Мэкс одобрительно хмыкает, когда Хэлк приставляет потемневший от прилива крови елдак к припухшему кольцу, и гладит омегу по голове в тот момент, когда супер с силой проталкивается внутрь. Омега до крови прокусывает губу, и к термоядерному коктейлю, разлитому в воздухе, примешивается медная нота крови, приводя альф в неистовство. Они уже здесь, подошли ближе, жадно ловят ноздрями – запах, и следят жадными взглядами за тем, как пугающе толстый член с каждым толком входит глубже, заставляя Лино рвано всхлипывать, закатывать глаза, поскуливать и дрожать как в Сцепке. Хэлк сгребает разметавшуюся по плечам рубиново-пламенную гриву, собирает волосы и намотав их на кулак, тянет на себя, заставляя омегу поднять лицо под голодные взгляды Братьев, и сильнее прогнуться в спине, подставляясь суперу. Меньше всего сейчас Хэлк думает о Братьях – они вне его сознания, где-то там за чертой круга, до границ которого сейчас сузился весь его мир. Хэлк поднимает голову и вдруг – как корабль на рифы – наскакивает на остановившийся и затопивший радужку черным зрачком, взгляд Энджа. Тот сидит напротив, оглушенный тем же миксом из мускуса альфы, течного омеги, затертого и свежего запаха других альф, тех кто был сегодня во рту и в заднице Ли до супера, и тех, кто со вздыбленной ширинкой только ждет своей очереди. Сидит как завороженный, не смея пошевелится и смотрит, как Хэлк сильными и жесткими рывками возит омегу грудью по столу. Слышит непристойные хлюпающие звуки, когда альфа выдергивает узел из горящей и текущей непрерывно задницы, оставляя внутри лишь головку, чтобы потом рывком загнать до упора, до смачного шлепка тяжелых яиц о промежность. Лицо Лино залито слезами, подводка графитовыми дорожками разлилась по скулам, рот открыт в длинном прерывистом и нескончаемом стоне, но… Эндж слышит – КАК тот стонет: гортанно, глубоко, жалобно-нетерпеливо и в интонации две просьбы – прекратить сладкую пытку и не прекращать ни в коем случае. Но пытка – сладкая. Энджи чувствует, что ему становится тяжело дышать, как будто в легкие залили клей, или даже бетон. Как кружится голова, а между ягодиц становится скользко и мокро одновременно. Благословенный Оникс, что все вокруг слишком возбуждены и в этой вакханалии невозможно понять и расслышать, привязать к нему его, приглушенный химией и забитый отваром из пряных трав, запах. Самое время сорваться, бежать отсюда немедленно, но Эндж будто окаменел, застыл, неотрывно глядя, как ягодицу омеги терзают до синяков ягодицу крупные пальцы с крепкими, плотными ногтями – вот нахрена ему медиатор? – проскакивает шальная мысль «ни о чем». Смотрит завороженно, как выступает пот на висках Хэлка, приклеивая ко лбу выбившуюся смоляную прядь. Как хищно раздуваются резные ноздри – будто у необъезженного орунга. Хэлк налетает взглядом на это лицо, считывая даже в круговерти светотени ночного кабака, как потемнели высокие скулы Энджа, тонет в колодцах его зрачков, соскальзывает к чувственным, сейчас неосознанно слегка приоткрытым губам и думает о том, как навалился бы верху, стискивая до хруста в ребрах длинное мускулистое тело, как бы зацеловывал эти губы. Так чтоб потемнели и распухли круче, чем от десятка отсосов, как впился бы в трогательно бьющуюся жилку на шее клыками, метя ее кровью и шрамами – на всю жизнь. Как вырвал бы стон – глубокий, вибрирующий из этих губ, и собственным языком забил бы его обратно в глотку. Это все в пару секунд проносится в воспаленном мозгу, и волною несет к финалу; Хэлк скалится, обнажая не только верхние, но и нижние клыки, подается назад, и с громким, яростно-торжествующим криком, изливается на мокрый от пота крестец омеги, забивая все запахи своим терпким запахом мускатного ореха и жгучего перца. Супер-альфа делает полшага в сторону, будто уступая собратьям место у еще больше развороченного и текущего смазкой ануса омеги и хватается за столешницу, несколько оглушено мотая головой. Но нескольких секунд достаточно, чтобы вновь собраться, убрать потихоньку обмякающий член и застегнуться. Хэлк на ощупь находит в кармане сигареты, как будто сквозь стекло наблюдая, как над Лино уже трудится во всю Барг, и растянутая задница откровенно хлюпает, принимая новый стояк. Затягивается, хлопает по плечу Мэкса, кивает не без признательности довольному своей провокацией Таргу, и обойдя стол, кладет руку на плечо Энджа. Тот – в первую секунду напрягшись, почти мгновенно опознает запах друга и даже убирает уже успевшие сомкнуться пальцы с рукоятки ножа. Хэлк все же замечает это движение, фыркает тихо. Склоняется, выдыхая струю дыма в светлый затылок и сообщает на ухо: - Пойдем. Тебе пора. Эндж хочет сбить его руку с плеча и отбрить резким словом в духе «не указывай мне», но – Хэлк прав. Лучше уехать сейчас, пока собственный запах растворяется в какофонии случки, и никто не обращает на них внимания. Эндж коротко кивает старшему и встает из-за стола. Супер провожает его до стоянки – их байки стоят через два мотоцикла друг от друга. Здесь сейчас никого. Хэлк заводит свой, и оставив мотор прогреваться на холостых, подходит к оседлавшему «Эндекс» вокалисту. - Сигарету дай, - требует тот, не поворачивая головы. Хэлк хмыкает: он не однократно высказывался в духе того, что уж кому-кому, а Энджу лучше даже в рот не брать эту гадость. Дорогая и вредная привычка, и вообще – кто тут вокалист? Но тот все равно покуривал время от времени. Эпизодически. Чужие. Альфа хмыкнул и щелчком выбил сигарету из пачки: угощайся. Поднес огоньку. - Что, теперь все время будешь меня контролировать? – все также не глядя на нависающего супера, зло поинтересовался блондин. - Скорее – подстраховывать, - мягко поправил Хэлк, не высказывая ни раздражения, ни злости. Эндж фыркнул, затянулся рвано: - Я разберусь. Прозвучало грубо и от этого что-то кольнуло в груди. Эндж повернул голову, ища взгляд альфы и добавил уже ровнее: - Правда, Хэл, не надо… У тебя своих заморочек полно. Тебе еще нужно влюбиться, жениться и плодиться во славу Рода. Это прозвучало уже хорошо. Просто отлично. По-дружески. Как все мягкие и уважительные подъёмки между ними – эксклюзивный стиль общения «тет-а-тет». Альфа смущенно фыркнул и покачал головой: - Не напоминай даже. - Все так плохо? – почему-то без тени иронии спросил вокалист. - Все еще хуже, - не вдаваясь в подробности признался супер, и будто опасаясь расспросов, сменил тему: - Я тебя провожу. Поезжай первым**, я потом сверну на повороте. Эндж и сам не понял, почему от этого признания «еще хуже» и тона, которым это было сказано, изнутри будто кленовым сиропом облили – до того тепло стало на душе; кивнул, застегивая подбородочный ремень шлема и до самого байка провожал друга взглядом. И взгляд этот жег лопатки Хэлка, но тот так и не обернулся ни разу, вплоть до отмашки: готов, поехали!