Небо над Атарэксом

      Энджи неслышной тенью проскользнул в дом, стараясь не побеспокоить родителей. Знал - скорее всего, они уже спят. Жизнь альф вне Кланов и их омег была полна изнурительного каждодневного труда, выматывающего и отупляющего, и в этом был секрет относительной терпимости отцов к его похождениям. Хвала Небу, что половозрелового омегу было не мыслимо держать в одной комнате с альфами и бетами и, потому, у него была своя комната, пусть и мансарда. И сейчас он прошел мимо комнаты братьев, слишком увлеченных прохождением видеоигры, чтобы выходить и строить из себя заботливых братьев, обеспокоенных его образом жизни.       Энджи и так был не в духе. Он злился на Хэлка, и на себя за то, что злился на Хэлка, и не мог не злится и эта злость продирала по хребту, почти до рыка.       Уже в душе, расточительно врубив "на полную" горячую воду, почти до боли горячую, так что краснела кожа, он хотел не думать о чертовом суперальфе и не мог не думать. Он злился на то, что Хэлк вскоре женится на какой-то "бледной моли", из тех слабосильных, зависимых, заранее покорных своей жизни омег, которых Энджи до рвоты ненавидел всю свою сознательную жизнь или даже хуже того: на зашуганной бледной моли, отроду не выходившей за ворота своего клана и эта моль будет умирать от гордости, раздвигая под Хэлком ноги, обожая того и боготворя, и рожая, рожая, рожая суперальфе чертовых щенков одного из других. И Хэлк станет рядом с ним самодовольным и тупым, как все клановые альфы, потерявшие берега, как все чертовы ублюдки...       И, конечно же уйдет и из группы, и из банды, потому что у него семья и ответственность. Так бы все равно бы случилось, рано или поздно, но Энджи думал, это произойдет как у всех, когда им будет под тридцать Оборотов, через почти бесконечное количество Восходов.       Эндж сам не заметил, как сломал кусок мыла, до боли стиснув кулак. Пусть по справедливости Хэлк и не виноват, что он - клановый, что он - супер, и даже в том, что женится уже в следующем Обороте, но... Но как же это бесило. Бесило до темноты в глазах, как и то, что Хэлк устроил сегодня, вот это все, этот безумный секс на столе, прямо перед самым носом Энджи, долбанный бесстыдный, животный секс и собственная, постыдно-беспомощная и совершенно ненужная реакция на обливающегося пoтом, хрипло рычащего супера. Энджи вспомнил все, и слишком четко - раздувающиеся ноздри, бисерины пота на литом плече, обнажившиеся крупные клыки и... ...пустынные шакалы. Энджи прислонился лопатками к прохладному кафелю душевой, обреченно и стыдно лаская себя, ненавидя себя за эту течную слабость, за то, что нафаршированное гормонами тело предает его, а жестокий мозг приумножает извращенные картины, но это так сладко, почти невыносимо, и с каждым движением руки - слабеют колени и... ... в этот момент Энджи ненавидел Хэлка за то, что уже зная все, тот не притиснул его к поваленным колонкам еще там, в гараже, что не притиснул к забору, зажимая ладонью рот, что не рвал его шею зубами снаружи и членом изнутри, не взял так же грубо и жестко, как сегодняшнюю шлюху...             Энджи со сдавленным стоном выплеснул сперму, разочаровано и слишком ярко ощущая, как неправильно пусто у него между ног и обессилено прислонился к стене. Оргазм в химически купированной течке был болезненно-вымученным и коротким, но сейчас хоть так, хотя бы так. Энджи перевел смеситель в положение холодной воды и подумал, что если бы Хэлк попробовал в жизни провернуть что-то подобное тому, о чем омега думал несколько секунд назад - Энджи бы его возненавидел. И - обязательно убил. Ну, или бы Хэлк его. * * *       Удивительно, как совпадали их мысли в этот момент. Гоня мощный байк по ночной дороге, супер был раздосадован случившимся, почти вынужденным, сексом. Он не мог не чувствовать реакции омеги на него, не видеть, не понимать - отчего так расширенны зрачки Энджи, и какая химия между ними. И до боли в паху, хотелось, провожая, слезть с мотоцикла, притиснуть к забору, и не позволить омеге возражать, а черт побери - Энджи был омегой, и никакого секрета не было больше, и значит ничего неправильного не было в остром желании Хэлка вонзить клыки возле синей, пульсирующей вены на шее, оставляя метку, присваивая себе, самым древним, самым честным и естественным между альфой и омегой образом. Но потом бы Энджи убил бы его. Точнее - себя об него, но вот это уже обязательно. И делал бы это так качественно и упорно, что в конце концов ему бы это удалось.       Так что в сухом остатке? Ничего. Хэлк ухмыльнулся зло, обнажая клыки, заложил глубокий вираж малого разворота и на пятой передаче, так что ветер пел в ушах, погнал обратно к клубу. В конце концов, вряд ли этот.. как его... куда-нибудь делся, а если и затрахали без него, так найдется какой-нибудь другой... "Лино". Что абсолютно все равно, когда все что тебе надо, это животный секс и горький привкус темного стаута, и гулкая пустота в слишком думающей голове.