Анонимы

— Держи, — Дейзи протягивает Изае горячую банку с кофе и садится рядом, подбирая под себя ноги. Рюкзак она отодвигает в сторону, легко упираясь коленом в бедро Орихары. Тактильный контакт. — Через минут десять начнутся занятия, успеем выпить нечто бодрящее. И да, я помню, что ты говорил про «местные зёрна», и это было грубо, но честно, признаю. — Не помню, чтобы у нас состоялся подобный диалог, — усмехается брюнет, откидываясь на спинку деревянной сплошной скамейки и придерживая в руках напиток. Тот приятно грел вечно ледяные ладони. — Но спасибо. Мне льстит твоя забота. — Всегда пожалуйста, — пожимает плечами девчонка, щёлкая «ключик» на жестяной банке энергетика. Этим утром кофе больше «не вставляет» блондинку, особенно после до одурения бессонной ночи. — Теперь у меня всё болит. — Ты была слишком нервной, я хотел тебя успокоить. — И по этой причине мы едва ли не занялись сексом на глазах у десятка посетителей? — Меня заводят людные места. Ярко-красный засос цветёт на бледной шее парня, провокационно выглядывая из-под низкого ворота чёрной водолазки. Ни у кого не возникнет вопроса, чем занимался мужчина этой ночью. Ответ был бы очевиден, а насмешка в чужом взгляде понизила бы самооценку вопрошателя до уровня кафельной плитки. Изая не скрывал и не прятал ничего: его тактика заключалась в том, чтобы выставить свои недостатки/достоинства на вид. Смотрите и сомневайтесь! Ищите ложь в правде! Несмотря на безграничную любовь к детищам Эля, информатор абсолютно плевал на их мнение, заботясь лишь о собственных интересах. Зачастую его чувства занимали почётное первое место на пьедестале желаний. Остальное казалось лишь второсортным сырьём. Райт улыбается и касается пальцами собственнической метки, гордясь проделанной работой. Желание этой женщины иметь полную власть над кем-то лишь на толику уступает эгоистичности Изаи. — Знаешь, а я ведь не учился в университете, — Орихара редко делится фактами из прошлого с кем-то совершенно посторонним. Дейзи была чужой, но ощущалась совершенно иначе. Словно вот она, звезда параллельного класса, на которую засматривался каждый, а она не отрывала едкого взгляда от Орихары, жила в квартире напротив, ходила одной дорогой с ним. До тех пор, пока не стала тенью, незримой частью его личности. — В этом не было смысла. — Ты слишком хорош для подобного дерьма? — насмешливо вскидывает светлые брови кверху. — Я слишком хорош для всего, — игриво тянет информатор, наблюдая за тем, как заполняется аудитория. Студенты ровной толпой вышагивают друг за другом, переговариваются и шутят. Молодые девушки по традиции усаживаются в одной стороне, шлепаясь на первые ряды, парни — в другой, чуть позади. И только редкие парочки, жутко смущаясь (или совсем не смущаясь), держатся вместе. Орихара думает, что это место можно назвать «зоопарком», не забыв добавить слово «человеческий», и всё: наблюдай, действуй и записывай за экскурсоводом. Дейзи закатывает глаза и выуживает из рюкзака блокнот с ручкой. Наверное, она перестала таскать учебники из практического соображения: тонна макулатуры оказалась не слишком удобной в транспортировке. — Мне иногда кажется, что тебе пора носить корону, как у того парня из «Игры Престолов», — Райт удивленно вскидывает брови кверху. — Правда, его убили, но мы лишь проводим параллели. И… ты что пишешь письма? Чёрная куртка Изаи покоилась на его же коленях, а из бокового кармана выглядывал белый край конверта, на котором чёрным по белому выведено «Получатель — Хейва…» На этом всё. Разглядеть остальное не получается. — Решил поздороваться со старым другом, который без меня сильно тоскует, — на лице брюнета проскальзывает боль и огорчение. Дейзи думает, что актерские способности информатора выше всяких похвал. — Я бы сказала, что ты врёшь, но мне плевать, — блондинка улыбается и парой глотков опустошает половину содержимого своей металлической банки. Приторная химическая жидкость приятно охлаждает глотку, но челюсть слегка сводит. — Ты не завтракала, — напоминает он и подпирает ладонью подбородок. Ему резко расхотелось пить. — Потом не ной, что болит живот. — Потому что кто-то проспал, — чеканит иностранка, охая. Очередной торопящийся студент/студентка нечаянно задевает Райт сумкой, извиняется и убегает прочь. — Чёрт возьми!.. Теперь я точно буду ныть и требовать размять мои совершенные плечи. — Ты проспала, — подмечает Орихара, усмехаясь. — И я бы заподозрил в тебе зачатки нарциссизма, но… мне плевать. Он целенаправленно передразнивает Дейзи. — Не будем вдаваться в подробности. И тыкать носом в чужие недостатки — не комильфо. — Учту. Дейзи качает головой и вздыхает печально, усаживаясь так, как велят правила. Получить выговор не хочется, хотя, вряд ли, учитель обратит внимание на последний ряд. — Он идёт, — американке приходится повысить голос, чтобы быть услышанной, потому что шум в аудитории становится невыносимым. Преподаватель, высокий и статный японец в элегантном костюме-тройка, даже не замечает нового студента, он просто снова представляется специально для тех, кто «забыл» имя учителя по истории, и начинает говорить. Такаши Хайдзиро — невероятно скучный тип. Или стоит называть его Такаши-саном? Или господин Такаши? Может быть, мистер Такаши? Любой вариант будет правильным, мысленно решает Изая и проникновенно вздыхает, будто на его плечи водрузили целое небо. Орихару хватает на двадцать две минуты молчания и «хорошего поведения», а потом у него начинается «ломка». — Что ты думаешь насчёт него? — Многие, — улыбается блондинка, когда на её бедро ложится чужая ладонь, — записались на лекции ради симпатичного преподавателя. И я в том числе. — И? — Я думаю, что он красивый, но… жуткий перфекционист, педант и голос у него такой, такой… Знаешь, как бы выразиться. -… нудный? — Пожалуй. Дейзи откидывается назад, устраивая голову на вытянутой руке Изаи, и зевает. Наверное, это и есть идиллия. *** Дейзи клонит голову влево, поражаясь собственному безразличию и тянет: — Это было неожиданно. Дверь её комнаты разрисована золотыми крестами, обвитыми чёрным терновником с острыми, окровавленными шипами на том. Белые аккуратные надписи пестрят словами «блудница» и «предательница». Вырезки, кажется, из Библии, а ещё, часто повторяется имя… Мария? Та, кого Лука называет грешницей, и которую Иоанн называет Марией, и есть та Мария, из которой были изгнаны семь бесов. Семь бесов, да? Религиозная штука… На основании двери красивая, витиеватая надпись на иврите и, кажется, подпись… Иисуса. Всё это напоминает бред сумасшедшего, помешанного на Боге, поиске Рая и… исправлении грешников. Вот оно что. Райт звонит в полицию и беспристрастно напоминает им о своём присутствии, а так же о происках своего неведомого поклонника, который по каким-то непонятным причинам может слоняться по женскому общежитию незамеченным. — Он мог подкараулить меня возле двери, — шипит Дейзи, щурясь. — Мог вспороть вены или перерезать сонную артерию. И я бы истекла кровью на пороге собственного дома. А всё, что вы можете мне сказать, так это «мы ищем его, госпожа Райт»? Хотите проблем с посольством, так? О, вы хотите! Полицейский на том конце провода оправдывается, стараясь действовать по протоколу, и сообщает, что в ближайшее время к ней прибудет наряд. Блондинка сбрасывает вызов и садится на корточки, утыкаясь носом в колени. *** — Они составили протокол, сфотографировали дверь и взяли записи с видеокамеры на входе в общежитие, — монотонно сообщает Дейзи, переступая порог чужой квартиры. Изая почти не удивлён появлению Райт. Он только пожимает плечами и пропускает девушку вперёд. — Они? — Полиция, — фыркает Дейзи, бросая рюкзак с вещами на пол, и стягивает кеды. — Я поживу у тебя, ладно? — Не ладно, — брюнет закатывает глаза и скрещивает руки на груди. — Нельзя отказывать человеку, попавшему в беду, — Дейзи задирает голову кверху и дует губы, словно маленький ребёнок. — Ладно, нет так нет. Но на ночь-то остаться можно? — А потом? — Сниму квартиру рядом с полицейским участком и… больницей, на всякий случай.