Просыпайся, королевна, надевай-ка оперение, Полетим с тобой в ненастье — тонок лед твоих запястий; Шелком — твои рукава, королевна, златом-серебром — вышиты перья; Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю: Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперения, Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зрение; Шелком — твои рукава, королевна, ясным месяцем — вышито небо, Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль.
***
Впервые он видит её в студенческом кафетерии. Она сидит за столиком «популярных и недоступных». То и дело поправляет каскад золотых волос, сверкает зелёными глазами и неловко улыбается, когда кто-то закидывает ей руку на плечо. Девочка-лето. Ангел, спустившийся с небес. Они ведь такие, да? Светлые волосы, широкая улыбка и крылья, спрятанные за спиной. С самого начала она была слишком яркой. Настолько, что не обращать на неё внимания не получилось. Ещё тогда. Он смотрит, скользит взглядом, задумывается на секунду. У них были бы прекрасные дети, правда? Темноволосые светлокожие карапузы с раскосыми глазами-изумрудами. Домик где-нибудь за городом, рядом с небольшим лесом. Отец бы учил внука клеить деревянные самолётики, а мать бы пекла пирожки на кухне. Самые обычные мечты для самого обычного… ох, серого и скучного первокурсника, совершенно неодарённого ни умом, ни внешностью. Девчонка быстро вылетает из головы под напором учебных дней, занудных лекций от заумных преподавателей и попытками доказать семье, что… я взрослый! В общежитие его селят с баскетболистом, при взгляде на которого хочется выть от зависти. Сестра только смеётся над его потугами быть кем-то. Смеётся не иронично и зло, а тонко… понимающе будто. Хотя, куда ей, одзё-сама*, до него? Любимая дочь безразличных — только к нему, наверное, — родителей, которая поступила в университет раньше, с более высоким баллом, нежели у него. Три года разницы и два студенческих курса отделяют их друг от друга, а кажется, что целая пропасть. Тогда он и вспоминает о ней, знаете, как о способе выделиться. Яркое всегда привлекает внимание. — Блондинка с моего курса? — Ага. Он покупает пару стаканчиков с кофе и сандвичи на вынос, чтобы согреться и перекусить. — У нас не одна такая, их штук… шесть. Уточни, братик, — отвечает она, противно пожевывая жвачку. И он уточняет, закрывает глаза и улыбается. — Оу, она тебе не по зубам, — сестра фыркает и вонзает острые белые зубки в мягкий хлеб с начинкой. Вопрос о жевательной резинке, которую девица проглотила, теряет актуальность. — Ты не спортсмен и не заучка, не катаешься на Bentley и на запястье не золотой Rolex. С тебя ничего не поиметь. — И всё же, — это элементарная настойчивость. — Дейзи Райт, та ещё сука. Почему, спросишь ты? Да потому что единственное, что она хочет от жизни так это свой сраный диплом и чей-то огромный богатый член. — Сама рассказала? — Да по ней видно, — брюнетка глаза закатывает в раздражении. — Мы не ладим с твоей Дейзи, разные весовые категории. — Познакомишь? — спрашивает он и поправляет нелепые квадратные очки. — Хм? — Ты мне должна. Три так и не загаданных желания со школьных времён, когда он прикрывал сестру и её парня. От родителей. Которым, в общем-то, было плевать, кто трахает их любимую дочку. — Ладно.***
— О, избавь меня от подробностей твоей нелепой влюбленности! Нет, как девушка, я помогу, но… два года? Это перебор! — Дейзи бросает на кровать пакет, доверху набитый вредной едой, и шлепается рядом, вытягивая ноги. Кола в двухлитровой бутылке, наверняка, взболталась и открывать её сию же минуту было бы величайшей ошибкой дня. И лишним поводом посетить химчистку или прачечную. — О, Боже, почему магазин находится так далеко! Усмешка скользит по лицу так же незаметно, как широкая ладонь по чужой оголённой ноге. — Я не могу признаться ей в своих чувствах, потому что не уверен в том, что она ответит взаимностью. Ты купила содовую без сахара? — Нытик, да? Мой брат такой нытик! — Хитоми валится сверху, упирая костлявую ногу в бедро Райт, от чего та стонет. — Как поживает твой новый парень, Дейзи? — Новый парень? — переспрашивает он недоуменно. — О, мы встретились всего пару раз, ничего особенно. В ту самую минуту ему кажется, что это не та девушка… Совершенно не та.***
— Ты запал на Рейко с твоей группы? — лукаво спрашивает Дейзи, пихая его в плечо. Мурашки толпой бегут по спине. — Я ошибался. — М? — В смысле, — комок в горле не даёт говорить нормально, — я думал, что она мне нравится, но нет, не нравится. Она пустая и неинтересная. — Фи таким быть.***
Его зовут Кайсу Кавасаки, и он впервые сталкивается с человеком по имени Орихара Изая чудесным субботним утром. Тот не прячет своего лица, только улыбается широко (опасно, словно хищник на воле) и приподнимает брови. — Привет, — говорит Кайсу, а у самого ужасно потеют ладошки. — Да-а… привет. Тогда план становится ощутимым, гладким на ощупь и идеальным. С первого взгляда. — Я хотел поговорить о моей проблеме. — Интересно, — Орихара усмехается, клонит голову в сторону. И наблюдает. Взгляд у информатора тяжёлый, завораживающий, словно у удава. Кайсу — мышка. Но он пока об этом не знает.***
Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною, Время не остановилось, чтоб в окно взглянуть резное; О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета, Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом — с лучом рассвета. Где-то бродят твои сны, королевна; Далеко ли до весны в травах древних… Только повторять осталось — пара слов, какая малость — Просыпайся, королевна, надевай-ка оперение…
***
Все знают, что идеальные планы рушатся. Все знают, но совершенно забывают об этом.