Все, что мог знать Сжег… Кем я мог стать Если б встать смог… Все, что мог знать Сжег… Кем я мог стать Если б встать смог… Би-2 — Забери меня
***
На последнем приёме доктор объявляет Дейзи о том, что вечером он занят. Полезная информация, думается ей. Он говорит о делах, небольших семейных неурядицах и прочей чуши. Райт не слушает, но пофигистично пожимает плечами, когда приём переносят. На утро. Её последнее утро на свободе. Пусть так, какая разница в какое время раздвигать ноги, забираясь на высокое кресло, и поднимать майку, демонстрируя едва округлившийся живот. Четвёртый месяц благополучно минует, скрывать очевидное больше не получится… по многим причинам. А занятость — не Конец Света. Тот наступает потом, когда Дейзи до краёв пичкает рюкзак учебниками, собираясь посетить доктора Такахару утром, перед учёбой. Она лениво прощается с Орихарой, как-то нелепо и очень влажно чмокая его в лоб, от чего тот морщится наигранно-недовольно, и уходит будто бы навсегда. Шестое чувство не стучит набатом в голове, не предупреждает об опасности. Ни тогда, когда Райт покидает дом, ни тогда, когда её шарахают по голове и тащат в машину. Толпа никак не реагирует, удивленно крутя голову в поисках скрытых камер, кто-то даже выуживает телефон из кармана. Темнота и острая концентрированная боль — всё, что помнит Райт. А потом… а потом приходится играть не в свою жизнь.***
Блондинка выныривает из омута резко, вскакивая на мягкой постели. Мир качается, пестрит яркими кругами. Она хлопает глазами, моргая часто-часто, и ладонью стряхивает с глаз непрошеные слёзы. Это рефлексы, защитная реакция организма на слишком яркий свет после долгого сна, ничего более. Осознание происходящего не накрывает с головой, не тормошит. Обычное утро/день/вечер/ночь/что-то там по Гринвичу. Райт плывёт, с силой прикрывая глаза, и касается саднящего затылка. — Я переборщил, — говорит некто, — прости. Пожалуйста, прости меня… — Что? — Слишком сильно ударил тебя. Хотел вырубить, а получилось, что рассёк кожу на затылке, — виновато тянет неизвестный и садится на край кровати, укладывая ладонь на голень американки. Пальцы медленно поглаживают тонкую кожу сквозь слой одеяла. — Как ты? Девчонка снова моргает часто-часто, всматриваясь в чужое лицо с настороженностью, неподдельным непониманием. Вроде, и знакомое есть что-то в человеке, но верить в подобное не слишком хочется. — Кайсу? — Он самый. — Какого чёрта тут происходит? — Я похитил тебя, — просто говорит парень, улыбаясь. Карие глаза блестят, чёрные волосы чуть взъерошены. — То есть спрятал. — От кого спрятал, Кайсу? — От всего мира. Дейзи нервно усмехается, сглатывая вязкий ком, застрявший в горле, и пытается унять дрожь в пальцах. Внутри всё стягивает от страха, сжимается и падает вниз. Человек напротив совершенно точно невменяем, он похитил её, закрыл здесь и смотрит сейчас, как на Седьмое чудо Света, сраное божество. Здесь?.. Где здесь-то Дейзи не знала и, навряд ли, узнает об этом в ближайшее время. — Ты пытаешься меня защитить? — с осторожностью спрашивает Райт, рассматривая чужую руку на своей ноге. Боль стучит в затылок, бьёт с силой, и всё это одновременно, доставляя телу небывалый дискомфорт. — Так ведь, Кайсу? — Дейзи, — вдруг спохватился мальчишка, вскакивая с места. — Да? — Ты, наверное, всё ещё плохо себя чувствуешь. Голова болит, тошнит? Ох, мне стоит принести обезболивающее, не так ли? Стоит, конечно, стоит, — говорит он и ведёт ладонью по лицу, с которого не сходит улыбка. — И, милая, прошу тебя, не пытайся бежать — не выйдет. Кавасаки кивком головы указывает на низ кровати и просто пожимает плечами, когда блондинка непонимающе смотрит на него. Райт дёргает ногой и мигом всё понимает. Потому что что-то звякает, потому что это что-то опоясывает приплюсну, словно красивый драгоценный браслет запястье. Сука. Сука… Это были чёртовы кандалы. — Цепь довольно длинная, Дейзи, ты можешь гулять по комнате, ходить в туалет и прочее, — вещает брюнет. — Здесь есть книжный шкаф, шахматы и предметы для рисования. Всё, что может тебя развлечь в моё отсутствие. И да, даже не пытайся бежать, хорошо? Навряд ли, это у тебя получится, но подобный глупый поступок… меня разозлит. Просто поверь на слово. Японец уходит, напомнив, что зайдёт через пару часов. А Райт впервые в жизни ревёт так громко и надрывно, что уши закладывает.***
Хитоми придерживает в руке бумажный пакет с продуктами, выуживая из крохотной сумочки ключи от своей комнаты, и облегчённо выдыхает, когда дверь открывается. Ключи летят в вазочку, стоящую рядом с входной дверью. Преподаватели зверствовали не на шутку, загоняя студентов зачётами и экзаменами. Девушка спала мало, допоздна засиживаясь над учебниками, и выбиралась только по вечерам. В помещении темно, только лунный свет проникает через приоткрытое окно. Мирно тикают часы. Кавасаки торопится в сторону холодильника, на ходу скидывая уличные балетки, и собирается в первую очередь уберечь продукты от порчи. А потом можно будет принять душ и перекусить. — Привет, — говорит кто-то. Кровать скрипит под чужим весом. Брюнетка вздрагивает, роняя свою ношу на пол, и резко оборачивается на звук. Тёмный силуэт в левом углу, на кровати Дейзи Райт, сидит, закинув ногу на ногу, и машет рукой. Будто так и нужно, будто он здесь не лишний. — К-кто тут?! — Всего лишь я, — сладко тянет незнакомец, — и мне нужно с тобой поговорить, милая. Ты ведь не занята? — Я буду кричать! — Хитоми делает шаг вперёд, желая как можно незаметнее пробраться к двери. — О, может быть и будешь…***
Когда Райт не появляется вечером, Изая даже этого не замечает. По правде сказать, как бы он не любил людей, чрезмерное присутствие их в паре метров от себя (кто-нибудь слышал о личном пространстве?) воспринимает плохо. И не всегда потому, что многие любители вербального общения спешат его либо покалечить, либо прикончить. Просто у Орихары элементарная паранойя и острое желание остаться наедине, когда что-то идёт не по плану. Очередной интересный объект делает так, как делать не нужно. И это не есть хорошо. Люди, конечно, до безобразия интересные и «бла-бла-бла», но от этого раздражать меньше не перестают… Дела валятся на информатора со всех сторон: новые сделки, новые полезные факты и чьё-то «грязное бельё», которое легко можно будет использовать против политика/полицейского/главы уличной банды. Данные запоминаются, компроматы летят в компьютерные папки/банк. На третий день отсутствие Дейзи всё-таки замечается, и Изая решает позвонить несносной гулящей девице. Абонент — не абонент. Осознание приходит быстро. — Игра началась…***
— Это конфиденциальная информация, Орихара-сан, я не могу сообщить вам её, — говорит доктор, — но могу заверить, что с вашей невестой всё в порядке. — Она ничего не говорит мне, стала часто посещать больницы, а сейчас… не говорит со мной! — Изая изображает печаль, стискивая пальцы и сжимая и без того тонкие губы. Стул под ним жёсткий, а в помещении неприятно пахнет лекарствами. — Я вас понимаю, но… — Прошу вас. — Ох, — доктор качает головой и выуживает из ящика папку. Мужчина быстро листает страницы чужой больничной истории, ища нужную информацию. — Беременность протекает нормально, без осложнений. Мать не чувствует себя некомфортно. Надеюсь, она принимает назначенные мной витамины? Орихара вяло кивает, припоминая таблетки на прикроватной тумбочке. — Отклонений у ребёнка нет, — продолжает доктор. — Пол малыша госпожа Райт уточнять не стала. В общем, вам не о чем беспокоиться. Орихара нервно улыбается и мысленно прикидывает, что как раз таки беспокоиться ему есть о чём. Может быть…