Снаружи и внутри

Снаружи веселая. А внутри грустная. Это стало обыкновением для Гермионы. В таком состоянии она была целое лето. На интервью, мероприятиях ей весело, но, как только она дома, девушка сразу сползает по стенке и начинает плакать. При каждом интервью её просят вспомнить, рассказать, что было, когда они скитались по лесам, искали крестражи. Все это вспоминать — пытка для неё. И вот сейчас, она снова заходит в родную школу. Снова воспоминания о том, каким Хогвартс был после войны. Среди руин шли они — три героя. К ним подходи кто только мог, благодарили за спасение, а ведь ребятам нужно было всего лишь отдохнуть. И даже сейчас Гермиона не может насладиться освободившимся миром. Ей все еще не вериться, что больше не надо прятаться и трястись от каждого шороха. Хогвартс был таким же, как и всегда. Величественные башни украшали замок. Огни горели в каждом окне, а тем временем Гермиона садилась в повозку. — Ты видишь, их? — тихо спросила Джинни. — Да. — также тихо ответила девушка. Гермионе сидела в тишине и слушала пение вечерних птиц. Когда-то раньше — эта была музыка для ушей, но теперь хотелось бежать. Все будет хорошо. И ничего больше не произойдет. «Все хорошо» От таких мыслей хотелось куса кубы, разбивать костяшки об стену, рвать волосы. Все выглядело, слышалось настолько нереальным, что хотелось кричать — «Я знаю, что это шутка, ничего не закончилось, так просто не может быть!». Но никто не услышит тебя, это только в голове. — Девочки! Джинни, Гермиона, не верю! — крикнул кто-то. Через секунду из темноты вышла светлая девушка, голубые глазки, черная мантия, а из-под мантии виднелся синий сарафан. — Полумна! — Джинни обняла подругу. Как только Уизли отпустила девушку, та посмотрела на Гермиону. Их отношения поначалу не складывались. Из-за разных точек зрения они не могли спокойно общаться, но после того, что сделала для них Полумна, Гермиона наплевала на странности этой девчонки. Они не успели даже поговорить спокойно из-за войны, но для себя Гермиона решила уже давно — называть эту девочку сумасшедшей подобно сумасшествию. Грейнджер поддалась нежному порыву и обняла Лавгуд. — Я скучала. — сказала она. — О, Гермиона, я тоже. — она странно посмотрела на подругу, и девушки сели на места. Пока Полумна рассказывала что-то про новый вид мозгошмыгов, Гермиона снова задумалась. Как все изменились. Гермиона уже не была той девочкой, которая хотела сделать все безупречно. Она была обычной девушкой со своими комплексами и заморочками. Она падшая девушка с потерянными надеждами. А тележка тем временем уже тронулась. Фестралы, которых видели уже все пассажиры тележки везли девушек в глубь. *** Никто не знает, как он сдерживал себя, лишь бы не кинуться на неё и не сказать — «Хвала Мерлину, с тобой все хорошо» или не спрыгнуть с поезда. Но он держался, не потому что он аристократ Малфой и ему надо сдерживать свои эмоции, а только потому что она Гермиона Грейнджер, а он Драко Малфой. Только потому что вражда между ними слишком сильна, и барьер который она построила держит его на несколько метров от себя. Драко ехал в тележке один. Никто не захотел сесть с ним. Но так даже лучше. Ему есть о чем подумать и есть о ком подумать. Прохладный ветер обдувал его кожу. Фестрал медленно скакал по дороге, а Драко наблюдал за этим странным животным, и да, он видел его.