До последней черты

На следующий день Тайрелл ни взглядом ни жестом не выдавал нервозности, стыда или чего-нибудь там ещё. Сначала Эллиот обрадовался этому, принял как сигнал, что произошедшее на крыше лучше забыть им обоим. Но что-то бунтовало в нём – губительное любопытство, внезапно пробудившийся азарт, а, может, и нечто совсем другое, запрятанное в пыльном чулане души, – и он всё продолжал наблюдать за мистером Уэлликом в надежде, что того предаст хоть что-нибудь: едва заметное движение губ, смена интонации, чёртова мельчайшая деталь, которая докажет, что Эллиот не свихнулся. Но нет. Ничего. Он злился. Ему хотелось задеть Тайрелла, спровоцировать хоть какую-то реакцию. «Если мы были там, наверху, то… Почему? Зачем ты это сделал?». По его спине пробежал холодок. «А почему обычно один человек целует другого? Очевидно, потому что хочет этого. Настолько, что не может просто держать это в себе и даже готов перейти границу. Но что же это тогда получается?..» Он подошёл к зеркалу. Уставился на своё отражение. Синяки под глазами выдавали на добрую половину бессонную ночь. Такой она и была – жуткой, бесконечной, полной томительных измышлений. И это совсем не радовало. Кому понравится, когда один из немногих друзей вдруг становится врагом? Темнота защищала его, ночь ему покровительствовала, а теперь грозилась бросить его вот так. На произвол судьбы. «И чем тебя привлекло это жалкое существо? Необычные предпочтения? Любишь больных на всю голову парней-социофобов? У тебя прекрасная жена. Нет, я бы ещё понял тебя, если бы видел сейчас в зеркале шикарную блондинку с ногами от ушей, но…». Он видел невзрачного человека с вечным «не трогайте меня» во взгляде. И он отказывался что-либо понимать. «Если бы ты захотел завести интрижку – с твоей внешностью и деньгами мог бы заполучить любого на свой вкус, хоть женщину, хоть мужчину. Себе под стать. Какого же чёрта?..» * Эллиот заглянул в кабинет его величества тех. директора под предлогом пустякового рабочего момента. Всё, чего он хотел – разбить железную маску, сковавшую лицо мистера Уэллика. Но ничего не менялось. Не изменилось ничего и тогда, когда Эллиот выдохнул: – Кстати, забыл спросить. Как назвали сына? – Майкл, – привычным тоном ответил Тайрелл, не отрывая взгляда от монитора. – Малыш Майки, если угодно, – он улыбнулся. – Похож на тебя?.. – сорвалось с губ Эллиота. – Глаза точно мои, – улыбка мистера Уэллика стала шире, но всё ещё ничем не отличалась от его обычной дежурной улыбки. – Пообедаем? – В другой раз, нужно закончить одно дело… – Тайрелл наконец взглянул на него, но и в его взгляде не нашлось никакой зацепки. Уйдя из этого ненавистного кабинета, Эллиот решил наконец, что ничего и в самом деле не было. Он, правда, помнил, как на губах застыл тот паршивый вкус, но… * На этот раз он успел застать Анжелу на её рабочем месте. Поздоровался, спросил, как дела. Она выглядела уставшей, а у него сердце замирало. Казалось, жизнь идёт мимо, пролетает, как пейзажи за окном автобуса. Он мог бы предложить ей пообедать вместе, в конце концов теперь он личный помощник тех. директора, и если бы это помогло ему сблизиться с девушкой его мечты… Он спустился на землю. Шанса никогда не было, и он не мог появиться теперь, словно по волшебству. Эллиот не создан для отношений. Он одиночка. Никак иначе. И ничто в этом мире уже не сможет это изменить. * Всю неделю Тайрелл оставался таким. Эллиот почти успокоился. Всё было не так уж плохо – поехала ли у него, Эллиота, крыша, или мистер Уэллик осознал, что совершил ошибку, исход один – подобное больше не повторится. Никогда. * Вечером в пятницу Эллиот ушёл домой, не попрощавшись с Тайреллом. А потом, в метро, представлял, как тот продолжает сидеть в офисе, и его глаза уже покраснели от бесконечного разглядывания монитора. Уходя, он приоткрывает дверь в кабинет Эллиота, но там – темнота. Его уже нет. И мистер Уэллик то ли тяжело, то ли с облегчением выдыхает. * Не этого он хотел, когда молил об апокалипсисе. Люди должны были исчезнуть, пропасть, не оставив после себя вонючих разлагающихся тел. Кануть в лету, но никак не превратиться в живых мертвецов, пожирающих чужую плоть. Даже если ты ненавидишь людей, жизнь и весь этот мир, всё равно тебе станет не по себе, когда, подойдя к окну и едва-едва его приоткрыв, ты услышишь хруст ломающихся костей и чавканье ртов, вгрызающихся в мясо. И Эллиот спрашивает себя, не хочет ли он вернуть всё назад. Отменить свою мольбу? Сомнения вцепляются ему в глотку, но он выдыхает во тьму: – Нет. Я всё решил. Зомби лучше людей. Хруст за окном всё отчетливей. Зомби ранят только тело. Очень скоро они доберутся и до него. Вот уже и стук в дверь. Надо же: для мертвяка уж слишком интеллигентно… * Эллиот проснулся, но «тук-тук» по-прежнему слышалось. Кто-то на самом деле стучался в дверь его квартиры. Стук повторился в третий раз – негромкий, неназойливый – а затем затих. Эллиот нехотя разлепил глаза, посмотрел на часы: 02:33. Тяжело выдохнул. Первой мыслью было не подниматься. Кто бы это ни был, он точно псих. «Кто-то ошибся адресом? Бродяга, тень прошлой жизни, моя смерть?». Любопытство всё-таки заставило его встать с дивана, натянуть джинсы и футболку, дойти до двери. Если кто-то действительно ошибся, он уже ушёл, и его поглотила глубокая ночь. Эллиот осторожно распахнул дверь и не поверил своим глазам. На пороге стоял Тайрелл. * – Мистер Уэллик, что вы… – от удивления Эллиот даже забыл, что они перешли на «ты». – Что ты здесь делаешь?.. – Поругался с Джоанной… – словно бы смущённо пояснил Тайрелл. – Не хотел оставаться дома. Не придумал, куда ещё податься… Прости, что нарушаю твой покой, – он замолчал. Опустил голову, устало вздохнул. Он был жалок, растерян, совсем не похож на шаблонного мистера Уэллика. Стоя у порога, словно бездомный пёс, просящий подачки, он выдохнул: – Позволишь остаться?.. «Ерунда. Если бы ты был бродягой или призраком, надевшим на себя обличье Тайрелла, я бы ещё поверил. Но если ты – действительно ты…». Это не укладывалось в голове. «Тебе некуда больше пойти? Да быть не может. Моя лачуга – последнее место, куда ты пошёл бы. Значит, это лишь продолжение сна. Я сплю». Эллиот понял, что слишком долго молчит. – Ну так что, – неуверенно пробормотал Тайрелл. – Я могу войти? – Да… – также неуверенно ответил Эллиот, пропуская мистера Уэллика в сумрак своей квартирки. * Хотя «квартиркой» эту заваленную хламом комнатушку и можно было назвать с трудом, Эллиот считал, что здесь вполне уютно. Он любил старые вещи, эту проклятую тумбу, диван, абажур. Имелись даже проигрыватель и коллекция винила, но оценить её было некому – гости сюда практически не захаживали. И оттого вдвойне странно было видеть здесь Тайрелла. На миг Эллиоту стало стыдно. За бардак, за то, что он такой жалкий, что ничем не может помочь мистеру Уэллику, который, замерев посреди комнаты, сказал: – Мне правда неловко, но… Раз уж ты не нашёл сил меня прогнать, может, есть что-нибудь выпить? «А не слишком ты зачастил выпивать?». – Кое-что должно было остаться… – Эллиот подошёл к шкафчику. – Снова виски. – Лучше и не придумаешь. Наливай. * Тайрелл сидел в кресле, Эллиот – на диване, забрался туда с ногами, подтянул к себе колени. Всё было как во сне. Он старался не пить лишнего, хотя сложно было вообще понять, где начинается это «лишнее». А вот мистер Уэллик не знал меры. Между жадными глотками он говорил – нескладно, обрывками фраз, не всегда понятными, вытащенными будто из его подсознания. – А у тебя тут мило. Не отказался бы я… – он приложился к бокалу. «От чего? Пожить тут? Повесить свой портрет на эту стену? Побыть мной?». – …Остаться здесь на всю ночь. Если ты не… – Тайрелл снова стал пить. «Против? Ну конечно же я против. Я только и жду, когда ты свалишь отсюда». – Может, тебе лучше поехать домой, помириться с Джоанной?.. – Может. Но я уже здесь. Лучше вернуться утром, на свежую голову. «Свежую?! Хотя, учитывая твою способность каждое утро заново рождаться, восставать из пепла, как феникс, – я ничему не удивлюсь». – А если у неё будут подозрения насчёт того, где ты провёл ночь? – Подозрения? – мистер Уэллик нахмурил брови. – А, ты о ревности? Думаешь, она решит, что я был с любовницей? О, ты не знаешь Джоанну… – снова глоток. «И слава богу». – Да и я ей не изменяю. Сейчас, – он поставил бокал на тумбу, сосредоточился. – Ведь правда? Эллиот молчал. Он чувствовал дыхание пустоты. Снова. «Где-то за гранью, на границе мироздания течёт река. Вода её холодна, вот-вот покроется льдом, журчание затихает, почти не слышно его с берегов. Там плывут наши жизни. И ни одна не оставит после себя следа. Вот поверхность воды ещё колышется, противится обледенению, а вот тончайший лёд уже сковал её, но река продолжает течь, скрытая от чужих глаз». – Хотя… Измена – спорное понятие, – Тайрелл наклонился вперёд. Его голос был на удивление ясен, язык не заплетался. – Совсем не обязательно считать изменой лишь факт того, что ты спишь с другим человеком. Она начинается изнутри, – он переплёл пальцы. – С момента, как кто-то начинает тебя поглощать. С мысли, с желания. Со взгляда, – он взглянул на Эллиота, и тот вздрогнул. Никогда раньше никто не смотрел на него вот так. Мистер Уэллик поднялся с кресла и незаметно преодолел расстояние до дивана. – Ведь ты же… – он замер напротив Эллиота. – Не слепой, правда? Комната показалась Эллиоту невозможно тесной, меньше, чем когда-либо. Ему стало трудно дышать. Он закрыл глаза. Это уже входило в привычку – закрывать их и надеяться, что всё пропадёт, всё – лишь сон. И он смог бы в это поверить, если бы не… Этот чёртов запах. Ничего не могло быть хуже, чем он. Разве что голос Тайрелла. Разве что его дыхание. Эллиот хотел, чтобы всё исчезло. Он не придумал ничего лучше, кроме как сказать: – Тебе надо перестать пить. Вместо пустой болтовни мы могли бы заняться… проектом. – К чёрту проект, – Тайрелл не сводил с него глаз. – Ты ведь не можешь не замечать, как я… – ближе уже было некуда, но он нашёл миллиметр и преодолел его. – От тебя с ума схожу?.. Слова донеслись до Эллиота, и он вдруг понял, что в самом деле чувствует безумие Тайрелла. То, как в бешеной гонке заходится его сердце, немеют пальцы, и разум тускнеет, поддаваясь чему-то, с чем бороться нет сил. Тайрелл потянул руки вперёд, к его плечам, но Эллиот попытался перехватить их, поднялся с дивана, желая защитить себя от того, во что превращался стоящий рядом с ним человек, но вдруг это стало не нужно: Мистер Уэллик опустился перед ним на колени. Как в бреду заговорил: – Просто позволь мне быть здесь. Только не отталкивай… Его голос не просто дрожал. Он трепетал, как травинка в ураганном ветре. Его швыряло из стороны в сторону. Эллиот понятия не имел, как не сойти с ума. «Это нереально». Словно в противовес его мысли мистер Уэллик поднялся и осторожно положил руки ему на плечи. – Я мучаюсь от бессонницы, – произнёс Тайрелл. – Засыпаю с трудом, вижу жуткие сны. Приходит утро, но легче не становится. Мне неспокойно. Хочется куда-то бежать, что-то искать, чем-то пустоту в себе заполнять… – он шагнул ближе к нему, напрочь разрушая все понятия о личном пространстве. – Но всё меняется, когда рядом оказываешься ты. Я чувствую смысл, могу его видеть, я живу. Это необъяснимо. Не знаю, что это, но оно выше моего понимания… Выше нас, – его губы так приблизились к уху Эллиота, что легонько заскользили по мочке. Казалось, Тайрелл не хотел переходить границу дозволенного, но не сдержался, и лёгкое касание перешло в то, что почти с полной уверенностью можно было назвать... – Может быть, ты – ангел, ниспосланный мне с небес? – мистер Уэллик коснулся его руки. «Ты спятил». – Проваливай из моего сна, – потребовал Эллиот, отходя от Тайрелла. Тот истерически рассмеялся. – То есть ты думаешь, что спишь? А так во сне бывает? – он схватил его за запястье и притянул к себе. – А так бывает?.. ...Теперь уже это точно было не лёгкое касание, не шутка. Теперь казалось, что Тайрелл пытается узнать не вкус губ Эллиота, а вкус его души. Ощутить нечто, недоступное на расстоянии вытянутой руки, раскрыть тайну. Эллиот и сам никогда раньше так не чувствовал собственной души, а в этот миг она как будто стала пробуждаться, словно бы треснул лёд, сковавший ту самую реку. И это новое ощущение невыносимо пугало. – Ты пьян, – Эллиот отстранился, отошёл в сторону. – Тебе надо поспать. – А ты такой заботливый, – Тайрелл не двигался. – Серьёзно. Проспись. Если ты правда тут, хватит меня мучить. – Хорошо, – вдруг спокойно согласился мистер Уэллик и опустился на диван. – Как тебе угодно, Эллиот… – пробормотал он, закрывая глаза. «Сладких снов». * Эллиот не знал, сколько времени стоит у окна, смотрит в пустоту и ждёт, пока Тайрелл исчезнет. Он сбился со счёта минут, а секунды и подавно утекали сквозь его пальцы незаметно, неощутимо. Время просачивалось за оконное стекло, замирало, заставляло думать о том, о чём в здравом уме он никогда не помыслил бы. Но Тайрелл не исчезал. Время от времени Эллиот оглядывался в надежде на то, что к нему вернётся одиночество, но мистер Уэллик по-прежнему был там, на его диване. Он не обманывал, говоря, что плохо спит: ворочался, бормотал что-то невнятное. Эллиоту даже послышалось, что во сне тот произнёс его имя. Было невыносимо наблюдать за его мучительным сном, у Эллиота слипались глаза, он валился с ног. Он не выдержал. Можно было лечь на пол, но, в конце концов, в своей собственной квартире он имел полное право занять единственное спальное место. * Он лёг на самый край и тут же почувствовал себя на краю пропасти. Ничего не стоило сорваться вниз и лететь, лететь, насколько хватит глубины, до самого предела. Так и лежал он: с одной стороны – бездна, с другой – посторонний человек, забывшийся неспокойным сном. В бездну лететь не слишком-то хотелось, и он придвинулся к Тайреллу. Стало неуютно, неловко, но чужое тепло притягивало. Оно вдруг заворожило Эллиота, и он замер, не в силах двинуться, боясь спугнуть нечто хрупкое, едва ощутимое. Оно крылось в дыхании мистера Уэллика, в том, как тьма вновь превращалась в укрытие, и теперь она укрывала их обоих. Эллиот отвернулся, закрыл глаза. Спиной он почти касался груди Тайрелла. «Что не так с этим миром? Личный помощник, прогулки по крыше, а теперь я сплю с тобой рядом?». Стоило ему подумать об этом, как мистер Уэллик приобнял его, шепча нечто вроде «Наконец-то ты здесь». Эллиоту хотелось отодвинуться, но он не мог: пропасть почти исчезла, он был почти вне опасности упасть. Зомби больше не стучали в окна. Тёплая волна накрывала его, и он противился ей, пока наконец не заснул на удивление спокойным сном. * Когда он проснулся, Тайрелла не было рядом. В комнату проникали противные лучи солнца. Эллиот зажмурился. Голова болела, глаза слезились, больше всего хотелось умереть или встать под холодный душ, меньше всего – думать о прошедшей ночи. Но не думать было невозможно: на полу валялась пустая бутылка, входная дверь была открыта. Конечно, он мог напиться один, мог забыть запереть дверь, да всё что угодно мог, только… Он готов был поклясться, что здесь витает этот запах, почти не заметная тень морского берега и волн, таких свободных, что дух захватывает, хочется скрыться в них, слиться с ними. Но можно лишь утонуть. * Утром понедельника Эллиот ехал в метро и думал о предстоящей встрече с Тайреллом, которой до ужаса хотел избежать, но любопытство, его извечный враг, подталкивало к иным мыслям. «Как ты поведёшь себя теперь? Сделаешь вид, что не стоял у меня на пороге? » Той ночью к нему не вернулся апокалипсис. Не было взрывов, планета не полыхала – вся, от полюса до полюса. Ничего не заканчивалось. Наступал новый день, новый рассвет, снова и снова… Возможно, это и был его личный ад. * Сухое «здравствуй» мистера Уэллика взбесило Эллиота. Спокойно сидеть и работать было невозможно. Он не мог больше находиться в неведении. Не узнавая себя, он ворвался в кабинет Тайрелла и провозгласил: – Что тогда было? В этот момент его величество тех. директор деловито вглядывался в некий важнейший документ. Даже бровью не поведя и не подняв глаз, он спокойно спросил: – А что было? Эллиот растерялся. Остановился, едва прикрыв за собой дверь. – Ничего… – пробормотал он, жалея, что пришёл сюда. – Ну и как тебе «ничего»? Во взгляде мистера Уэллика заплясало дьявольское пламя. Он поднялся из-за стола, подошёл к Эллиоту. – Понравилось? – Тайрелл приблизился к нему. – Хочешь, будет ещё лучше? – он положил руку на ремень джинсов Эллиота. – Свихнулся? – Эллиот отскочил в сторону. – Успокойся. Я пошутил. Да, друг, таким я тебя ещё не видел. Гнев, неприятие, борьба с собой, со мной, со всем миром, – мистер Уэллик отступил, вернулся на своё место. Через мгновение он уже вновь сверлил взглядом документ, словно и не вставал вовсе. А если и правда?.. У Эллиота голова закружилась. Теперь он готов был поверить во что угодно. И не поверить – тоже. «Подай знак. Дай зацепку. Той ночью я завис над пропастью, и она до сих пор подо мной. В глубине души я хочу сорваться, но мне страшно. Пустота то уходит, то снова рядом. Как и тьма. Как и ты…». – Тебе надо отдохнуть, – снисходительно улыбаясь, протянул мистер Уэллик. – И у тебя будет такая возможность. В четверг мы едем в командировку. Парочка супер-важных встреч, совещаний, а потом – пятизвёздочный отель и люкс в твоём распоряжении. Как тебе новость? Эллиот слышал его, но голос Тайрелла становился всё тише, звучал теперь словно издалека, с края света, преодолевал миллиард препятствий, прежде чем долететь до его слуха. И всё-таки достигал адресата. ***