Лебон

POV Hyungwon В ту ночь, после ухода Хосока, я так и не смог сомкнуть глаз, и вообще, я потом несколько дней не мог прийти в себя. Незнакомое, приятное чувство заполнило меня изнутри. Я где-то понимал, что это не совсем нормально — так сильно зациклиться на абсолютно чужом мне человеке. Но моя голова и тело отказывались слушаться. Как бы я ни старался, образ Шин Хосока и тот поцелуй ни на секунду не выходили из моей головы. Меня распирало от теплого чувства, заполнившего пустоту внутри. Мне хотелось рассказать Чангюну о своих ощущениях, и вообще о том, что произошло у меня дома, но что-то меня все время останавливало, и я не мог начать разговор. Самое пугающее было то, что я ужасно хотел увидеть Хосока. С той ночи, как он покинул мою квартиру, я все время выискивал его везде и даже напрягал слух, если Чангюн ненароком рассказывал что-то о Минхеке и его встречах. Еще я все время пытался дать определения действиям Хосока. Я рисовал в голове сотни сценариев, почему он пришел, почему он поцеловал, но от всех этих раздумий у меня начинала болеть голова. К концу недели я сам себе поставил неутешительный диагноз. Я влюбился. После долгих раздумий и метаний, я решил, что эта влюбленность, скорее всего, пройдет, и вряд ли вообще я еще раз так близко и наедине увижу Шин Хосока. Правда, от этой мысли у меня моментально портилось настроение. Поэтому я решил пустить все на самотек и вернуться к своей нормальной жизни. Чангюн все выходные пропадал у своего нового парня, а я весь вечер воскресенья провел за просмотром «Времени приключений», поеданием оставшихся после Чангюна печений и мыслями о Хосоке. Ближе к полуночи мне на сотовый позвонили с незнакомого номера, ответив, я понял, что это Минхек. «Жду тебя завтра в девять на завтрак» — сказал он и сбросил звонок. Я не успел даже ничего ответить. Решив, что утром на месте разберусь, я пошел спать. Следующим утром я приехал в знакомый ресторан, из которого не очень давно меня культурно послали, и мой же брат, кстати. Подавив желание развернуться и уйти пить кофе в своей любимой кофейне, я прошел внутрь. За столиком сидели мой брат, сестра и Чангюн. Сев напротив Минхека, я попросил американо. К еде желания притрагиваться не было, и вообще у меня дурацкая привычка — завтракать сигаретами и кофе. Пищу принимать я начинаю только к полудню. Первой меня ошарашивает Бора своим: «Прости, что говорю тебе только сейчас, Хенвони, но я выхожу замуж». Я где-то подозревал, что к этому у нее все и идет с ее парнем, но не думал, что так скоро. Я искренне был за нее рад. Только я привстал, чтобы подойти к ней, обнять и поздравить, как Минхек, фыркнув: «Потом наболтаетесь», взглядом усадил меня на место. — Теперь весь Лебон знает, что ты ублюдочный сын моего отца, — Говорит мой брат, — А так как Бора отходит от дел семьи, то ты займешь ее место. Я от идеи сам не в восторге, но ты ведь нашел общий язык, — И тут Минхек гадко ухмыльнулся — С Сон Хену, и, думаю, можешь быть мне полезен. — Я в твои дела и дела семьи Ли не вмешиваюсь и предпочитаю, чтобы это не менялось, — Ответил я со злостью. — Я тебе не предложение делаю, я тебя в известность ставлю. Отныне ты официально представляешь клан Ли и принимаешь личное участие на всех мероприятиях, которые посещаю я. Если тебе что-то не нравится, можешь прямо сейчас вернуться в Отке, я даже сопровождение могу организовать, — Говорит он с кривой улыбкой, от чего на душе становится противно. — Я нахрен тебе не нужен! Ты ведь есть за одним столом со мной не стал бы, если бы не очередной подлый план в твоей голове. Может, открытым текстом скажешь, зачем я тебе?! — Перехожу я на крик. — Так я уже и сказал, — Говорит он с невозмутимым видом, — А теперь прошу меня извинить, но мне надо идти. Бросив салфетку, Минхек уходит с Чангюном. — Я надеялась, мы позавтракаем, как семья, и обсудим подготовку к свадьбе, но Минхеку на все наплевать кроме своих дел. Я, честно говоря, не думала, что он тебя когда-нибудь примет, — Говорит Бора и кладет свою ладонь на мою руку. — Он и не принял меня. Он мной воспользоваться хочет. Бора, пожалуйста, не думай об этом, а думай о главном дне своей жизни, а я сам разберусь. Я привык, — Улыбнулся я ей и сжал в ответ ее ладошку. Мы просидели еще пару часов, в течение которых она в подробностях рассказала мне, как планирует организовать свадьбу. Я пообещал ей помочь, чем смогу, и принять самое активное участие. Раз уж родному брату на нее наплевать, то я попытаюсь сделать все возможное, чтобы ее свадебный день был лучшим в ее жизни. Попрощавшись с Борой, я решил не идти домой, а прогуляться по парку и подышать свежим воздухом. Нужно было разобраться в своих мыслях и вообще решить, что я буду делать дальше. Часовая прогулка ничем мне не помогла. В голове опять был бардак и хаос. Поэтому, увидев высветившийся на экране телефона номер Чангюна, я обрадовался и сразу согласился с ним пообедать. Мы встретились в уютном семейном ресторанчике, в центре Хейджена. Было видно, что Чангюн расстроен не меньше, чем я. — Я честно пытался его отговорить, но ты ведь сам понимаешь, как сложно с Минхеком. Мне так стыдно, что я не могу тебе в этом вопросе помочь, — Сказал он и положил голову на стол. — Все нормально, я знаю, что он твой босс. Просто мне противна мысль чаще с ним видеться и плюс страшно от того, что в этой голове может созреть в следующую минуту. Я ведь не дурак и понимаю, что я просто пешка в игре Минхека. — В любом случае, давай решать проблемы по мере их поступления. Кстати, Бора отказалась от фамилии, она возьмет фамилию мужа, и, более того, она уже полностью съехала с особняка, — Сказал Чангюн, попивая каппучино. Проболтав около двух часов, мы договорились позавтракать на следующий день. Чангюн поехал к Минхеку, а я домой. Приняв душ и переодевшись, я уехал в клуб. У меня была короткая смена, так что, поработав до 11 вечера, я поехал обратно домой. You make me wanna die Я живу не в самом лучшем районе Хейджена. В основном тут проживают несостоятельные и неблагополучные семьи. Район заставлен одноэтажными домиками и маленькими дворами. С зарплатой бармена, в принципе, этот дом — лучшее, что я могу себе позволить. Спальни и кухни, совмещенной с гостиной, мне вполне хватает. Правда, по ночам на моей улице очень темно из-за вечно отсутствующего уличного освещения, и жутко. По углам то тут, то там вечно шатается не совсем трезвая молодежь и мелкие бандиты. Поэтому пешком в ночное время суток я сам даже не рискую тут ходить. Ограбят или даже убьют — никто и не заметит. Хотя, по сравнению с моей квартирой в Отке, и вообще, районом, в котором я тогда жил, мое нынешнее проживание можно было назвать королевским. Припарковав машину у тротуара, я направился к дому. Прямо напротив, сливаясь с ночью и обветшалым пейзажем, стоял черный, матовый Мерседес Gelandewagen с выключенными фарами. Без номеров. Я остановился напротив машины, ни на секунду не сомневаясь, что это по мою душу. Просто за все то время, что я живу в этом районе, машины стоимостью выше пятидесяти штук обычно приезжали именно ко мне. И смех, и грех. Никаких признаков жизни машина не подавала. Тогда, решив, что незачем тянуть, я подошел к дверце водителя, и только я собирался постучать в окно, как тонированное, боковое стекло сползло вниз. Туда же, в буквальном смысле этого слова, рухнуло и мое сердце. На меня с улыбкой смотрел Шин Хосок. — Садись, покатаемся, — Как ни в чем не бывало, говорит Шин. — А если не сяду? — Отвечаю я с недоверием. — Имеешь право, — Опять улыбается. Я обошел машину и сел на пассажирское сидение рядом с водителем. Хосок завел матового зверя, двигатель издал мощный рык, и машина плавно выехала с моей улицы. Как только мы тронулись, осознание того, что сесть в машину было плохой идеей, стало накрывать меня с головой. Находиться в закрытом помещении и настолько близко к человеку, о котором я думал без остановки столько дней, стало просто пыткой. Первые несколько минут мы молчали. Он смотрел на дорогу, а я на его руки. Хосок был одет в темно-серую рубашку, рукава которой были закатаны до локтей. Я любовался тем, как он одной рукой крутит руль, как красиво при каждом движении переливаются рисунки на его запястьях, как при крутых поворотах, когда он выворачивает руль, проступают вены на руках. Я невольно подвис, любуясь его руками. Хосок поймал мой взгляд и улыбнулся. Я сразу смутился и отвернулся, притворившись, что картина за окном намного интереснее. Боковым зрением я чувствовал, что он смотрит совсем не на дорогу. Мы остановились на красный свет. — Поужинаешь со мной? — Поворачивается он ко мне и ставит меня в ступор своим вопросом. — Почему у тебя вечно напуганное выражение лица? Просто я не люблю есть в одиночестве. Можешь отказаться. — Я не голоден, но компанию могу составить, — Говорю я и пытаюсь улыбнуться. — Зато я очень голоден, — Медленно, растягивая слова, говорит он и спускает взгляд на мои губы. Зажигается зеленый, и машина двигается. До КПП Меннама мы едем в полной тишине. Мысли вихрем проносятся в моей голове, а сердце продолжает биться где-то в горле. Одно его присутствие рядом выворачивает меня наизнанку. Где-то я понимаю, что основным блюдом сегодняшнего ужина буду я сам. Пока он проезжал все шлагбаумы и говорил с кем-то по телефону, я боролся с собой, чтобы не открыть дверь и не убежать обратно в Хейджен. Я сам осознанно привел себя на его территорию, загнал в ловушку, а теперь сижу и не могу даже нормализовать свое дыхание. Не зная, как отвлечься и куда деть свои руки, я начинаю копаться в телефоне. — Запиши мой номер, — Разрывает он тишину. Я смотрю на него с недоумением. — Вдруг понадобится, — Говорит он и заворачивает на подземную парковку. Я записываю номер, который он мне продиктовал, и сохраняю под именем SH. Он паркует машину и выходит. Я выхожу следом и стою рядом с машиной, пока он идет к двум внедорожникам, остановившимся позади нас. Только сейчас до меня доходит, что эти машины, присоединившиеся к нам еще в Хейджене, не случайны. Он отпустил их и вернулся ко мне. — Пойдем, — Говорит Хосок и идет к лифту. — Где мы? — Спрашиваю я, пока мы ждем его прибытия. — У меня, — Говорит он. Я шумно сглатываю. Дверца лифта открывается, мы заходим, он нажимает кнопку 39, и мы становимся друг напротив друга, каждый у стены. — Тут же нет ресторана? — Туплю я. — Нет. — И ты не будешь ужинать? — Нет. Обстановка в лифте начинает накаляться. Мне опять не хватает воздуха. Не зная, что делать, я начинаю от нервов натягивать рукава свитера. Дурацкая привычка растягивать свою одежду, когда я нервничаю, поэтому у меня на всех свитерах вечно длинные рукава. Пытаясь смотреть на все, кроме Хосока, я замечаю, что лифт полностью прозрачный изнутри, и по мере того, как он поднимается, открывается нереально красивая картина на ночной город. Я пытаюсь отвлечься любованием Меннама. Он, прислонившись к стенке лифта и скрестив руки на груди, смотрит прямо на меня. Не выдержав его пристального взгляда, я смотрю ему в глаза с вызовом, мол, «Я тебя не боюсь». Он продолжает смотреть на меня, как голодный зверь, готовившийся к прыжку, и, плюс ко всему, то ли от освещения в лифте, то ли от того, что я перенервничал, но мне начинает казаться, что его глаза из темно-карих превратились в черные. От Хосока исходит невероятная аура силы и мощи, что делает его еще более притягательным и опасным. 25-й этаж. Мне кажется, лифт поднимается целую вечность. — Красиво, — Решив прервать неловкую тишину, показываю я ему кивком головы на город. — Очень, — Отвечает он, не отрывая от меня взгляда, и отталкивается от стены. В следующую секунду я прижат к стенке лифта, его руки по обе стороны моей головы, и он впивается в мои губы. Он целует жадно, жестко, глубоко — я еле успеваю отдышаться. Он опускает руки на мои бедра и сильно сжимает сквозь свитер тазобедренные косточки. «Точно будут синяки», — машинально думаю я. Его язык хозяйничает у меня во рту, его руки хозяйничают на моем теле. Противный писк оповещает нас о прибытии лифта. Хосок отпускает меня. Мы выходим прямо в гостиную роскошного пентхауса главы клана Шин. Мои губы горят, в голове каша, горло пересохло от напряжения. Решив отвлечься, я иду прямо к панорамным стеклам. Вся стена сделана из стекла, у меня никогда не было боязни высоты, но даже я отшатнулся, когда подошел вплотную к окнам. Я вижу по отражению в стекле, как он подошел и стоит позади.  — Нравится? — С хрипотцой в голосе спрашивает Хосок.  — Очень, — Отвечаю я. Он подходит ближе, я чувствую, как шевелятся волосы на моей голове от его дыхания. Конец POV Hyungwon В следующую секунду Хосок прижимается к Хенвону всем телом. Так сильно и настолько близко, что парень физически чувствует возбуждение Хосока. Шин прижимает парня лицом к стеклу, оттягивает его голову за волосы назад и кусает шею, зализывает укус и опять кусает, его руки начинают шарить по всему телу Хенвона. Такое ощущение, что на Хенвоне не осталось ни одного места, которого бы Хосок не коснулся, не погладил, не сжал. Не меняя позы, Хосок стаскивает свитер с Хенвона, который сам послушно поднимает руки. Хенвон видит Хосока только в отражении стекла, но этого ему достаточно. Оттуда на него смотрят полные желания, потемневшие от страсти глаза. От одного этого вида и осознания того, насколько сильно его хотят, Хенвон готов кончить. Хенвон грудью впечатан в стекло и не смеет двинуться, пока Хосок целует лопатки, царапает и гладит ребра. Хосок не позволяет Хенвону вести, не разрешает ему даже повернуться, а наоборот, с силой вжимает его в стекло, и одновременно, он опускает руку вниз и сильно сквозь джинсы сжимает член Хенвона. Хенвон пытается накрыть его руку своей, хнычет, но Хосок резко соединяет руки парня на его же спине и, одной рукой удерживая, говорит: — Я сам. Второй рукой он расстегивает брюки Хенвона и стаскивает их с него, с помощью самого парня. Хенвону жарко. Хенвон горит изнутри и снаружи. Такое ощущение, что каждый сантиметр кожи, которой касался Хосок, вспыхнул синим пламенем. Хенвон полностью обнажен и прижат лицом к стеклу, Хосок полностью одет и прижат к Хенвону. Хосок обхватывает член парня и сжимает у основания. — Не смей кончать, пока я не разрешу, — Шипит он ему в ухо и больно кусает, — Если бы ты знал, как я тебя хочу. «Уж я-то знаю», — Думает Хенвон, но озвучить мысль нет сил. Горло пересохло настолько, что саднит, и все, что Хенвон может — это тереться о пах Хосока и изнывать от желания. Хосок разводит руки парня и кладет на стекло. — Не меняй позу, — Говорит он и надавливает на поясницу Хенвона, заставляя того выгнуться. Потом он смачно плюет на свою руку и медленно просовывает один палец внутрь. Хенвону неприятно и больно, он начинает дергаться.  — Потерпи чуть-чуть, — Шепчет Хосок и просовывает второй палец, и тут Хенвона словно прошибает током. Хосок касается какой-то особой точки внутри, отчего у Хенвона вся панорама с горящими огнями перед глазами превращается в картину открытого космоса. Второй рукой Хосок так же сильно сжимает член Хенвона. — Пожалуйста, Хосок, умоляю, — Хнычет Че. — Что «Пожалуйста»? — Говорит Хосок. — Я хочу тебя внутри, — Капризно просит Хенвон. — Хочешь что? — Издевается Шин. — Я хочу тебя почувствовать внутри…умоляю, — Уже скулит Хенвон. Наконец-то Хенвон слышит звук открывающейся молнии. Хосок еще раз плюет на свою ладонь и проводит по всей длине своего члена, после этого, приставив головку к входу, он резко, одним рывком, входит в парня полностью. У Хенвона подкашиваются ноги, и он бы уже давно упал, если бы не Хосок, который, обхватив его за живот одной рукой, почти на весу вдалбливает в стекло. Хенвон уже не может сдерживаться, он громко стонет, пытается убрать руку Хосока со своего члена и начать надрачивать себе. Но Хосок, не прекращая его трахать, опять соединяет руки парня позади него и начинает сам водить по члену Хенвона в такт своим толчкам. Хенвон чувствует каждую венку и пульсацию члена внутри, всю длину и ширину, он мечется и поскуливает, зажатый в руках Хосока. Тот же только сильнее и сильнее вколачивается в тело парня. От пошлых хлюпающих звуков и горячего тела, прижимающего Хенвона к себе, у парня начинает кружится голова. Хосок резко меняет угол проникновения, и, через пару толчков, Хенвон, поняв, что уже не сдержится, изливается и пачкает руку Хосока и стекло. Че, вообще, уже давно не стоит на своих ногах. Он не падает только потому, что Хосок словно врос в него и играет своего рода роль точки опоры. Хосок резко выходит, поворачивает парня лицом к себе, приподнимает Хенвона за бедра и снова входит в него, заставив того обвить ногами свой торс. Не прекращая трахать Хенвона, он целует его пошло и ненасытно и через пару толчков изливается внутрь парня. По мере того, как сперма стекает по внутренней стороне бедер Хенвона, он сам тоже начинает сползать вниз по стеклу. Но Хосок подхватывает его на руки и несет на диван. Оба парня пытаются отдышаться. Хосок стягивает с себя абсолютно мокрую рубашку и бросает на пол, потом, нагнувшись к Хенвону, глубоко его целует. От вида полуголого Хосока и влажного поцелуя Хенвон снова начинает возбуждаться и тереться об Хосока. Шин приподнимает Хенвона за бедра и, подтащив под себя, резко, на всю длину снова входит в парня. Хенвон стонет в голос, ногами сильнее прижимает к себе и сжимает в себе Хосока, от чего у него окончательно срывает крышу. Хосок кусает шею, лижет линию ключиц, влажно, пошло засасывает губы голого парня под собой. Хосок вдалбливается в Хенвона с бешеной силой, словно пытаясь вдолбить того в диван. У Хенвона потолок, стены, все сливается в одно. От громких стонов он полностью охрип, и все, что Хенвон может, это тихо поскуливать, пока Хосок грубо трахает его и ведет рукой по его члену. Хенвон отрывает руку Хосока от своего члена и, засунув пальцы в свой рот, начинает пошло обсасывать и кусать. От одного вида того, как Хенвон сосет его пальцы и как сильно сжимает его внутри, Хосок снова кончает. По мере того, как горячее семя заполняет Хенвона изнутри, он тоже кончает. Хосок валится сверху и пытается отдышаться, потом, приподнявшись и смотря прямо в глаза Хенвону, говорит: — Как же ты по-блядски отдаешься. POV Hyungwon Я проснулся в чужой постели и в чужом доме, правда, резко подскочить от воспоминаний мне не удалось. Потому что у меня буквально все болело. Поэтому, сев на кровать, я окинул комнату взглядом в поисках вещей. В этот момент дверь ванной открылась, и оттуда вышел Хосок в одних спортивных штанах и с мокрой головой. Я от такой картины завис. Капли воды с волос падали на мощную грудь и плечи Хосока, далее капли, скатываясь, терялись в рисунках на его торсе и руках. У Хосока было невероятно красивое тело с накаченными рельефными мышцами. И вообще, весь Шин Хосок был нереально красив, даже при огромном желании я не смог бы найти ни один изъян в его внешности. — Доброе утро, — Говорит он, запустив пятерню себе в волосы, и идет в сторону гардеробной. — Доброе утро, — Отвечаю я и сползаю с постели в поисках одежды. Пока Хосок копается в гардеробной, я полностью одеваюсь и пытаюсь привести волосы в порядок. Вчера ночью, после душа, я так и свалился спать, не высушив волосы, поэтому у меня на голове творился бардак. Я пытался кое-как поправить руками волосы, когда из гардеробной вышел совсем другой человек. Честно говоря, тот парень, который туда зашел, нравился мне больше. Вышел оттуда уже Шин Хосок, глава самого большого клана Лебона, человек, который грозится убить моего, пусть и нелюбимого, брата, и тот, кто виновен в страданиях Чангюна. Волосы были зачесаны назад и уложены, он был одет в черный, идеально сшитый, словно именно для него, костюм и темно-синюю рубашку. — Мне надо срочно спуститься в офис, на встречу, поэтому позавтракать с тобой я не смогу. Пока ты примешь душ, тебе принесут завтрак, может, позже я присоединюсь. — Я не завтракаю, — Говорю я, скрывая обиду в голосе, и пытаюсь найти сотовый, который, видимо, вчера выпал из кармана. В спальне его нет, и я иду в гостиную. Сотовый лежит на полу у окон. Беру его и проверяю. Пять пропущенных от Чангюна. Блять, я забыл про завтрак с ним. Хосок стоит в дверном проеме и молчит. — Мне пора домой, — Говорю я и иду к лифту. Остановившись перед лифтом, я нажимаю кнопку вызова. Я стою спиной к Хосоку и мысленно тороплю лифт. Дверь открывается, я захожу внутрь. Хосок подходит и, протянув руку, нажимает -1. Он смотрит пристально мне в глаза, я прерываю взгляд и смотрю на кнопки. Хосок в лифт не заходит и делает шаг назад. — Тебя отвезут, — Говорит он, и двери закрываются. Пока лифт едет вниз, пытаюсь проглотить ком в горле. Сам не знаю почему, но хочется разрыдаться. Взяв себя в руки, любуюсь просыпающимся городом сквозь стекла и делаю дыхательные упражнения. На парковке меня ждет знакомый джип с знакомыми парнями. Всю дорогу до Хейджена мы молчим. Внутри у меня кромешная тьма и один вопрос, перечеркивающий все остальные — почему у меня была настолько прекрасная ночь и почему такая пустота с утра? Парни довозят меня до дома и уезжают. На пороге моего дома сидит Им Чангюн и топит бычки в кофейном стаканчике. — Прости, что не позвонил тебе, — Первое, что я говорю подойдя к Иму. — И как? Кто лучше трахается: Сон Хену или Шин Хосок? — Говорит он, смотря мне в глаза снизу вверх. — Чангюн, я объясню… — Пытаюсь вставить я. — Я ведь совсем не идиот, Че Хенвон, — Перебивает он меня и встает. — То, что на машине нет номеров, не значит, что я не знаю, кому она принадлежит. А то, что тебя трахнули, только слепой не поймет. Ты в зеркало смотрел хоть? Мне тебя жаль, потому что ты совершил самую большую глупость в своей жизни. Завтракать не будем, аппетит пропал, — Бросает он напоследок и идет к своей машине.