Лебон

SHTower. Кабинет Шин Хосока. 01:00. Три часа до нападения. Хосок сидит за своим столом, напротив него в кресле - Ли Джухон. На диване расположились Ли Минхек и заместитель Джухона - Рон. — Последний раз повторяю план, чтобы не было никаких недочетов, — говорит Шин, откинувшись на спинку кресла, — Человек Рона подъезжает к воротам особняка и таранит их автомобилем. Сразу после удара приводим в действие взрывчатку. У нас есть буквально 10 минут, пока люди Сона и он сам будут отстреливаться, и вообще пытаться понять, что происходит. Ясное дело, что все побегут к воротам, и именно тогда мы зайдем в особняк по входу, который показал Минхек. Хенвона этот урод, как мы поняли, держит в подвале, а тайный путь в особняк проходит как раз через него. Так что, если накладок не будет, я думаю, мы выйдем прямо на камеру с Хенвоном. Как только он будет у меня, в игру вступаешь ты, — Хосок пристально смотрит на Рона, — Все мои люди под твоим руководством окружают особняк и начинают мясорубку. Повторяю, из клана Сона никто в живых остаться не должен. Хену я беру на себя. Он первым делом прибежит в камеру с Хенвоном, чтобы, прикрывшись им, спасти свою задницу. Если эта тварь вообще не живет там, конечно. Мы с Джухоном встретим его уже в подвале. Есть какие-то вопросы? — спрашивает Шин и тянется к бокалу. — Я тоже хочу пострелять, — вдруг прерывает тишину Минхек, — Я ведь уже работаю на тебя и хочу принять самое активное участие. Я уже не помню, каково это — отнимать жизнь. — Я начну тебе доверять только тогда, когда проверю, что путь, который ты указал, не является ловушкой, а пока будешь сидеть здесь и ждать, — отвечает Хосок голосом не терпящим возражений и встает из-за стола, — Выезжаем, — говорит он парням и, взяв пиджак, идет на выход. The Beast Rises. Услышав звуки взрыва со стороны ворот, Джухон и Хосок, пригнувшись, пробегают туда, где по словам Минхека был вход, ведущий в особняк. Ли не обманул, тайный ход и правда вел к подвалам и к тому же не охранялся. Самоуверенность Сона на этот раз сыграла с ним плохую шутку. Шин и Ли судорожно ходят между камер, которых оказалось в подвале не мало, пока не находят нужную. Хенвон лежит на испачканном своей же кровью матрасе на полу. От левой руки парня тянется цепь, второй конец которой прибит к стене. Джухон сразу набирает Рона и дает приказ о нападении. У Шина сердце сжимается, когда он видит своего любимого в таком состоянии. В какой-то момент Хосоку даже кажется, что парень не дышит. Шин садится на пол рядом с Че и проводит ладонью по его лицу. Парень не двигается. Хосок понимает, что он чем-то накачан. — Хенвон-а, все хорошо, все закончилось. Я вытащу тебя отсюда, — шепотом говорит ему Хосок, не прекращая гладить бледное и осунувшееся лицо Че. Ресницы Хенвона подрагивают, парень реагирует на голос Хосока, но открыть глаза у Че нет сил. Джухон стоит слева от двери и молча наблюдает разворачивающуюся перед его глазами душераздирающую картину. В следующую секунду в помещение врывается Сон Хену с одним из охранников. Последний сразу же падает на пол замертво, поймав пулю от Джухона в висок. Хену, замерев, стоит и смотрит на уже вставшего на ноги Хосока. Ли, ногой оттолкнув труп, становится напротив двери, закрывая путь для побега. — Ну здравствуй, — медленно выговаривает Шин, прожигая взглядом Хену. Сон даже не оборачивается на дверь, и без того спиной чувствуя присутствие Джухона там. Звук выстрела все еще эхом звенит в ушах. По подвалу растекается запах крови, а Хену втягивает его в себя, задерживая дыхание, и жалеет, что не бросил Хенвона у двери как собаку, чтобы пристрелить было легче. Мужчина наклоняет голову чуть в сторону, рассматривает замученного Че и натягивает на лицо нервную, но довольную ухмылку. Посмеивается даже, когда Хосок перехватывает взгляд, на секунду замирая, и весь подбирается. Шин вытягивается, напрягается и смотрит так, что ничего хорошего от ситуации Хену уже не ждет. Взгляд острый и опасный. Он поблескивает таким желанием убивать, что эта ненависть кажется настолько осязаемой, что резонирует в воздухе потрескивающим секундными разрядами полотном, стоит шевельнуться, и тело покроется глубокими порезами до самых костей. Сон знает, что уже не выйдет отсюда живым, но удовлетворение за собственные развлечения с этими двумя все равно затапливает с головой, перекрывая любой страх. Он сломал этих двоих пополам и умрет, забрав их прежние жизни с собой. — Не сказал бы, что рад тебя видеть, Хосок-а, — тянет Хену, когда затянувшаяся пауза начинает напрягать, и качает головой, веером разводя руки в стороны, — Но я гостеприимный, поэтому добро пожаловать. Надеюсь, тебе понравилось то, что ты здесь нашел. Хосок не реагирует и не вздрагивает даже. Шин похоронил свою боль еще в кабинете; холодными ладонями проводя по собственным венам, затирал каждую лопающуюся молекулу и, синим огнем растворяя их в переплетениях кровоточащих капилляров, пускал по телу порочную, дикую и совсем не подчиняющуюся контролю ненависть. Она стягивала кожу, сцепляя крепкими стяжками слой за слоем, и резко, одним точным движением, обрубила грязные переплетения-канаты, делающие из Хосока не зверя, способного убивать за любой неугодный писк, а марионетку без воли и принципов. Сон пытается вытянуть из-под пояса пистолет, но Хосок, не говоря ни слова, резко подается вперед. Хену, пойманный на собственной самонадеянности, успевает только щелкнуть предохранителем, когда Шин, оказавшись рядом, умелым движением перехватывает его руку и выпускает пулю Сону в бедро. — Я же говорил, что найду тебя. Зря ты не убежал, — на грани слышимости произносит Хосок, и угрозы в этом звучании больше, чем в самом громком крике. Джухон внимательно всматривается в четкие шаги своего босса сразу после того, как тот прикладом бьет Сона под затылок, хватает оседающего на колени ублюдка за отвороты кожанки и тащит его на выход, пользуясь минутным шоком от простреленной ноги. Хосок до дрожи в позвонках напоминает себя прежнего, способного живьем закопать кого угодно, выжимая до последней капли крови целые районы, и не знающего границ в бесконечности своей жестокости. Шин приближается к нему с совершенно непроницаемым лицом, занятой оружием рукой оттесняет Ли за плечо в сторону, закидывает Хену в камеру напротив, и перед тем, как закрыть за собой дверь, с растекающейся в глазах чернотой приказывает: — Отвези Хенвона в больницу, я позже подъеду. Хосок подтаскивает стул поближе к стене, проскребывая металлическими ножками по полу, без лишних церемоний усаживает оглушенного Хену на него и поперек корпуса обматывает свисающей длинной цепью. Такой же, какая удерживала его Хенвона. — Просыпайся, сука, мы только начали,— произносит Шин и, несколько раз проходясь по щекам Сон Хену неслабыми ударами, сжимает его подбородок. Глаза напротив проясняются не сразу. Хосоку приходится надавить на рану в бедре, чтобы заметить, как эта боль приводит в чувства. Хену дергается, осознавая свое положение, но стоит всмотреться во взгляд Шина — замирает. Зрачки Хосока затапливают радужку глубокой необъятной тьмой, которая расползается и ширится вокруг, заставляет покрыться липким потом до желания содрать кожу своими же руками. Потому что в глазах Шин Хосока ни единой трещины. Потому что в нем нет ни единого осколка, напоминающего о той сломанной раздавленной кукле, беспомощной тенью мелькавшей на экране мобильного, кажется, еще вчера. Перед Хену сейчас тот самый знаменитый палач Лебона, который всегда отплачивает кровью за малейшие проступки. — Теперь тебе не смешно? — спрашивает Хосок, извлекая из пистолета магазин и медленно пересчитывая оставшиеся патроны. — Я не боюсь боли, — с вызовом бросает Сон, едва ли сдерживаясь, чтобы не поморщиться от тянущей боли в ноге и затылке. — Уверен? Голос Шина сочится ядом, он смотрит исподлобья, пристально так, не меняясь в лице, и щелкает вставленным обратно магазином. Этот щелчок словно подает сигнал к началу. Хосок закатывает рукава рубашки, дергает Хёну за цепь на себя и, наклонившись к левому уху, со змеиным шипением усмехается: — Зато ты боишься меня, - И спускает курок, в упор засаживая пулю в правое плечо. Хену вскрикивает, сжимает зубы и матерится. Руку словно опускают в кипящий металл, кровь пропитывает рубашку, расползаясь жирным горячим пятном, а он жмурится до цветных переливов перед складками повлажневших век и встряхивает головой, пытаясь подавить боль от заходящегося взрывами сердца. — Думаешь, если проделаешь во мне пару дырок, сможешь забыть, как я трахал твою блядь? — прерываясь на рваные вдохи, начинает Хену, — Думаешь, он забудет, что это твоя вина? Не обольщайся. Он умрет с ненавистью к тебе, потому что от твоей любви рождаются только жертвы, а его боль множится и растет. Потому что ты не способен любить, Хосок-а. Сон жалеет о сказанном практически моментально, хоть он и знает, что попадает точно в цель. Шин выпрямляется, сжимая пальцы уже не на цепи, а на горле Хену еще крепче и сильнее, чувствуя, как внутри скребется и царапает глотку душащая перманентная ярость. Она закипает и концентрируется вокруг Хосока с пугающей скоростью, в его глазах что-то неуловимо меняется, и Сон инстинктивно подается назад в попытках уйти от соприкосновения с чужой ненавистью. Хену за свою жизнь видел многое, но он впервые начинает бояться кого-то вот так, когда не способен даже самому себе объяснить причину своего страха. Мир вдруг сужается до микроскопических размеров, а ужас выжигает на подкорке уродливые пенящиеся кратеры, раскалывая ровную поверхность сознания крупицами восходящей боли, когда Хосок пятью выстрелами сверху вниз методично превращает руку Сона в один бесполезный кусок мяса. От раздирающего вопля закладывает уши, но Шин даже бровью не ведет, он отходит на пару шагов назад и смотрит на корчащееся тело с холодным презрением, не получая ни удовлетворения, ни чувства исполненной мести. Потому что даже этой крови будет мало, чтобы смыть с его Хенвона последние воспоминания. Хену скулит, не в силах терпеть. Эта боль, что палка о двух концах — по крупицам вытягивает жизнь, погружая в темноту, но тут же пульсирует, расползаясь от кончиков волос до кончиков пальцев, и не дает забыться, ядерными вспышками возвращая в реальность. — Я предупреждал тебя, — равнодушно отзывается Хосок откуда-то сбоку. Опрокидывает стул на пол, тяжелым ударом ботинка заваливая его на спинку, и присаживается на корточки перед Соном, даже внимания не обращая, что чужая кровь забрызгала его с ног до головы. — Я хочу размазать твои мозги по этому подвалу и всему твоему району, но такая смерть будет слишком большим подарком для тебя. Я похороню заживо всех, кто с тобой связан, потому что за все, что ты сделал, расплатиться не хватит даже жизнями всего твоего клана. Ты сдохнешь здесь, в грязном паршивом подвале, захлебываясь собственной кровью, и каждая следующая секунда покажется для тебя вечностью. Запомни мое лицо, потому что я — твоя смерть. Хосок, не глядя, делает контрольный выстрел в грудину, прошибая тонкое легкое, наблюдает, как Хену хрипит и задыхается в сгустках своей гнилой крови, и поднимается. Отбрасывает ненужное больше оружие, стирает со щеки бордовые капли, в итоге только сильнее размазывая их по лицу и рукам, и выходит, не оборачиваясь. You must pay for everything in this life, one way or another. Кихен сидит на холодном бетоне парковки и брезгливо морщится на пятна крови, оставшиеся после предыдущих гостей. Судя по всему, гостей было чересчур много, так как парковка буквально залита кровью и в некоторых местах она все еще свежая. Ю подташнивает, и парень еле сдерживается, чтобы не вывернуть себя наружу прямо на бетон, морщась от неприятных спазмов в желудке. Все эти четыре дня Кихен провел в личной тюрьме Шин Хосока на -2-м этаже SHTower, не имея ни малейшего представления о том, что творится «наверху» и был ли вообще штурм и как он прошел. Все эти дни Ю думал только о Хосоке. Не о том, что именно от руки или по приказу Шина парню суждено умереть, а о том, не ранен ли Хосок и как он вообще себя чувствует. Кихен не может забыть это обидное «Ты болен» из его уст. Парень сглатывает и часто моргает, пытаясь отогнать мысли о Шине. На парковке кроме Кихена находится Джухон, который, прислонившись к мустангу, курит сигарету, выполняя свой постоянный ритуал, прежде чем приступить к казни. Ли как будто нарочно курит медленно, играя на нервах жертвы, которая смиренно сидит и ждет, когда уже это мучительное ожидание закончится. Недалеко от мустанга стоит эскалад с еще тремя парнями, которым не терпится вернуться в центр, а не тратить прекрасное солнечное утро на очередную жертву Шин Хосока. Ю не хочет умирать так. Парень думает, что лучше бы он погиб во время разборок или в автокатастрофе, но никак не на этой парковке и не от рук ненавистного Ли Джухона. Но Кихен знает, что умрет, и ему не страшно, а, скорее, горько. От дум парня отвлекает голос наконец докурившего сигарету Джухона. — Ну что, за все надо платить? — ухмыляется Ли и, подойдя к Кихену, за шкирку поднимает того с земли, и сажает на стоящий недалеко стул. — Можешь меня не привязывать, — понуро говорит Ю, не поднимая голову. — Я ненавижу тебя и считаю самым худшим представителем человеческой расы, но несмотря на все это, я убью тебя быстро. Правда, не обещаю, что будет не больно, — язвит Джухон и достает свой любимый нож. — Я передам привет Им Чангюну, — Кихен поднимает глаза на Ли и улыбается. Джухон резко и размашисто бьет парня по лицу, и улыбка сразу же окрашивается в красный. Последовавшую дальше тишину на парковке вдруг прерывает звук колес двух автомобилей, притормозивших рядом с эскаладом. Из черного седана BMW выходит Ли Минхек и твердой походкой направляется к двум парням в центре парковки. На Минхеке идеально сидящий на нем темно-синий костюм, а некогда блондинистые волосы перекрашены в цвет темного шоколада. Вообще, парень выглядит так, словно сошел с обложки модного журнала, как будто он и не проводил в изгнании столько времени. — Ты каким образом тут оказался? — зло спрашивает Джухон и вертит нож в руке. Кихен в недоумении переводит взгляд с Джухона на Минхека и облизывает кровь с губ. — Я приехал за тем, что принадлежит мне, — четко говорит Ли и, подойдя к Кихену, останавливается напротив него. Ю, все еще ничего не понимая, смотрит на парня удивленным взглядом. — Какой же ты грубый, — недовольно бросает Ли в сторону Джухона и пальцем стирает оставшуюся на губах Ю кровь, которую потом слизывает со своего же пальца. — Какой же ты вкусный, — ухмыляется Минхек, смотря прямо в глаза Кихену. — Какая мерзость, — Джухон сплевывает, — Вали отсюда, пока я сам тебя не выставил, — сквозь зубы говорит он Ли. — Сбавь обороты. Мы теперь с тобой почти на равных позициях, так что веди себя соответственно, — Минхек подзывает двоих своих парней. — Ты думаешь, твои пацаны помешают мне свернуть тебе шею? — Джухон толкает Ли в грудь. — Позвони своему боссу, и он тебе все объяснит. А эту милашку я забираю, — Минхек берет Кихена за локоть, но парень резко вырывает свою руку. Джухон отходит поговорить по телефону и возвращается через минуту. — Прости, Кихен-а, — говорит Джухон, ухмыляясь, — но произошла смена палачей, и ты вряд ли будешь этому рад, — насмешливым голосом выговаривает он, — Уходим! — кричит он своим и идет к мустангу. — Какого черта?! Ли Джухон! — надрывая голос, кричит Кихен, словно он только опомнился, и, встав со стула, пытается догнать его, но Минхек перехватывает его за талию и прижимает спиной к себе, — Джухон, вернись и доведи до конца начатое! — продолжает кричать Ю уже вслед отъезжающему мустангу и пытается вырваться из железной хватки Минхека. Кихен замирает, когда понимает, что все представители клана Шин покинули парковку, и он стоит один во власти ненавистного ему Ли Минхека. — Что ты задумал, урод? — Ю резко поворачивается к уже отпустившему его Минхеку, — Кто ты такой, чтобы так себя вести со мной? — кричит Кихен ему в лицо. — Я Ли Минхек. И тебе следует запомнить имя, которое ты будешь выстанывать долгими ночами в моей постели, — зло шипит ему в ответ Ли и, резко притянув парня к себе, глубоко целует. — Лучше бы меня Джухон убил! Я скорее сам себя убью, чем лягу в постель с тобой! - кричит Кихен и отталкивает Минхека. — Права на твою смерть и жизнь отныне принадлежат мне. Поэтому будь умничкой и не делай так, чтобы я в самом скором времени воспользовался своим первым правом, — спокойно говорит Ли, смотря в испуганные глаза напротив, — В машину его, — приказывает он парням и идет к BMW. Сев в машину, Минхек с улыбкой наблюдает за жалкими попытками Ю сопротивляться, пока двое рослых парней тащат его к джипу. Flashback. SHTower. Кабинет Шин Хосока. — Допустим, я с определенными коррективами соглашусь на это условие. Какая вторая просьба? — Шин уже начинает терять терпение. — Понимаю, что будет странно звучать, но второе условие - Ю Кихен,— Хосок удивленно смотрит на Ли и молчит, — Я знаю, он предатель и должен заплатить за содеянное кровью. Только я лично хочу стать его карателем и хочу, чтобы платил он именно мне, — Минхек замолкает. — Нет. — отвечает Шин и закуривает, — Этот сукин сын виноват в том, что Хенвон у Хену, и я этого урода уже приговорил к казни. Я не отдам его тебе. — Хосок, я все понимаю, но у меня с ним личный счет, и, ко всему прочему, как бы тебе это сказать… В общем, ему не понравится все то, что я собираюсь с ним сделать. Отдай мне его, и я даю слово, что не стану превращать жизнь Ю Кихена в рай. — Я хочу его смерти, а ты мне о жизни говоришь? — Шин злится и тушит сигарету. — Обещаю, он будет молить меня о смерти и, возможно, я исполню его желание, просто отдай мне его. Иначе я буду думать, что ты не умеешь держать данного тобой слова. Я ведь не о многом прошу, — Минхек смотрит пристально в глаза Хосоку. Шин задумывается на пару минут. — Хорошо, можешь делать с ним все, что захочешь. Я подозреваю, что в твоей больной голове нет ничего хорошего, и надеюсь, что Кихен сполна ответит за все, что натворил. Иначе ты будешь отвечать вместе с ним и уже передо мной,— со стальными нотками в голосе говорит Хосок. End of Flashback. *** Хосок сдержал свое слово. Никто из клана Хену в ту ночь не выжил. Большая часть погибла во время краткосрочной войны, а те, кто смог скрыться, были найдены и казнены позже. Официально Плейга больше не существовало. Теперь был Лебон, центром которого был Меннам, и правил этим городом единолично один человек — Шин Хосок. По договору с Ли Минхеком, последний контролировал территорию бывшего Хейджена и прилегающий к нему Отке. Минхек полностью подчинялся Шину и официально принял его клан как свой. Джухону перешло управление бывшим Плейгом и сам Меннам. Официальная передача Меннама под контроль Ли означала, что в случае смерти Хосока или отказа того от власти, все главенство автоматически переходит Ли Джухону. В то же время, Ли все так же остался главой службы безопасности Шин Хосока. Сразу после нападения, Шин поехал в больницу, где его ждали неутешительные новости. «Сильная потеря крови, тупая травма живота, внутреннее кровотечение, гематомы, повреждение печени и селезенки, жестокое изнасилование, переломов нет.» — сидя в палате все еще не пришедшего в себя Хенвона, Хосок прокручивает слова врача в голове словно мантру и проклинает себя за то, через что приходится проходить Че. Уже прошла неделя, как Хенвон лежит в больнице. Хосок покидает ее только тогда, когда нужно помочь Джухону с некоторыми вопросами по территориям. Шин боится, что, придя в себя, Хенвон не захочет его видеть. Боится как маленький ребенок и ждет. Че приходит в себя именно тогда, когда Хосок находится в офисе. Как только ему звонят из больницы, он, оставив Минхека и Джухона в кабинете, мчится туда. Перед дверью в палату, Шин замирает на несколько секунд, чтобы унять биение, словно собирающегося выскочить из груди, сердца. Хенвон сидит на постели и смотрит на свои руки с капельницей. Че медленно поднимает взгляд на застывшего на пороге Хосока, смотрит на него несколько секунд, не моргая, а затем так же медленно парень возвращает свой взгляд на руки. Шину тяжело. Он понимает, что виноват, и он прочитал это в коротком взгляде Хенвона. Но Хосок все равно подходит к кровати и садится на стул рядом. Парень не может заставить себя смотреть Че в глаза, поэтому говорит тихо в пол: — Прости меня. Хенвон молчит и медленно выдергивает с правой руки иглу с капельницей.  — Прости меня, пожалуйста, за все, что я тебе причинил, и за все то, через что тебе пришлось пройти из-за меня. — шепчет Шин и протягивает руку к ладони Хенвона, который сразу ее одергивает. Хосок на мгновение прикрывает глаза, чтобы подавить острую и режущую боль в районе сердца. — Я хочу домой. Я ненавижу больницы. Я не могу здесь находиться, — полушепотом, еле выговаривая слова, произносит Че и снова поднимает взгляд на Хосока. — Пока нельзя. Еще хотя бы неделю надо полежать, — умоляюще смотрит на него Шин. — Где Хену? — Хенвон еле заставляет себя произнести это имя. — Мертв, — произносит Шин, с силой сжимая и разжимая кулаки. — Хорошо, — тихо говорит Че и откидывается на подушку, — Уходи. Я хочу поспать, — парень сразу закрывает глаза, давая понять, что разговор окончен. Iʼm gonna hurt you. I promise. Когда после длительного пути Кихена выволакивают из автомобиля, он понимает, что находится во дворе особняка Ли, который Хосок так и не успел разнести. Черной BMW во дворе нет, значит Минхек поехал не в особняк. Ю, особо с ним не церемонясь, тащат во внутрь особняка и, подняв на второй этаж, заталкивают в одну из спален. Парень пытается вырваться, кричит и требует Ли Минхека, но никто не обращает на него внимание. Дверь закрывают на ключ с обратной стороны, оставив растерянного паренька одного посередине спальни. Первым делом Кихен бежит к стоящему у кровати телефону, чтобы набрать Джухона, но тот не работает. Горько улыбнувшись самому себе, парень решает немного успокоиться и обдумать свое положение. Поняв, что помощи ждать особо неоткуда, Ю начинает осматривать спальню в поисках хоть какого-то оружия, но единственное, что интересное он в ней находит, это небольшой мини-бар под плазменным телевизором. Выгрузив богатое содержимое бара на кровать, Кихен, продолжая думать над сложившейся ситуацией, начинает открывать бутылки и пить прямо из горла. Когда спустя пару часов Минхек поднимается наверх, чтобы навестить Кихена, то обнаруживает того лежащего в постели в позе звезды, обставленного уже пустыми бутылками и с умным видом изучающего потолок. — Ну конечно, идеальный вариант решения всех проблем от клана Шин — это тупо нажраться, — язвит Ли, остановившись напротив кровати, и прожигая Кихена недобрым взглядом. — Присоединяйся, тут еще много, — заплетающимся языком выговаривает Ю и пытается сесть на кровати, но у него это получается с трудом, так как голова трещит и комната словно ходит ходуном. — Так не пойдет, — говорит Минхек больше самому себе, чем Кихену, и, схватив того за ноги, волочит к подножью кровати, а затем тащит парня в ванную, обхватив за талию так легко, будто Ю пушинка. Кихен бы рад посопротивляться, но алкоголь превратил парня в безвольную куклу. Ли опускает Ю в ванную и открывает душ с ледяной водой. Когда первые капли холодной воды касаются сидящего в ванной Кихена, он словно сразу же оживает и пытается выползти из нее. Но Минхек одной рукой удерживает парня, не позволяя тому вылезти, а второй направляет душ прямо ему в лицо. — Нехер было напиваться. Холодный душ лучшее отрезвляющее средство, — спокойно говорит Ли и морщится от капель воды, которыми Кихен забрызгивает всю одежду Минхека. — Пусти меня, скотина! — орет благим матом уже приходящий в себя Ю, — Не смей так вести себя со мной. Я убью тебя! — кричит парень, чем только вызывает улыбку у Ли, который продолжает поливать парня ледяной водой. Минхек отключает душ, решив, что достаточно, и, взяв из шкафа полотенце, швыряет его в Кихена. — Если еще раз напьешься, в контейнер со льдом помещу, — угрожающе говорит Ли и выходит из ванной комнаты. Именно тогда Ю впервые знакомится с унижением. Сидя в ванной, пытаясь унять дрожь и укутываясь в полотенце, парень думает о том, до чего же он дошел, что какой-то Ли Минхек может теперь с ним так поступать. Ю не выходит из ванной еще полчаса, пытаясь отогреться под горячей водой. Когда Кихен возвращается обратно в спальню, он замечает, что все бутылки вынесены и постель заменена. Горько усмехнувшись, Ю голым забирается под одеяло и решает дождаться, когда высохнет его единственная одежда. На следующий день Кихену приносят его же вещи. Ю понимает, что люди Минхека забрали их из его квартиры, и мысль о том, что кто-то проник в квартиру, которая в принципе уже и не его, и трогал его вещи, просто ломает парня. Кихен сидит в постели и не может унять непрошенные слезы обиды. Ю вообще не понимает, как так можно было облажаться. Он же всегда просчитывал все ходы, как же он не учел Ли Минхека. Как же он был уверен, что выйдет сухим из воды. Он же всегда выходил. А Ли Минхек… Он вообще никогда не казался реальной угрозой. Во время правления Ли в Хейджене, Кихен постоянно сталкивался с ним, да и Хосок вел некоторые дела с Минхеком именно через Ю. Ли никогда не нравился Кихену именно своей излишней самоуверенностью и этим взглядом, от которого кожа Ю покрывалась мурашками. Поэтому, когда клан Ли пал, больше всех этому радовался именно Кихен. Видимо, еще тогда на бессознательном уровне где-то под корку головного мозга пробивалась мысль, что ему, Ю Кихену, от Минхека ничего хорошего ждать не стоит. И вот теперь Кихен полностью принадлежит ему. Ю уже понял, что это результат какой-то сделки с Хосоком, по которой Ли получил Кихена, иначе бы Ю был бы уже мертв. Но парень не хочет мириться с этим, тем более ему уже нечего терять. Единственный человек, чье мнение имело для Ю значение, подписал ему смертный приговор и отдал в руки ненавистного Ли. Кихену незачем больше терпеть все это, незачем продлевать свое никчемное существование на этой Земле. Ю решает умереть. Встав с постели и не притронувшись к завтраку, ждущему его на тумбочке у кровати, Кихен натягивает на себя шорты и футболку и начинает судорожно искать пути выхода из положения. Ю сразу отбрасывает вариант перерезать себе вены ножом для масла или даже осколками от посуды; как бы он не любил чужую кровь, свою видеть он не желает. Осмотревшись в комнате, Кихен наконец находит идеальный способ убить себя максимально безболезненно. Выдернув простынь с кровати, парень рвет ее на две части и начинает скручивать одну во что-то наподобие толстой веревки. При этом парень все время прислушивается к шагам за дверью, Кихен не хочет, чтобы его прервали, и не дали довести начатое до конца. Оставшийся довольным своей работой, Ю, скрутив простынь, залезает на кровать и, матерясь на свой небольшой рост, пытается зацепить простынь за люстру. После пары прыжков ему все-таки это удается. Кихен дергает несколько раз самодельную веревку, проверяя ее на прочность. Ю уже собирается приступить к завязыванию узла, когда спиной чувствует чей-то взгляд. Повернувшись, Кихен так и застывает, стоя посередине кровати с одним концом веревки в руках. Прислонившись к двери, на него напряженно смотрит Ли Минхек. Ю даже не знает, сколько времени Минхек стоит и наблюдает за жалкими попытками парня удавиться. — Продолжай-продолжай, мне интересно, что из этого выйдет. Я могу даже помочь тебе, — говорит Ли, ухмыляясь, и подходит к кровати. Кихен делает шаг назад на постели, еле держа равновесие, чтобы не свалиться на чересчур мягкий матрас. — Дай мне веревку, — приказывает Минхек. Ю все еще не может ни рта открыть, ни двинуться. Нагнувшись, Минхек вырывает из рук Кихена веревку и резко дергает ее вниз. Она полностью оказывается в руках Ли, оторвавшись от люстры. — Я знаю, что ты почти ничего не весишь, но все равно она бы тебя не выдержала. В следующий раз попробуй конец привязать к спинке кровати, так будет эффективнее, — язвит Минхек, — Ты такой милый с растрепанными волосами и в домашней одежде, совсем не похож на того Ю Кихена, которого я привык видеть на приемах. Даже не хочется тебе больно делать, — задумчиво говорит Ли, не отрывая взгляда от паренька напротив, — Спускайся, — уже ледяным тоном приказывает Минхек. — Не хочу, — зло отвечает Ю, прерывая зрительный контакт. Ли ловит глазами тот момент, когда Кихен бросает взгляд на ножик на подносе. — Даже не думай, — шипит Минхек. Но уже в следующую секунду Ю бросается к ножу. Кихен не успевает его схватить и вообще не понимает, как Ли оказался быстрее и перевернул всю тумбочку, но на раздумья парню не дают времени, ибо Минхек сразу же, схватив его поперек талии, со всей силой вжимает парня лицом в постель, придавливая сверху своим весом. — Еще не наигрался? Еще не понял, что выхода нет? — шипит ему в ухо Ли и больно кусает мочку уха, — Ты в моей власти, и я тебя предупреждал, что ты не имеешь права на смерть. Оно принадлежит мне, и я пока им пользоваться не собираюсь. — Пусти, — мычит в подушку Ю и пытается освободиться, но все его попытки перевернуться безуспешны. Парень чувствует себя абсолютно беспомощным и не может вырваться и скинуть с себя Минхека. — Я люблю игры, но мне больше нравится, когда они по моим правилам. И я очень хочу с тобой поиграть, — пошло шепчет Ли в ухо Кихену, и, не дав парню опомниться, сдирает с него шорты, под которыми нет белья. Ю начинает с удвоенной силой сопротивляться, но не может даже пошевелить конечностями. — Я же тебе говорил спортом заниматься, — Минхек уже стягивает с парня футболку, — А ты? Ты никогда не слушаешься, — Ли сильно сжимает ладонью ягодицу теперь уже абсолютно голого парня под собой. — Не трогай меня, урод! Не трогай! — Кихену кажется, что он требует, а на самом деле парень умоляет Минхека. Ю ужасно стыдно и хочется провалиться сквозь землю. Кихен не сдается, ерзает под Ли, все еще пытаясь скинуть того с себя, но лицо парня вновь вжимают в подушку, и весь мат, предназначенный для Минхека, тонет в ней. Ли тем временем ловко привязывает руки парня к спинке кровати той веревкой, которая должна была отправить Кихена на тот свет. — Будешь у меня голым ходить. Тебе не надо одеваться. Ты не будешь прятать такую красоту под одеждой, — Ю не видит лица Ли, но кожей чувствует его голодный, окидывающий парня с ног до головы, взгляд, и все еще мечтает исчезнуть, лишь бы это чувство унижения покинуло его. — Пожалуйста, Минхек, отпусти меня, — Кихен уже не сдерживается и начинает умолять, когда Ли руками разводит его ягодицы. — Умоляю, не делай этого,— продолжает парень. — Я ничего пока не делаю, а умолять ты меня будешь о продолжении, поверь мне, — шипит Ли, не прекращая руками мять ягодицы парня. Затем Минхек плюет на пальцы, размазывает слюну по колечку мышц и сразу просовывает в Ю один палец. Кихен сжимается, вертит задницей и получает за это болючий шлепок по ягодице. Ли вдавливает за поясницу парня в постель и просовывает в того уже два пальца. Минхек царапает стенки мышц внутри Кихена, разводит пальцы внутри него, причиняя ему еще больше болезненных ощущений. — Не надо, — шепчет Кихен и резко дергается, почувствовав, как Ли касается комка нервов внутри его. Парня словно прошибает током. Минхек улыбается, видя реакцию тела Ю, и продолжает двигать уже чуть ли не всеми пальцами внутри парня, специально задевая простату. Голос Ю срывается на хрип и уже не различишь, что говорит Кихен: «не надо» или «надо». Минхеку нравится его реакция, и парень, не сбавляя темпа, продолжает трахать его пальцами. Кихен ненавидит свое тело, которое словно плавится в руках Ли. Когда Минхек обхватывает ладонью его член, Ю, к своему стыду, переходит на стон. Ли, продолжая трахать парня пальцами, ведет второй рукой по его члену, надавливает на головку и надрачивает. Кихен уже связного ничего не говорит, лишь стонет и сам насаживается на пальцы Минхека. Ю мечется по постели, кожа парня блестит от проступающего пота, и даже связанные над головой руки не мешают парню получать истинное удовольствия от того, что одними руками вытворяет с ним Ли. Кихен кончает с протяжным стоном в руку Минхека, уткнувшись лицом в подушку. Как только оргазм отпускает, лицо парня заливают горькие слезы. Ю не поднимает голову с подушки, решив, что не доставит удовольствия Ли увидеть его плачущим. — Я ведь тебя еще не трахнул… Что же ты будешь вытворять от моего члена внутри? — шепчет Минхек и больно кусает Кихена в шею. Ю, все еще пытаясь отойти от оргазма и унять слезы горечи, мелко дрожит и рвано дышит под парнем, борясь одновременно с несколькими чувствами, пожирающими его изнутри. Ли встает с постели и выходит из комнаты, оставив голого, перепачканного собственной спермой и привязанного парня на постели. Спустя пару минут Ли возвращается не один, а с каким-то незнакомым Ю парнем. Кихен сильно дергается и пытается прикрыть наготу, но это нереально, учитывая, что руки парня все еще связаны. — Ли Минхек, блять, развяжи меня! — собрав все волю, кричит Ю, смотря парню в глаза. — Такой стеснительный, а стонешь, как заправская блядь. — улыбается Минхек и, подойдя к кровати, накидывает на Кихена покрывало. — Сэм, как по мне, так лучше его вообще не развязывать. Даже в ванную идешь за ним. Малыш убить себя хочет, если у него это получится, то тебя я отправлю следом за ним, — говорит Ли парню рядом, — Чем раньше ты смиришься со своим положением, тем раньше тебе же станет хорошо, — обращается он уже к Кихену. — Пошел нахуй, — шипит Ю, не отрывая взгляд от глаз напротив. — Малыш, ты сегодня мне доказал, что я был прав, думая о том, что ты создан только для того, чтобы тебя трахали. Ты невероятно сладкий. Сегодня мы с тобой лишь немного поиграли, но обещаю, что дальше будет только лучше. Просто слушайся меня и используй свой язык по его назначению, в твоем случае он точно создан не для разговоров,— ухмыляется Минхек и уходит, оставив Кихена на Сэма.