Max Richter–On the Nature of Daylight
Смятение — чувство, полностью описывающее душевное состояние Чимина после оглашенного Хосоком вердикта. Невыносимо и мучительно выбирать между понятиями «семья» и «дружба». — Почему? Почему ты не можешь пойти со мной? — Чимин вцепился в Хосока и пронзительно смотрел в его глаза, пытаясь найти ответ. Хосок лишь отвел взгляд и сказал то, что категорически не хотел слышать младший: «Отведенный мне на существование срок истек. Впредь, дверь в мир людей заперта и, увы, ничего от меня уже не зависит». Упав на колени и опустив голову, Чимин окунулся в пучину отчаяния, ревя до покраснения глаз и адовой боли в горле. Слезы не переставали капать на ботинки Хосока, а тот лишь слышал, как со слезами тикало время, отведенное Чимину. Крепко сжав плечи Чимина и подняв еле стоящую тушу, Хосок сказал ему в лицо все так, как есть. — У тебя время есть, но оно не безгранично, — Хосок повернул голову и рукой указал на солнце, — когда солнце взойдет, то врата в людской мир закроются и ты уже не уйдешь отсюда по своей воле, понимаешь? Собери все свои мысли в кучу, обдумай и реши, какой путь ты выберешь. Знай, что от твоих терзаний больно не только тебе, — брюнет провел большим пальцем по щеке Чимина, убрав слезу, и мягко улыбнулся. Легкий ветерок, безграничное звездное небо и только они вдвоем. Двое влюбленных, так нежно и любяще смотрящих друг другу в глаза. Хосок внимательно и неспешно, рассматривая каждую черту лица Чимина, рукой провел по его волосам и, слегка поцеловав, притянул к себе так сильно, как только это возможно. Брюнет повалил Чимина на землю, вокруг которой росли кусты ежевики. Ласки под луной, мягкие стоны и ощущение вечности — всему это должен был прийти конец, рано или поздно. Осознав, что конец их воссоединению так близок, Хосок обнял Чимина за талию, притянул к себе, уронил слезу и сквозь дрожь в голосе пропел песню, которую они так любили петь, когда засыпали вместе: «Взять бы тебя, твои волосы вкуса спелой клубники и упрятать в самом дальнем и темном углу чердака, на помятых страницах моей детской любимой книги. В сказочном мире сахарной ваты и кустов ежевики, я бы прятал твои цветы от ветров, собирая на солнце блики…» — Знаешь, я до сих пор помню ту судьбоносную встречу. Словно солнечный луч в дождливый день, ты появился в моей жизни. Буквально заставил подчиниться твоей доброте и обаянию. Я был таким маленьким и таким влюбленным. Я люблю тебя, Чиминни~, — Хосок в последний раз прикоснулся губами к щеке Чимина, а после отстранился и поник, — пойми лишь одно, что, умерев, ты лишишься всего: семьи, карьеры, друзей. Для тебя же все это не пустые слова, правда? — Я не хочу тебя бросать! Я люблю тебя. Прошу, не заставляй меня покидать тебя! — Я никогда тебя не покину, — приложив свою руку к сердцу Чимина, Хосок продолжил, — вот здесь я всегда буду с тобой, ты ведь веришь мне? Кивнув, Чимин мертвой хваткой вцепился в старшего до хруста костей, притягивая и оставляя следы алых поцелуев на шее вместе с каплями слез. Когда ночь уже сходила на нет, то перед возлюбленными возникло зеркало, в котором отражалась больничная палата. — Время пришло, Чимин, решай. Встав между Хосоком и зеркалом, Чимин не мог пошевелиться. Выбор буквально разрывал его на части как физически, так и морально. Зажмурив глаза, он переступил через зеркало, и выбор был сделан. Открыв глаза, блондин видел то, что, в принципе, и ожидал. Больница. Палата. Родители. Теперь Чимина ждет обычная жизнь среди людей. Среди людей, но без Хосока....Или нет?