EXODUS

Сехун решил показать мне второй этаж и сад. Пересечься с Бекхёном там мы не могли. Я боюсь его. Меня бросает в дрожь от его взглядов, разговоров и самого голоса. Даже при упоминании его имени, я съёживаюсь и совсем не хочу думать о нём, но он прочно заседает у меня в голове. Чем чаще я пытаюсь выкинуть его из своих мыслей, тем дольше думаю о нём. — Скарлетт, ты слушаешь? — поток моих мыслей прервал настойчивый голос Хуна, и я подняла на него взгляд. — Нет… Прости. — я виновато понурила голову. — Так и знал. — по-доброму усмехнулся О и взял меня за руку. — Присядь на качели. Не думала, что за таким огромным домом будет такой сад. Наверняка, весной и летом это место пестрит самыми разнообразными цветами, сейчас же всё покрыто снегом. Сехун стряхнул с качелей снег, снял куртку и постелил на них. Спрашивать, холодно ли ему, я уже не стала, ведь получила ответ от Кая вчера. Мы присели. Между нами повисла тишина, мы снова не знали о чём разговаривать. — Кай скоро вернётся, не так ли? — спросила я и поднесла руки ко рту, чтобы подуть на них и хоть как-то согреть. — Как правило, он должен прийти через пару минут. — посмотрев на наручные часы, ответил блондин. — Я хочу пить. Пойду на кухню и вернусь. — улыбнулась я и, засунув руки в карманы джинс, двинулась ко входу в дом. Дом и сад были отделены стеклянными дверьми. Откатив дверь в сторону, я зашла внутрь. Он сидел здесь. Я стараюсь пройти мимо него и тихо проскользнуть на кухню. Парень читал книгу, ту же, что и пару дней назад. Посмотрев на страницу, я поняла, что он почти дошёл до конца. И вот снова. Моя попытка пройти мимо провалилась, я застыла на месте, словно статуя. Бекхён словно не замечает моего присутствия, однако, в отличие от обычного, он моргает чаще и перелистывает страницы быстрее. — Не собираешься уходить? — спросил он, не поднимая головы, от чего я вздрогнула. — Простите. — попыталась огрызнуться, но вышло у меня, как у униженной служанки, а не гордой девушки. — За что ты просишь прощение? За то, что нарушаешь моё личное пространство или что попадаешься мне на глаза весь день, когда должна быть от меня так далеко, как от Лухана сейчас? Я говорю о расстоянии, разумеется. Об общении можешь даже не думать. Для меня ты лишь пылинка, не представляющая в этом мире ничего. — он проговорил это всё на одном дыхании. Хах. — Не понимаю, о каком общении идёт речь, когда для меня ты вовсе не существуешь. — хмыкнула я и отвернулась, собираясь пойти на кухню, за чем и пришла. — Не ты ли застываешь и рассматриваешь меня, будто бы я экспонат в музее? С близнецами всё закончилось тем, что вы сблизились. Почему ты так уверена, что и на меня не смотришь так же? — тихо рассмеялся он. Боже, даже этот смех, злобный, полный яда, раздражает слух. — Будь уверен, что тебя это не ждёт. Никогда. — только я проговорила последнее слово, как книгу с громким звуком закрыли, а Бён, откинув голову и прикрыв глаза, улыбнулся. — Может мне тоже пометить тебя, как это сделал Чонин, чтобы ты почувствовала свою ненужность в этом доме? Отвратительнее человека, помеченного двумя вампирами, и быть не может. — привычная циническая улыбка и манера речи. Как он может говорить такое?! Неужели у него действительно нет сердца? — У нас помеченных двумя животными (речь о вампирах, само собой) особ называют потаскухами. Станешь одной из них и поймёшь, что тебе нужно покинуть это место, — сказав это, он в мгновение оказался передо мной. На губах играла маньячная улыбка, цепь при том позвякивала. Парень разглядывал моё лицо, а я стояла и смотрела вперёд, мечтая раствориться в воздухе или провалиться сквозь землю. Надеюсь, что так он отстанет. Он ведь животное, а животное отстанет, если прикинуться мёртвой. — Думаешь, я отстану, если ты будешь стоять истуканом? — уткнувшись ледяным носом мне в щёку, вновь тихо рассмеялся вампир. По спине прошёлся табун мурашек. — Ты ведь не отказала моим братьям, наверное, и мне не откажешь. — трясь носом о щёку, прошептал парень. Он говорит, а я слушаю. Слушаю, потому что он говорит правду. Слушаю, потому что один только его голос лишает меня сил, и противиться нет смысла. Каждое его действие и слово воздействует на меня так, что я и впрямь чувствую себя никчёмной пылинкой. Как человек с такой внешностью может заставить чувствовать себя так плохо? Худой, с женственно длинными и тонкими пальцами, большими глазами, вечно подведёнными подводкой и насыщенно-розовыми губами. Застывать от восхищения совсем другое. Он действительно красив. Но сейчас мной управляет страх. Смотря на него, у меня подгибаются колени, и если я захочу что-то сказать, то меня хватит только на писк. — Какая же ты жалкая. — выпрямляется Бён, смотря на меня сверху вниз. — Убогое существо, пытающееся выжить за счёт других. Ты пришла за бесплатным жильём? Оно у тебя есть. Ты настолько бездарна и ленива, что не можешь пошевелить рукой и заработать денег на жизнь. Боишься меня? Бойся. Ненавидишь? Пожалуйста. Я не смогла сдержать слёз из-за его слов. Я закусила губу, скорее всего, до крови, так как вскоре почувствовала металлический привкус во рту. Я шмыгнула носом и подняла на него глаза, полные слёз. Если б можно было убивать взглядом, то я бы давно отправилась на тот свет. Хочется что-то сказать, накричать на него, но я знаю, что после пожалею об этом. Хочу дать отпор и… заставить его поблагодарить. Поблагодарить за то, что, сама не знаю как, спасла ему жизнь. Однако он снова скажет, что это не я помогла. Добавит, что мне не место здесь и у меня нет прав возмущаться. — Пожалуй, начну? — улыбнулся вампир, тем самым показывая клыки. Слёзы наконец сорвались с глаз, оставляя обжигающие следы на щёках. Он подошёл ближе и, опустив глаза на мои губы, слизал алую жидкость с них. — Теперь понимаю, почему Чонин и Сехун так относятся к тебе, несмотря на то, что им это запрещено. Только я могу касаться тебя и только я не делаю этого. Думаю, пришло время это исправить. Ясно, почему братьев так тянет к тебе. Такой сладкой крови не было ни у кого. Тело пробила дрожь. Обычно его слова и так внушали страх, но сейчас я была просто в ужасе. — В конце концов Кай поймёт, что не имел права помечать тебя, — прошептал Бён и уже должен был вонзить клыки в шею, как я не сдержалась и занесла руку для удара. Но. Тонкие пальцы перехватили мою руку. Они лианами обвили мою кисть, сильно сжимая и впивая ногти в кожу. Я заскулила от такой сильной боли. — Бекхён… больно… — стон боли сорвался с губ. Слёзы душили меня и попадали в раскрытый в немом крике рот. Парень же просто смотрит, не моргая, и только сильнее сжимает запястье. Ногти уже давно проткнули мне кожу. — Бекхён, молю… больно… Бекхён… — я просто не в силах выдавить из себя что-нибудь другое, кроме мольбы. — Не подчиняешься. Не понимаешь, что такого зверя как я не стоит выводить из себя? Или пока не вбила себе это в голову? Ты верила в мою человечность только потому, что я разок извинился перед тобой и не трогал тебя. Хватит. Человек всегда останется собой, и неважно, вампир он, оборотень, демон или простой смертный. Прими то, что если я поймаю тебя, то уже ни от клыков, ни от когтей не спасёшься. Я могу сейчас же пойти и свернуть Сехуну шею, — шипел Бек, расширив глаза до покраснения глазных яблок. Он всё сильнее сжимал моё запястье. Боюсь, я лишусь кисти руки. — Бекхён, прошу… отпусти, — голос пропал, поэтому я могу только шептать эти слова. — Помнишь, ты сказала, что исполнишь любое моё желание, если я открою глаза? — он улыбнулся. — Ты лгунья. — Бекхён… — вместе с рукой, ломит всё тело. — Лгунья, потаскуха, - чем тебе не прекрасный комплект. Как Земля носит такого человека, как ты? — вампир приближается к моему лицу и слизывает солёную каплю. — Бекхён… Он ведет себя чудовищно, разрывает моё сердце на куски. Мне страшно, но, кроме его имени, не могу произнести ничего. — Отпусти. Я не лгу, — прохрипела я и почувствовала, как хватка на запястье ослабла. — Значит, исполнишь то… Вдруг мои глаза расширились. Бекхён зарычал. Сзади него стоял Сехун. Клыками он впился в шею Бёна, откуда вскоре начала струиться кровь, окрашивая цепь парня в красный. Рыки прекратились, а старший каким-то образом смог дотянуться до шеи О и отбросить его к противоположной стене. — Разве родной брат сделает такое, — смеётся Бён и в два раза (если не больше) сильнее сжимает запястье, причиняя адскую боль, и возвращает своё внимание ко мне. — На чём мы остановились? — на губах играет звериный оскал. — Исполнишь всё, что скажу? Я немедля утвердительно киваю, сдерживая злость, что так и проситься вырваться наружу. — Поверни голову, — говорит парень, слегка склонив голову вбок. Я нехотя откидывая голову влево, оголяя шею. — В другую. Я подчиняюсь. Вампир наклоняется и облизывает клыки. В этот момент слышится грохот чуть не слетевшей с петель двери, и моё запястье наконец-то чувствует свободу. Вместе с ним и душа.