Семь богинь Света

Зима ровными и неслышными шажками подкралась столь незаметно, что я едва ли успел ухватиться за ее белый снежный плащ. Дыхание зимы витало по тем же каменным коридорам, повсюду, за спиной и над головой, был слышен хруст снега с поверхности. Быть может, кто-то и ходил по зимнему лесу из людей, но я сомневался в этом. Прошло уже добрых четыре месяца. Я за это время ни разу не покидал эти однотипные одиноко-иссушенные временем и тоской стены, постоянно тренировался то с одной богиней, то с другой. Люси сказала, что практика и все мои старания не продут даром, и однажды я действительно смогу постоять не только за себя, но и за тех, кто мне истинно дорог и любим. Я тренировался честно и упорно, но тоска по дому временами одолевала меня, особенно сильно меня накрыла хандра, когда малышка Венди влетела в мою комнату с радостным писком и счастливыми, искрящимися глазами: — Нацу-сан, первый снег! Ледяное прикосновение зимы, приятное покалывание в носу, на щеках и руках, холодный воздух, режущий легкие с нежным трепетом и ощущением, что внутри все покрылось тонким слоем льда. Я любил зиму, особенно мне нравились зимние вечера, проведенные в компании моего отца. Но это было настолько давно, что уже не больно вспоминать об этом. Напротив, время лечит, и сейчас я могу только с улыбкой вспоминать, как хорошо мне было тогда, дома, рядом с камином и вкусным запахом свежей выпечки. Но что-то я отвлекся. Так или иначе, снега я так и не видел. Он лежал огромной пеленой прямо надо мной, но я не мог увидеть его, почувствовать эту морозную свежесть в полную силу, довольствуясь лишь тем, что среди жильцов убежища мне одному не было холодно. Люси не позволяла мне покидать подземелье, а потому я лишь сильнее и упорнее тренировался, пытаясь доказать ей, что я уже давно не паренек из торговой гильдии. Я уже давно не тот, что прежде. Итак, в один из тех зимних дней, проведенных в угнетающей тоске, я проснулся в своей комнате, все также украшенной красным бархатом. Правда, на столе появилось несколько ледяных статуэток. Как оказалось, моя (теперь уже) близкая подруга Джувия так же обожала зиму, хоть и была в таком же положении — взаперти и под строгим запретом богини Звезд. Джу сделала мне несколько статуэток, и, словно по волшебству, они не таили, как бы долго они не стояли в моей комнате. А в красной комнате было довольно жарко из-за того, что в ней пребываю я. Я поднялся с кровати, оделся и, еще раз глянув на красивые статуэтки в форме разнообразных ракушек, я небрежно поплелся в сторону кухни, где, как обычно, должна была орудовать Миражанна и, по моему прибытию утром, откормить меня до отвала. Но, открыв привычную, слегка слетевшую с нескольких петель, деревянную дверь, я неподдельно удивился, ведь на месте богини Порядка, возле время от времени работающей печи, сидела на корточках Люси, шурша старой кочергой в чугунном источнике огня. Я с удовольствием наблюдал, как моя обожаемая богиня с трудом, покрытая потом и угольной сажей, пытается зажечь огонь в старушке-печке. Уж кто-кто, а я знал, что просто так эта печь не станет работать: Миражанна часто просила меня заменить старушку, засунув голову в печь и хорошенько дунуть огнем. Благо, это не составляло мне большого труда, а вкусная еда всегда была на столе. А Люси все же упорно пыталась зажечь огонь в печи, и я, порядком повеселившись, наблюдая за ее тщетными попытками и тихими ругательствами, нарочито покашлял в кулак и оперся об дверной косяк. Блондинка сразу же повернула голову в сторону шума, на ее лице выражались крайняя степень удивления, утомленности и раздраженности, а на ее аккуратном носике виднелись несколько черных пятен от сажи. Я бесшумно усмехнулся над ее забавным видом, девушка же была крайне недовольна, что ей помешали. — Тебе помочь? — наконец спросил я, спустя несколько минут настораживающей тишины. Я прекрасно знал, что ответит Люси, и она не разочаровала меня. Люси, вздернув свой носик, высокомерно фыркнула и, отвернувшись обратно к печке, преспокойно ответила: — Сама справлюсь, — ее чрезмерная уверенность в себе и эта ее надменная ухмылка порядком раздражали меня, но, как-никак, а спорить с Люси было как минимум небезопасно. Да и вообще, я пытался как можно меньше ссориться с богиней. Я, по инерции дернув плечами, решил понаблюдать за нервными манипуляциями Люси, но она, заметив, что за ней все еще наблюдают, обернулась и слегка раздраженно спросила: — Что-то еще? — Сейчас Венди проснется, есть захочет, ведь вчера она не ужинала, да и другие богини тоже придут, на твоем месте я бы поторопился… — слегка язвительным тоном и с улыбкой на лице неторопливо вторил я, пока Люси терпеливо сверлила меня злобным взглядом. — Прибереги свой сарказм для Лисанны, только на помощь потом не зови и не оправдывайся… — с усмешкой отозвалась Люси и, поднявшись с пола, вытерла лицо тряпкой. Я решил пропустить ее слова мимо ушей, несмотря на то, что они эхом прокатились по всей моей голове, отпечатавшись на корке мозга. Судя по всему, они останутся там навсегда. Я немного нахмурился и без интереса посмотрел на богиню. — Люси, если тебе нужна моя помощь, ты можешь попросить меня о ней в любое время, — слегка грустно проговорил я и засобирался уходить. — Ладно. Да, мне нужна помощь. Я с улыбкой отреагировал на ее утомленный вздох и, неторопливо подойдя к перепачканной богине, сунул голову в печь и выдохнул сильный и до жути горячий столп огня. Как только я понял, что все заработало, то высунул голову, что слегка перепачкалась в саже (особенно волосы), и широко, беззаботно улыбнулся Люси. Та лишь что-то пробурчала под нос, явно благодаря меня за помощь. Я быстро поднялся на один уровень с ее лицом и, все так же нежно ей улыбаясь, проговорил: — Всегда пожалуйста. Зрительный контакт продолжался дольше минуты, и за все это время Люси так и норовила отвести смущенный взгляд. Наконец, безмолвный разговор между мной и богиней прервался сильным зевком богини Животных. Лисанна наконец перестала одеваться столь откровенно, ведь она, так же, как и другие богини, замерзала в длинные холодные ночи. Но в этом были и недостатки: Лисанна периодически пыталась повиснуть на мне, аргументируя это тем, что я, будто ходячая печка, от которой исходит такое приятное и обжигающее тепло. Жаль, что Люси никогда даже не пыталась меня обнять. Хотя бы чтобы согреться. — М-м-м, доброе утречко, Нацу! — пропела весело она, так же, как и всегда, обнимая меня со спины. На ней был теплый, колючий свитер из белой шерсти. Беловосая богиня только что проснулась, и ее слегка потрепанный, но довольный вид делал ее довольно милой. Люси же, только недовольно фыркнув и зевнув в ледяной кулачок, продолжила готовку завтрака. Я наконец отлепив богиню Животных от себя и усадив ее за стол, вернулся к обожаемой стервозной блондинке. — Люси, а почему это ты готовишь завтрак? Проспорила Мире? — Люси еще раз сильно зевнула и лишь кинула на меня безразличный взгляд. Ее руки были бледнее обычного, да и сама Люси выглядела утомленной и заметно побледневшей, — Ты здорова? Сильно замерзла? — Прекрати обо мне так печься, обойдусь без твоей заботы. Я было хотел возразить, но почувствовал, как сзади меня обнимают две тоненькие ручки, а после я услышал задорный, немного сонный голосок малышки Марвел: — Доброе утро, Нацу-сан! — Венди посмотрела через меня на Люси, которая уже жарила что-то на сковороде, еле слышно что-то подпевая, улыбнулась, — И Вам доброе утро, Люси-сан! Как ночное дежурство в лесу? — Хорошо, Венди, тихо и спокойно, как и всегда. Давай, садись, сейчас все будет готово, — Малышка, бодро раскачивая своими длинными синими хвостиками, подошла к столу и о чем-то очень оживленно заговорила с Лисанной, которая то увлеченно поглядывала на меня, то подмигивала. Я стоял рядом с Люси, облокотившись на деревянную тумбу, слегка запачканную зеленью и репчатым луком, пока богиня готовила что-то очень приятно пахнущее. Девушка иногда смотрела на меня с удивлением и непониманием, будто бы раз за разом убеждалась, что я все еще стою рядом с ней. — Мира сегодня отправилась в город Клевер. Он несколько севернее столицы. Там начались беспорядки, вот ей и пришлось там задержаться. Ее не будет несколько дней. Люси так спокойно говорила об этом, что меня слегка обидело ее полное доверие. Ладно, я не спорю, за Венди она может переживать и волноваться больше остальных, ведь она так мала и неопытна, но почему она не может доверять мне так, как и всем? Неужели она до сих пор считает меня ненадежным, слабым? И даже если я еще не заслужил ее доверие, то что насчет Джувии? Невероятно сильной и обаятельной богине Морей и Океанов, что способна своей силой разгневать одну из опаснейших стихий — Воду? Я искренне не понимал, откуда столько опеки над этой синевласой девушкой. И откуда столько недоверия. — А… почему ты не сказала, что дежуришь сегодня? Я бы мог составить тебе компанию… — с мягкой улыбкой на лице, я наслаждался каждой секундой, проведенной возле Люси. А как мило она хмурилась, когда ее чуткое обоняние улавливало легкий запах пригоревшего завтрака, как очаровательно она высовывала кончик языка, когда добавляла каких-то специй в омлет. Я каждый раз задумался над этими небольшими, но такими милыми вещами, из которых состояла сама Люси. А ее сладкий, будто медовый голос? Я бы вечно слушал его, пускай бы Люси даже кричала на меня, ругалась, я прекрасно знаю, что она никогда по-настоящему не была зла на меня. Она была милой, даже когда отчитывала меня за чрезмерное усердие, я пару раз сжигал ее прекрасные платья до тла, открывая вид на нежную кожу и округлые формы… Каждый раз Люси кричала «не прощу», но ее доброе сердце не могло долго держать зла. За это я ее и полюбил, за сердце, за доброту. — С тобой гораздо опасней гулять по лесу, чем без тебя, — почти прошептала она, чтобы никто не услышал ее, кроме меня. Да, в прочем, остальные богини были увлечены разговором, к завтраку собрались почти все, за исключением Джувии и Миражанны. Я не до конца понял смысл слов Люси, и, судя по моему непонимающему выражению лица, богиня решила пояснить: — Я переживаю за тебя гораздо больше, чем кажется на вид. Марде Гиру, конечно, ценнее сила Венди, но иметь прислужника Убийцу Драконов — он будет обладать слишком большой силой, если возьмет твой разум под контроль. И пока ты не можешь выйти отсюда. Во всяком случае, пока я не придумаю, как тебя защитить. — Я и сам могу себя защитить! — со злостью прокричал я, сжав кулаки от обиды и ярости. Кровь снова закипала, огонь в груди захлестал под порывом огромного чувства. Поняв, что я привлек слишком много внимания, я поспешил удалиться из общей комнаты, громко хлопнув дверью и оставив на ней выжженные пятна.

***

Я бежал через чур быстро, минуя выпирающие из земли промерзшие корни деревьев. Снег, блестящий так ярко под благосклонными лучами ледяного света утреннего солнца, хрустел под ногами. Легкие, объятые огнем ярости, постепенно охладевали, с каждым вздохом морозного воздуха. Пробежав почти половину Восточного леса, я обессилено рухнул прямо на снег, совершенно не собираясь подниматься и сдерживать свои эмоции. Почему? Почему Люси просто не может доверять мне? Столько сил и времени она вкладывала в меня, столькому научила, воспитала из меня настоящего мужчину… И до сих пор не может мне доверять, будто я испуганный ребенок, неумеха, будто я совсем никто для нее. Так больно… Перевернувшись на спину, я глубоко вздохнул и вытер глаза. Все немного расплывалось. Вокруг убийственная тишина, ни звука вокруг, только я, мокрый от горячих слез снег и утренний туман, такой нежный и трепетный, покрывающий близлежащие бугры и низины, будто молоко покрывало все вокруг. Небо было нежно-нежно розовым, солнце еще не успело высоко подняться, грело слабо и мягко. Было очень холодно, но я не чувствовал этого. Умиротворение постепенно успокаивало бурю эмоций в моей душе, я ненадолго прикрыл глаза и услышал, как громко завыл ветер. А ведь еще мгновение назад ни одна веточка не дергалась от тиши, накрывшей зимний лес. Я резко распахнул глаза и застыл от ужаса. Прямо на фоне того же нежного неба блестели пустые черные глаза, настолько черные, будто бездна. А эта зловещая, длинная, безупречно белая улыбка. Она сверкала гораздо ярче солнечного света на белом снегу. Наконец отойдя от шока, я попытался достать клинок Земного огня из ножен, но только моя рука к нему потянулась, я услышал этот тихий жуткий шепот: — Не стоит тратить силы понапрасну, Нацу. Я пришел поговорить, а не сражаться. Я даже не собирался слушать, что придумал этот ублюдок на этот раз. А потому так же уверенно схватился за рукоятку меча и блеснул клинком, как бы говоря, что мне сейчас не до разговоров. Марде Гир тяжко выдохнул столп горячего воздуха и ядовито улыбнулся. — Что ж, если тебе так будет спокойней, то можешь достать меч. Просто выслушай меня. Колдун сделал несколько шагов назад, я поднялся с земли, пропитанной растаявшим от моего жара снегом. Я бесцеремонно вытащил меч из ножен и нацелил прямо на Марде Гира. Его спокойствие и безмятежность на бледном лице напрягала и даже пугала. По коже прошелся легкий холодок, когда он наконец заговорил со мной, будто со старым другом: — Нацу, не стоит ждать, пока Люси станет тебе доверять. После нашего расставания она никому не доверяет в полной мере. Как жаль… — в его ядовитом голоске так и мелькала наигранная скорбь и вина. Я посильнее сжал меч в руке и сделал один шаг навстречу, надеясь испепелить эту сволочь, из-за которой Люси так долго страдала. — И ты, тварь, еще смеешь что-то говорить о доверии? Ты предал Люси, вонзил ей нож в спину и лишил жизни тех, кто был ей дорог! Даже не пытайся запутать мне мозги и настроить меня против нее! Пускай она не доверяет мне, зато я верю ей всецело и полностью, — я дрожал, как перепуганный ребенок, пока этот наглец стоял с тем же спокойным выражением лица, что и прежде. Он не двинулся с места, даже когда я почти прорезал его горло. На его лице все также играла ледяная улыбка. Меня трясло от злобы. И что мне мешает прикончить этого ублюдка прямо на месте?.. — А ты заметно вырос, Нацу. Стал таким сильным, уверенным, бьюсь об заклад, из тебя вышел отличный Убийца Драконов… — Не заговаривай мне зубы. Что тебе нужно от меня и Венди? Отвечай или я перережу тебе глотку, — сказал я как можно спокойнее, хотя руки уже тряслись от нестерпимого желания воспользоваться наконец магией в полную силу. — Скажи, разве ты мечтал о тайной жизни в подземелье с группкой жалких богинь? Ты желал целыми днями потакать их прихотям? Ты же всегда мечтал о настоящих приключениях, жил лишь мыслями о том, что ты — избранный. И вот, когда в твоей жизни все так резко изменилось, когда ты стал тем, о котором слагают легенды и песни на протяжении стольких веков, ты вынужден сидеть взаперти под присмотром юной богини, которая попросту боится твоей силы. Идем со мной, Нацу, и ты обретешь такую силу, о которой Люси может только мечтать. Марде Гир, улыбнувшись собственной речи и заметив, как я в смятении опустил меч от его горла, протянул мне ладонь, объятую в темную ауру магии. Я немного испуганно смотрел то на его спокойное лицо, то на ладонь, так и манящую своей энергией. Я наблюдал за извивающимися черными языками, будто завороженный. Я незаметно для самого себя протянул руку к ладони Марде Гира и почувствовал, как на кончиках пальцах приятно закололо, а часть языков потянулась к моей руке. Еще бы немного, и все было кончено, но я резко отдернул руку и громко, на весь лес, заорал: — Черта с два! Взмахнув мечом, я прорезал огромную рану на руке Марде Гира и, запутавшись в корнях скрытых под снегом деревьев, рухнул на землю. Черный маг, никак не отреагировав на порез, скрылся в черноте леса, а после и вовсе исчез, будто остаток кошмарного сна. Рука, которую я потянул к нему навстречу, сильно жгла и болела, будто каждый ее сантиметр был пропитан ядом. Я никак не мог утихомирить боль в груди и руке. Пальцы покрылись чернотой, будто сажей из той же печки в убежище богинь, и эта черная аура медленно, но верно продвигалась по руке, пропитывая вены. Боль была настолько сильной, что я очень быстро отключился.