Что еще сказать? Она такая красивая. На нее можно смотреть, не уставая. Я никогда не беспокоился, что она умнее меня: и так понятно, что это правда. Она смешная, но не грубая. Я люблю ее. Мне так повезло любить ее. В этом мире мы не можем решать, принесут нам боль или нет, но только за нами остается слово в выборе того, кто это сделает. Я доволен своим выбором. Надеюсь, и она своим. Джон Грин. «Виноваты звёзды»
Венди еще долго извинялась, небрежно поматывая головкой из стороны в сторону, выслушивая причитания явно недовольной богини Звезд. Люси, даже когда определенно злилась, не могла в полную силу кричать на малышку Марвелл, притом, эти еще нежно-небесные «щенячьи» глазки, доверчиво и виновато смотрящие прямо на Люси, явно остужали ее пыл. Я же старался не вмешиваться, ведь совсем не хотел попасть под горячую руку богини. — Пожалуйста, простите меня, Люси-сан и Нацу-сан, я просто… Я тоже должна увидеть Полюшку-сан! Я так много слышала о ней из ваших уст, всегда мечтала повстречать ее, научится всему, что смогу понять. Пожалуйста, возьмите меня с собой! — довольно низко кланяясь, прижимая плотно сжатые кулачки к дрожащим коленкам, почти кричала в иссуплении Венди. Люси же, с тяжким вздохом, что-то пробурчала на подобии обреченного, вынужденного согласия и устало посмотрела на меня. Похлопав по макушке припавшую к ней Венди, Люси удрученно, но воодушевленно произнесла: — Что ж, мы должны добраться до Полюшки к завтрашнему вечеру, но не позже. — В смысле? Я думал, ты переместишь нас сразу к ее дому, разве нет? — непонимающе протянул я, осматриваясь. Лес казался совсем мертвый, будто в нем совсем нет живого, чего не скажешь о Восточном лесу близ Магнолии — там и зимой можно было заметить признаки жизни, но не здесь. Мертвый, заснеженный, опустевший лес, и только красными крапинками свисали с черных ветвей гроздьями зимние ягоды. Пока мы неспешно шли вдоль истоптанной тропинки, что была еле заметна под слоем снега, Люси рассказывала мне немного о происходящем, о самой Полюшке и о том, что ждет меня впереди: — Полюшка — могущественная, к тому же потомственная колдунья в пятом колене. Ее предки застали войну Седьмого Дракона, а сама Полюшка оказала огромную помощь древним богиням при Последней битве между Тьмой и Светом. Так что будь осторожнее и следи за тем, что говорит твой болтливый язычок! — игриво щелкнув меня по носу, Люси захихикала, крепко прижимая кулак ко рту. Немного осмотревшись, богиня резко свернула влево, немного посерьезнев в голосе и лицом, — В общем, Полюшка — одна из самых сильных и могущественных ведьм своего и прошлого века. Именно поэтому мы не можем просто взять и телепортироваться с помощью Звездного портала прямо к ее порогу: на тысячу миль распространяется магическая защита, так что смотри под ноги, Нацу. Будь уверен, Полюшка не любит незваных гостей. Но, если тебе все-таки удастся ее убедить учить тебя, то Марде Гир больше не будет для тебя угрозой. «И для тебя тоже, Люси». Я внимательно слушал ее и старался не отставать от богини ни на шаг. Венди же восхищенно осматривала окрестности, лишь изредка отбиваясь от меня; но большую часть времени она, крепко схватившись за край моего плаща, семенила ножками, спотыкаясь о выпирающие из замерзшей земли засохшие корни. Дело шло к ночи, солнце неторопливо катилось к горизонту, расписывая некогда ярко-голубое небо в нежные и пестрые цвета: красный, розовый, золотистый. Ночью было опасно идти пешком, а потому Люси попросила как можно скорее развести костер. Но, для меня огонь давно не был проблемой, и вскоре я, Люси да Венди, заметно вымотавшаяся за время пути, сидели под огромной елью, немного подрагивая от холода, щенясь возле костра и внимательно всматриваясь в темноту елового леса. Марвелл вскоре заснула, пристроившись под моим плащом на немного вытоптанном снегу и нескольких еловых веток. Люси же, пристроившись возле меня, выпустила столп горячего воздуха изо рта и поежилась. «Намек я понял, Хартфилия, не дурак». — Замерзла? — кротко начал я, пододвинувшись к Люси еще ближе, ухмыляясь в мыслях. Девушка немного неуверенно помотала головой, протягивая руки к костру. «Честно, Люси, какая же ты все-таки наивная и глупая, несмотря на то, что невероятно сильная богиня. Неужели тебе так сложно попросить меня согреть тебя? К тому же, ты сама хочешь этого больше всего на свете: просто прижаться ко мне, приобнять и провести так остаток ночи, хотя бы для того, чтобы не умереть от холода. Но, увы, ты слишком боишься собственных чувств. Ты боишься снова довериться не тому человека. Хотя, чего уж там, я и сам до смерти боюсь к тебе притрагиваться, боюсь того, чего не могу объяснить и понять в полной мере, но при этом желаю этого больше всего». Стараясь хоть немного успокоить бешено бьющееся сердце, я осторожно приобнял продрогшую Люси со спины, притянув за талию ближе. Еще ближе.«Он действительно не понимает, чем это кончится? Или просто не хочет этого понимать? Нужно прекратить это, пока не поздно. Ведь еще не поздно, верно?»
Было больно признавать, что, вероятнее всего, я целую ее в первый и последний раз. Возможно, она больше никогда не посмотрит на меня так же, как раньше, может, перестанет шутить и быть со мной такой, какая есть. Но я искренне молюсь, чтобы она позволила поцеловать ее без лишних объяснений, просто дала мне то, в чем я нуждаюсь, без чего я загнусь в эту же секунду. Еще ближе. Мне бы хотелось вечность смотреть на нее, просто смотреть и молча наслаждаться ее легким ароматом, ее покрасневшими от смущения щеками, улыбкой, неописуемо прекрасными глазами. Стоило мне на мгновение переметнуть взгляд на ее немного подрагивающие губы и вернуться к медовым, горьким глазам, как внутри вновь что-то перевернулось, с сильным, оглушающим треском, грохотом рухнуло прямиком вниз. Я просто поддался вперед, пытаясь дышать не так учащенно, наивно и влюбленно смотрел на нее, еле сдерживал себя и огонь, что уже бушевал похуже океана в сильный шторм. Но только я прикрыл глаза, уже ощущая ее горячее дыхание, соприкоснулся с подушечками пальцев богини, как не вовремя преградившими мне путь. Люси слегка разочарованно взглянула на меня, убрав пальцы с моих губ и тяжело выдохнув. Она снова меня отвергла, боль тонкой иглой пронзила грудь, разливаясь дурманящей эссенцией по телу. То, что когда-то рухнуло прямиком вниз, сейчас выло от изнеможения. Этот ее до ужаса леденящий взгляд, будто она смотрит совсем не на меня, а на кого-то… другого. Я с минуту, если не больше, непонимающе смотрел на нее, Люси же поочередно отводила взгляд в сторону, то смотрела на меня, таким холодным, разочарованным, грустным взглядом. Я что же, ей наскучил? — Нацу, скажи… — немного неуверенно протянула она, пытаясь прикрыть смущенный взгляд довольно длинной челкой, — С чего ты взял, что чувствуешь именно любовь? Сказать, что ее внезапный вопрос поставил меня в ступор, ничего не сказать. Я, было, пытался открывать рот, чтобы выразить ей свои искренние чувства, но что-то слова никак не приходили в голову. Ну неужели она не видит мою любовь? Неужели ей нужны слова, чтобы доказать? Разве она не видит, как я смотрю на нее? А как говорю неуверенно, когда она рядом? Разве не слышит, как бешено стучит мое сердце, стоит мне только заметить улыбку на ее лице? — Я много раз видела, как люди любят друг друга. Так, с чего же ты взял, что это — любовь? Ты прекрасно знаешь, что между нами не может быть ничего, и мне правда жаль, что ты полюбил именно меня. Я думала, мы все с тобой обсудили, разве нет? — пустым взглядом смотрела она на языки пламени, что игриво извивались в ее горьких глазах. Казалось, мое сердце, которое так внезапно начало гореть, просто разорвет на части. Я все молчал, не зная, как ответить. Постоянно думая об этом, нельзя просто взять и выбросить из сердца. Я не могу. Она — моя богиня. Она — мой идеал. Она — мой маленький мир. Так как же я могу ее не любить? — Я знаю, — тихо отозвался я, вставая с поваленного засохшего ствола дерева, стряхнув снег с макушки, я развернулся и поспешил скрыться от ее столь пронзительного взгляда. Я слышал, как она звала меня беспокойным голосом, но мне было плевать. Поскорее уйти, уйти и просто ничего не чувствовать. Я, конечно, заранее готовился к ее отказу, весь день и всю прошедшую ночь продумывал, как бы осторожнее подобраться к ее пухлым губкам, а после — прямиком к сердцу. Но я и подумать не мог, что будет настолько больно. Грудь больно сдавливало что-то изнутри, ком обиды, непонимания стоял в горле, хотелось просто заорать на весь этот треклятый лес, чтобы хоть как-то избавиться от этого жуткого осадка на душе! Конечно же, я не был настолько глуп, чтобы не понять — она богиня, она идеал. Такой жалкий человечишка не может претендовать и на малую часть ее сердца, чего уже говорить об ее искренней любви. Я, незаметно пройдя достаточно далеко, просто присел возле одного дерева и устало выдохнул. … — Мне правда жаль, что ты полюбил именно меня… «Мне не жаль. Мне не жаль, Люси, что ты забрала мое сердце, полностью и без остатка, пускай, не отдав ничего взамен. Если бы мне был дан выбор, я бы все равно выбрал именно тебя. В целом мире я бы не выбрал никого, кроме тебя. Я бы снова и снова чувствовал эту боль, лишь бы я имел возможность каждый день, каждый час, каждое мгновение быть с тобой рядом».***
Я вернулся под утро, не выспавшийся, уставший и до жути продрогший. Я отключился посреди ночи и очнулся только немного позже рассвета. Когда я пришел обратно, и Люси, и Венди все еще спали (ну, во всяком случае, делали вид, что крепко и беззаботно спали). Стоило мне хрустнуть первой попавшейся под ногу веткой, Марвелл тут же подскочила с импровизированного лежака, сонно всматриваясь в меня; Люси же немного лениво приоткрыла глаза и, заметив меня, резко встала. — Нацу-сан, а где Вы были? Я слышала, как Вы уходили вечером… — стряхивая с себя слой снега и колючих еловых иголок, пробормотала Венди. Я лишь глупо улыбнулся, постоянно метая взгляд из стороны в сторону, стараясь как можно реже сталкиваться с любопытно-обеспокоенным взглядом Марвелл. От нее уж точно ничего не скроешь. — Да так, неважно… — почесав затылок, как всегда беззаботно улыбнулся я. Ни к чему этой милашке нагружать свою голову моими бессмысленными надеждами. И правда, как я мог надеяться на что-то? Я никто, и меня забудут, что бы я не сделал, рано или поздно, я стану простым ветхим воспоминанием для нее, да и для всех богинь. Наверняка, таких парней, беззаботных, смелых и до ужаса глупых, у моей милой Люси будет еще много и очень много. На нее я вообще ни разу не взглянул, хотя отчетливо чувствовал, как ее взгляд прямо-таки бродил по моему телу, что довольно напрягало. В мыслях улыбнулся: теперь ясно, как она чувствовала себя, когда я в открытую пялился на нее, — Ну что, идем, ты же хотела встретиться с Полюшкой, верно? — Венди кивнула и, впопыхах собрав некоторые вещи, схватила меня за ладонь и повела в сторону восходящего солнца. «Нет, ее отказ не означает, что я перестану любить ее. Просто эта любовь будет приносить мне гораздо больше боли, нежели раньше».