***
Одиночество. Поглотило его полностью. Но плевать на одиночество. Было холодно. Адски. В желудке будто скопились кубики льда. И даже не плавились. Просто были. Как в морозильнике. Он будто состоял изнутри изо льда. Не мог почувствовать разницу между температурой собственного тела и температурой ледяной воды. Он продрог изнутри. Дементоры рядом. Не так близко. Сейчас они его не целовали. Только погружали во мрак. В котором они его всё же целовали. В Хогвартсе. Тогда, когда она... Он был в темноте. Никакой надежды на то, чтобы выбраться. И эта, будто бы бесконечная пытка. И все самые плохие воспоминания накрывали его с головой. Когда она... Да всегда. Всегда она что-нибудь творила. Всегда ему за это доставалось. То поцелуй дементора, то круциатус. Бесконечно. Проходили дни, недели, месяца. В этой пытке. На деле лишь секунды. Боль. Окружила его. И холод. Он то и дело видел Волан-де-Морта рядом. То его змею, что пожирала пленников. То учился ненавидеть. То слышал вопли пленников в своём доме. Которых пытали. По ночам. Потом его пытали. Кэрроу. То поцелуем дементоров, то круциатусом. Бесконечный круг. Разные видения в голове. Лишь одно неизменно. Её лицо. Лицо той, что подписала его на всё это. И он уже не видел всех связей между её поступками и тем, что ему приходилось переживать. В каждой частичке своей боли он винил её. Потому что нужно было кого-то винить. Да и она и вправду была виновата почти во всём. Во всех его страданиях. Во всей этой боли. Чёрт. Он то и дело чувствовал, как его выгибало. Как хрустели суставы, от того, как больно. И одиночество. Оно всё же давило. Потому что ему приходилось оставаться один на один со всеми своими кошмарами. Иногда люди всё же появлялись. Надсмотрщики. Те, что прожигали в нём дыру. Те, что ненавидели его. За что? Ему было лишь восемнадцать. Недавно стукнуло. А его уже ненавидели. За то, чего не совершал. Хотя, может, кое-что из того, за что его ненавидели, он и совершал. Было и такое. Но в целом за то, что сделал его отец. Кому-то из родственников этих надсмотрщиков. Может, даже детям этих людей. Кто знает. За это тоже можно ненавидеть. И один, один из них решил погрузить его в ещё больший Ад. Почти сразу после суда. На котором его так и не оправдали. Из-за этой маленькой шлюхи. Он привёл дементора. Позволил этому существу побыть в его камере какое-то время. Драко показалось, что несколько лет. И после этого дня он почти всё время лежал. К еде не мог прикасаться. Иногда поднимался и заставлял себя качаться. Ничего не видел. Только её лицо. Только оно ещё помогало ему жить. Только оно держало его на плаву. Ненависть к ней помогла ему в некоторой степени не сойти с ума. Продумывание мести помогло ему не свихнуться окончательно. То была единственная осознанная мысль в его голове. Была только эта мысль и боль. Её протухшие глаза и боль. Они слились воедино. Она стала воплощением его боли, воплощением его страданий. Она должна была получить по заслугам. А потом снова боль. Боль. Боль. Боль. Её имя теперь Боль. Его дёргало из стороны в сторону. Скручивало изнутри. Он кричал от боли на этом ледяном полу. Он бился об стены, пытаясь заглушить это. Он... он сходил с ума. Он... взрывался. Что-то там взрывалось. Прерывалось. И этому не было конца. Внутри он умирал. Умирал. Бесконечно. И всё не мог умереть. Потому что она. Она. Боль. Крик в пустоту. Джинни Уизли. Должна так же умереть. Пусть горит в адском пламени. Пусть почувствует то же самое. Пусть... - Драко! Голос. Знакомый. Почти родной. Хотя... так и есть. Родной. Его матери. Он открывает глаза. И понимает, что всё это был просто сон. Большой кошмар. Такой же бесконечный, как и время его пребывания в Азкабане. Просто кошмар. - Всё хорошо, дорогой, это просто страшный сон, - успокаивающе говорит она. Та, что вышла на свободу почти сразу. - Просто... - Уходи! - вскрикивает он, стоит матери прикоснуться к его лбу. Влажному от пота. Он чувствует что-то такое липкое и влажное почти по всему своему телу. Даже где-то на щеках. Будто откуда-то из глаз... что-то стекает. По губам. Он нервно облизывает их и чувствует солоноватый привкус. В грудной клетке что-то стучит. И дыхание от чего-то слишком прерывистое. - Может, я останусь с тобой? - тянется она к нему ближе, убирая мокрые пряди с лица. - Или лучше приказать домовым эльфам принести тебе липового чая? Или... - Ничего не нужно, - отмахивается он от её руки. - Тогда... - Уходи. Звук идёт откуда-то не от туда. Он странный. Будто неправильный. Нечеловеческий звук. Голос. Словно дикий зверь внезапно захотел поговорить. Какой-то утробный. - Но... - Ты мне не нужна! - Драко! - всё ещё пытается она прикоснуться к нему. - Я уже не маленький, чтобы сидеть со мной после кошмара, - выдавливает он. - Но... ты так кричал. Мне казалось... - Мне плевать, - вырывает свою ладонь из её цепких рук. - Уйди, - почти срывается.***
Остаток ночи он то и дело проваливался в беспокойный сон. Быстро просыпался. С очередным кошмаром перед глазами. И когда солнечные лучики коснулись горизонта, он с раздражением поднялся с постели и прошёл в ванную комнату, чтобы в очередной раз взглянуть на своё вытянувшееся лицо. Всё такое же острое и тонкое. Только более зрелое. С кругами под глазами. Глазами, что были мертвы. И в них он углядел отражение глаз Уизли. Боли. Облокотился на раковину. С силой сжал пальцы. Он знал, что отомстил. Жестоко. Но ему всё ещё чего-то не хватало. Всё ещё было что-то нужно от неё. Увидеть боль в её глазах. Таких же мёртвых. В которых и так была боль. Которые потеряли свой былой блеск. Почти матовые, если он правильно помнил, если так можно было сказать. Хотелось увидеть боль. Но она и так там была. Хотелось больше... Больше страданий. Как будто ей ещё не хватило. И, может, ей хватило. Но ему нет. Нужно было что-то ещё. И это определённо было связано с ней. - Ты точно хочешь вернуться туда? - спрашивает мать про Хогвартс. Ему остаётся лишь кивнуть. И не потому, что так хочется. Не хочется. Век бы не видеть эти стены, этих людей, этот будто бы другой мир. Но там была она. Он не знал, что собирался делать. Раньше ему казалось, что он отомстит и будет игнорировать её. Как будто её и не было. Но сейчас... ему всё ещё так казалось. Но что-то явно шло не по плану. Что-то внутри него было не так. Ведь ему хотелось опустить её на самое дно и забыть про всю ту боль, причиной которой она стала. Он правда хотел этого. Начать жизнь с чистого листа. Не важно где. Чтобы не было льда. Чтобы не было этого чёрно-белого мира. Чтобы было что-то другое. Ему было всё равно, какое это, другое. Главное, что другое. И вот теперь его от чего-то тянуло обратно. В этот мрак. К его Боли.***
Она вышла из вагона, в котором просто не могла находится. Её почти трясло. От людей, что были так близко к ней. От людей, что смеялись. С ними ей было не комфортно. И она вышла. Прошлась по коридору. Подальше. И почти стукнулась лбом об окно поезда, чувствуя, как слабая прохлада колет где-то внутри. Отняла руки от поручней. И прикоснулась хрупкими, почти высохшими пальцами к тому же стеклу. По которому с другой стороны стекали капли дождя. Вжалась. Будто желая слиться с этим окном. Она стояла, прикрыв глаза, вслушиваясь в звук едущего поезда, слабо слышимые разговоры в ближайших вагонах. Смех. Она зажмурилась, пытаясь заставить уши слышать только шум колёс по рельсами. Не смех. Только бы не его. И у неё даже вышло. Она погрузилась в себя. И стало... нет, не хорошо, но как-то иначе. Почти легче. Пока чужая рука не прикоснулась к её талии. Такая знакомая рука. А ей казалось, что коридор пуст. Она вздрогнула и понадеялась на то, что это лишь иллюзия. Сон наяву. Но стало хуже: он прижался к ней сзади. Буквально сдавил её. И дышать нечем. А он дышит ей куда-то в шею... - Какого дементора тебе от меня нужно? - сдавленно спрашивает она, пытаясь заставить голос не звучать так жалко. - Не знаю. И он замолчал. Ничего не объяснил. Но и не отстранился. Осторожно прикасался к ней своими руками. Осторожно. И всё же она знала, что у неё нет и единого шанса на побег. Только если дотянуться до палочки. Которая где-то в заднем кармане джинсов. К которой он прикасался своим бедром. Сердце застучало невероятно быстро. Хотелось оттолкнуть. Накричать. Но сил не было. Ни для чего. Как тогда, в том номере, когда он сделал то, что сделал. Она поджала губы, пытаясь задавить предательские слёзы. Чувствуя, как ненависть переплетается со страхом. Как два чувства становятся одним. Она не могла дать этому названия. Не было ни одного слова, которое могло бы описать то, что происходило внутри неё. Она только чувствовала, как что-то рвалось из грудной клетки. Наружу. Может, слёзы. - Хватит, - прошептала. - Ты уже отомстил мне. Теперь мы квиты. - Нет. Я не согласен. И тут сердце остановилось. И снова бросилось вскачь. Она, глупая, рассчитывала на то, что всё закончится, что он больше не станет к ней приближаться. Но... она не могла себе вообразить, что сама смогла бы держаться на отдалении. Она должна была что-то сделать ему. Равносильное тому, что сделал ей он. Но не сейчас. Не сейчас, когда она ещё не отошла. Когда всю скручивало от любого прикосновения лица мужского пола, когда всё из рук валилось и ходить нормально не получалось. - Что ты собираешься делать? - Не знаю. От каждого его короткого слова её будто замораживало. Погружало во мрак. Как во сне. И она и так жила во мраке. Ей так казалось. Пока он не подошёл. И тогда она поняла, как хорошо до того жила. Внутри всё обжигало. От холода. От ненависти. От боли. От страха. Чувства боролись между собой, и она не могла решить, какое из них ведущее. От неё ничего не оставалось. С каждым своим вдохом он будто забирал от неё частичку тепла, которого у неё не было. Он наслаждался дрожью, что пробирала её тело. Он наслаждался осознанием того, как влиял на неё. Но нужно было больше. Ещё больше. А она была готова потерять сознание. От того, как чёрная масса крутилась внутри её тела. Позади. Звуки голосов. Чуть громче. Кто-то собирался выходить. И она стала свободна. И стоило ему отойти, она рухнула на колени, ударяясь головой о перила, потом о стену. Легла на пол коридора. Услышала беспокойные голоса. Темнота накрыла её. И стало ещё хуже.