* * *
Мамочка Джо назначила им встречу на набережной. Солнца не было, и промозглый весенний ветер гнал по реке волну. Свинцово-серая поверхность от этого рябила и покрывалась мелкой складочкой. Данила сидел, взгромоздившись задницей на спинку скамейки, покачивал ногой и курил самокрутку, воняющую, как взрыв на химической фабрике. Вуду он заметил издалека – тот шел вдоль набережной и беспечно вел кончиком трости по бордюру. Он не ощупывал ею дорогу и, очевидно, видел, куда нужно идти. Зачем тогда очки и трость? Показуха? Данила хмыкнул и выбросил бычок в урну. Уселся удобнее, упершись ногами в сидение скамьи, широко раздвинул колени и облокотился локтями о бедра. Эта поза в его исполнении выходила не гоповатой, а по-звериному злой. Жаль будет, если Вуду все-таки слепой и не оценит зрелище. Вуду остановился в нескольких шагах от лавки и безошибочно повернул голову. Глаз его не было видно за темными стеклами. В отличие от Данилы, чью расстегнутую куртку полоскало ветром, Вуду был тепло одет и застегнут на все пуговицы – строгие серые брюки, теплое двубортное пальто и шарф. На руках – перчатки из тонко выделанной кожи. Волосы треплет ветром – челка, ранее заглаженная набок, фантазийно взъерошена, и видно, что волосы у Вуду мягкие и отливают рыжиной. Данила с какой-то ослепительной, почти отчаянной точностью понял – этот парень красив. Непримечателен, небрит, кругловат лицом и подбородком, но в нем есть что-то терпкое и охуительное. - Даниил Воржак, - сказал Вуду. – Нас не представили. - Разберемся без размалеванного педика, - цыкнул языком Данила. Мамочку Джо он не любил. Уважал, конечно, но не любил. – А ты у нас кто? - Вуду. - А на самом деле? - А это не важно, - безмятежно улыбнулся Вуду. Ветер плясал в его волосах, ероша темно-рыжие, почти каштановые пряди. Данила наклонился вперед, разглядывая чужое лицо, и сказал: - Ну давай, натурал из Курска. Расскажи, зачем я тебе. Вуду помолчал, задумчиво наклонив голову – словно оценивал Данилу и решал, стоит ли с ним говорить. Потом сложил трость и сел на лавку, коснувшись плечом чужого бедра. Данила вздрогнул, но решил, что роль быдла нужно играть до конца, и ноги со скамейки не убрал. - Я звоню, ты приезжаешь, - сказал Вуду. Он догадывался, что Данила уже в курсе подробностей, но признавал за ним право услышать их лично. – Сбрасываешь свои шмотки, берешь шлюху, присланную мамочкой Джо, и возлежишь с нею, как мужчине положено быть с женщиной. Данила хмыкнул. - А без библейских цитат? Из-за черных очков не было видно, но Данила готов был поклясться, что Вуду закатил глаза. - Берешь девку или парня, которых выберет мамочка Джо, и трахаешь в моем присутствии так долго, как я скажу, - сообщил он. – В таких позах, в каких я захочу. С такими игрушками, какие я выберу. Все, как говорила мамочка Джо. Гребаный извращенец никогда не участвует – только присутствует. Ему нужен один постоянный самец, полностью отвечающий его вкусам, чтобы бурно и с огоньком жарить какую-нибудь шлюху. Пол, возраст и внешность шлюхи при этом не оговариваются – Вуду на них плевать. - А у самого что, хуй отсохнет? – оскалился Данила. – Нахрена тебе я? Еби их сам. - Мне, - сказал Вуду, выделив голосом это слово, - нравится смотреть, а не ебаться. - Да ты больной, - присвистнул Данила. – Как это называется? Вуайеризм с девиациями? - Вуайеризм и есть девиация, - равнодушно откликнулся Вуду. – Но да, можем остановиться на термине «вуайеризм». Данила помолчал и прикурил еще одну самокрутку. Обычно в этот момент его спрашивали, что за дрянь он курит, но Вуду даже не поморщился. Лицо у него было спокойное и немного сонное. А может, усталое. - Так что? – помолчав, спросил Вуду. – Ты согласен? - Я… Сыр в мышеловке. Мамочка Джо называла Даниле его гонорар, и цифра выглядела не просто соблазнительно – она пьянила, дурманила и подкупала количеством цифр. С последней нормальной работы он вылетел почти полгода тому назад, а на разгрузке фур много не заработаешь. - Согласен. Мне где-то расписаться кровью? Вуду усмехнулся, и это была первая человеческая эмоция, которая отразилась на его лице. - У тебя есть вопросы, - утвердительно сказал он. – Задавай. Данила ощупал его взглядом, катая в пальцах самокрутку. - Глаза… - Не слеп, - сказал Вуду, - но близок к этому. Трость нужна на всякий случай. - Оплата… - Наличкой. Сумму называешь ты, отталкиваясь от цифр, озвученных мамочкой Джо. Я не торгуюсь. - Периодичность? - Раз в неделю, когда я этого захочу, - Вуду встал, намекая, что время вопросов подходит к концу, и резким движением руки разложил трость. Сейчас она была похожа скорее на прут для порки, чем на вспомогательное средство для слепых. – Твоя обязанность – приезжать по первому звонку. Данила помолчал и кивнул. А после, спохватившись, продублировал свой ответ вслух: - Ясно. Мне подходит. Голос у него был хриплый – то ли прокуренный, то ли простуженный. А может, просто сорванный от крика. Вуду вежливо улыбнулся и повернулся спиной. Данила спрыгнул с лавки и оказался на полголовы его выше. - Эй, - выдохнул он. – А ты? У тебя ко мне есть вопросы? Его царапнуло острым чувством неправильности. Как будто Вуду не должен был уйти – и помешать ему нужно было любой ценой. Тот остановился. Повернул голову, и Данила впервые увидел его профиль, не прикрытый очками. - Мы – последние люди на земле, - сказал Вуду. Ветер игрался с его волосами. - Зомбиапокалипсис. Все вымерли. Мы последние, а я – слепой как крот, - продолжил он. – Как ты поступишь? Данила выбросил окурок, но промазал – ветер подхватил его над мусоркой и потащил по набережной, ударяя о бордюр. - Я… Вуду смотрел на него. Взгляд его чувствовался даже сквозь красные линзы. - Я брошу тебя, - твердо сказал Данила. – Ты обуза. А я планирую выжить, найти какую-нибудь не сожранную зомбяками бабу и возродить человечество. Вуду улыбнулся уголками губ, и эта едва заметная эмоция на его лице была такой зовущей, такой неумолимо гипнотичной, что Данила чуть не ухватил его за руку, пытаясь удержать, поцеловать, сделать хоть что-нибудь. Не схватил. Не удержал. Только спросил: - Почему «Вуду»? Рыжий бес усмехнулся, и стекла его очков ало блеснули. - Потому что, - сказал он, словно обкатывая каждое слово на языке, наслаждаясь им, и только после этого озвучивая, - мне так нравится.* * *
Четыре дня прошли в мучительном ожидании встречи. Мамочка Джо сказала, что Вуду потащит Данилу в койку, как только получит согласие, но этого не произошло – Вуду никуда не торопился. Перед сном Данила вспоминал его лицо, перебирая в уме черту за чертой. Ни одну из них он не считал красивой, но, собираясь вместе, они творили волшебство. Под вечер третьего дня Данила впервые представил, как это было бы – уложить Вуду под себя. Стащить с него эти неприметные серые брюки и бросить спиной на постель, раздвинуть колени, втискиваясь между бедер и укладываясь сверху, жадно накрывая ртом чужие губы. Дрочить на Вуду было сладко, и Данила кончил, откинувшись головой на спинку дивана и до боли стиснув зубы. Спустил обильной струей, обляпав ладони и не издав ни звука – будто хриплые вздохи и стоны могли бы выдать его грязные мыслишки человеку, спящему на другом конце города. А может, Вуду сейчас не спал. Может, он трахался с кем-то, и потому не нуждался в своей извращенной утехе. Он позвонил под вечер четвертого дня, и Данила сразу снял трубку. - Приезжай, - сказал Вуду. – Адрес скину смс-кой, такси оплачу. Данила молчал, и Вуду каким-то десятым чувством понял, что его мучает. - Ты не будешь при мне ни с кем ебаться, - сказал он. – Сегодня не будешь. Просто познакомимся поближе. Данила агрессивно выдвинул челюсть. - Ты же вроде не любишь трахаться? - Я люблю трахаться, - сказал Вуду. – Но с тобой – не буду. Держи себя в штанах, солдат – под «познакомиться поближе» я имел в виду именно «познакомиться поближе». Данила молча попытался одной рукой натянуть носок, второй прижимая к уху мобильник. - … а не то, что ты там себе придумал, - закончил его собеседник. Чистая футболка нашлась на кухне. Задубевшие от холода джинсы – на балконе. Чувство собственного достоинства не находилось нигде. - Приедешь? Данила уже застегивал молнию куртки. Даже одной рукой он одевался, как пожарник – пока спичка горит. - Давай адрес.* * *
Вуду жил в ожидаемо хорошем, но не элитном районе. Либо все бабло спускал на шлюх, либо аскетизм был его отличительной чертой. Вспоминая его безмятежное лицо, Данила решил, что скорее второе. Он взбежал по ступеням, проигнорировав наличие лифта, и вдавил кнопку звонка. Вуду открыл сразу, не заставляя ждать. - Ты телепортировался или доехал? – уточнил он, и голос его прозвучал удивленно. - Недалеко живу, - Данила пожал плечами и скинул ботинки. Полы в квартире были теплые и лаковые. На них хотелось лечь, прижаться щекой к золотистому дереву и больше никуда не уходить. Погода была мерзкая – без дождя, но с ветром, прогрызающим каждую косточку. Вуду приглашающе взмахнул рукой и удалился в комнату. Данила прошел следом, удивленно оглянулся – больше всего это напоминало именно траходром. Нет, никаких четырехместных кроватей от стены до стены, никаких атласных черных простыней и красных кожаных диванов. Ничего такого. Просто кровать, застеленная серым шелком – тонко выделанным, но не скользким. Темные шторы, спадающие к полу тяжелыми складками. Удобный стул и стол у стены – место для наблюдателя. Ничего личного – ни фотографий, ни вещиц, которые обычно скапливаются в спальне: контейнеры для линз, дезодоранты, зарядки от мобильника, книги с потрепанными закладками… Вуду ночует не здесь. Данила переступил с ноги на ногу. Комплексами он не страдал, трахаться любил, но делать это при ком-то… Радовало только обещание, что сегодня ничего не будет. - Раздевайся, - скомандовал Вуду. - Но ты сказал… Рыжий бес улыбнулся, склонив голову. Одет он был почти парадно – белоснежная рубашка, галстук и серый костюм. - Я слепой. Не полностью, но в той степени, когда знакомиться мне удобней на ощупь. Данила нерешительно потянул язычок молнии, расстегивая куртку. Вуду пожал плечами: - Ничего личного. Я просто хочу знать, как ты выглядишь. Так удобней… потом, - он помолчал. - Когда я больше слушаю, чем смотрю. Данила сбросил куртку. Подхватил края футболки и потянул их вверх – черная ткань задралась, открывая упругие мышцы живота, обнажая широкую грудь и ключицы. Тело у него было крепкое и неподатливое, как камень. Данила непослушными пальцами расстегнул ремень и скинул джинсы. Переступил через скомканную ткань, по одному стащил носки, подумал и решительно стянул с себя трусы. Какая уж тут стеснительность. Вуду склонил голову, словно одобряя его решение. Приблизился, положил ладони на округлые плечи и улыбнулся, глядя черными линзами очков прямо ему в лицо. Данила вздрогнул. - Не нервничай, - сказал Вуду. – Ты привыкнешь. Он провел ладонями снизу вверх – по мощной шее, подбородку и небритым щекам. Погладил подушечками пальцев мочки ушей – уши у Данилы были знатные, дерзко оттопыренные, но его бандитский шарм это не портило. Вуду провел пальцами по бритым вискам, на которых уже пробивалась щетина, расчесал ладонью гребень жестких волос на макушке. Ощупал упрямые складки на лбу, тронул глубокую морщинку между сведенных бровей, скользнул подушечками пальцев по ресницам. Спустился ниже, прикасаясь к широкому, ломаному-переломанному носу, очертил линию губ и складки у рта, снова прикоснулся к подбородку. Данила забыл, как дышать. - Красивый, - Вуду улыбнулся и спустился ниже, оглаживая шею и ямочку между ключиц. Накрыл ладонями мощные мышцы груди, обвел аккуратные окружья сосков, задержался на шершавой поверхности шрамов. - Походу, на ощупь ты видишь так же хуево, как глазами, - Данила оскалился, но спихивать чужие руки не стал. Вуду беспечно улыбнулся. - То, что ты выглядишь, как разбойник с большой дороги, не делает тебя уродом. Не конфетный мальчик, конечно… но я и не конфетного мальчика себе искал. Когда он скользнул ладонями по крепким бокам, Данила вздрогнул и на секунду задохнулся. Чужие ладони деловито ощупывали его ребра, поджарый живот с выпуклыми линиями мышц, изрезанную шрамами кожу, и все это было чертовски возбуждающе. Жаль, - подумал вдруг Данила. Жаль, что он не хочет трахаться. В следующую секунду Вуду прильнул к нему, обхватив обеими руками, и положил ладони на лопатки. Провел сверху вниз, ощупывая каждую мышцу, медленно погладил ложбинку позвоночника и взял в ладони крепкие ягодицы. На мгновение стиснул их пальцами и отпустил, провел руками по бедрам, словно любуясь, взял в ладонь тяжелые крупные яйца. Данила постарался не дышать. Член его высился гордо и непоколебимо, но стесняться тут было нечего – своей елдой он заслуженно гордился. Чужие пальцы прошлись по члену – снизу вверх, ощупывая каждый изгиб, плавным движением сжали головку. А потом Вуду сделал такое, от чего вся кровь у Данилы отлила от мозгов и ударила в пах. Он опустился на колени. Не сосать, конечно – он даже рта не открыл, не облизнул призывно губы, ничем не проявил своей заинтересованности. Просто наклонился и продолжил осмотр – провел ладонями по бедрам, погладил теплые впадинки под коленями, ощупал крепкие подтянутые икры. Самыми подушечками пальцев провел по стопам – щекотно и ласково. Данила закусил губы, пытаясь не выдать себя участившимся дыханием. Сердце у него в груди колотилось, как заведенное. - Охуенный, - признал Вуду. И встал, спокойно опустив руки вдоль тела. Линзы его очков равнодушно поблескивали. – Откуда мамочка Джо тебя такого достала? Данила пожал плечами и с трудом разлепил пересохшие губы: - Старые связи. А потом в дверь позвонили.* * *
- Ты говорил – не сегодня! - Я много чего говорил. - Ты говорил, что мне не придется… с ним! – Данила злобно ткнул пальцем в тощего блондина, подумал и добавил: - Ничего личного. - Да мне побую, - равнодушно откликнулся блондин. Дальше прихожей его не пустили. Данила возвышался перед ним скалой – совершенно голый, бесстыдно прекрасный и злой. - Ты же все равно на это согласился, - напомнил Вуду. - Но ты говорил… - Не хотел, чтобы ты шел, как на плаху. Расслабься, - он улыбнулся и провел подушечкой пальца по дужке очков. – Будет весело. Тощий блондин скинул кеды. Упираться дальше было глупо – Данила это понимал, и потому вздохнул, поникнув плечами. В спальне Вуду снял пиджак и повесил его на спинку стула. Сел с прямой спиной, спокойный и прохладно-отстраненный, снял запонки, закатал рукава белоснежной рубашки и устроился локтями на столешнице. Опустил подбородок на аккуратно скрещенные пальцы. Белобрысый шлюшонок разделся на раз-два. Его глаз не было видно из-за свешивающейся челки, и Данилу это раздражало. - Как зовут? – спросил Вуду. - Толик. - Отлично. Значит, ты у нас Толик… - Вуду забросил ногу за ногу. Он выглядел так же незаинтересованно, как и прежде. – Как он выглядит? - Ну… - Я не тебя спрашиваю, - Вуду хмыкнул и повернул голову к Даниле. - … а тебя. Опиши, как выглядит пацан. Данила неловко повел плечом. Его член стоял, как каменный, несмотря на смущение в карих бандитских глазах. - Он… ну… - Литературными талантами природа его обделила. Все ушло в мускулатуру. – Белобрысый, крашеный. С уебищной косой челкой аж до губ. - Она не уебищная, - огрызнулся парень. Вуду предупреждающе вскинул палец. - Молчать. А ты – продолжай. Парень стянул трусы и остался перед Данилой полностью голый. Узкие плечи, узкие бедра, узкое некрасивое лицо. Пожалуй, на шлюхах для Вуду мамочка Джо экономила. - Тощий, - сказал Данила. – Есть шрам от аппендицита. В паху стриженный, темный. Скуластый, губы… это что, блеск? - Гигиеническая помада, - ощерился парень. – Весной для кожи полезно. Вуду равнодушно повел ладонью. - Миссионерская в кровати. Приступайте. За это равнодушие – в голосе, во взгляде, в каждом жесте, - его хотелось ударить головой об стол, расплющивая нос и разбивая губы. Данила злобно рыкнул и ухватил Толика за локоть, привлекая к себе. Швырнул его на кровать, опрокинув спиной в серые простыни, стянул с тумбочки упакованный в фольгу презерватив, наклонился и прикусил сосок – медленно, с внезапным наслаждением. Он вдруг понял – Вуду смотрит. Каким бы равнодушным, каким бы холодным он ни был – он не может не смотреть. Внемлет каждому движению, каждому скрипу кровати, каждому звуку и стону. Короткие волоски на загривке зашевелились, а кожа покрылась мурашками, словно от холода. Данилу от макушки до пяток окатило возбуждением, а тощий Толик улыбнулся и оказался не таким уж отталкивающим. Он провел ладонью по коротко стриженному затылку Данилы, придержал и потянул к себе для поцелуя. Губы у него горчили, отдавая вкусом сигарет и дешевого пива. Вуду молчал. Данила налег на мальчишку, упираясь в кровать коленями и устраиваясь между узких бедер. Сбито дыша, придержал ладонью член, поспешно раскатывая по нему резинку, пару раз дернул ладонью снизу вверх и толкнулся, со стоном вбиваясь в тесную, но явно привычную задницу. Парнишка выдохнул и обхватил Данилу руками, вцепившись пальцами в его ягодицы. Потянул на себя, словно помогая его члену войти глубже, откидываясь на постель и запрокидывая голову, сильнее разводя тощие ноги и неровно постанывая. С размерчиком Данилы парню наверняка было больно, но он знал свое дело и изображал энтузиазм. Вуду молчал. Данила коротко глянул через плечо – тот сидел, все так же устроившись подбородком на скрещенных пальцах, и, кажется, даже с дыхания не сбился. Данила сдвинулся выше, прихватив губами мочку чужого уха, и с силой двинул бедрами, вгоняя член в подставленную задницу и налегая грудью на грудь. Он был тяжелый, горячий, двигался грубо и размеренно. Телом по телу – наверное, со стороны это и правда выглядит дрочибельно; особенно когда дешевая шалава, подложенная под него мамочкой Джо, обхватывает его тело ногами и запрокидывает голову, раскинувшись на простынях. Теперь Данила не чувствовал ни стыда, ни смущения – только азарт, только желание доказать Вуду… что доказать? А черт его знает. Данила двинул бедрами, засаживая так, чтобы чертовы искры из глаз! Чтобы парень вздрогнул, поджимаясь каждой мышцей, чтобы заерзал на сбитых простынях, снова насаживаясь и елозя, чтобы стонал не наигранно, а взаправду – Данила хорош, его телом упиваются, на его член садятся с искренним удовольствием, так почему бы и нет? Он уперся локтями в кровать, рыча и быстро, почти торопливо двигая бедрами – слишком хорошо, слишком спонтанно, слишком нежные и сладкие у парнишки оказались губы, чтобы мозгов хватало еще на что-нибудь. Он трахал белобрысого шлюшонка – а видел перед собой только непроницаемые черные линзы, ярко алеющие на свету. Толик вскрикнул, откинувшись головой на подушку, и застонал, сильнее сжимая ногами бока Данилы, царапая ногтями его бедра. Он был податливый, жарко и сладко стонущий – может, мамочка Джо все-таки лучше знала, кто нужен Вуду? Не красавчик с гламурной мордашкой, а парень с таким голосом, чтобы крышу сносило. Данила обхватил любовника обеими руками, полностью укладываясь сверху и вжимая его в кровать, двигая бедрами с ничтожно малой амплитудой. Закусил губы, глядя парнишке в лицо и каждым движением растягивая тесное нутро, почесывая каждый его нерв. Толик всхлипнул, неожиданно открытый, обнаженный, извивающийся на горячих простынях, а потом застонал, кончая на очередном толчке. Данила вскрикнул, почувствовав липкое между телами – то ли от удивления, то ли от яркого, бесстыдного восторга. Закатил глаза, всхрипнув, как загнанный конь, и бурно кончил, с отчетливой пульсацией спуская глубоко в растраханную задницу. Оргазм был вязкий и густой до умопомрачения – мозг погрузился в него, как в сладкую содовую, и отключился к хренам. Несколько минут Данила приходил в себя, а потом обернулся. Черные линзы очков влажно поблескивали – Вуду смотрел на него, спокойный и невозмутимо-равнодушный. Только ладони его были крепко прижаты к столешнице. И губы были слишком яркие – искусанные.