Incurable

Гарри не знал, что делать. Гарри подозревал — сильно подозревал — что Драко Малфой флиртовал с ним. Во-первых, он постоянно вел себя… дружелюбно. Играл в карты, заводил непринужденный разговор. Гарри отвечал по-доброму, потому что война между ними прекратилась после драки и наказания, и потому что он не был полным засранцем, чего бы ни думали его соседи по комнате. Они никогда не разговаривали с ним, просто говорили друг с другом, терпя его присутствие. И это только усилилось, когда его выгнали из футбольной команды, по крайней мере, временно. По-видимому, хотя тренер Хуч и собиралась просто сделать ему предупреждение, профессор МакГонагалл, декан Гриффиндора, посчитала его поведение на поле более тревожащим. Она объяснила ему, что, учитывая его прошлое, лучше избегать любых видов спорта, которые включают в себя жестокость. Гарри неохотно согласился. Он не был рад, что не может играть, но был согласен, что последний матч был ужасен. Так что, пытаясь как можно лучше сохранять спокойствие и держать себя в руках, он полностью проигнорировал Малфоевские… намеки. Во-вторых, то, как он взял его за руки. Это просто смешно. Ну, вообще-то «во-вторых» должны быть конфеты на кровати, но он нашел их позже, и это ошеломляло. То, как он представлял себе, что кто-то — Малфой — думал о нем, когда его не было здесь, и даже оставил ему конфеты, а это было, ну… романтично. Нет, он не думал об этом. Он до сих пор думал о том, как Малфой отдал Гарри свои перчатки, и как его теплые руки приятно гладили (!) руки Гарри, а потом он подмигнул… Нет, он не будет думать и об этом тоже. Конечно это лучше, чем думать о том, что случилось на кухне у Снейпа — как будто у него без этого не было достаточно оснований, чтобы чувствовать себя униженным перед Снейпом и Малфоем. Снейп наверняка все рассказал миссис Малфой, которая была, наверное, самым уравновешенным человеком, которого Гарри видел и, скорее всего, самым богатым, не считая самого Малфоя. И все, что было у Гарри — это двадцать фунтов стерлингов, которые остались от тех денег, которые МакГонагалл отдала ему месяцы назад, до тех пор, пока кто-нибудь другой не выдаст ему деньги из сейфа, который был у него, и которым распоряжался его дядя. Так что есть большая вероятность, что денег Гарри никогда не увидит. Он жалок, правда. Ему нужно запомнить, что он больше не у Дурслей и не в Святом Брутусе — его не будут наказывать за беспорядок, который они устроили с Малфоем, или за шум. Боже, но это было сложно. Ему нужно вести себя нормально, не как маленький урод, но… он им и был. Но каждый раз, когда он принимал это, кто-то относился к нему будто это не так, и это путало его. Как Малфой, который притворялся, что ничего не случилось и продолжал шутить. Гарри бы хотел, чтобы ему было так же комфортно, но он всегда смущался рядом с другими людьми, особенно такими уверенными в себе, как Малфой. Особенно, когда Малфой пялился на его задницу, когда учил Гарри и Гермиону играть в бильярд. (Гарри действительно долго не мог поверить, что у Снейпа есть бильярдная, но она была). Малфой даже не пытался это скрыть, и потом, по пути назад в Хогвартс, Гарри спросил у Гермионы, и она подтвердила это. Гарри нужно было переварить это, так что он пошел на поиски миссис Норрис, убеждая себя, что ему просто нужно побыть одному. Ему нравилось, как кошка мурчит, и когда он ее гладил, ему лучше думалось. Ему нужно было быть аккуратным, чтобы не очень много ее волос осталось на его одежде, потому что сегодня вечером была новогодняя вечеринка Снейпа и миссис Малфой. Малфой думал, что он гей? Малфой сам гей? Гарри казалось, что он вел себя немного по-девчачьи, но он не был уверен, что это достаточное основание, чтобы говорить о гомосексуальности. Может ли Гарри быть геем? Он представлял голого мужчину и практически ничего не чувствовал. Он представил голую женщину и не почувствовал ничего большего. Он не был асексуален — он дрочил, как и остальные, но он никогда не представлял ничего конкретного. Он всегда торопился закончить это, и просто сосредотачивался на том, что он чувствует при этом. Так что он не был асексуальным, просто… унисекс, как одежда. Он не мог представить, что трогает кого-то, так же, как и не мог представить, что кто-то хочет дотронуться до него. Это было слишком личным. Нет, это было просто не то. — Я не гей, — сказал он Гермионе, когда они шли к Снейпу этим вечером. — Хорошо, Гарри, — ее голос звучал довольно, — Так ты натурал? — Я… — он почесал голову, — Должен им быть, так? В смысле, если ты не гей, то по умолчанию натурал, да? Она помотала головой. — Ты не должен быть кем-то, Гарри, — она сделала паузу, — Это из-за Драко? Он пожал плечами. — Тебе не нужно быть кем-то. Смотри, я не знаю, в смысле, ты никогда мне не говорил, но мне кажется, что до того, как ты приехал в Хогвартс, ты не думал об отношениях и сексе. Я права? Он кивнул, смущенный и… еще много какой. — Так что ты до сих пор не знаешь, да? Это нормально. Просто делай или не делай, как считаешь правильным. Еще несколько минут они прошли в тишине. В конце-концов Гарри сказал: — Ты очень проницательная. Она улыбнулась ему. — Ну да. А ты не знал? — она слегка толкнула его, и он толкнул ее в ответ.

***

— Гарри, Гермиона, как приятно видеть вас! Вот черт. Все их профессора были на вечеринке. И они казались немного нетрезвыми. МакГонагалл широко улыбалась — ну, для нее широко, — и называла их по именам. Дамблдор тоже был здесь с бокалом шампанского в руке. Казалось, что он ведет себя как обычно, но, конечно, это не значило, что старик не был пьян. — Гарри, мой мальчик! — сказал он, торопясь занять его разговором. МакГонагалл отвела Гермиону в сторону, и они стали серьезно о чем-то говорить. — Директор, — сказал Гарри. — Как замечательно, что ты пришел! — Профессор Снейп разрешил мне, сэр, — сказал Гарри. Ха! — подумал он. Его больше не смущало молчание, последовавшие за этим коротким разговором. — Он не разрешил тебе, мой дорогой мальчик, он пригласил тебя, — сказал Дамблдор. — Э… да, сэр. — На самом деле у Гарри было свое мнение по этому поводу, но он не стал спорить. — И как у вас двоих дела? — У кого? Меня и профессора Снейпа? — Дамблдор кивнул, широко улыбаясь. — Эм… все хорошо. Он… приглашал меня дважды на каникулах, — казалось, что Дамблдор чего-то ждет. — Я, эммм, устроил беспорядок на его кухне, но… все хорошо. Сэр. — А на дополнительных занятиях? На уроках? —…Хорошо. Он занимается со мной латынью… — Гарри понятия не имел, зачем они начали этот разговор, но, казалось, Дамблдор ведет к чему-то. — И как проходят занятия? — Все хорошо, сэр, — сказал Гарри. — Мне даже… нравится латынь. — Лучше, чем «хорошо», да, Гарри? Северус сказал, что ты многообещающий ученик. Глаза Гарри округлились. — Я… Он сказал это? — Ты кажешься удивленным, Гарри. Но, ты знаешь, Северус очень, можно сказать, скрытный человек. Всего несколько его слов — драгоценность, но они много значат. Гарри не знал, что сказать. К счастью, Малфой проходил мимо и поприветствовал Дамблдора. — Добрый вечер, директор, — сказал он, безупречные манеры. Также, Гарри заметил, выглядел он тоже безупречно. Это не было гейское наблюдение, уверил Гарри себя, просто зависть, что он никогда не сможет выглядеть так. — Вы не против, если я одолжу Гарри на секунду? У меня еще не было возможности поздравить его лично. — Конечно, Драко. Дамблдор пошел в одном направлении, а Драко потащил его в обратном. — Слава богу, — тихо сказал Гарри. — Да, ты выглядел так, как будто тебя нужно спасать, — игриво заметил Малфой. — Дамблдор просто… — Гарри вздрогнул. — В точности мои мысли. Но я не думал, что ты согласишься. Дамблдор любит Гриффиндор, и все знают, что он отрывается на слизеринцах. Гарри сказал холодно: — Это звучит так, как будто Слизеринцы убеждают в этом себя, чтобы чувствовать себя лучше. Знаешь, когда ребенка обижают, он убеждает себя, что это потому что ему завидуют? Малфой нахмурился. — Ты слишком резкий, Поттер, пошли возьмем тебе шампанского, — он потянул Гарри за рукав, и Гарри позволил ему это сделать.

***

Гарри провел следующие несколько часов, выпивая шампанское, которое предлагал ему Малфой. Он немного поговорил с Гермионой, но через десять минут, или около того, Малфой увел его в сторону. Гермиона производила впечатление на профессоров или пыталась обсуждать политику их школы с выглядевшей напряженно миссис Малфой, так что, казалось, она не расстроилась. Гарри обнаружил, что он думает все меньше и меньше, наверное, это из-за шампанского. — Ты пытаешься напоить меня, Малфой? — в конце концов спросил Гарри, когда Малфой вывел его на балкон, подальше от профессоров и других гостей. — Я просто пытаюсь сделать так, чтобы ты расслабился, Поттер, — сказал Малфой, который практически коснулся своим стаканом его. — Ты знаешь, что с тобой сложно сойтись? Гарри пожал плечами, чувствуя себя немного неудобно. — Вот это например. Ты пожимаешь плечами чертовски часто. Это грубо, ты знаешь? Гарри снова хотел пожать плечами, но остановил себя. — Ну, и что мне нужно делать? — спросил он, чувствуя себя немного защищенным и немного пьяным. — Все постоянно говорят мне эти глупости, а потом смотрят на меня, как будто я должен что-то ответить. Что бы ты сказал, и если бы это я у тебя спросил? — он изобразил шикарные интонации Малфоя, — А ты знаешь, что ты испорченный маленький ребенок? Не так-то просто ответить, да? — Я бы сказал, да, я знаю, спасибо, — гордо заявил Малфой. Гарри не сдержался — он рассмеялся. Малфой может и был таким, но также он был довольно очаровывающим. — Это должно было быть оскорблением, — сказал он. — Оу, так это комплименты друг другу? Почему ты не сказал? О нет, ты ведь не пытался быть скромным, правда? Но не волнуйся, я могу продолжить. Гарри покраснел, но Малфой говорил дальше: — Ты знаешь, что у тебя очень приятный смех? Когда ты смеешься. И ты не такой тупой, каким пытаешься быть в классе. И у тебя очень необычные глаза, и… Гарри вскинул вверх руку. — Стоп! Стоп, этого достаточно! — он чувствовал себя ужасно смущенным, Гарри глотнул шампанского, чтобы скрыть это. — Ладно, если это заставляет тебя чувствовать себя лучше. Потому что ты довольно сильно покраснел, ты ужасен в том, чтобы притворяться скромным, и ты совсем не проницательный. — Я проницательный! — возразил Гарри, который не мог опровергнуть первые два. — И я не пытался скромничать. Малфой посмотрел на него. — Знаешь, Поттер, я не люблю говорить клишированными фразами, но, когда настает правильный момент, тебе нужно воспользоваться им, так ведь? — Прости? — переспросил Гарри, не понимая. Но не дав Гарри разобраться в этом, Малфой наклонился вперед и соединил свои губы с губами Гарри. Ох. Гарри не подумал о том, чтобы закрыть глаза, и лицо Малфоя оказалось невероятно близко к его собственному, а его губы были неожиданно теплыми. И мягкими. До того, как Гарри в голову пришло ответить, Малфой отодвинулся. Он был необычно спокойный и тихий, наблюдая за Гарри. Внутри дома, на вечеринке, Гарри слышал, как они считают время до полуночи, огромная толпа счастливых голосов. -…три…два…один… С НОВЫМ ГОДОМ! Гарри наклонился и поцеловал Малфоя в ответ до того, как смог остановиться. Ох. Малфой издал короткий звук, когда их губы соприкоснулись, и Гарри почувствовал, что он необъяснимо возбужден этим. Губы Малфоя слегка приоткрылись, и Гарри мягко посасывал его нижнюю губу, а потом были их языки, вначале неуверенные, но потом язык Малфоя поглаживал его собственный, а он уже не смог остановиться и проник своим языком в рот Малфоя, изучая там каждый кусочек. Вот какими были поцелуи? Руки Малфоя оказались в его волосах, и он был удивлен, как приятно от этого было. В конце концов, они разъединились. Губы Малфоя слегка опухли, покраснели, и он тяжело дышал — и боже, как он был прекрасен. Малфой зарылся рукой в волосы Гарри, а Гарри закрыл глаза и слегка вздрогнул, а Малфой снова издал этот звук. Гарри почувствовал, что в его штанах что-то дергается. Малфой точно выглядел страстно, но все, что он сказал, это: — Нам нужно вернуться. Оу, подумал Гарри. Он чувствовал себя пьяным, смущенным, и ему было слегка холодно. Он оторвался от балкона, и руки Малфоя обвили его спину и коснулись бедра. Гарри услышал голос Малфоя, шепчущий ему в ухо: — Приходи ко мне в бильярдную через десять минут.

***

Восемь минут спустя Гарри прервал разговор — наверное, довольно грубо — с какой-то женщиной, имя которой он не мог запомнить, и направился в бильярдную, нервный и взволнованный. Гермиона сказала делать то, что он считает правильным, а поцеловать Малфоя было чертовски круто. Так что… не о чем волноваться, правда? Чья-то рука схватила его за воротник, и он дал прижать себя к теплому телу Малфоя. — Наконец-то, Поттер, — пробормотал Малфой, обнимая Гарри и снова пробегаясь пальцами по его волосам. — Ты сказал десять минут, — тихо сказал Гарри, — прошло только восемь. Малфой разочарованно вздохнул. — Это было образно! — Образно? — рассмеялся Гарри. — Пошли, — сказал Малфой, пытаясь подтолкнуть Гарри к двери. — Подожди, — сказал Гарри. Он… ну, это не казалось ему правильным. Он нервничал, гораздо больше нервничал, чем волновался о том, что он зайдет в эту комнату с Малфоем. И они будут совсем одни, их никто не прервет. Он замер. — Что? — нетерпеливо спросил Малфой. — Это, — Гарри развернул Малфоя и прижал его к стене, резко прижимаясь своими губами к его. Малфой застонал, его рот широко открылся, и они поцеловались, жадно, неаккуратно, переплетаясь языками. Гарри не сразу заметил, что Малфой двигает руками по его спине вверх и вниз, так он был сосредоточен на горячем рте Малфоя около его собственного, и на его члене, который прижался к паху Гарри. Это было… вау. Он почувствовал всплеск тревоги, когда Малфой стал медленно двигать руками под рубашкой Гарри. Он отстранился. — Стой, — сказал он, хотя и не хотел говорить это вслух. Малфой вопросительно на него посмотрел. — Эммм… Мне кажется, что я гей, — выпалил Гарри, чувствуя, что нужно что-то сказать. Малфоя разобрал смех, он прижал Гарри к себе и рассмеялся ему в плечо. Гарри почувствовал себя слегка обиженным на этот смех. Это было важно! — Я не знал, ага? — сказал он в свою защиту. — Так что, я первый мальчик, которого ты поцеловал? — сказал Малфой. И как Гарри мог не замечать, какой у него сексуальный голос? — Я… а ты знал, что ты гей? — спросил Гарри, чтобы избежать того, что придется сказать Малфою, что он никого раньше не целовал. Он также хотел избежать того, что ему придется находиться с Малфоем наедине в закрытой комнате, или того, чтобы Малфой увидел или трогал большие части его обнаженного тела. Так что у него не было выбора, кроме как продолжить разговор. Малфой наклонился и приложил губы к его шее. Гарри втянул ртом воздух — он никогда не думал, что его шея такая чувствительная часть его тела. — Ну, — тихо сказал Малфой в паузах между поцелуями, — Я предполагал, что так может быть, — поцелуй, язык, и это что, был маленький укус? — Когда все, о чем я мог думать, это был твой член, — точно укус, — И как прекрасно он будет смотреться у меня во рту. Боже. Гарри был близок к тому, чтобы взорваться, плотно сжимая глаза. У Малфоя был грязный маленький рот. Он снова открыл глаза и наклонился. — У тебя грязный маленький рот, Малфой, — и он поцеловал его, сильно, не в силах остановить себя. — Драко? Гарри? — голос Гермионы был как будто ведро холодной воды, которое вылили на Гарри. Он отстранился от Малфоя, который выглядел разочарованным. — Привет, Гермиона, — сказал он, приглаживая рукой рубашку спереди и надеясь, что она не рассмотрела, чем они тут занимались. Она выглядела довольной, когда подошла к ним поближе. — Все вас ищут. Время идти спать — профессор МакГонагалл сказала, что отведет нас обратно в замок. — Оу, — сказал Гарри, прочищая горло и чувствуя себя неудобно, — Хорошо. Тогда… увидимся, Малфой. Малфой прищурился. — Увидимся, Поттер. Гарри пошел за Гермионой в холл, чувствуя, что он сделал что-то не так, но не уверенный, что именно.