***
Гермиона не была уверена, как себя чувствовать, что было очень необычными и неприятными обстоятельствами для нее. Как бы больно ни было проводить это сравнение, но она чувствовала в животе ту же тревогу, которую она чувствовала из-за Лаванды или Джинни Уизли, и множества других девушек, которых она знала. Тех, которые жили ради своих парней, или мальчиков, с которыми они хотели бы встречаться — тех, которые ходили на одно свидание или у которых был один поцелуй, а потом они смотрели на мальчика своими большими блестящими глазами, умоляющими, чтобы их любили. Иногда они выглядели, как щенки, а потом иногда их пинали, как щенков. Ее всегда приводило в ярость то, что культура учила их, что ценность женщины — ну или большая часть ее ценности — то, насколько ее хочет какой-то мужчина. Сейчас она была в той же самой ситуации, только вот щенком был мальчик, мальчик, которого она считала своим лучшим другом. А он был настолько лучше этих глупых девочек! Но… вот он, смотрит на Драко Малфоя этими щенячьими глазами, и на всех людей, если честно! Она помнила, что она чувствовала, когда Джинни влюбилась в Малфоя в прошлом году. Это было после того, как он расстался с Пэнси Паркинсон (и Гермиона пыталась почувствовать жалость к Паркинсон, которая выглядела такой опустошенной, — но девушка была просто подлой) и до того, как все поняли, что он гей. Джинни ходила за ним, так страстно желая его и такая ранимая, она ходила на его футбольные матчи и болела за Слизерин, сталкиваясь с неодобрением Гриффиндора — она даже послала ему любовное письмо. Он игнорировал это какое-то время, пока он не стал поражать своих друзей ехидными комментариями, в основном по поводу бедности и горностаев*. «Очень умно», — подумала Гермиона, закатывая глаза. Она готова была поставить на то, что Гарри не знал, каким ублюдком, на самом деле, был Малфой до того, как он стал вести себя хорошо, чтобы заслужить расположение Гарри. Но худшей частью было не то, что Гермионе не нравился Малфой. Она не полностью, но пыталась быть рациональной и знала, что у него есть свои хорошие черты — он был довольно умен, он мог быть остроумным, и выглядел он хорошо. Ее проблема была в том, что, если он сделает Гарри больно, а она боялась, что так и будет, она не сможет во всем винить его. Разве Гарри не сам создавал почву для этого, так очевидно обожая Малфоя? (По крайней мере, очевидно для тех, кто знает его, то есть для нее и самого Малфоя). Он вел себя так глупо! Как сказать человеку, которому так тяжело открываться другим, чтобы он не был так откровенен перед кем-то? Она не могла. Если она будет слишком настойчивой, Гарри снова запрется в своей раковине, или она оттолкнет его от себя. Если она будет недостаточно понятной, он не поймет ее совет, и она в любом случае оттолкнет его. Но, конечно, она не могла не поговорить с ним об этом! Она ждала правильной возможности, когда Малфой решил поговорить с ней. Они занимались в библиотеке, когда Малфой попросил Гарри найти ему книгу таким приторно-сладким голосом, что он заставил и Гарри, и Гермиону подозрительно прищуриться. Малфой протянул ему кусочек бумаги с названием, хлопая ресницами, и попросил: — Пожалуйста, Гарри? Гермиона не знала, что происходило у Гарри в голове, но он согласился и встал из-за стола. Малфой наклонился к ней ближе. После паузы он сказал: — Грэйнджер. Гермиона, в смысле. Я, наверное, не должен ничего говорить но… ты знаешь, что Гарри остается у профессора Снейпа на пасхальные каникулы? Что? Но все, что она сказала: — Нет, я не знала этого. — Я уверен, что он собирался рассказать тебе, — виновато сказал Малфой — Малфой, виновато? Но так и было. — Я знаю только потому, что я поймал его в правильный момент, чтобы знать достаточно, чтобы спросить. — И? — спросила она в конце концов, не казалось, что Малфой намерен продолжать. Он облизал губы. — И… и я немного беспокоюсь об этом… о нем. Я попросил Северуса вести себя нормально, — он поспешил добавить, — но ты знаешь Гарри. — Он бессильно всплеснул руками, — и профессора Снейпа, конечно. Она кивнула. Это казалось глупой идеей. Малфой продолжил: — Мне просто показалось, что ты должна знать. Я думаю, что Гарри довольно сильно нервничает из-за этого, несмотря на то, что он не говорит об этом. Я подумал, что если ты будешь знать, — ты ему правда нравишься, он доверяет тебе — то ты сможешь, знаешь, помочь ему. Или что-то вроде того. Или просто… понять его, даже если он не скажет тебе, потому что… ну, ты знаешь Гарри, — повторил Драко. — Если он может избежать рассказа о чем-нибудь, то он скорее всего так и поступит. Гермиона кивнула немного рассеянно. Она никогда за четыре с половиной года обучения не слышала, чтобы Малфой был таким бесцеремонным. И она никогда не слышала, чтобы он был таким милым. — Я понимаю, — сказала она медленно, — Спасибо, что рассказал мне. Драко, — На этот раз она сказала его имя не демонстративно, для того, чтобы уколоть его, как раньше, но как будто она это имела в виду. Когда Гарри вернулся, он выглядел немного раздраженным. — Я не смог найти ее. Не думаю, что она здесь есть. — Прости, Гарри. Должно быть, я записал неправильное название. Она посмотрела как он потянулся и быстро сжал руку Гарри. Она видела, как что-то грустное появилось на его лице, когда Гарри стал выглядеть так, как будто ему неудобно — совсем немного, и отстранился — совсем чуть-чуть. Она видела, как Гарри уделил все свое внимание книге, в то время как Драко продолжал наблюдать за ним, его взгляд застыл на лице Гарри. Потом она поняла. Не обязательно из них двоих ранимым был Гарри. Это был и Драко. Драко со своими щенячьими глазами, которого Гарри мог как погладить, так и пнуть — хотя он, наверное, не знал, что делает это. Ладно. Это изменило все.***
Тяжелее всего было попрощаться с миссис Норрис. Нет, это не было правдой. Может быть, это было в какой-то степени, но он знал, что это не так, не на самом деле. Он взял ее в комнату ночью. Она постепенно переместилась в его кровать, а потом в его руки. Он проснулся, от ее лап, прижимающихся к его голове. Это было раздражающим, но все остальное было… хорошо. Она была теплой и мягкой, не задавала ему вопросов и не требовала ничего, кроме ласки. Он не… ему не нравилось думать о том, чтобы провести неделю далеко от того, что каким-то образом стало комфортным и обычным для него, все, что стало по-своему безопасным, и провести эту неделю с другим человеком, который будет управлять им. Снейп мог делать с ним все, что угодно, и если Гарри не будет вести себя так, как хочет Снейп, Снейп может сказать Дамблдору, что он плохо себя вел, или, хуже, Гарри выгонят из Хогвартса. Назад в Святой Брутус. Гарри не обманывал себя тем, что кто-то посчитает его слово важнее слова профессора. Он думал об этом, пока мылся в душе. Он ходил бегать, чтобы сжечь энергию, и вернулся назад потным и уставшим. Когда он вышел из душа, он был поражен и не немного раздражен тем, что Драко ждал его. Он взял полотенце, не готовый быть голым перед Драко раньше, но только обернул его вокруг талии. Он знал, что, если он закроет спину, это будет шагом назад. Все же, несмотря на то, что он позволил Драко это делать, он считал, что для него это было слишком — заходить в его комнату когда угодно. Только то, что они переспали не значит, что ему не надо немного личного пространства, так ведь? Он вздохнул про себя. Это правда не стоило ссоры. Он не хотел ругаться из-за этого — он точно не хотел расставаться из-за этого. Расставаться. Это была странная фраза для него. Малфой, он почти назвал его по фамилии, но остановил себя. — Драко, — сказал он, кивая. — Привет, Гарри, — сказал Драко, он выглядел таким счастливым, что видит его, что часть раздражения Гарри испарилась. Нет, это точно не стоило ссоры. — Прости, что я просто вошел, — сказал Драко. Гарри не мог сказать насколько искренне это было, но, в конце концов, Драко, кажется, понимал, как неуместно это было! Драко продолжил: — Я хотел быть уверен, что увижу тебя до отъезда. Мне скоро пора на поезд домой, я уже все сложил. Гарри заглянул за дверь, там и правда стоял незнакомый чемодан прямо рядом с его кроватью. Ну, тогда все было в порядке. Он широко улыбнулся Драко, прежде чем нанести на лицо крем для бритья. Драко наблюдал за ним несколько секунд, а потом сказал тем тоном, который Гарри стал узнавать, он обозначал, что Драко думает о сексе: — Я буду скучать по тебе. Член Гарри был слегка заинтересован. Он остановился и посмотрел на Драко. — У нас есть время на…? — он кивнул головой на кровать. Драко фыркнул. — Очень романтично, Гарри. Гарри пожал плечами, а Драко улыбнулся ему, что обозначало, что вообще-то он не обиделся. — Не смотри на меня так, пока я бреюсь, — сказал он полушутя, — Я случайно порежусь, — Драко возбуждал его, и это было чертовски неподходящим, когда у них не было времени, на нем было одно полотенце и бритва в руках. Драко сделал серьезное выражение лица и продолжил наблюдать за Гарри с торжественным видом. Это заставило его чувствовать себя тревожно. — Я заставляю тебя чувствовать себя некомфортно? — спросил Драко, позволяя Гарри только догадываться, как он узнал. — Немного, — решил сказать он. — Почему? — Драко наклонил голову. Гарри замер. Но… почему бы и нет? — В Святом Брутусе они смотрели, как мы бреемся. — Почему? — Немного отвращения закралось на лицо Драко, как будто он ожидал, что происходит что-то извращенное. — Они не могли доверять нам бритвы, так? Мы могли спрятать их, а потом использовать — нанести вред кому-то… или себе. Лицо Драко изменилось, и он выглядел злым. — Это ужасно, — выплюнул он. Гарри снова почувствовал раздражение. — В этом есть смысл, Драко. Драко обнял Гарри сзади, чтобы успокоить его. — Мне жаль, что они делали это с тобой, Гарри. Гарри отстранился, откладывая бритву и грубо стирая остатки крема для бритья с лица. — Я не невинная маленькая жертва, знаешь. Я был там, как и все, за совершение преступления. Жестокого преступления. Драко выглядел противоречиво. Гарри продолжил: — Мне не нужно, чтобы меня все время успокаивали. Я не… я не жалкий, я не невинная жертва, — снова повторил он. Драко ответил ему горячо, похоже, что он повторял что-то, что он где-то читал: — Это не значит, что ты это заслужил, Гарри. А это выглядит так, судя по тому, что ты говоришь. Часто люди начинают верить, что они заслуживают этого, дети это делают, когда они подверглись насилию… Гарри злобно его прервал. — Я не подвергался насилию! И я не хочу, чтобы ты говорил это когда-либо снова! Драко закусил губу, но кивнул. Гарри глубоко вздохнул. — Я ценю твою заботу, — сказал он, не совсем уверенный, что это так, — Но ты не можешь утешать меня каждый раз, когда я рассказываю тебе что-то о своей жизни до того, как встретил тебя. Это просто не сработает. Меня не беспокоит, что они смотрели, как я бреюсь. — Он не был полностью уверен, что это правда, но по сравнению со всем остальным… — Это было просто так, как было. Вот как я думаю об этом, и вот как ты должен думать об этом. Драко начал возражать, но Гарри продолжил говорить. — Мне не нужно, чтобы меня постоянно успокаивали. Я не хочу. Я не жертва, — он знал, что повторяется, так что он перестал говорить. Драко серьезно наблюдал за ним. — Мне жаль, — сказал он в конце концов, — Ты… как сильно ты разочарован во мне? Гарри вздохнул, чувствуя себя уставшим. — Я не так расстроен. Но… разве ты не видишь, что это не сработает. Ты хочешь знать о моей жизни, но каждый раз, когда я говорю тебе что-то, ты не можешь вести себя так, как будто это трагедия века, — он не понял, как ужасно это заставило звучать его жизнь, — Это не заставляет меня доверять тебе. Драко кивнул. — Ладно. Я понял это. Гарри посмотрел на него опасливо, надеясь, что это правда так. Иногда Драко мог быть очень хорошим актером. Драко наклонился и снова обнял его. — Я не пытаюсь успокоить тебя, мне просто нравится ощущение твоего тела. Хорошо? Гарри почувствовал, как он улыбается уголком губ. — Да, хорошо. Драко поцеловал его в шею. — Я не хочу расставаться на плохой ноте, — сказал он, этот тон снова закрадывался в его голос. Гарри поцеловал его в губы, глубоко, страстно, надеясь, что каким-то образом время остановится и они смогут трахнуться. Драко отстранился и стал позади него, упираясь пахом в ягодицы Гарри. Он наклонился вперед и развязал полотенце, член Гарри выскользнул под его животом, все еще немного влажный после душа и нахождения в комнате, наполненной паром. Драко наклонился и взял его в руки, все это время смотря в глаза Гарри через зеркало. Он сжал головку, Гарри схватился за раковину для опоры, слегка наклоняясь. Он почувствовал, как Драко нащупывает что-то у него за спиной одной рукой, и понял что это, когда он почувствовал член Драко между своими ягодицами, толкая его яички, а потом и рука Драко оказалась там же, массажируя его ягодицы и член Драко. Он находился довольно далеко от дырочки Гарри — он не был готов к этому, но он скользнул между его ягодицами, пока он дрочил Гарри, смотря на него. Это то, что привело к этому: взгляд Драко, его стоны на ухо Гарри, пока он удовлетворял себя телом Гарри, его мягкий захват на члене Гарри. Это, и чувство Драко, толкающегося рядом с его яичками и кончающего, заставило его кончить самому на пальцы Драко и в раковину. Казалось, что вся негативная энергия ушла вместе с этим, потому что все, чего он хотел — это лечь и целовать Драко. Он обернулся и вяло поцеловал Драко, слегка постанывая в его рот, забывая, что он голый, а Драко почти полностью одет, думая только о том, чтобы прижимать этого мальчика покрепче к себе. В конце концов, они перестали целоваться, им не хватало дыхания, но они продолжали стоять так в приятной тишине, обнимая друг друга. Драко прошептал: — Мне надо идти, — он высвободился из рук Гарри. Гарри легко поцеловал его и сказал: — Я буду скучать. — Увидимся через неделю, — А потом он ухмыльнулся, — Я хочу, чтобы ты трахнул меня через неделю, Гарри. С этими словами он удалился, а Гарри застонал. Теперь всю неделю он будет думать про гребанного Драко.