***
Ночью Антон лежал и думал, смотря на стихающую грозу за окном. Фил открыл окна, чтобы запах побыстрее выветрился, и теперь в комнате пахло дождем и лёгкой сыростью. Ему было и жарко, и холодно одновременно, а пьяный храп на других кроватях даже раздражал. — Ну, Шастун, ну, пьянь! — сказал бы Арсений Сергеевич. — Да ещё и в детском лагере! «Ну и что, что в детском лагере, — как-то слишком медленно думал Антон. — Я же пятиклассников из соседней комнаты не спаиваю. Можно было бы, конечно, но пока всё же не стоит». Он то проваливался в сон, то резко просыпался и хватался за телефон. Пытался кому-то написать или позвонить, но руки сами останавливали его. Через час стало легче дышать, а после этого пришло уныние. Антон стал осознавать, что никогда в своей жизни нормально не любил, а если и пытался, то о него просто вытирали ноги, туша о сердце окурки. Когда он подумал, что его кто-то наконец-то полюбил, его лишь избили и попытались изнасиловать на стройке. У него никогда в жизни не было нормальных родителей. Никогда в жизни ему не говорили «молодец» за пятёрку по нелюбимой физике, никогда не называли ласково, никогда не пытались помочь и поговорить. Антона никто дома не ждал, ему никогда не готовили ничего вкусного после школы, никуда не водили на каникулы, не возили на море. Его родители зарабатывали очень даже неплохо и в каждый отпуск летали очень-очень далеко либо вдвоём, либо с Ёсей, оставляя Антона на самого себя. Кому он вообще нужен был? «У тебя даже друзей нет! — пытался убедить его внутренний голос. — Ты считаешь, что есть, но они тебе никто. Они ненавидят тебя, как и все остальные!» После этого состояния пришла истерика. Шастун смеялся в подушку и царапал себе руку, пока в него не прилетела скомканная футболка. Видимо, Витольд всё же проснулся и не выдержал его завываний, раздававшихся вперемешку со смехом. Вскоре Антон чуть успокоился и попытался уснуть. Голова сильно кружилась, и от этого его начинало тошнить даже тогда, когда он просто лежал. Когда за окном небо уже стало светлее, ему всё же удалось заснуть.***
Однако, вместе с утром приходит и стыд. Антон ночью писал Диме и Серёже, что он валяется в говнину пьяный, как и его соседи, в принципе, как он скучает и хочет хотя бы к ним, что он их любит больше всего на свете. Они не были онлайн, поэтому сообщения остались непрочитанными. — У нас сегодня какая-то игра в десять, — Паша сказал Антону это прямо на ухо, мгновенно разбудив его. — Вставай давай. На завтрак пойдёшь? — Не пойду, — Шастун чуть поморщился, потирая виски. — Я не спал почти всю ночь. Ещё полежу немного. Вы же потом ещё придёте сюда, да? — Угу, — Паша, положив голову на бортик его кровати, лишь зевая. — Тогда ладно, меня растолкайте, если усну. Если кто-то будет спрашивать, почему меня нет, то скажите, что я просто очень крепко сплю и не хочу пока вставать. Паша коротко кивнул и спустился вниз, а Антон закутался в одеяло, поджав к себе ноги. Грусть медленно отступала. За окном светило недавно вставшее солнце. О вчерашней грозе напоминал лишь кое-где мокрый асфальт. Парень вздохнул и, осмотрев уже пустую комнату, сонно потянулся.***
— Правила просты, — объяснял какой-то вожатый, указывая пальцем в карту на стенде. Сама карта лагеря была поделена на две части, каждая из которых обведена определённым цветом. — Есть вы и команда врагов. У вас есть территория и флаг — красный, так как вы команда красных, логично. Ваша задача — пробраться на территорию других и забрать их флаг, переместив на свою. Чужие будут пытаться сделать то же самое, и вы не должны это позволить им. Уж поверьте, мы позаботились, чтобы сделать это было не так просто. На пути вас будут ждать сюрпризы, о которых узнаете в процессе, — он хитро улыбнулся. — Возьмите красные повязки, повяжите хоть куда-нибудь, чтобы другие могли ориентироваться, кто вы. Но знайте, что если вас поймают на чужой территории именно вожатые, а это один из сюрпризов, то вы мгновенно выходите из игры. На этом всё. Можете действовать как угодно, стоять где угодно. Начинайте! Он хлопнул в ладоши и сделал шаг назад. Антон осмотрел свою команду, состоявшую из пятнадцати человек. В их числе были Фил, Витольд и Дима. Остальные, видимо, при распределении попали в другую. Шастун повязал красную ткань на предплечье и завязал бантиком. Сначала игра шла ровно. Антон и Дима стояли прямо на границе и никого не впускали. Им помогали две девушки и один парень, стоя чуть поодаль. Но всё изменилось в тот момент, когда вожатый свернул вглубь чужой территории. Антон ринулся вперёд, надеясь урвать чужой флаг. Дима бежал следом, крикнув в спину, что он попытается его прикрыть. Это было легко, так как в команде синих на границе стоял один лишь человек, который и то их обоих проворонил. Антон уже увидел флаг, когда дорогу ему преградили Паша и неизвестный парень. Они встали прямо на пути, готовясь его поймать. Шастун бежал прямо на них, а в самый последний момент свернул вбок, оставляя обоих с носом. В тот самый момент, когда Антон коснулся флага, все посмотрели на него, замерев. Он взял его в обе руки и прижал к груди, осматривая человек пятнадцать, медленно окружавших его. — Антоха, беги! — крикнул Дима откуда-то слева, и Антон побежал прямо на таран, разорвав замкнутую цепь из хлипкого низенького парня и худощавой девчонки. — Вот дистрофик, а бьёт как лошадь, — произнесла эта самая девушка, больно потирая плечо. За Антоном гнались человек пять, в том числе и Серёжа с Пашей. — Не стыдно у друга прямо из-под носа воровать? — кричал ему Матвиенко, улыбаясь. Антон неожиданно вспомнил: друзья ответили ему утром, что они тоже его безумно любят и спросили, как он сейчас себя чувствует. «Не теряй контроль над ситуацией! Думай о дороге, иначе ты в ногах запутаешься», — верещал ему внутренний голос прямо на ухо. Шастун откинул лишние мысли прочь и понял, что находится в метре от своей территории. Он заскочил на неё в тот момент, когда сюда заворачивал и вожатый в лице Арсения Сергеевича. Паша и Серёжа, не успев остановиться, забежали на границу. — Стоять! Матвиенко и Витовский, выбываете из игры. Антон готов был победно кричать, потому что его уже ничего не остановит.***
Ночью вода была ничуть не холоднее, чем днём. Антон аккуратно коснулся волн, лизавших берег, босой ступнёй, а потом нахмурился. — Господи, какой же кайф, — сказал Серёжа и погрузился в воду с головой. Дима, стоя по пояс в воде, улыбнулся и посмотрел на друга. — Шаст, давай к нам. Если что, здесь достаточно темно, и я тебя не очень вижу. Антон вздохнул, стянул с себя джинсы, а потом, слегка замявшись, футболку и тут же понёсся в воду, подняв кучу брызг.