***
— Будет неловкая картина, если нас здесь всех втроём запалят, — улыбнулся Серёжа, перевернувшись на бок. Они лежали на песке у моря и смотрели на чистое синее небо. — Мокрые, одежда рядом валяется, — Дима хихикнул. — Но хоть в трусах, уже радует. — Скажут, мол, не зря Саша их педиками называл, — добавил Антон. Сначала последовала пауза, а потом они втроём дружно рассмеялись. По ощущениям было уже часа два ночи, а они так и продолжали лежать на песке у воды и разговаривать. — У тебя рёбра такие интересные, — сказал Серёжа, локтем опершись на впалый живот Антона, а потом стал кончиком пальца обрисовывать кости. — Пык-пык-пык. — Да по нему можно анатомию спокойно изучать, — фыркнул Дима и придвинулся ближе. — Чем, видимо, Серый, ты и занимаешься. — Мне кажется, что вы сейчас меня изнасилуете. Уйдите, подлецы, — Антон оттолкнул Серёжу рукой за лоб и рассмеялся. — Мы-то не будем, но точно знаем, кто будет, — хитро улыбнулся Серёжа. — Правда, Поз? Он горячо кивнул. — Мы не уйдём на тот свет, пока не исполним самую важную миссию в этой жизни, — важно сказал Дима, приподнявшись с песка на локтях. — Нам нужно свести тебя и Арсения Сергеевича. — Возможно и не придётся, — подлил масла в огонь Матвиенко. — У них там дополнительные, мало ли, чем они занимаются вдвоём за закрытой дверью. Тогда наша миссия будет другой — выяснить, правда это или нет. С криком «суки» в них полетел песок. Антон сел на колени и быстро начал кидаться в них им, наблюдая, как его друзья, громко хохоча, убегали. Чуть позже, ближе к трём утра, они всё же решили разойтись по комнатам. — Я не знал, что вас в одной комнате поселили, — сказал Антон, идя за друзьями к общежитию. — Как так вышло? — Чисто случайно. Мы сами этого не знали. А как твои соседи, кстати? — Дима оглянулся на него. — Странные, но сойдёт. Нормальные, короче, — пожал плечами Антон и закурил.***
— Когда вернулся? — за завтраком спросил его Фил. — Мы. Не помним тебя. После отбоя. Тем более. — В четыре. Купаться ходил, — вздохнул Антон, ковыряя ложкой манную кашу. Он расчищал дно тарелки, изредка кладя пустую ложку себе в рот, создавая иллюзию еды в ней. «А ведь когда-то я обожал манную кашу, — про себя с грустью подумал Шастун. — Особенно ту, которую мама делала Ёсе…» Сразу же на ум пришло и то, что родители так и не позвонили. — Мы даже заволновались. Телефон ты оставил в комнате, даже позвонить не смогли, — сказал Паша, намазывая масло на хлеб. — Ты же дал свой номер на всякий случай. Кстати, Арсений Сергеевич твой заходил. Удивился, что тебя в двенадцать не было. Антону резко стало не по себе. — Он просто зашёл проверить, все ли на месте? — Ну да, его дежурство вроде как было, — Витольд, которому дико скучал, крутил на безымянном пальце кольцо. — Не парься, мы тебя отмазали: сказали, что ты в душ пошёл, так как там занято было весь вечер. Он вроде как не пошёл проверять. — Спасибо, — Антон улыбнулся и стал выжимать лимон себе в чай. — У тебя кольцо такого странного цвета, — Гриша наклонился к Витольду. — Оно же красное. Ну, золотое почти, ладно, — он посмотрел на него. — Ты чего? — А… — как-то с грустью ответил Гриша. — Ладно, забей. — Дальтоник. Ты? — Фил склонил голову на бок. Гриша кивнул и сделал глоток чая.***
— Голуби летят над нашей зоной, — нараспев протянул Антон, за что получил тычок в бок от Паши. Почти все тридцать человек рассмеялись, включая даже Арсения Сергеевича. Шастуну казалось, что сидеть у костра всем отрядом с гитарой — чисто киношная фича. Но оказался глубоко не прав. Весь первый отряд и несколько вожатых уже полтора часа сидели у костра, общаясь и напевая знакомые всем песни. Витольд сидел с обычной жёлтой гитарой, песню «Изгиб гитары жёлтой» они тоже уже пели, и по заказам наигрывал какие-то аккорды. — Хорошо-то как, — пробормотал Дима, сидящий около Антона и улыбнулся. — Я так рад, что мы все вместе поехали. Шастун кивнул и довольно улыбнулся. Витольд, сидящий за Пашей, осмотрел всех присутствующих. — Что ещё-то играть будем? Стол заказов, здравствуйте. — О, давай нашу! Ну, которая про лето и чёто-там про яхту с парусом, — повернулся к нему Паша. За эту неделю они стали друг другу будто совсем родными, у них даже появилась «наша» песня. Витольд кивнул и стал наигрывать ужасно знакомую Антону мелодию — он сдавал её, как ни странно, на выпускном экзамене в музыкалке, и точно знал, где нужно вступить, чтобы верно спеть всю композицию. — Тихо лужи покрывает лёд… Помнишь, мы с тобою целовались ночи напролёт под шум прибоя? Антон заметил, как Паша удивлённо посмотрел на него. Видимо, тот попал точно в цель. Эту песню Шастун всегда пел слегка с надрывом. Голос почему-то иногда начинал дрожать, хоть у парня он и так был намного выше, чем обычный мужской. — Яхта. Парус. В этом мире только мы одни, — голос Антона стал будто срывающимся от плача. — Ялта. Август. И мы с тобою влюблены… Он смотрел на играющие языки пламени и от долгого не-моргания, как выразился бы Дима, у него начали слезиться глаза. — …в Новую Каховку. Не забуду ночи при луне и твою улыбку, — Антон слегка улыбнулся, почувствовав на себе взгляд Арсения Сергеевича. Тот смотрел на него, не отрываясь ни на что иное. Смотрел, а в синих глазах-океанах, Серёжа ласково называл их «Байкалы», было чувство удивления, смешанное с восторгом и какой-то… нежностью, что ли. — Яхта… Парус. В этом мире только мы одни. Он делал паузы чуть длительные, чем нужно, а Витольд подстраивался под него. — Ялта. Август. И мы с тобою влюблены, — Антон пропел последнюю строчку и понизил голос, посмотрев прямо на освещающий территорию вокруг костёр. — Влюблены… После последнего аккорда наступила какая-то грустная тишина, которая нарушалась лишь треском углей и шумом листьев на деревьях. Арсений Сергеевич так и смотрел на парня, слегка улыбаясь. — Не знаю, как вам, а мне понравилось, — неожиданно проговорил Серёжа, опустив уголки губ вниз. — Давайте на бис.