Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

Ван Хельсинг не помнил, ни как они двинулись в путь через лес, ни как вообще добрались до Будапешта. В голове вертелись бессвязные мысли, перед глазами вставали неясные образы, слышались голоса... Карл то и дело с беспокойством поглядывал на друга, а иногда вынужден был хвататься за поводья его коня и поворачивать животное в нужном направлении. Гэбриель в такие минуты будто просыпался, растерянно оглядываясь по сторонам, но потом вновь погружался в мир своих грёз. Монах догадывался, что Ван Хельсинг просто-напросто блуждал на задворках памяти о своей прошлой жизни. Подумывал даже вмешаться и помочь, подсказать, но понимал, что не имеет на это права. Гэбриель должен вспомнить всё сам. Карл в очередной раз "направил" друга в нужную сторону и вспомнил, как кардинал, после сообщения о смерти Гэбриеля, предложил кое-что прочесть и положил на стол толстенный фолиант в потёртом кожаном переплёте. Без названия. Книга по истории. Ничего необычного. На первый взгляд. Карл тогда, ради интереса, пролистал несколько страниц. Здесь были все общеизвестные факты об исторических событиях прошлых и настоящих времён. Стоп. Не совсем общеизвестных. Монах изучал историю и прекрасно помнил всё, вплоть до конкретных дат и имён участников тех или иных событий, но то, что было записано в этой книге, разительно отличалось от его обширных познаний: либо составители исторических книг не хотели говорить о каких-то нюансах, либо просто не знали о них. Стоп ещё раз. Почему кардинал дал ему такую книгу? Только сейчас Карл заметил вышитую узорами закладку, торчавшую примерно из середины фолианта. С замиранием сердца потянул за неё, открывая нужную страницу. "Князь Валахии Влад III Дракула" было подписано под портретом, заключённым в витиеватую рамку из завитушек, листьев и мечей. Вот и ответ на вопрос. Очевидно, на этих страницах крылась истина. То, что происходило в те дни на самом деле. Вспомнился текст, который Карл вызубрил чуть ли не наизусть из-за частого перечитывания. "Сказание о Дракуле-воеводе", написанное в 1486 году, а чуть позже, в 1490 году, дополненное и переписанное заново. Уже с первых строк этой "подлинной" книги стало ясно, что в "Сказании" нет ни слова правды. Нет, что-то там было правдиво, особенно описание казней, но в остальном же... Карл ещё раньше задумывался, что вся жизнь такой выдающейся личности ну никак не могла поместиться за скудными описаниями, сделанными каким-то недалёким и непонятно откуда взявшимся монахом Ефросином. Слишком сухо, скомкано, словно отчёт о проделанной работе. Внимательно вчитываясь в текст, Карл почувствовал, как от волнения вспотели ладони. Он уже заметил на странице рядом имя "Гэбриель", но всё же решил сдержаться и не перескакивать с места на место. Так ведь можно и что-нибудь важное пропустить. Дочитав историю Дракулы, монах захлопнул книгу и выдохнул. В голове не укладывается... Вот что силился вспомнить Ван Хельсинг! Вот почему его терзало чувство вины! Господь Всемогущий! Это... ужасно... Интересно, вспомнил ли он это перед смертью? И... знал ли правду сам Дракула? Слишком много вопросов, которые теперь уже ни к чему... Карл встрепенулся и посмотрел по сторонам. Ван Хельсинг ехал рядом, всё с тем же отсутствующим выражением на лице. Он ведь так и не вспомнил того, что произошло несколько веков назад. Того поступка, что совершил тогда. Впрочем, даже "подлинная" история "не знала" причин, побудивших его сделать то, что он сделал. Может, напомнить? Нет, нельзя. Вполне возможно, что он уже на пороге "открытия". Странно только, что граф пытается заставить его вспоминать. Сам не знает правды или не помнит? Да нет, глупость какая! Такой, как он, и не знает?! Да и память у него, несмотря на возраст, ещё о-го-го! *** Будапешт встретил их сыростью, моросящим дождём и густым туманом. Улицы были усыпаны жёлтой и красной, но больше коричневой неприглядной листвой. Старые деревья протягивали из тумана свои крючковатые ветви, напоминавшие костлявые руки мертвецов, не желающих спокойно лежать в земле. Туман щупальцами проникал в самые укромные уголки города. Тоскливо. Неуютно. Холодно. Ван Хельсинг, въехав в ворота замка, остановил коня и спрыгнул на землю. - Отдай Владу книгу, - произнёс он, даже не глянув в сторону Карла. - А ты... - начал тот, но мужчина уже ступил на пожелтевшую траву, укрытую опавшими листьями, и направился вглубь сада, озираясь по сторонам. Туман окутывал его подобно савану, пропахшему сыростью и разложением. Гэбриель остановился у заросшей тропинки. По ней тогда гуляли те девушки. Совсем юные, в ярких летних платьях. Зелень листвы, изумрудная трава, множество цветов с божественным ароматом, ласковое солнце, обнимающее за плечи и одаривающее теплом, звонкий смех красавиц, собирающих цветы для венков... Тепло, светло, уютно и радостно. И радость эту не могло омрачить даже знакомство с человеком, с которым ему отныне пришлось бы делить своего князя... Чёртов мальчишка! Ван Хельсинг, задумавшись, стукнул кулаком по стволу дерева. Ему не стоило вставать между ними... Гэбриель замер. Откуда эта злость? Почему он запомнил сына Дракулы именно таким? Мальчик не вставал на его пути! Он ведь ребёнок! Но... что же случилось? Стоило подумать о парне, как его воспоминания отзывались сильной болью в душе. Жалость, что тот потерял мать? Да нет, это не причина его жалеть. Пацан стойко перенёс эту утрату, во многом благодаря отцу. Нет, не жалость, а нечто иное. Именно злость возникала теперь при мысли об этом человеке. Даже какое-то злорадство. И вместе с тем боль. Раскаяние. Ван Хельсинг вспомнил, как перечитал множество книг, касающихся Дракулы и истории его страны, и семьи, конечно же. Из них он знал, что его сын был убит боярами буквально через пару лет после смерти князя. Убит за то, что решил править так же, как и Дракула, чем заслужил неодобрение со стороны бояр, которых сильно угнетали во времена правления его отца. Они надеялись, что смогут легко сломить молодого правителя, но у них ничего не вышло. И тогда они решили пойти тем же путём. Нет человека - нет проблем. Ничего необычного для тех времён. Но почему-то в памяти вырисовывались другие картины. Будто бы мальчишка умер раньше... Князь, обезумевший от горя и устроивший какую-то невообразимую резню... А дальше... дальше была темнота. Тёмный коридор, ведущий к двери, за которой скрывалась разгадка. И дверь эта была пока ещё крепко заперта.