Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

- Прости меня, Господи... - прошептал Ван Хельсинг, открывая глаза. Своды церкви тонули во мраке, но распятие над алтарём, подсвечиваемое толстыми оплывшими свечами, выступало из тьмы, будто парило в воздухе. Лик Христа, боль, страдания, даже искусно вырезанные на его лице деревянные слёзы, - всё так чётко предстало перед глазами мужчины, так резко, что он на мгновение зажмурился, но потом всё же собрался с силами и вновь взглянул на Спасителя. Разжал судорожно сжатые в кулаки ладони, чувствуя, будто в правой и правда держал что-то. Теперь уже с отвращением посмотрел на тяжёлый перстень с драконом, надетый на безымянный палец. - Сын мой... Ван Хельсинг медленно оглянулся на голос. - Отец Фабиан? - переспросил он приблизившуюся фигуру в чёрном одеянии. - Я знал, что ты вернёшься сюда, - священник присел на край лавки. - Я и не уезжал никуда, - Гэбриель поднялся с колен. - Сообщали о твоей смерти, - отец Фабиан чуть улыбнулся. - Значит, ты всё это время был здесь? - Всё верно, - мужчина тяжело опустился на лавку рядом. - Чем тебе не угодил Святой Престол? Гэбриель молча отмахнулся. - Я видел тут одного человека, - продолжал старик. - Монаха. Совсем ещё юного... - Это мой друг. Ему пришлось бежать из Рима. Из-за меня, - Гэбриель вздохнул и поднялся со скамьи. Нерешительно глянул в сторону дверей. - Может, хочешь исповедаться? - отец Фабиан встал и легко улыбнулся. - В Риме ты должен был привыкнуть к этой процедуре. Гэбриель молчал. Хотелось поделиться с кем-нибудь своей болью, рассказать, облегчить душу, но... как в этом признаться?? Но ведь то, что сейчас так ярко предстало перед глазами, произошло очень и очень давно, в Прошлой жизни! Так почему бы не... - Я согласен... - наконец, проговорил он и направился в сторону исповедальни, где, едва увидев за решётчатой перегородкой лицо священника, произнёс заученную за много лет фразу, - простите меня, святой отец, ибо я согрешил... *** Выйдя из церкви, Гэбриель глубоко вдохнул свежий ночной воздух. Стало ли легче после честной исповеди? Пожалуй, да. Хотелось ли вернуться прямо сейчас в замок и встретиться с графом? Пожалуй, нет. Но он ведь говорил, что знает правду о том, кто виновен в смерти его сына. А уж собственного убийцу тем более знать обязан. Но... как же тяжело смотреть ему в глаза!.. Да и удивляет то, как он спокоен. Подчас даже неприятно видеть его улыбки в ответ на раскаяние и мольбы о прощении. Да, нужно учитывать, что он изменился, что не человек уже, а значит, и чувствовать не может, сопереживать. А вот всё равно гложет душу это безразличие... Рассуждая, Гэбриель медленно шёл по пустынным улицам в сторону замка. Почувствовав взгляд, сверливший затылок, оглянулся через плечо, уловив какое-то движение в темноте. Осторожно вытащил револьвер из кобуры и отбежал к стене дома, напомнив себе о сумасшедшем учёном. Пристрелить надо подонка, и дело с концом! Граф, правда, переживать будет, ведь Франкенштейн явно работает над чем-то очень важным для своего Хозяина. Ван Хельсинг не был силён в науках, но предполагал, что Карл вполне мог бы занять место Александра, особенно если вспомнить, какая лаборатория была в Риме, и какие невообразимые штуковины создавал друг. Уж он-то во всяком случае не стал бы вот так охотиться... Что-то зашуршало. То ли за стеной дома, у которого стоял сейчас Гэбриель, то ли где-то сверху. Крепче сжав револьвер, мужчина задержал дыхание и, сделав пару осторожных шагов к углу дома, где как раз висел фонарь, резко выскочил из-за угла, вскинув оружие. - Сдаюсь! - граф поднял руки и рассмеялся. - Прости, не хотел пугать. Ван Хельсинг выдохнул, опуская револьвер. - Дома не сидится, что ли?.. - буркнул он. - Соскучился по старым добрым временам, - вампир снова улыбнулся. Только сейчас Гэбриель заметил кровь на кончиках его пальцев и сделал шаг назад. - Влад... ты спятил... - Я пока ещё вампир, если ты забыл, - усмехнулся Дракула. - У тебя пока ещё есть слуги и целых три жены, которые могут поохотиться, если ты забыл, - в тон ему произнёс мужчина. - Верно. А ещё у меня есть ты, но почему-то я не вижу тебя рядом, - граф скрестил руки на груди. - Я не запрещаю тебе посещать церковь, только прекрати, наконец, избегать меня. - Тебе не понять... - Вырвалось. Случайно. Просто хотелось ответить что-то, отвязаться, уйти, потому что чертовски больно в глаза ему смотреть. Заставил себя отвернуться. Пару шагов сделать успел, даже не понимая, что вообще делает. - Серьёзно? - улыбка исчезла с лица вампира. Он рывком развернул мужчину к себе. - Не понять?! Я сейчас смотрю на убийцу моего сына, Гэбриель. И на своего собственного. И ты утверждаешь, что я ничего не понимаю?! Может, стоит напомнить, как ты избивал себя в его покоях?! Какими оскорблениями осыпал?! Как рыдал, стоя передо мной на коленях?! Гэбриель молчал, не решаясь поднять глаза. Почувствовал себя вдруг таким жалким и никчёмным. Пронеслись перед глазами сцены из собственной жизни, когда кардинал отправлял на очередное задание. Все эти монстры, обращающиеся в людей после смерти... Крики из толпы "Убийца!"... И фигура мужчины в длинном плаще и шляпе. Безжалостного, бесстрашного, сильного и уверенного в себе. Только сейчас, в руках вампира, этот человек превратился в жалкое подобие великого Ван Хельсинга. Да какое там! Скорее, жалкое подобие человека. Всё внутри будто сгорело, оставив лишь пустыню и одно-единственное чувство. Боль. Руки графа исчезли с его плеч. Лишившись этой поддержки, Гэбриель бессильно опустился на землю, однако, что-то вдруг вновь крепко ухватило под руки и подняло в воздух. Над головой послышалось хлопанье крыльев и тяжёлое хриплое дыхание. Под ногами проносились крыши домов, улицы, набережная и тёмные воды реки. Коснувшись ногами ступеней у входа в замок, Гэбриель оглянулся. Граф, поправив воротник плаща, прошёл вперёд и сам открыл перед ним дверь. Оказавшись в холле, вампир, помедлив, оглянулся на мужчину. - Думаю, тебе сейчас необходимо побыть одному, - произнёс он. - И разобраться в себе. Как только придёшь к какому-либо выводу, приходи, и мы вместе всё обсудим. - Напоследок приблизившись, граф коснулся плеча Гэбриеля и шёпотом повторил, - разберись в себе.