Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

Одёрнув забрызганный грязью плащ, Ван Хельсинг выругался и придержал разогнавшуюся лошадь, которая уже начинала скользить по размокшей дороге. Выпавший несколько дней назад снег растаял под ливнем, обрушившим свои потоки на землю прошлым вечером. Город, с его каменными мостовыми и специальными стоками, ещё справлялся с последствиями разгулявшейся стихии, а вот выехав за его пределы, Гэбриель понял, что ещё немного, и по образовавшимся на месте дорог рекам можно будет плыть. «Чёртов вампир! Решил не только верность мою проверить, но и выдержку в подобных ситуациях?!». Предложенный графом напоследок траурный экипаж сейчас был бы очень кстати. Ван Хельсинг сплюнул и плотнее закутался в плащ. Налетавший временами сильный ветер постоянно срывал с головы капюшон, брызгал в лицо водой с промокших насквозь ветвей деревьев. Глупо. Бессмысленно. Нужно думать о том, как быть дальше. Просчитывать все возможные варианты дальнейшего развития событий. А не ехать неизвестно куда и непонятно зачем. А ей самой с чего вдруг вздумалось… Ах да… отец Фабиан. Отличный повод. Стоп. А было ли вообще это письмо?! Или это глупая прихоть проклятого вампира?! Нет, пожалуй, было. Он не стал бы тогда строить из себя обиженную дамочку и злиться. Да ещё так натурально, что до сих пор мороз по коже от его холодного голоса и взгляда. Гэбриель вздохнул. Угораздило же спутаться с таким… Выехав за пределы последней деревушки, мужчина посмотрел на быстро темнеющее небо и перевёл взгляд на почти чёрную стену густых хвойных лесов впереди. Захотелось повернуть назад, вернуться в замок и как следует врезать его владельцу. Однако после того, чем завершился разговор в подземной гробнице, даже не хотелось его видеть. Очередная миссия, значит?! Не «у нас», а «у вас»? То есть, себя он исключил из списка возможных жертв всей этой истории? Превосходно. Дорога впереди начинала петлять среди древних сосен и елей. Ровная дорога, по которой местные явно ездили в лес за дровами, о чём говорили неглубокие канавы от колёс и следы копыт. Темнота продолжала сгущаться. И дело было не столько в вечере, сколько в приближающейся буре. Вновь поднявшийся ветер заставил мужчину отвлечься от безрадостных мыслей, раскачивая длинноногие сосны и размахивая лапами елей. Где-то вдалеке громыхнуло. Затем сверкнуло. Следовало поторопиться. Благо, дорога это позволяла. Пришпорив лошадь, Ван Хельсинг устремился вперёд. Вокруг шумел лес, терзаемый всё усиливающимся ветром. Иногда его порывы были настолько сильны, что казалось, будто он подталкивает лошадь сзади, заставляя ту двигаться ещё быстрее. Становилось всё темнее. Уже невозможно было различить что-либо впереди. Лошадь начала спотыкаться, и мужчине ничего не оставалось, кроме как сдерживать её на каждом шагу. Если бы он взял коня графа, то давно бы уже был на другом краю леса, потому как тому созданию не были страшны ни бури, ни сильный ветер, ни раскаты грома, от которых несчастная лошадка, коей «посчастливилось» отправиться в путь в такой день, вздрагивала и прижимала уши. Гроза двигалась навстречу, неся с собой огромные тяжёлые чёрные тучи, время от времени рассекаемые ярко-жёлтыми молниями. Животное продолжало спотыкаться, скользя копытами по выползающим на тропу корням деревьев. Оглядевшись по сторонам, Ван Хельсинг натянул поводья и остановился. Что за чёрт! Где главная дорога?! Та, проходящая по краю обрыва, по которой он так часто ездил раньше! Заросшая тропа, по которой он ехал сейчас, была совсем на неё не похожа. Скинув капюшон, мешавший разглядеть хоть что-то, мужчина даже привстал в седле, пытаясь различить в окружающей его тьме какой-нибудь просвет. Но тщетно. Над головой сильно громыхнуло, а через мгновение длинная оранжевая молния прочертила полосу, достав почти до самой земли. Всего в каких-то двух десятках шагов. Раздался треск, и стоявшее в том месте старое дерево ярко вспыхнуло. В тот же миг напуганная лошадь рванулась с места, чуть было не сбросив Гэбриеля на землю. Изо всех сил натягивая поводья, мужчина уворачивался от хлеставших по лицу мокрых еловых лап. Мелкий дождь, который едва пробивался сквозь густые колючие кроны, к тому времени перерос в настоящий ливень. Потоки воды лились с неба, будто желая затопить всё вокруг. Молнии чертили на тучах непонятные знаки. Ветер временами срывал с деревьев крупные ветви и швырял их на тропу, норовя попасть по человеку и взбесившейся лошади. И вдруг лес начал редеть. Стало чуть светлее. Лошадь всё неслась вперёд, пересекая большую поляну, на другой стороне которой вновь вставала стена леса. Молнии сверкали, не прекращая, грохот стоял такой, будто на небе ворочали тяжёлые камни. Снова лес. Тонкие ветки больно бьют по лицу. Сосны и ели осыпают колючками и шумят. А впереди ещё просвет. Похожий на дорогу. Ван Хельсинг сделал ещё одну попытку остановить взбесившееся животное, поняв, наконец, где находится. Вон тот самый изгиб дороги, проходящей по краю пропасти. В последний момент мужчине удалось освободить ноги от стремени и спрыгнуть с лошади, которая, не сумев остановиться, сорвалась с обрыва и покатилась вниз, увлекая за собой россыпь камней, сбитых её копытами. Гэбриель, перекатившись по мокрой дороге, и сам чуть было не полетел вслед за животным, но успел ухватиться руками за выступ скалы. Сердце бешено колотилось. Мокрые растрёпанные волосы закрывали лицо, мешая видеть. Град, сменивший ливень, больно бил по пальцам. Собравшись с силами и подтянувшись на руках, Ван Хельсинг выбрался на дорогу и посмотрел вниз. Ничего не видно. Дно ущелья застилал густой туман, перемешавшись своими клочьями с темнотой. Просто замечательно! Теперь придётся на своих двоих добираться до хотя бы какого-нибудь постоялого двора или обычного жилища, где можно будет переждать непогоду. Выругавшись сквозь зубы, Гэбриель махнул рукой на льющиеся с неба потоки воды и бьющие по плечам кусочки льда и медленно двинулся по дороге, зная, что теперь уже не собьётся с пути.