Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

Близилась ночь. Гроза уходила, лишь изредка сверкая слабыми молниями и недовольно громыхая. Ветер затихал, да и дождь тоже стал слабее, а к тому времени, когда Ван Хельсинг добрался до одиноко стоявшей у опушки хижины, и вовсе закончился. Сейчас следовало попросить ночлега, а утром, бодрым и отдохнувшим, отправляться в гости. Но нет. Злоба на вампира, который буквально выставил его за дверь накануне такого ненастья, гнала вперёд, заставляла как можно скорее добраться до замка, где проживала женщина, которой он также был обязан всем этим проклятым путешествием, чуть было не закончившимся для него на дне ущелья. В темноте залаяла собака. Потом заскрипела дверь, и крыльцо хижины осветилось неярким светом керосиновой лампы. Крепкий старик шагнул Гэбриелю навстречу. - Ты откуда такой? – он оглядел мужчину и покачал головой. – Потрепала тебя погодка, как я погляжу. Ван Хельсинг кивнул и, сказав, что заблудился, добавил про упавшую с обрыва лошадь. - О-хо-хох… - старик вздохнул. – В деревню надо? Довезу тебя, так и быть. Сейчас лошадку запрягу только. – Он направился в постройку рядом. – Сам хоть воздухом подышу. Эта треклятая гроза, как кикимора болотная, душит. Чуешь, тяжело как? А вон и туман, братец её, тут как тут… Гэбриель оглянулся на дорогу, по которой туман уже протянул свои извивающиеся щупальца. А дышать и вправду было тяжело. Воздух, будто перемешанный с водой, отдавал запахами земли и гнилой древесины. Начинал душить. Как свежевырытая могила. Как подземелье под замком. Старик, между тем, вывел запряжённую в небольшую телегу, лошадь и кивнул. - Залезай, прокачу. В дороге он всё говорил и говорил, жаловался на погоду и здоровье, чем-то хвалился. Услышав, что старик является лесничим, Ван Хельсинг нахмурился. Перед глазами пронёсся пожелтевший луг, корова, мальчик, так похожий на сына князя… Стало не по себе от мысли, что ни того, ни другого уже нет в живых. И к обеим этим смертям он имеет отношение. Да, княжеского сынка он убил сам, а вот Марик… тоже убит по его вине. Если бы он не согласился ехать в Рим, чтобы с помощью Карла выкрасть книгу, не было бы сейчас здесь этого ублюдка Стефана, а следовательно, мальчишка и его семья были бы живы. Как и отец Фабиан. Как и Виктор. Даже тот бестолковый брат Леонарда был бы жив. Весь этот кровавый след тянется с того дня, когда одному ненормальному вампиру пришло в голову, что неплохо было бы иметь под рукой то, что Ватикан веками хранил и берёг, как зеницу ока. Так кто же виноват? Граф, избалованный властью и привыкший получать желаемое по первому требованию или ты, согласившийся на его уговоры? Да, он говорил, что так вам обоим будет спокойнее, если то, что может его убить, будет скрыто от его врагов. А ты просто не мог предположить, что всё обернётся столькими смертями. И это ещё не конец. Неизвестно, что ещё взбредёт в голову этому кардинальскому отродью. - Куда тебе нужно-то? – прервал его размышления старик. Гэбриель осмотрелся. Вдалеке высился замок, где когда-то обитало полчище вампиров. Вспомнилось, как пробирался там по лестницам и тёмным коридорам, выслеживал, охотился. Внутри всё похолодело от внезапно вторгшейся мысли. Что, если Стефан здесь, и это он заставил Анну написать письмо?! Справившись с волнением, Гэбриель посмотрел на старика. - Всё тут спокойно? – он как бы невзначай кивнул на островерхие башни замка Франкенштейна. - А, ты об этом… - старик махнул рукой. – Давно уж нет там никого. Слава тебе, Господи! – он перекрестился. - А в последнее время никого незнакомого не примечал? - Кроме тебя никого не видал. Да зачем спрашиваешь-то? Куда везти, надумал? - Дальше я сам, - Ван Хельсинг спрыгнул с телеги. Подождав немного, слушая удалявшийся стук колёс, мужчина уверенно направился к дому Анны. Со всех сторон здесь к нему подкрадывались воспоминания. Вон там погост, где блондин-гробовщик был убит оборотнем. А вон колодец посреди площади… Лесничий никого не видел, но это не значит, что чужак не мог сюда попасть… Мысли снова вернулись к Стефану, которого он, кстати сказать, ни разу не видел и даже не мог представить, как тот выглядит. Так что если этот ублюдок встретится в толпе, он его и узнать не сможет. Но его может и не быть здесь. Возможно, он сейчас скрывается где-нибудь в Будапеште, выжидает, как дикое животное… За размышлениями мужчина не заметил, как добрался до дома Анны. Сейчас единственным, что разделяло их, была дверь, в которую следовало постучать. Вот этим тяжёлым кольцом. Последовавшая за открытием двери суматоха подхватила Ван Хельсинга, и он пришёл в себя только сидя за большим накрытым столом в компании Анны и её мужа. Молоденькая служанка за его спиной говорила о подготовленной для гостя комнате и о том, что его одежда и обувь приведена в должный вид. Сам он говорил что-то о полученном письме, об отце Фабиане, выслушивал соболезнования хозяев дома, ловил на себе всё те же влюблённые взгляды Анны и чувствовал, как его начинает клонить в сон. А потом шёл по давно знакомым коридорам к отведённой для него комнате. С мягкой постели не хотелось вставать. Тело ломило от усталости, ссадины, оставшиеся на руках после падения с обрыва, жгло, как огнём. Голова раскалывалась от множества мыслей. А ещё чертовски хотелось домой. Туда, в Будапешт. Мужчина усмехнулся, когда понял, что назвал тот замок домом. «Дом там, где сердце», сказал кто-то. Что ж, может, он и прав… А вот здесь не дом… Здесь она… Никак не желает успокоиться… Шум усталости в голове путал мысли. - Гэбриель… Тихий голос. Шаги. Кто-то присел на постель. Совсем рядом. - Чего тебе? – Не открывая глаз. Не глядя на неё. - Я счастлива, что ты здесь. Что ты жив. – Голос слышится будто издалека. Заглушается шумом. А я нет. Именно поэтому не стал раздеваться. Вон даже сапоги рядом с кроватью. Отдохну немного. И домой. - Муж не станет ругать, если увидит здесь, в постели с другим? - Я постоянно думаю о тебе. Как ты? Что с тобой было? - Чувствую себя превосходно. - Ты пытался вспомнить что-то, связывающее тебя с Дракулой. - Вспомнил. Оттого и легко. Но тебя это не касается. - Ты и правда любишь его? Опять за своё. - Я уже слышал этот вопрос. А ты слышала ответ. - Всё так, как в тех книгах в моей библиотеке? Ты служил ему? - Верно. – А теперь нужно открыть глаза и посмотреть. Вот так, уверенно, холодно. Как умеет смотреть только он. – Я служил ему, оберегал, защищал, как преданный пёс. Я был создан для того, чтобы оберегать. И не имеет значения, кто мой хозяин. - Однако ты не желаешь видеть в роли хозяйки меня. - Ты права. – Да, дорогая, ты не ошиблась. В моих глазах вызов. И презрение. Так ты смотрела на него. Так смотрела на меня, когда говорила о нём, осуждала и проклинала. – Проклиная его, ты проклинаешь и меня. - А каково это, быть псом? Твоя улыбка, полная жалости, не заденет меня. Я пережил столько боли и унижений, что их хватит ещё на сотню таких же никчёмных жизней. - Ты не раздеваешься. Почему? - Хочу уехать. И как можно скорее. - Останься. Хотя бы на эту ночь. Если не хочешь видеть меня, я уйду. Но… только останься. Рывок вперёд. Поцелуй с солоноватым привкусом слёз, стекающих по её лицу. Это последняя наша встреча. Я не вернусь. - Спокойной ночи. Дверь, скрипнув, закрылась, оставив Гэбриеля в звенящей тишине. Которую нарушил тихий смех и голос из темноты: - Признаю своё поражение.